Драма /в стихах/
В трех действиях
Действующие лица:
Философ – мужчина сорока лет
Олигарх – его ровесник
Две старухи
Моветон – вихлястый молодой человек 30-ти лет, представитель воровского мира.
Прохожий – рабочий-строитель 50-ти лет
Две студентки
Мотоциклист, пешеходы и другие участники уличного движения. Действие происходит в одном из городов России. Время действия 90—е годы 20 века.
Действие первое
Картина первая
По одну сторону сцены современные офис, банк из бетона и зеркального стекла. Заходят и выходят респектабельные представители делового мира. В каждом из них чувствуется хозяин этой жизни. По другую сторону сцены – невзрачное здание с покосившейся вывеской – «Собес», старики и старухи с костылями и авоськами в руках.
ФИЛОСОФ, облокотившись на ограждение витрины супермаркета, флегматично наблюдает движение улицы. За кулисами звучит волнующая музыка, соло на флейте. Он негромко, с расстановкой, как бы обдумывая каждое слово, говорит, жестикулируя руками:
ФИЛОСОФ
- Десятилетие минуло с тех пор,
Как на реформы мы сделали упор,
Чтоб изменить и жизнь свою и государство.
Увы! Перекроили государство,
Оставив от него лишь лоскуты;
Устали все от маяты,
Шараханья, безденежья, вранья
И обещаний всяческих невероятных,
Как бы возможностей для каждого –
Огромных, необъятных!
Уж так расписывали будущее наше,
Что даже рай не мог быть рынка краше.
А все свелось к тому,
Что у добрых и доверчивых людей
Старших поколений
/поводит рукой в сторону «Собеса»/
Отняли все, что они создали
Своею жизнью и своим трудом,
Пообещав воздать им все… потом.
Эх-хе!
Картина вторая
От группы пенсионеров, стоящих у «Собеса», отделяются две старухи и выходят на авансцену.
ДВЕ СТАРУХИ /в унисон/
- Столетия была Россия оплотом нашим,
Раздольная среди холмов и пашен,
От западных границ до Океана,
Родная, близкая своя.
Мы жили в ней все как одна семья,
Где каждый был ответствен за другого.
На свете не было иного
Отечества такого.
Все вместе делали: пахали землю,
Возводили города, строили заводы,
Крепили экономику и мощь его,
По праздникам водили хороводы
И жили в удовольствие свое.
А если нас пытались покорить
И снова к прошлому поворотить,
Мы дружно защищались,
Не жалея жизней.
Не страшно умирать за волю
Собственной Отчизны.
И, сохраняя государство,
Тем себя спасали.
Теперь нам власти говорят:
«Заботьтесь сами о себе,
О собственном благополучии
И будущем своем».
Им, дескать, недосуг.
У них задачи поважней,
Чем думать о народе и его нуждах.
Но как радеть о будущем, когда
И дня нельзя прожить без нужды.
Когда ни дома, ни работы,
С утра до вечера
О хлебе все заботы.
/к зрителям/
Кто думает о нас теперь?
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться.
Нам при теперешних делах,
Когда все наше обращают в прах,
На что надеяться, куда податься?
Об этом разве мы мечтали,
Как свои жизни отдавали
На фронтах войны,
В степях бескрайней целины,
На стройках новой индустрии,
В котлованах мощных ГЭС,
Заводов на миллионы мест.
Мы все освоили в те годы:
И самолеты создали, и пароходы,
И Космос, и автомобили,
О детях помнили
И старых не забыли.
Истории на свалку нас сбросили теперь…
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться,
Чтоб нам в бомжах не оказаться.
Уж на помойках многие из нас
Калорий пополняют свой запас.
И нам товарищем никто не хочет стать,
Открылась вдруг вторая ипостась:
Наши товарищи
Стали господа теперь.
В какую нам стучаться дверь?
/возвращаются к «Собесу»/
ФИЛОСОФ /после паузы/
Над горестными их словами рассуждая,
Я понял, что вместе с государством
Отняли все – у всех и сразу –
Поспешно так, что оторопь берет.
Народ лишь молча наблюдает,
Капиталистическую как заразу
Бесцеремонно запускают в оборот.
Страна со всем ее запасом –
Нефтью, и золотом, и газом –
Царем Борисом была раздарена,
Его придворным отдана,
Всем, кто стоял у трона.
Он с государевым размахом,
Разверзнув грудь, махнув рукой,
Своим зятьям и своим свахам
Отмерил каждому с лихвой:
Тебе, Савельич, Север Крайний,
Богат он никеля рудой.
Тебе, Абрамыч, берег дальний
С пушниной, золотом, икрой.
Всей энергетикой Семеныч
Сумеет смело управлять.
Ему в помощники Ефроныч:
Если чего случится в полночь,
Он будет свечки зажигать.
Иным владеть нефтью и газами,
Других поставил над алмазами.
А те под офисные крыши
Собрали близких и родных.
Большая оказалась родня
У каждого из них:
На один стул сажали по два,
А если родственники дальние – троих.
С царя отеческой подачи,
Почуяв вкус легкой удачи,
Они стремительно и смело
Принялись за дело.
И вот
Явился новый в обществе круговорот:
В бывших общественных местах,
В городских скверах, в парках, на газонах,
На берегах озер и рек, в запретных зонах
Они дворцы свои возводят.
Там сторожа со сворами собак,
С оружием прицельным бродят.
Где прежде было вольное движение, -
Хоромы барские, до неба ограждения.
Скоро не выйти будет за порог,
Хоть в городах и тысячи дорог,
Да только чтоб по ним ходить,
Придется денежки платить.
А у нас в кармане – вошь на аркане.
В государстве лишних денег не существует:
Когда одни двумя руками загребают,
Другие нищенствуют.
Да прочно ль будет то,
Что так легко дается?
Вот в чем вопрос. Ну а пока…
Схватив фортуну за бока,
Резвятся так, что черту жарко.
Вон сколько подкатило их
В бронированных иномарках.
Когда-то Кант изрек:
«Если погибнет справедливость,
Человеческая жизнь
Не будет более иметь цены».
/подняв глаза к небу/
Старик, она давно погибла.
Людей прихлопывают,
Словно мух из мухобоек
Калибра 7,62 иль 9 миллиметров.
А то и бомбами, чтоб умирали
Без долгих мук.
И, фарисеи, убивая тысячи людей,
Для кошек госпитали строят
И санатории для сук.
В насмешку над людьми
Болонок собственных
Мильенными дворцами наделяют,
В портретах красочных
И бюстах прославляют.
Картина третья
ФИЛОСОФ. Подъезжает «МЕРСЕДЕС», из которого выходит ОЛИГАРХ.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Ну вот еще один подъехал…
Старый знакомый, однокашник.
Мне, видно, будет не до смеха:
Нелегкий будет разговор
Про день сегодняшний
И день вчерашний.
ОЛИГАРХ
- Ба-ба-бы! Ты ли это, ФИЛОСОФ?
/в сторону/
Как прошлого печальный отголосок…
/Философу/
Тебя по-прежнему зовут так?
Ты прежде рассуждать
О жизненных перипетиях
Был мастак.
ФИЛОСОФ
- Да, это так…
ОЛИГАРХ
И ты по-прежнему витаешь в облаках?
Не изменился?
ФИЛОСОФ
- Понаблюдав, что делается рядом,
Мне впору было б измениться иль,
К черту, спиться:
Уж очень вывернулся мир.
Людей же просто не узнать,
Явилась в них другая стать
И облик, и характер.
И взгляд на жизнь, на дружбу, на любовь,
На ценности духовные, которыми
Так прежде дорожили.
Куда-то все ушло, словно вода в песок.
Как будто мы не десяток лет,
А тысячелетие прожили:
Всё – буквально всё –
Желтым металлом подменили.
Впрочем, эквивалент бумажный есть ему,
Он в обиходе «зеленью» зовется.
Без этой «зелени» теперь –
Зови на помощь, не зови –
Никто на крик не отзовется.
ОЛИГАРХ
/Подходит ближе к бывшему сокурснику/
- Да, это ты. Признаюсь, удивлен:
Помню, во все заоблачное ты был влюблен
И, как Сократ, пытался всякого разговорить,
И разговорами о смысле жизни уморить.
ФИЛОСОФ
- А ты был вожаком когда-то
Всех комсомольских дел.
Теперь неслыханно разбогател.
Но капитал твой, утверждают,
Темного происхождения,
Добыт то ль плутовством,
То ль сказочным везением.
За это в прошлые года
Последовала бы дознаний череда.
ОЛИГАРХ
- Да, зверские то были времена.
Но, слава господу, свобода нам дана.
ФИЛОСОФ
- Свобода, черт ее дери!
Тут ни убавить, ни прибавить.
И ко всему надо добавить:
Свободен каждый в меру своих сил,
Один колбас с макулатурой намесил,
Другой гнилье вам продает за первый сорт.
А третий – ну что за дело! –
Вместо препаратов и лекарств –
Вам выдает таблетки мела.
Ты спросишь, где же госконтроль?
Э-э, однокашник, одуматься изволь:
Коль государства нет,
То нет и госконтроля.
Сегодня ворам не свобода – воля!
Сегодня все свободны от всего,
Как ветер в поле, волны в море
Иль горный водопад –
Никто ничем не ограничен,
Ни в чем не виноват.
Хочешь – трудись, а нет –
Так дурака валяй:
Вольному, дескать, воля,
Спасенному – рай.
ОЛИГАРХ
- О чем толкуешь, о чьей вине.
Не все в речах твоих понятно мне.
Остынь. Да толком расскажи,
Чем недоволен или встревожен ты.
Мы мастера судить о деле, стоя сбоку.
Да ведь от критики такой немного проку.
Но, вижу, ты боец и опытный, и стойкий…
ФИЛОСОФ
- Не ты ль в начале перестройки –
Туды ее в печенку и в ребро –
Построить призывал социализм,
И непростой, а с человечьим ликом.
Тебя мы поддержали мощным криком:
«Дай, партия, нам порулить!
Не все одной тебе крутить-вертеть,
Пора и нам к делам поспеть,
Пора и нам при деле быть!»
И, доверяясь своему комсоргу,
Пошли на баррикады.
Безумные, словно телята, -
Взбрыкивая резво, -
Копытом били свою мать.
Никто от друга не хотел отстать.
ОЛИГАРХ
- Ну да, все так и было:
Давно компартии нам надо было
Той голой правдой двинуть в рыло.
ФИЛОСОФ
- Быть может, это так. Быть может. Но…
Седой отец мой говорил мне:
«Зачем крушите все подряд,
Что нами было создано, ломая.
Ведь были и прекрасные сады,
Они цвели в начале мая,
Давая осенью плоды.
Как можно рушить все,
Чего мы так любили,
Чему мы монументы возводили.
Ужели обо всем вы позабыли:
Каким привольным было наше время,
Когда сад наций цвел на равных
Без разделения на главных и неглавных.
Вокруг все наше без ограничений:
Моря и горы, поля и реки,
И земли всех предназначений.
В пустыне Кара-Кумы ты был свой,
Братом был в Бишкеке и Ташкенте,
Родным на всем континенте».
ОЛИГАРХ
- Тебя, мой однокашник, не поймешь:
Ты, помню, жаждал все переиначивать,
Теперь ты прошлому псалмы поешь и,
Кажется, забыл, куда грести,
Куда сворачивать.
ФИЛОСОФ
- Еще отец мне говорил:
«Как ни суди о той Отчизне,
Мы жили все при коммунизме.
А против выступали те,
Кто не хотел трудиться,
Кому Россия – для прибылей
И развлечений за границей.
Под их корыстное стремление
Пустили вы под нож творение
Народа – свободы истинного гения.
Смотреть на это нам печально…
Еще услышите вы отзвук дальний,
Предъявит время счет моральный».
Не приняли мы увещаний их –
Стадо телят глухонемых –
И продолжали яростно топтать
Свою судьбу. И затоптали.
Тогда открылась нам другая
Сторона медали.
ОЛИГАРХ
-Какая еще сторона?
И без того мы были сыты
Идеологией сполна.
ФИЛОСОФ
- В те дни волна катилась по Европе,
Меняя красный цвет на цвет оранжевый
И голубой с темно-коричневым оттенком.
А нас она накрыла
Серо-буро-малиновою смесью,
Страну отбросив до средневековья,
Оставив многих без штанов.
Итог таков:
У нас теперь капитализм
С лицом Горгоны.
Обвел нас вокруг пальца перевертыш.
Твой опыт ныне в школах изучают:
Вот, мол, студент стал миллиардером.
Мальчишки, вдохновляйтесь
Столь заразительным примером!
ОЛИГАРХ
- Удался нам эксперимент:
Я с выгодой и пользой время трачу,
И, ловко уловив момент,
За вымя ухватил удачу.
ФИЛОСОФ
- Момент тот предрешили вы,
Заимствовав опыт сатаны.
А мы, было, поверили…
И глупо и смешно.
Вот доказательство еще одно
Того, что простота хуже воровства.
Что однокашников ты облапошил,
На то я не ропщу,
Я оправдание тому ищу,
Что так легко переменились люди.
Не знали ни того, что потеряли,
Ни того, что с ними будет.
ОЛИГАРХ
-Но ко времени тому,
Кто был у власти,
Уж не умели управлять.
Не преодолеть им было
Собственного идиотизма,
Не до народа было им,
Не до коммунизма.
Страна и власть в нокауте лежали,
Республики Союза прочь бежали,
Одни на запад, другие на восток
И нескончаем был беженцев поток.
Крестьянин не пахал, не сеял,
Никто не думал о судьбе России,
А думали о том, как организоваться,
Чтобы в живых остаться.
Так крепость, - неприступный монолит, -
Вдруг рассыпается в песок.
Стихии яростный поток
Все стены и ограды сносит
И, разметав на части их,
В неведомое никому уносит.
Все в панике бегут,
Не зная направленья,
В делах нет ни согласия, ни рвенья.
Вчера еще политики и мощи образец
Враз обращается в руины
И сам себя хоронит наконец.
Мы, олигархи, мы спасли Россию,
Дав каждому свободу выживать,
Налево и направо торговать,
Товарами из-за границы насыщать
Города и села.
Вы все о гибели стенали,
А мы тем временем страну спасали.
ФИЛОСОФ
- Не для народа.
Для собственных, семейных, дел
Устроили вы новый передел.
Везде, во всем – в делах во власти –
Участвуют одни:
Одной колоды, одной масти.
ОЛИГАРХ
- Ну… не зря же мы старались.
А потому внакладе не остались.
ФИЛОСОФ
- В заботе о себе вы перестарались,
Прибрали все к рукам. А мы…
/указывает на «Собес»/
Ты оглянись: ни с чем остались.
ОЛИГАРХ
- Тут с левыми свистишь ты в лад:
На улице с толпою слиться рад
И крик поднять, и плакать от души,
Что тяжко, мол, вам бить баклуши на гроши.
/кивает да двух старух, направляющихся к ним от здания «Собеса»/
Вот и древние девицы –
Коими запружена столица –
Твоего сердца чуя доброту,
Рассчитывают на нищенскую мзду.
Все это не по мне,
Я в офис поднимусь.
Пока выслушивать ты будешь
Привычную, обычно, ерунду,
Делами я займусь.
/поднимается в офис/
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина первая
ФИЛОСОФ. К нему подходят ДВЕ СТАРУХИ.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Жа ради господа, подайте.
/протягивает руку/
Совсем жубов нет у меня.
В войну фашист прикладом выбил.
Давно, в прошедшие года,
Вставляла я протежы иногда.
Бесплатные. Теперь все платное.
Да денег на протежы нет.
Не каждый день есть у меня обед.
Все больше балуюсь чайком
С сухариком моченым и чесноком.
Не всякий раж могу я выйти на прогулку:
В дожди не прошмыгнуть по переулку,
В морожы нечего обуть…
Да обхожусь я как-нибудь:
То беж плаща, то беж пальто.
А мимо нас летят шикарные авто.
Мы в наши годы этого не жнали,
Мы о другом тогда мечтали:
И день и ночь на стройках прожябали и,
Как блаженные стремились в коммунижм.
Да на пути к нему подло нас надули –
В другую сторону вдруг повернули.
Начнем сначала, говорят,
Капиталистическую жижнь.
И не стыда у них нет, ни печали,
Что власть Советскую мы кровью
Жащищали.
А нынче, видишь, обнищали.
И кто теперь ответит мне,
Что было правдой:
Когда нас новое построить прижывали,
Или теперь,
Когда все наше оболгали,
Жахлопнув в будущее дверь?
И почему случилось так –
Всё отняли у нас за «так»,
Народ на собственной жемле
Все больше вяжнет в кабале?
ФИЛОСОФ
/хлопая ладонями по карманам/
- Сейчас я отыщу деньжат.
Всегда помочь вам рад…
ВТОРАЯ СТАРУХА
- А мы заводы возрождали.
Из-за границы помощи не ждали,
Железки принося в подолах,
Что собирали по лесам и долам.
Тогда живот я надорвала –
Матка от тяжести упала.
И потому детей я не рожала.
Живу одна. И некому помочь.
Одной мне все не превозмочь
Те трудности, что выпали на долю.
Мне многого не надо:
Хлеба вволю, да чай, да сахар,
Да кусок селедки.
На Пасху пару куличей
Да рюмку водки.
Еще чтоб было мне тепло.
А то, неровен час, отключат газ.
Отрежут электричество, батареи снимут.
Сантехники ведь совести не имут.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Тут дело не в сантехниках.
Бери повыше.
ВТОРАЯ СТАРУХА
- Да в ком же?
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- В тех, кто живет под жолотою крышей.
С утра кто плавает в бассейне,
Наполненном шампанским,
Потом маленько отдохнет,
И в кортеже из пяти иномарок
Поедет выбирать жене подарок.
И к трем часам пополудни
Жаедет в офис свой. Но это в будни.
А в праждники летит он на Канары,
С собой минорочек берет две пары.
Иль на неделю в Куршавель,
Чтоб выкинуть там с девочкой фортель.
Вот этот всеми помыкает:
Он трубы с гажом открывает, жакрывает,
И как бы с нами дурочку валяет.
/ безнадежно махнув рукой/
Обман тогда, вранье сейчас.
Но придет справедливый час,
Господь вмешается в дела мирские,
Прихлопнет шайки воровские.
ФИЛОСОФ
/роется в карманах/
- Ведь точно помню: было у меня
В кармане несколько десяток…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
/в сторону/
- Ну с этим ясно все:
Мужик не берет вжяток.
ФИЛОСОФ
- Сейчас… сейчас…
Я постараюсь вам помочь…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Чего уж там…
/спутнице/
- Пойдем, подруга, прочь.
Мы нынче в тягость всем.
От нас давно ижбавиться хотят совсем.
/возвращаются к зданию «Собеса»/
Картина вторая
ФИЛОСОФ. Из офиса выходит ОЛИГАРХ. Подходит к философу.
ОЛИГАРХ
- Пока ты для девиц карманы ворошил,
Я важный в офисе вопрос решил.
Здесь /показывает вверх/, на 10-м этаже,
Обосновался новый олигарх, мой протеже.
К нему я заходил условиться о том,
Поститься как заставить нам Европу
Перед Христовым Рождеством.
ФИЛОСОФ
- Условились?
ОЛИГАРХ
- Нет проблем.
Решенье наше – урок на будущее тем,
Кто попытается нарушить договор.
Но… продолжим прежний разговор.
Ведь мы не виделись с тобою много лет.
/в сторону/
Сейчас из прошлого пришлет он мне привет
И жалобы, и вздохи, и что дела тогда
Не так уж были плохи.
/ФИЛОСОФУ/
Вот на меня напраслину ты гонишь,
А свое место в жизни проворонишь.
ФИЛОСОФ
- Но мне уже определили
Доходный угол на этом перекрестке.
Я мэру кланяюсь теперь,
Когда он едет поутру
По городу в бронированной повозке.
ОЛИГАРХ
- Не то это – номер пустой.
Не для философа ученого
Это копеечное место.
Я знаю: смеешься ты и над собой,
И дядьками из политического треста.
Брось выдумку про нищего – плоха она,
И кособока, и больна.
Ведь знаешь ты – как дважды два –
Как в этом мире стряпают дела.
Приспособляться мы должны к тому,
Что нам пророчат свыше.
А ты все прошлым дышишь.
Пора понять: нам не вернуть того,
Что безвозвратно ветром унесло.
Перед тобой поток. А я даю весло
И челн надежный, чтобы потоки переплыть.
Впрягайся в дело, хватит ныть.
Я пред тобою открываю двери;
И вот рука – в тебя всегда я верил.
ФИЛОСОФ
/не подав руки/
- Но я в тебя не верю.
Однажды нас ты облапошил,
Сдается мне, ты не способен
Думать о хорошем.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
- Меня мораль давно уже не мучит.
/ФИЛОСОФУ/
- Однокашник, время учит:
Не все хорошее нам в угождение…
ФИЛОСОФ
- Когда к хорошему
Ты не привык с рождения.
ОЛИГАРХ
- Меня совсем не убеждают
Твои ученые суждения,
Я к тем делам пристрастен,
Которые на пользу мне…
ФИЛОСОФ
- И сатане…
ОЛИГАРХ
- Оставь. Ты просто злобой дышишь.
ФИЛОСОФ
-Нет. Ты попросту меня не слышишь.
Не совместимы ты и честные дела.
Преступен ты. Звезда твоя черна,
Как эти тучи на темном горизонте.
Никому правда не видна,
Как эти тучи разойдутся:
За горизонт ли их ветер унесет
Или губительным дождем
Они прольются.
ОЛИГАРХ
- Что этим хочешь ты сказать,
Каких грехов еще мне приписать?
Впрочем, в политике
Всегда было нескучно:
Кто действует решительно и смело,
Тому потом, - когда благополучно
Минет опасный перекресток, -
Припишут подленькое дело,
Чтобы к суду его привлечь
И тем народ
От истинных проблем отвлечь.
Так говори. И я хотел бы знать,
Чего ты жаждешь обо мне сказать.
ФИЛОСОФ
- Я все скажу, не буду льстить.
Поскольку ныне знаменит ты,
Тебе готовы все простить.
ОЛИГАРХ
- Уж не задумал ли теперь
Ты притянуть меня к ответу,
Злодеем страшным объявив
Пред обществом и белым светом?
ФИЛОСОФ
- Куда там!
Теперь все в прошлом.
Кануло в небытие.
Теперь ты – сила, на коне.
Как Демиург,
Ты появляешься в своем окне.
К молящимся тебе выходишь на балкон.
И площадь главная в едином раже
Тебе нижайший бьет поклон.
/комично кланяется ОЛИГАРХУ/
Вот так ягненок, пятясь,
Близится к питону,
Пока питон его не заглотает..
Всё, - как всегда, как было встарь:
Ты – и правитель избранный, и царь.
Нет над тобой законов, нет суда,
И нет преград,
Которые нельзя преодолеть.
Ты даже стал подумывать,
Как вечно жить,
Как князю тьмы за вечность
Душу заложить.
Нельзя же, властвуя, как бог,
Вдруг умереть.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
А он – провидец, черт его дери!
В его руках большие козыри.
ФИЛОСОФ
Но…незримым остается Вседержитель.
Придет пора другая, спросит он
И про людей невинных, и про балкон.
Про то, как дав обет служить народу,
Ты ввел народ в пучину бед.
Телами их потоки запрудил,
И тем соперников опередил
В борьбе за власть.
Чтобы тщеславие свое удовлетворить,
Ты мир готов был в хаос обратить.
/после некоторого раздумья/
Кто мог в студенческие годы
Предположить в тебе такую хватку.
/мечтательно/
Студенческие годы…
В недавнем прошлом мы были
Все в одной упряжке:
На стройках, в поле…
На фронтах войны.
Отцы там наши воевали
И свои жизни отдавали,
Чтоб лучше жили мы.
И мой отец на бруствер лег,
И твой себя не уберег,
Чтобы потом, что строили они,
Мы завершить могли.
Студенческие годы… Тогда и мы
Мечтали мир преобразить,
Чтоб каждый мог в нем вольно жить.
ОЛИГАРХ
- Мы к этому сейчас идем:
Все перестроим, все перевернем,
И россиянина опять вернем… к капитализму.
А ты, ФИЛОСОФ, далек от наших планов.
ФИЛОСОФ
- А ты твердишь все тот же стих:
- Деньги, злато – счастье в них.
ОЛИГАРХ
- Иначе дело может понимать лишь псих.
Но я вернусь к делам восточным.
И вот прогноз на будущее точный:
Кто сделает в те области вложения,
Получит мощные сверхнакопления,
И рейтинг свой поднимет в сотню раз.
Тут главное для нас –
Быстрее развернуться…
ФИЛОСОФ
- Уже вы развернулись.
ОЛИГАРХ
- Чтоб на дыбы страну поднять.
ФИЛОСОФ
- Но вы ее уже подмяли!
ОЛИГАРХ
- Улучшить жизнь…
ФИЛОСОФ
- Улучшили – спасибо вам!
Всюду стяжательство, обман.
Коррупция растлила всех и вся.
Ею смертельно ранены
И зрелый муж и малое дитя.
Жизнь такова, что трудно отличить,
Где божья суть, где дьявольский подвох,
Целебный где напиток,
А где смертельный яд.
Сомненья вызывает сама жизнь:
Где правда в ней, а где о правде
С телеэкранов лишь твердят,
Измазывая дегтем все подряд.
И все это творите вы ради наживы.
ОЛИГАРХ
- Усилиями нашими вы еще живы.
И мы на том стоим, что надо больше
Выкачивать из недр земных, морей.
Богаче станет жизнь и веселей.
/подмигивает ФИЛОСОФУ/
ФИЛОСОФ
- А что потом?
ОЛИГАРХ
- Потом без нас решат:
Чего, куда сплавлять, качать.
Не нам за это отвечать.
ФИЛОСОФ
- Кто позаботится о днях грядущих?
Что мы оставим вслед идущим?
Должна же быть
Меж поколений справедливость.
ОЛИГАРХ
/к зрителям/
О чем философ помышляет,
Скажите мне на милость!
/ФИЛОСОФУ/
Коль мы сильны – за нами справедливость.
И этот тезис, я скажу, не новый.
Но вот тебе пример толковый:
Цена на нефть вдруг поднялась…
Вот где секрет успехов всех,
Вот в чем успех иль неуспех.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Те же и двое рабочих. Они выкатывают на сцену двустороннюю
ручную помпу и начинают ею работать.
ОЛИГАРХ
/напевает, пританцовывая. Первая песенка ОЛИГАРХА/
Отсюда качать, оттуда качать –
Повсюду брать, брать, брать!
На Северном полюсе пора начать,
На Южном пора качать.
Леса пора в Китай продавать,
Алюминий в Америку гнать.
И тут и там пора поспевать
Брать, брать, брать!
Белых медведей пора на вертел,
Шкуры пора на мех.
Пингвинов пора начать отстрел –
Ни птицы, ни кролики – смех!
Лошадей на мясо, верблюдов на жир
Пора, пора, пора!
Газ российский протянуть в Алжир,
Российскую нефть в Кашмир.
Трубу на юг, трубу на восток,
На запад три трубы.
Нефти и газа новый поток
Гони, гони, гони!
Азии Средней нужна вода –
Байкал сливай – пора!
Миллиарды кубов качать туда,
Триллионы «зеленых» - сюда!
Черноземы пора на Ближний Восток
Везти, везти, везти.
Из Якутии в Лондон направить поток
Алмазов и бирюзы.
Девок-бездельниц много у нас –
Париж, принимай гостей!
Можно и мальчиков – на заказ –
Хватит Европе всей.
Что там еще? Выставляй напоказ,
Пусть удивляется мир.
Наши товары хороши без прикрас –
Устроим торговый пир!
/Рабочие вместе с помпой скрываются за кулисами/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
На сцене ФИЛОСОФ и ОЛИГАРХ, который продолжает пританцовывать.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Эк, его понесло!
Готов ошкурить не только лес,
Но всю Россию.
Вот уж потомки будут «крыть»
Сегодняшнюю олигархию!
Припомнят им все семь колен
И пращуров и мамок…
Останется от нас лишь тлен
И чучела пустых болванов.
И тьма решеток, везде, на всем,
И миллиард дверей из стали.
От коих сами мы давно,
Как от проклятия, устали.
И будут спрашивать они,
Гадая на кофейной гуще,
Кто жил здесь? И в какие дни
Настиг их дьявол всемогущий;
Сковал железом домы их,
Опутал мысли вязким златом,
Вражду меж ними распалив,
Рассорил зверски с братом брата.
Как человек – с его умом –
Вдруг оказался под ярмом
Нечеловеческой наживы?
Мерилом что было для них,
Каким был их прекрасный миг,
Чем эти люди были живы?
/ОЛИГАРХУ/
- Вы слишком безрассудно распоряжаетесь
Тем, что вам не принадлежит.
ОЛИГАРХ
- Берем, что плохо лежит.
ФИЛОСОФ
- Но в управлении таком
И минимума нет морали!
ОЛИГАРХ
- Внимание на эту чепуху
Мир обратит едва ли.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Легко как олигархи попирают
Законы, что веками утверждались.
От демократических перемен
Совсем другого мы дождались.
Где сладость надежд тех и мечтаний,
Что в юности мы все питали,
За что они бороться призывали…
Обогатившись, мечтают о Британии.
/ОЛИГАРХУ/
- Все мысли ваши о барыше.
Но у россиянина всегда была
Мысль не о злате – о душе,
А в сердце к ближнему любовь.
Вы разжигаете в нем алчность вновь.
Так можно зверя в человеке пробудить
И человека в нем убить.
/ОЛИГАРХ/
- Известно, зверь живет в нем изначально.
И тут статистика печальна.
Что создал бог,
То переделать невозможно.
Когда-то вы неосторожно
Сказками о райском изобилии
Свирепое животное в нем усыпили.
Тем яростнее оно теперь, когда его
К новой жизни пробудили.
Теперь он к собственному счастью
Мчит на собственном же автомобиле.
Не брезгуя, берись за наше ремесло.
Когда войдешь в избранников число,
Поймешь, как тебе в жизни повезло.
ФИЛОСОФ
- А что другие? Что народ?
ОЛИГАРХ
- Подумай о себе и загляни вперед.
Мы – новое российское дворянство.
ФИЛОСОФ
/ в сторону/
Какое окаянство!
ОЛИГАРХ
- Ты будешь барин, как и мы.
Наполним златом свои домы,
Чтобы хватило лет на тыщу
Жизни привольной и богатой.
Ведь это лучше, чем ходить
В куртке с плеча чужого.
/в сторону/
Не мыслю для себя такого.
ФИЛОСОФ
- Но… меня смущает жизнь такая.
Так можно жить, лишь у народа отнимая.
Им создано все то, чем мы сегодня живы.
А вы в своих делах обманчивы и лживы.
И ты вот – все о деньгах, доходах..
Но как быть тем, у коих окрыленная душа.
А за душою – ни гроша.
ОЛИГАРХ
- Законы бытия придуманы не нами.
Издревле было так:
Кто не работал головой –
Работали руками.
А люди, или, как ты сказал, народ,
Не что иное, как артельный сброд.
Займется ими биржа трудовая –
Там разберутся, у кого душа какая:
Пригодна чья для девяти кругов,
А чья – для рая.
Мы же, сомнений и смущения не зная,
Дела налаживаем планетарного порядка.
Тут угадать должны мы в самую десятку.
ФИЛОСОФ
/ в сторону, приложив ладонь ко рту/
О господи! Что олигархи замышляют,
К чему подводят, подо что копают?
/ОЛИГАРХУ/
- Скажи, скажи мне: как ты мог?
Ведь мы не этого хотели,
Когда на перекрестке трех дорого
Стояли мы против метели.
Как мог ты взять и посягнуть
На сокровенное студенческого братства,
Дав слово: сердце, руку протянуть…
Мечтая тайно о богатстве.
Скажи, скажи!
ОЛИГАРХ
/махнув рукой и направляясь к «Мерседесу»/
- Что толковать с тобою, небожитель.
Отправлюсь-ка я в свою обитель
На берега Испании прекрасной.
ФИЛОСОФУ втолковывать, что есть что -
Труд напрасный.
И никогда он не поймет, мечтатель,
Что я теперь – российский князь.
А по совместительству – законодатель,
Работодатель, богатств неслыханных
И редких – собиратель.
Мне стоит только захотеть,
И все вокруг будут вертеться.
Или стоять. Или сидеть…
/ как бы тихонько напевая/
/вторая песенка ОЛИГАРХА/
Вся мощь Земли в руках у нас,
Все медиа, вся пресса.
Россия нынче – наш Парнас,
И каждый олигарх сильнее Ахиллеса.
/ФИЛОСОФУ/
Прощай. И видит бог –
Коль согласился б ты –
Я б тебе помог.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
- Уехал…
Дед мой сказал бы, что олигархи –
Черти новой ловли.
Для них важней дела торговли.
Все остальное – дополнение к тому,
Что можно обратить в торговую пеню.
А так же все, что можно продавать,
За что с людишек можно деньги брать.
Даже за то, о чем люди мечтают –
Все нынче в оборот пускают
Лишь для того, чтобы доход извлечь.
Для выгоды своей они готовы
И совестью и честью пренебречь.
Делами всеми заправляют олигархи –
Члены особенной епархии.
Часть малая, но покрывает мир.
Прельщает их один кумир –
Телец из злата.
А слыли демократами они когда-то…
КАРТИНА ВТОРАЯ
Появляется ПРОХОЖИЙ. Он наблюдает
За ФИЛОСОФОМ со стороны.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Всё не уймутся. Всё враждуют.
То об утратах сокрушаются,
То, обойдя соперников, ликуют.
Страну одни налево тянут, другие вправо.
Каждый доказывает собственное право,
К штурвалу тянутся, чтоб управлять
И тащат следом сообщников рать.
И те враждуют меж собой,
Друг другу дать готовы бой.
На части рвут страну.
Нет – в клочья рвут!
Народ измучили, покоя не дают…
Россия, как старинный китобой,
Вонзив гарпун в кита-добычу,
Летит за ним фарватером
Штормующим и непривычным,
Не ведая, куда несет нарвал.
А капитаны правят к новым берегам.
Но кто и что их ожидает там?
ФИЛОСОФ
/себе/
Фуф, устал я с этим ОЛИГАРХОМ.
И хочется мне есть… и выпить.
Денек сегодня выпал жаркий,
И утолить нелишне будет жажду.
Тут, рядом, за офиса углом,
Объемная цистерна есть с вином,
«Отрадой» завсегдатаями зовется.
Там к вечеру голь всякая сойдется,
Чтоб очередной стаканчик «пропустить»
И горе-горькое веревочкой завить.
Впрочем, «Отрада» принимает всех;
Здесь можно встретить даже тех,
Кто в обществе известен был вчера:
И доктора наук, и сцены мастера;
Есть некогда прекрасный баритон,
Еще пытается сегодня он
Аудиторию у бочки собирать,
Чтоб о бедах князя Игоря порассказать.
Поет, срывается, хрипит.
Потом поникнет головой
И долго так молчит.
Сочувственно молчит народ у бочки:
Жизнь довела талант до точки.
У бочки многие находят для себя приют –
Там никого не покупают, не продают.
Пойду туда и я…
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Подъезжает «девятка», из нее выходит МОВЕТОН
И сумасшедше бросается к ФИЛОСОФУ. ПРОХОЖИЙ
Скрывается за кулисами.
МОВЕТОН
- ФИЛОСОФ, стой-постой!
У нас с тобою будет разговор крутой.
ФИЛОСОФ
/удивленно/
- Но… о чем? Знакомы разве мы?
Ну и потом, мне не нравится крутое…
Избавьте… в другой раз
Наш состоится разговор…
И все такое.
МОВЕТОН
/настойчиво/
- Нет. Поговорим сейчас.
Определил задание мне Босс
Проверить этот перекресток:
Где вывоз «бабок», где их ввоз.
Хранятся где увесистые слитки.
Приказ его и резок и жесток:
У всех без исключенья должно брать –
С кого-то «штуку», а с кого-то
Процентов двадцать пять.
У нас, братан, есть правило такое –
Коль сам имеешь, - отстегни для тех,
Кто «тянет» горестные дни
Без удовольствий всяческих земных,
Без прав гражданских и иных.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
Мне, видно, не судьба
Сегодня завершить свой день,
Укрывшись в благостную тень
«Отрады» милой…
Ах, кто бы знал, как я устал
От жизни низкой и постылой.
МОВЕТОН
- Всем этим перекрестком Босс владеет.
Он с каждого, кто здесь торчит,
Как я уже сказал,
Процентов двадцать пять имеет.
Братан, запомни профиль мой:
С сегодняшнего дня я тебя крышую.
И, между прочим, за плату небольшую,
Всего-то за пять деревянных штук.
Из них четыре заберет Сундук…
ФИЛОСОФ
- Сундук? Что это за явление? И почему
Все подчиняются ему.
МОВЕТОН
- Это мой Босс. О, Босс силен!
Обширнейшими свалками владеет он:
В округах Южном, Западном, Восточном.
А если быть доподлинным и точным,
То надо указать и рынки,
И бойни, - где укорачивают жизнь
Телятам молодым и нежирным свинкам.
И супермаркетов пять или семь,
Да крышеватели заваливают его всем
Домушники и щипачи
Отстегивают золотые кирпичи.
Цветет его бахча «арбузами» полна,
Дом ломится от всякого добра,
А погреба от коньяков и вин,
Подвал - от сундуков,
В них, говорят, брильянты.
По четвергам братву он собирает,
Для них оркестр всю ночь играет
Из двадцати первейших музыкантов.
ФИЛОСОФ
/ошарашенно/
- Он депутат? Министр он?
МОВЕТОН
Ну да… и так силен…
И с этим… как его… на равных он.
Босс с ним с мобильника,
Как с корешем болтает,
Когда чуть лишку выпивает.
Ты властвуй, говорит, не расслабляйся,
А если будут гнуть, - не прогибайся.
Ты помни, говорит, братва с тобой.
Тому порукой – авторитет и бизнес мой.
Когда же вдруг с тобою не поладят, -
По шапке вдруг тебя наладят, -
Не кипятись, в газеты не пиши,
Шапку в охапку – и ко мне спеши.
В любой конторе поселю,
Устрою все за первый сорт:
До конца дней не будешь знать
Ни нужды, ни забот.
ФИЛОСОФ
- Да уж не он ли правит государством?
МОВЕТОН
- Он может все. И государством тоже.
Таков мой Босс, собака, сукин сын!
И ты, ФИЛОСОФ, отныне не один.
Под верной крышей ты – не пропадешь,
Не худо и не бедно заживешь.
Считай, твоя малина зацвела,
Пойдут – и еще как! – твои дела.
У этих офисов, сам видишь,
Контингент богатый,
Ты деньги будешь загребать лопатой.
Всю родню обеспечишь, всех друзей.
На жизнь смотри, ФИЛОСОФ, веселей.
Ну, а теперь – гуд бай, пока!
Спешу я в следующий квартал,
Там академик угол запатентовал.
Вот уже год, как я его крышую.
Нашел наш академик жилу золотую.
Что прежде он имел? Да ничего.
В подвалах института крыс давил,
В спортивных шортах на базар ходил
Да все трусцою бегал вокруг дома,
Где в захолустной жил дыре.
Зимой и летом – в одном плаще,
Его все по плащу тому
И спереди и сзади узнавали.
И так десятки лет
Давил он крыс в подвале.
А нынче академик наш
У Босса под крылом.
И есть чему народу удивляться:
Давно забыл он об унижении былом,
И на перекресток в голубом
Он «Мерседесе» стал являться.
Гаванские сигары стал курить,
И по-французски говорить,
Свой плащ сменил на фирменную пару.
И загородный дом купил и дачу.
Любовницу завел кавказскую, Тамару,
И молодую тещу к ней в придачу.
Смекни, ФИЛОСОФ, тут и ты,
Как должно перед Боссом постараться,
Чтобы подольше оставаться
У перекрестка, где любят парковаться
Все наши жирные коты…
Засим, ФИЛОСОФ, прощевай, привет!
Еще поспеть мне надо к Боссу на обед,
Желательно, без опозданья.
О, Босс силен. А как уж строг!
Ослушаться его – не приведи бог!
/садится в «девятку» и отъезжает/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
Отныне будут крышевать меня?
Не избежать мне ни полымя, ни огня!
Хотя… Ведь крышевал Давид
Навала-ловкача,
Известного всей Иудее богача.
Увел его отары, и не одну,
Разбойничая у скотоводов на виду.
В конце концов, чтоб откупиться,
Навал жены должен был лишиться.
С охотою она к Давиду перешла:
И молодость и силу предпочла.
Конечно, и характер – лед с огнем.
Навал был стар, слабел он с каждым днем…
Дела подобные на земле не новы,
Они живут между людьми который век,
Без воровства, мздоимства, дерзкой воли
Существовать не может человек.
Сегодня окрышована Россия мздой такой
От супермаркетов столицы
До бутиков в провинции глухой.
Как саранча на молодую зелень,
Летят на обывателя со всех сторон
Грабители, мошенники и воры,
И респектабельные боссы,
Лезут на свет из тени,
И каждый - сам себе закон.
О исчадия ада! Уже вы приучили
Добрых россиян к судьбе лихой:
Злой рок над ними дышит вечно,
Торя их путь бесчеловечный.
КАРТИНА ПЯТАЯ
ФИЛОСОФ играет на флейте, выводя грустную мелодию.
Подходит ПРОХОЖИЙ, бросает в кепку мелочь делает
Несколько шагов, чтобы уйти, но возвращается.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Ах, сукин сын, как он играет!
Как из прохожих слезы вышибает!
Невольно вспоминается былое,
И лето красное и чувство молодое,
И ощущенье счастья и радостного бытия,
И чувство Родины – и что она – твоя.
Что и накормит и обогреет, надежду даст,
И в горе не оставит.
А коль заслужишь – на всю страну прославит.
Да стала вдруг чужая –
Враждебная и злая.
И ощущение другое:
Будто иноземцев рать набросилась,
Чтобы до нитки обобрать.
Да-а… неладно что-то в государстве,
Если ученые, а он ученый,
Стоят с протянутой рукой.
Как приключился с нами срам такой?
Как мы могли дожить до этого, кто допустил?
Кто на народ наш порчу напустил?
Куда девались его мужество и сила,
Что проявлялись в труде, в бою.
На что он тратит молодость свою?
Ужель на то чтоб купить дешевле,
Продать дороже…
Но это ли удел мужчин. Мой боже!
Помилуй и сохрани, от участи такой
Наших мужчин оборони!
Когда-то я оставил память о себе –
Построив в горах непроходимых ГЭС –
Одно из нынешних волшебств.
Энергия её подвигнула Кавказ,
Преображая города и села.
Да только я, гордившийся собой
Искренне и без прикрас,
Хожу сегодня невеселый.
/ФИЛОСОФУ/
- Уже который раз тебя я вижу с флейтой.
Ты – неудачный музыкант?
ФИЛОСОФ
- Я – друг людей. Философ.
ПРОХОЖИЙ
- Ну это еще хуже.
Однако вижу: добрый ты внутри,
И беззащитный ты снаружи.
Философ, значит. Так-так- та…
Человек, не любящий труда.
Н-да…
Мир полон всяческих диковин.
Твоя профессия – одна из них.
Хотя… и слава богу! –
Не из злостных самых.
Когда вокруг так много совершают
Нечеловеческих поступков,
Философ, пожалуй, безобиднее других.
Только… безделье мало что кому давало.
Бездельников и без тебя у нас немало.
Известно и другое: русская душа
Одна из самых сердобольных.
Ей жаль людей,
Всего лишенных иль невольных.
И к вечеру наполнится рублями
Твоя кепчонка.
Гляди-ка – друг людей –
Уже спешат к тебе девчонки.
Немало, видно, и у тебя друзей.
/отходит в сторону/
КАРТИНА ШЕСТАЯ
Две студентки останавливаются в пяти шагах от ФИЛОСОФА.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/восторженно/
- Ах, какой красавчик!
/удивленно/
Но почему он с флейтой
И кепка под ногами…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/равнодушно/
- Нуждается он в помощи деньгами
И просит одолжить как бы кредит
Бессрочный.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я вижу: он неразговорчив.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- У бедного, кроме всего,
И слов немного для того,
Чтобы пожаловаться на судьбу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но как же так…
Просить на улице деньгу…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Считается сегодня способ этот
Беспорочным.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но и непрестижным, и заморочным.
А он меж тем…
Ты только посмотри: какой прикид!
И этот утомленный вид.
Я прежде здесь его не замечала.
Давно он тут?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Да с самого начала.
Давно привык к нему деловой квартал.
Богатый этот перекресток
Сама мэр ФИЛОСОФУ отдал.
Сюда ФИЛОСОФ ходит как на работу.
И власти близлежащих улиц
Обязаны блюсти о нем заботу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но ведь красавчик!
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/деланно равнодушно/
- Ну… в общем ничего.
Увидеть тут можно много чего.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я слышала, что он – философ.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Философ. Но, может быть, астролог.
А может, заклинатель змей…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ну так посмотрим, что делает он с ней,
Когда появится змея из кепки.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/не желая, чтобы ФИЛОСОФ обратил внимание
На ее подругу/
- Мне кажется, не может он
Держать своих питомцев в кепке.
Когда бы был он заклинатель,
Тут был бы ящик, который серпентарий.
Сдается мне, что он
Не заклинатель, а писатель.
И изучает жизнь…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Таким неподобающим манером?
На нашей клубной дискотеке
Он был бы лучшим кавалером.
А о профессии его
С тобою мы еще поспорим.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Но здесь в живую жизнь
Он углубляется по самый корень.
На этом оживленном перекрестке
Она переплелась в тугую сеть,
В нее он может уловить всех тех,
Кто станет персонажем его книг.
Быть может, мы присутствуем в тот миг,
Который называется волшебным…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ах, познакомиться бы с бедным!
Подойдем поближе.
Мне кажется, себя я вижу
Одной из героинь его произведений.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/ревниво/
- Не думаю, что он литературный гений.
Тут угадать можно без всяких объяснений,
Что вовсе не писатель он, а кандидат…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Наук?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Нет. Кандидат в бомжи.
Нет хитрости во взгляде,
В речах нет лжи…
В писателя поверить трудно,
И шарма – ну ни на йоту.
Скорее, тип занудный,
И вызывает лишь зевоту.
/нарочито зевает/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/пожав плечами/
- Но я хотела бы…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Чего?
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Да ладно… Уходим, скоро ночь.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/с чувством вины/
- Но прежде бросим по десятки.
Ведь надо как-то бедному помочь.
/бросают в кепку деньги и уходят/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/говорит, обернувшись на ходу/
- Но какой красавчик – я не могу!
Прощай пока. Я тебе после помогу,
Без всяческих подруг. И докажу,
Каким бывает настоящий друг…
КАРТИНА СЕДЬМАЯ
ФИЛОСОФ. Возвращается ПРОХОЖИЙ.
ПРОХОЖИЙ
- Мне почему-то жаль тебя, приятель.
Ты беззащитен, вижу я.
Открыт для воровских объятий.
И если в цепкие их лапы попадешь,
От них живым ты не уйдешь,
Как ни крутись.
За вход в союз их платишь грош,
За выход – собственную жизнь.
Еще скажу тебе по чести:
В дуду играть на этом месте,
Что соколу клевать червей на свалке.
Если не пулю пустят в зад,
То пришибут увесистою палкой.
А ты и молод и здоров,
И бог умишком не обидел.
И, видно, сила есть в руках…
/раздумывает. Потом решительно/:
Пойдем со мной. Я обучу тебя
Строительному делу.
И станешь каменщиком ты
Трудолюбивым и умелым.
Мы вольным собственным трудом
Такую соорудим ладью,
Что весь народ в ней поплывет
В свою страну, свою судьбу.
КАРТИНА ВОСЬМАЯ
/ появляется ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА/
СТУДЕНТКА
/обращаясь к ФИЛОСОФУ/
- Я к вам пришла, чтобы остаться с вами.
ФИЛОСОФ
/берет ее за руку и обращается к ПРОХОЖЕМУ/
- Я знаю, человек труда
Из всех надежнее на свете.
Путь их бескорыстен, светел.
Пойдем. А музыка пусть будет нам
Побочным инструментом.
Шагай вперед, наш друг надежный,
Пристроимся и мы к тебе моментом.
/играет на флейте/
ФИЛОСОФ, СТУДЕНТКА, ПРОХОЖИЙ маршируют, обходя
кругом сцену под бодрую жизнеутверждающую музыку.
Из-за кулис выходят и пристраиваются к ним ДВЕ СТАРУХИ. МОВЕТОН
мечется между ними и ОЛИГАРХОМ, подъехавшем на «Мерседесе»,
и пренебрежительно наблюдавшем процессию. Наконец МОВЕТОН
пристраивается в хвост процессии, а ОЛИГАРХ, досадливо махнув рукой,
садится в авто и уезжает в свою Испанию.
Неожиданно вылетает мотоциклист с надписью на боку «Капитализм»
И тоже пристраивается к процессии. Все новые и новые люди, преимущественно молодые, выходят из-за кулис и заполняют сцену.
ЗАНАВЕС
Драма /в стихах/
В трех действиях
Действующие лица:
Философ – мужчина сорока лет
Олигарх – его ровесник
Две старухи
Моветон – вихлястый молодой человек 30-ти лет, представитель воровского мира.
Прохожий – рабочий-строитель 50-ти лет
Две студентки
Мотоциклист, пешеходы и другие участники уличного движения. Действие происходит в одном из городов России. Время действия 90—е годы 20 века.
Действие первое
Картина первая
По одну сторону сцены современные офис, банк из бетона и зеркального стекла. Заходят и выходят респектабельные представители делового мира. В каждом из них чувствуется хозяин этой жизни. По другую сторону сцены – невзрачное здание с покосившейся вывеской – «Собес», старики и старухи с костылями и авоськами в руках.
ФИЛОСОФ, облокотившись на ограждение витрины супермаркета, флегматично наблюдает движение улицы. За кулисами звучит волнующая музыка, соло на флейте. Он негромко, с расстановкой, как бы обдумывая каждое слово, говорит, жестикулируя руками:
ФИЛОСОФ
- Десятилетие минуло с тех пор,
Как на реформы мы сделали упор,
Чтоб изменить и жизнь свою и государство.
Увы! Перекроили государство,
Оставив от него лишь лоскуты;
Устали все от маяты,
Шараханья, безденежья, вранья
И обещаний всяческих невероятных,
Как бы возможностей для каждого –
Огромных, необъятных!
Уж так расписывали будущее наше,
Что даже рай не мог быть рынка краше.
А все свелось к тому,
Что у добрых и доверчивых людей
Старших поколений
/поводит рукой в сторону «Собеса»/
Отняли все, что они создали
Своею жизнью и своим трудом,
Пообещав воздать им все… потом.
Эх-хе!
Картина вторая
От группы пенсионеров, стоящих у «Собеса», отделяются две старухи и выходят на авансцену.
ДВЕ СТАРУХИ /в унисон/
- Столетия была Россия оплотом нашим,
Раздольная среди холмов и пашен,
От западных границ до Океана,
Родная, близкая своя.
Мы жили в ней все как одна семья,
Где каждый был ответствен за другого.
На свете не было иного
Отечества такого.
Все вместе делали: пахали землю,
Возводили города, строили заводы,
Крепили экономику и мощь его,
По праздникам водили хороводы
И жили в удовольствие свое.
А если нас пытались покорить
И снова к прошлому поворотить,
Мы дружно защищались,
Не жалея жизней.
Не страшно умирать за волю
Собственной Отчизны.
И, сохраняя государство,
Тем себя спасали.
Теперь нам власти говорят:
«Заботьтесь сами о себе,
О собственном благополучии
И будущем своем».
Им, дескать, недосуг.
У них задачи поважней,
Чем думать о народе и его нуждах.
Но как радеть о будущем, когда
И дня нельзя прожить без нужды.
Когда ни дома, ни работы,
С утра до вечера
О хлебе все заботы.
/к зрителям/
Кто думает о нас теперь?
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться.
Нам при теперешних делах,
Когда все наше обращают в прах,
На что надеяться, куда податься?
Об этом разве мы мечтали,
Как свои жизни отдавали
На фронтах войны,
В степях бескрайней целины,
На стройках новой индустрии,
В котлованах мощных ГЭС,
Заводов на миллионы мест.
Мы все освоили в те годы:
И самолеты создали, и пароходы,
И Космос, и автомобили,
О детях помнили
И старых не забыли.
Истории на свалку нас сбросили теперь…
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться,
Чтоб нам в бомжах не оказаться.
Уж на помойках многие из нас
Калорий пополняют свой запас.
И нам товарищем никто не хочет стать,
Открылась вдруг вторая ипостась:
Наши товарищи
Стали господа теперь.
В какую нам стучаться дверь?
/возвращаются к «Собесу»/
ФИЛОСОФ /после паузы/
Над горестными их словами рассуждая,
Я понял, что вместе с государством
Отняли все – у всех и сразу –
Поспешно так, что оторопь берет.
Народ лишь молча наблюдает,
Капиталистическую как заразу
Бесцеремонно запускают в оборот.
Страна со всем ее запасом –
Нефтью, и золотом, и газом –
Царем Борисом была раздарена,
Его придворным отдана,
Всем, кто стоял у трона.
Он с государевым размахом,
Разверзнув грудь, махнув рукой,
Своим зятьям и своим свахам
Отмерил каждому с лихвой:
Тебе, Савельич, Север Крайний,
Богат он никеля рудой.
Тебе, Абрамыч, берег дальний
С пушниной, золотом, икрой.
Всей энергетикой Семеныч
Сумеет смело управлять.
Ему в помощники Ефроныч:
Если чего случится в полночь,
Он будет свечки зажигать.
Иным владеть нефтью и газами,
Других поставил над алмазами.
А те под офисные крыши
Собрали близких и родных.
Большая оказалась родня
У каждого из них:
На один стул сажали по два,
А если родственники дальние – троих.
С царя отеческой подачи,
Почуяв вкус легкой удачи,
Они стремительно и смело
Принялись за дело.
И вот
Явился новый в обществе круговорот:
В бывших общественных местах,
В городских скверах, в парках, на газонах,
На берегах озер и рек, в запретных зонах
Они дворцы свои возводят.
Там сторожа со сворами собак,
С оружием прицельным бродят.
Где прежде было вольное движение, -
Хоромы барские, до неба ограждения.
Скоро не выйти будет за порог,
Хоть в городах и тысячи дорог,
Да только чтоб по ним ходить,
Придется денежки платить.
А у нас в кармане – вошь на аркане.
В государстве лишних денег не существует:
Когда одни двумя руками загребают,
Другие нищенствуют.
Да прочно ль будет то,
Что так легко дается?
Вот в чем вопрос. Ну а пока…
Схватив фортуну за бока,
Резвятся так, что черту жарко.
Вон сколько подкатило их
В бронированных иномарках.
Когда-то Кант изрек:
«Если погибнет справедливость,
Человеческая жизнь
Не будет более иметь цены».
/подняв глаза к небу/
Старик, она давно погибла.
Людей прихлопывают,
Словно мух из мухобоек
Калибра 7,62 иль 9 миллиметров.
А то и бомбами, чтоб умирали
Без долгих мук.
И, фарисеи, убивая тысячи людей,
Для кошек госпитали строят
И санатории для сук.
В насмешку над людьми
Болонок собственных
Мильенными дворцами наделяют,
В портретах красочных
И бюстах прославляют.
Картина третья
ФИЛОСОФ. Подъезжает «МЕРСЕДЕС», из которого выходит ОЛИГАРХ.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Ну вот еще один подъехал…
Старый знакомый, однокашник.
Мне, видно, будет не до смеха:
Нелегкий будет разговор
Про день сегодняшний
И день вчерашний.
ОЛИГАРХ
- Ба-ба-бы! Ты ли это, ФИЛОСОФ?
/в сторону/
Как прошлого печальный отголосок…
/Философу/
Тебя по-прежнему зовут так?
Ты прежде рассуждать
О жизненных перипетиях
Был мастак.
ФИЛОСОФ
- Да, это так…
ОЛИГАРХ
И ты по-прежнему витаешь в облаках?
Не изменился?
ФИЛОСОФ
- Понаблюдав, что делается рядом,
Мне впору было б измениться иль,
К черту, спиться:
Уж очень вывернулся мир.
Людей же просто не узнать,
Явилась в них другая стать
И облик, и характер.
И взгляд на жизнь, на дружбу, на любовь,
На ценности духовные, которыми
Так прежде дорожили.
Куда-то все ушло, словно вода в песок.
Как будто мы не десяток лет,
А тысячелетие прожили:
Всё – буквально всё –
Желтым металлом подменили.
Впрочем, эквивалент бумажный есть ему,
Он в обиходе «зеленью» зовется.
Без этой «зелени» теперь –
Зови на помощь, не зови –
Никто на крик не отзовется.
ОЛИГАРХ
/Подходит ближе к бывшему сокурснику/
- Да, это ты. Признаюсь, удивлен:
Помню, во все заоблачное ты был влюблен
И, как Сократ, пытался всякого разговорить,
И разговорами о смысле жизни уморить.
ФИЛОСОФ
- А ты был вожаком когда-то
Всех комсомольских дел.
Теперь неслыханно разбогател.
Но капитал твой, утверждают,
Темного происхождения,
Добыт то ль плутовством,
То ль сказочным везением.
За это в прошлые года
Последовала бы дознаний череда.
ОЛИГАРХ
- Да, зверские то были времена.
Но, слава господу, свобода нам дана.
ФИЛОСОФ
- Свобода, черт ее дери!
Тут ни убавить, ни прибавить.
И ко всему надо добавить:
Свободен каждый в меру своих сил,
Один колбас с макулатурой намесил,
Другой гнилье вам продает за первый сорт.
А третий – ну что за дело! –
Вместо препаратов и лекарств –
Вам выдает таблетки мела.
Ты спросишь, где же госконтроль?
Э-э, однокашник, одуматься изволь:
Коль государства нет,
То нет и госконтроля.
Сегодня ворам не свобода – воля!
Сегодня все свободны от всего,
Как ветер в поле, волны в море
Иль горный водопад –
Никто ничем не ограничен,
Ни в чем не виноват.
Хочешь – трудись, а нет –
Так дурака валяй:
Вольному, дескать, воля,
Спасенному – рай.
ОЛИГАРХ
- О чем толкуешь, о чьей вине.
Не все в речах твоих понятно мне.
Остынь. Да толком расскажи,
Чем недоволен или встревожен ты.
Мы мастера судить о деле, стоя сбоку.
Да ведь от критики такой немного проку.
Но, вижу, ты боец и опытный, и стойкий…
ФИЛОСОФ
- Не ты ль в начале перестройки –
Туды ее в печенку и в ребро –
Построить призывал социализм,
И непростой, а с человечьим ликом.
Тебя мы поддержали мощным криком:
«Дай, партия, нам порулить!
Не все одной тебе крутить-вертеть,
Пора и нам к делам поспеть,
Пора и нам при деле быть!»
И, доверяясь своему комсоргу,
Пошли на баррикады.
Безумные, словно телята, -
Взбрыкивая резво, -
Копытом били свою мать.
Никто от друга не хотел отстать.
ОЛИГАРХ
- Ну да, все так и было:
Давно компартии нам надо было
Той голой правдой двинуть в рыло.
ФИЛОСОФ
- Быть может, это так. Быть может. Но…
Седой отец мой говорил мне:
«Зачем крушите все подряд,
Что нами было создано, ломая.
Ведь были и прекрасные сады,
Они цвели в начале мая,
Давая осенью плоды.
Как можно рушить все,
Чего мы так любили,
Чему мы монументы возводили.
Ужели обо всем вы позабыли:
Каким привольным было наше время,
Когда сад наций цвел на равных
Без разделения на главных и неглавных.
Вокруг все наше без ограничений:
Моря и горы, поля и реки,
И земли всех предназначений.
В пустыне Кара-Кумы ты был свой,
Братом был в Бишкеке и Ташкенте,
Родным на всем континенте».
ОЛИГАРХ
- Тебя, мой однокашник, не поймешь:
Ты, помню, жаждал все переиначивать,
Теперь ты прошлому псалмы поешь и,
Кажется, забыл, куда грести,
Куда сворачивать.
ФИЛОСОФ
- Еще отец мне говорил:
«Как ни суди о той Отчизне,
Мы жили все при коммунизме.
А против выступали те,
Кто не хотел трудиться,
Кому Россия – для прибылей
И развлечений за границей.
Под их корыстное стремление
Пустили вы под нож творение
Народа – свободы истинного гения.
Смотреть на это нам печально…
Еще услышите вы отзвук дальний,
Предъявит время счет моральный».
Не приняли мы увещаний их –
Стадо телят глухонемых –
И продолжали яростно топтать
Свою судьбу. И затоптали.
Тогда открылась нам другая
Сторона медали.
ОЛИГАРХ
-Какая еще сторона?
И без того мы были сыты
Идеологией сполна.
ФИЛОСОФ
- В те дни волна катилась по Европе,
Меняя красный цвет на цвет оранжевый
И голубой с темно-коричневым оттенком.
А нас она накрыла
Серо-буро-малиновою смесью,
Страну отбросив до средневековья,
Оставив многих без штанов.
Итог таков:
У нас теперь капитализм
С лицом Горгоны.
Обвел нас вокруг пальца перевертыш.
Твой опыт ныне в школах изучают:
Вот, мол, студент стал миллиардером.
Мальчишки, вдохновляйтесь
Столь заразительным примером!
ОЛИГАРХ
- Удался нам эксперимент:
Я с выгодой и пользой время трачу,
И, ловко уловив момент,
За вымя ухватил удачу.
ФИЛОСОФ
- Момент тот предрешили вы,
Заимствовав опыт сатаны.
А мы, было, поверили…
И глупо и смешно.
Вот доказательство еще одно
Того, что простота хуже воровства.
Что однокашников ты облапошил,
На то я не ропщу,
Я оправдание тому ищу,
Что так легко переменились люди.
Не знали ни того, что потеряли,
Ни того, что с ними будет.
ОЛИГАРХ
-Но ко времени тому,
Кто был у власти,
Уж не умели управлять.
Не преодолеть им было
Собственного идиотизма,
Не до народа было им,
Не до коммунизма.
Страна и власть в нокауте лежали,
Республики Союза прочь бежали,
Одни на запад, другие на восток
И нескончаем был беженцев поток.
Крестьянин не пахал, не сеял,
Никто не думал о судьбе России,
А думали о том, как организоваться,
Чтобы в живых остаться.
Так крепость, - неприступный монолит, -
Вдруг рассыпается в песок.
Стихии яростный поток
Все стены и ограды сносит
И, разметав на части их,
В неведомое никому уносит.
Все в панике бегут,
Не зная направленья,
В делах нет ни согласия, ни рвенья.
Вчера еще политики и мощи образец
Враз обращается в руины
И сам себя хоронит наконец.
Мы, олигархи, мы спасли Россию,
Дав каждому свободу выживать,
Налево и направо торговать,
Товарами из-за границы насыщать
Города и села.
Вы все о гибели стенали,
А мы тем временем страну спасали.
ФИЛОСОФ
- Не для народа.
Для собственных, семейных, дел
Устроили вы новый передел.
Везде, во всем – в делах во власти –
Участвуют одни:
Одной колоды, одной масти.
ОЛИГАРХ
- Ну… не зря же мы старались.
А потому внакладе не остались.
ФИЛОСОФ
- В заботе о себе вы перестарались,
Прибрали все к рукам. А мы…
/указывает на «Собес»/
Ты оглянись: ни с чем остались.
ОЛИГАРХ
- Тут с левыми свистишь ты в лад:
На улице с толпою слиться рад
И крик поднять, и плакать от души,
Что тяжко, мол, вам бить баклуши на гроши.
/кивает да двух старух, направляющихся к ним от здания «Собеса»/
Вот и древние девицы –
Коими запружена столица –
Твоего сердца чуя доброту,
Рассчитывают на нищенскую мзду.
Все это не по мне,
Я в офис поднимусь.
Пока выслушивать ты будешь
Привычную, обычно, ерунду,
Делами я займусь.
/поднимается в офис/
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина первая
ФИЛОСОФ. К нему подходят ДВЕ СТАРУХИ.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Жа ради господа, подайте.
/протягивает руку/
Совсем жубов нет у меня.
В войну фашист прикладом выбил.
Давно, в прошедшие года,
Вставляла я протежы иногда.
Бесплатные. Теперь все платное.
Да денег на протежы нет.
Не каждый день есть у меня обед.
Все больше балуюсь чайком
С сухариком моченым и чесноком.
Не всякий раж могу я выйти на прогулку:
В дожди не прошмыгнуть по переулку,
В морожы нечего обуть…
Да обхожусь я как-нибудь:
То беж плаща, то беж пальто.
А мимо нас летят шикарные авто.
Мы в наши годы этого не жнали,
Мы о другом тогда мечтали:
И день и ночь на стройках прожябали и,
Как блаженные стремились в коммунижм.
Да на пути к нему подло нас надули –
В другую сторону вдруг повернули.
Начнем сначала, говорят,
Капиталистическую жижнь.
И не стыда у них нет, ни печали,
Что власть Советскую мы кровью
Жащищали.
А нынче, видишь, обнищали.
И кто теперь ответит мне,
Что было правдой:
Когда нас новое построить прижывали,
Или теперь,
Когда все наше оболгали,
Жахлопнув в будущее дверь?
И почему случилось так –
Всё отняли у нас за «так»,
Народ на собственной жемле
Все больше вяжнет в кабале?
ФИЛОСОФ
/хлопая ладонями по карманам/
- Сейчас я отыщу деньжат.
Всегда помочь вам рад…
ВТОРАЯ СТАРУХА
- А мы заводы возрождали.
Из-за границы помощи не ждали,
Железки принося в подолах,
Что собирали по лесам и долам.
Тогда живот я надорвала –
Матка от тяжести упала.
И потому детей я не рожала.
Живу одна. И некому помочь.
Одной мне все не превозмочь
Те трудности, что выпали на долю.
Мне многого не надо:
Хлеба вволю, да чай, да сахар,
Да кусок селедки.
На Пасху пару куличей
Да рюмку водки.
Еще чтоб было мне тепло.
А то, неровен час, отключат газ.
Отрежут электричество, батареи снимут.
Сантехники ведь совести не имут.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Тут дело не в сантехниках.
Бери повыше.
ВТОРАЯ СТАРУХА
- Да в ком же?
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- В тех, кто живет под жолотою крышей.
С утра кто плавает в бассейне,
Наполненном шампанским,
Потом маленько отдохнет,
И в кортеже из пяти иномарок
Поедет выбирать жене подарок.
И к трем часам пополудни
Жаедет в офис свой. Но это в будни.
А в праждники летит он на Канары,
С собой минорочек берет две пары.
Иль на неделю в Куршавель,
Чтоб выкинуть там с девочкой фортель.
Вот этот всеми помыкает:
Он трубы с гажом открывает, жакрывает,
И как бы с нами дурочку валяет.
/ безнадежно махнув рукой/
Обман тогда, вранье сейчас.
Но придет справедливый час,
Господь вмешается в дела мирские,
Прихлопнет шайки воровские.
ФИЛОСОФ
/роется в карманах/
- Ведь точно помню: было у меня
В кармане несколько десяток…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
/в сторону/
- Ну с этим ясно все:
Мужик не берет вжяток.
ФИЛОСОФ
- Сейчас… сейчас…
Я постараюсь вам помочь…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Чего уж там…
/спутнице/
- Пойдем, подруга, прочь.
Мы нынче в тягость всем.
От нас давно ижбавиться хотят совсем.
/возвращаются к зданию «Собеса»/
Картина вторая
ФИЛОСОФ. Из офиса выходит ОЛИГАРХ. Подходит к философу.
ОЛИГАРХ
- Пока ты для девиц карманы ворошил,
Я важный в офисе вопрос решил.
Здесь /показывает вверх/, на 10-м этаже,
Обосновался новый олигарх, мой протеже.
К нему я заходил условиться о том,
Поститься как заставить нам Европу
Перед Христовым Рождеством.
ФИЛОСОФ
- Условились?
ОЛИГАРХ
- Нет проблем.
Решенье наше – урок на будущее тем,
Кто попытается нарушить договор.
Но… продолжим прежний разговор.
Ведь мы не виделись с тобою много лет.
/в сторону/
Сейчас из прошлого пришлет он мне привет
И жалобы, и вздохи, и что дела тогда
Не так уж были плохи.
/ФИЛОСОФУ/
Вот на меня напраслину ты гонишь,
А свое место в жизни проворонишь.
ФИЛОСОФ
- Но мне уже определили
Доходный угол на этом перекрестке.
Я мэру кланяюсь теперь,
Когда он едет поутру
По городу в бронированной повозке.
ОЛИГАРХ
- Не то это – номер пустой.
Не для философа ученого
Это копеечное место.
Я знаю: смеешься ты и над собой,
И дядьками из политического треста.
Брось выдумку про нищего – плоха она,
И кособока, и больна.
Ведь знаешь ты – как дважды два –
Как в этом мире стряпают дела.
Приспособляться мы должны к тому,
Что нам пророчат свыше.
А ты все прошлым дышишь.
Пора понять: нам не вернуть того,
Что безвозвратно ветром унесло.
Перед тобой поток. А я даю весло
И челн надежный, чтобы потоки переплыть.
Впрягайся в дело, хватит ныть.
Я пред тобою открываю двери;
И вот рука – в тебя всегда я верил.
ФИЛОСОФ
/не подав руки/
- Но я в тебя не верю.
Однажды нас ты облапошил,
Сдается мне, ты не способен
Думать о хорошем.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
- Меня мораль давно уже не мучит.
/ФИЛОСОФУ/
- Однокашник, время учит:
Не все хорошее нам в угождение…
ФИЛОСОФ
- Когда к хорошему
Ты не привык с рождения.
ОЛИГАРХ
- Меня совсем не убеждают
Твои ученые суждения,
Я к тем делам пристрастен,
Которые на пользу мне…
ФИЛОСОФ
- И сатане…
ОЛИГАРХ
- Оставь. Ты просто злобой дышишь.
ФИЛОСОФ
-Нет. Ты попросту меня не слышишь.
Не совместимы ты и честные дела.
Преступен ты. Звезда твоя черна,
Как эти тучи на темном горизонте.
Никому правда не видна,
Как эти тучи разойдутся:
За горизонт ли их ветер унесет
Или губительным дождем
Они прольются.
ОЛИГАРХ
- Что этим хочешь ты сказать,
Каких грехов еще мне приписать?
Впрочем, в политике
Всегда было нескучно:
Кто действует решительно и смело,
Тому потом, - когда благополучно
Минет опасный перекресток, -
Припишут подленькое дело,
Чтобы к суду его привлечь
И тем народ
От истинных проблем отвлечь.
Так говори. И я хотел бы знать,
Чего ты жаждешь обо мне сказать.
ФИЛОСОФ
- Я все скажу, не буду льстить.
Поскольку ныне знаменит ты,
Тебе готовы все простить.
ОЛИГАРХ
- Уж не задумал ли теперь
Ты притянуть меня к ответу,
Злодеем страшным объявив
Пред обществом и белым светом?
ФИЛОСОФ
- Куда там!
Теперь все в прошлом.
Кануло в небытие.
Теперь ты – сила, на коне.
Как Демиург,
Ты появляешься в своем окне.
К молящимся тебе выходишь на балкон.
И площадь главная в едином раже
Тебе нижайший бьет поклон.
/комично кланяется ОЛИГАРХУ/
Вот так ягненок, пятясь,
Близится к питону,
Пока питон его не заглотает..
Всё, - как всегда, как было встарь:
Ты – и правитель избранный, и царь.
Нет над тобой законов, нет суда,
И нет преград,
Которые нельзя преодолеть.
Ты даже стал подумывать,
Как вечно жить,
Как князю тьмы за вечность
Душу заложить.
Нельзя же, властвуя, как бог,
Вдруг умереть.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
А он – провидец, черт его дери!
В его руках большие козыри.
ФИЛОСОФ
Но…незримым остается Вседержитель.
Придет пора другая, спросит он
И про людей невинных, и про балкон.
Про то, как дав обет служить народу,
Ты ввел народ в пучину бед.
Телами их потоки запрудил,
И тем соперников опередил
В борьбе за власть.
Чтобы тщеславие свое удовлетворить,
Ты мир готов был в хаос обратить.
/после некоторого раздумья/
Кто мог в студенческие годы
Предположить в тебе такую хватку.
/мечтательно/
Студенческие годы…
В недавнем прошлом мы были
Все в одной упряжке:
На стройках, в поле…
На фронтах войны.
Отцы там наши воевали
И свои жизни отдавали,
Чтоб лучше жили мы.
И мой отец на бруствер лег,
И твой себя не уберег,
Чтобы потом, что строили они,
Мы завершить могли.
Студенческие годы… Тогда и мы
Мечтали мир преобразить,
Чтоб каждый мог в нем вольно жить.
ОЛИГАРХ
- Мы к этому сейчас идем:
Все перестроим, все перевернем,
И россиянина опять вернем… к капитализму.
А ты, ФИЛОСОФ, далек от наших планов.
ФИЛОСОФ
- А ты твердишь все тот же стих:
- Деньги, злато – счастье в них.
ОЛИГАРХ
- Иначе дело может понимать лишь псих.
Но я вернусь к делам восточным.
И вот прогноз на будущее точный:
Кто сделает в те области вложения,
Получит мощные сверхнакопления,
И рейтинг свой поднимет в сотню раз.
Тут главное для нас –
Быстрее развернуться…
ФИЛОСОФ
- Уже вы развернулись.
ОЛИГАРХ
- Чтоб на дыбы страну поднять.
ФИЛОСОФ
- Но вы ее уже подмяли!
ОЛИГАРХ
- Улучшить жизнь…
ФИЛОСОФ
- Улучшили – спасибо вам!
Всюду стяжательство, обман.
Коррупция растлила всех и вся.
Ею смертельно ранены
И зрелый муж и малое дитя.
Жизнь такова, что трудно отличить,
Где божья суть, где дьявольский подвох,
Целебный где напиток,
А где смертельный яд.
Сомненья вызывает сама жизнь:
Где правда в ней, а где о правде
С телеэкранов лишь твердят,
Измазывая дегтем все подряд.
И все это творите вы ради наживы.
ОЛИГАРХ
- Усилиями нашими вы еще живы.
И мы на том стоим, что надо больше
Выкачивать из недр земных, морей.
Богаче станет жизнь и веселей.
/подмигивает ФИЛОСОФУ/
ФИЛОСОФ
- А что потом?
ОЛИГАРХ
- Потом без нас решат:
Чего, куда сплавлять, качать.
Не нам за это отвечать.
ФИЛОСОФ
- Кто позаботится о днях грядущих?
Что мы оставим вслед идущим?
Должна же быть
Меж поколений справедливость.
ОЛИГАРХ
/к зрителям/
О чем философ помышляет,
Скажите мне на милость!
/ФИЛОСОФУ/
Коль мы сильны – за нами справедливость.
И этот тезис, я скажу, не новый.
Но вот тебе пример толковый:
Цена на нефть вдруг поднялась…
Вот где секрет успехов всех,
Вот в чем успех иль неуспех.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Те же и двое рабочих. Они выкатывают на сцену двустороннюю
ручную помпу и начинают ею работать.
ОЛИГАРХ
/напевает, пританцовывая. Первая песенка ОЛИГАРХА/
Отсюда качать, оттуда качать –
Повсюду брать, брать, брать!
На Северном полюсе пора начать,
На Южном пора качать.
Леса пора в Китай продавать,
Алюминий в Америку гнать.
И тут и там пора поспевать
Брать, брать, брать!
Белых медведей пора на вертел,
Шкуры пора на мех.
Пингвинов пора начать отстрел –
Ни птицы, ни кролики – смех!
Лошадей на мясо, верблюдов на жир
Пора, пора, пора!
Газ российский протянуть в Алжир,
Российскую нефть в Кашмир.
Трубу на юг, трубу на восток,
На запад три трубы.
Нефти и газа новый поток
Гони, гони, гони!
Азии Средней нужна вода –
Байкал сливай – пора!
Миллиарды кубов качать туда,
Триллионы «зеленых» - сюда!
Черноземы пора на Ближний Восток
Везти, везти, везти.
Из Якутии в Лондон направить поток
Алмазов и бирюзы.
Девок-бездельниц много у нас –
Париж, принимай гостей!
Можно и мальчиков – на заказ –
Хватит Европе всей.
Что там еще? Выставляй напоказ,
Пусть удивляется мир.
Наши товары хороши без прикрас –
Устроим торговый пир!
/Рабочие вместе с помпой скрываются за кулисами/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
На сцене ФИЛОСОФ и ОЛИГАРХ, который продолжает пританцовывать.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Эк, его понесло!
Готов ошкурить не только лес,
Но всю Россию.
Вот уж потомки будут «крыть»
Сегодняшнюю олигархию!
Припомнят им все семь колен
И пращуров и мамок…
Останется от нас лишь тлен
И чучела пустых болванов.
И тьма решеток, везде, на всем,
И миллиард дверей из стали.
От коих сами мы давно,
Как от проклятия, устали.
И будут спрашивать они,
Гадая на кофейной гуще,
Кто жил здесь? И в какие дни
Настиг их дьявол всемогущий;
Сковал железом домы их,
Опутал мысли вязким златом,
Вражду меж ними распалив,
Рассорил зверски с братом брата.
Как человек – с его умом –
Вдруг оказался под ярмом
Нечеловеческой наживы?
Мерилом что было для них,
Каким был их прекрасный миг,
Чем эти люди были живы?
/ОЛИГАРХУ/
- Вы слишком безрассудно распоряжаетесь
Тем, что вам не принадлежит.
ОЛИГАРХ
- Берем, что плохо лежит.
ФИЛОСОФ
- Но в управлении таком
И минимума нет морали!
ОЛИГАРХ
- Внимание на эту чепуху
Мир обратит едва ли.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Легко как олигархи попирают
Законы, что веками утверждались.
От демократических перемен
Совсем другого мы дождались.
Где сладость надежд тех и мечтаний,
Что в юности мы все питали,
За что они бороться призывали…
Обогатившись, мечтают о Британии.
/ОЛИГАРХУ/
- Все мысли ваши о барыше.
Но у россиянина всегда была
Мысль не о злате – о душе,
А в сердце к ближнему любовь.
Вы разжигаете в нем алчность вновь.
Так можно зверя в человеке пробудить
И человека в нем убить.
/ОЛИГАРХ/
- Известно, зверь живет в нем изначально.
И тут статистика печальна.
Что создал бог,
То переделать невозможно.
Когда-то вы неосторожно
Сказками о райском изобилии
Свирепое животное в нем усыпили.
Тем яростнее оно теперь, когда его
К новой жизни пробудили.
Теперь он к собственному счастью
Мчит на собственном же автомобиле.
Не брезгуя, берись за наше ремесло.
Когда войдешь в избранников число,
Поймешь, как тебе в жизни повезло.
ФИЛОСОФ
- А что другие? Что народ?
ОЛИГАРХ
- Подумай о себе и загляни вперед.
Мы – новое российское дворянство.
ФИЛОСОФ
/ в сторону/
Какое окаянство!
ОЛИГАРХ
- Ты будешь барин, как и мы.
Наполним златом свои домы,
Чтобы хватило лет на тыщу
Жизни привольной и богатой.
Ведь это лучше, чем ходить
В куртке с плеча чужого.
/в сторону/
Не мыслю для себя такого.
ФИЛОСОФ
- Но… меня смущает жизнь такая.
Так можно жить, лишь у народа отнимая.
Им создано все то, чем мы сегодня живы.
А вы в своих делах обманчивы и лживы.
И ты вот – все о деньгах, доходах..
Но как быть тем, у коих окрыленная душа.
А за душою – ни гроша.
ОЛИГАРХ
- Законы бытия придуманы не нами.
Издревле было так:
Кто не работал головой –
Работали руками.
А люди, или, как ты сказал, народ,
Не что иное, как артельный сброд.
Займется ими биржа трудовая –
Там разберутся, у кого душа какая:
Пригодна чья для девяти кругов,
А чья – для рая.
Мы же, сомнений и смущения не зная,
Дела налаживаем планетарного порядка.
Тут угадать должны мы в самую десятку.
ФИЛОСОФ
/ в сторону, приложив ладонь ко рту/
О господи! Что олигархи замышляют,
К чему подводят, подо что копают?
/ОЛИГАРХУ/
- Скажи, скажи мне: как ты мог?
Ведь мы не этого хотели,
Когда на перекрестке трех дорого
Стояли мы против метели.
Как мог ты взять и посягнуть
На сокровенное студенческого братства,
Дав слово: сердце, руку протянуть…
Мечтая тайно о богатстве.
Скажи, скажи!
ОЛИГАРХ
/махнув рукой и направляясь к «Мерседесу»/
- Что толковать с тобою, небожитель.
Отправлюсь-ка я в свою обитель
На берега Испании прекрасной.
ФИЛОСОФУ втолковывать, что есть что -
Труд напрасный.
И никогда он не поймет, мечтатель,
Что я теперь – российский князь.
А по совместительству – законодатель,
Работодатель, богатств неслыханных
И редких – собиратель.
Мне стоит только захотеть,
И все вокруг будут вертеться.
Или стоять. Или сидеть…
/ как бы тихонько напевая/
/вторая песенка ОЛИГАРХА/
Вся мощь Земли в руках у нас,
Все медиа, вся пресса.
Россия нынче – наш Парнас,
И каждый олигарх сильнее Ахиллеса.
/ФИЛОСОФУ/
Прощай. И видит бог –
Коль согласился б ты –
Я б тебе помог.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
- Уехал…
Дед мой сказал бы, что олигархи –
Черти новой ловли.
Для них важней дела торговли.
Все остальное – дополнение к тому,
Что можно обратить в торговую пеню.
А так же все, что можно продавать,
За что с людишек можно деньги брать.
Даже за то, о чем люди мечтают –
Все нынче в оборот пускают
Лишь для того, чтобы доход извлечь.
Для выгоды своей они готовы
И совестью и честью пренебречь.
Делами всеми заправляют олигархи –
Члены особенной епархии.
Часть малая, но покрывает мир.
Прельщает их один кумир –
Телец из злата.
А слыли демократами они когда-то…
КАРТИНА ВТОРАЯ
Появляется ПРОХОЖИЙ. Он наблюдает
За ФИЛОСОФОМ со стороны.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Всё не уймутся. Всё враждуют.
То об утратах сокрушаются,
То, обойдя соперников, ликуют.
Страну одни налево тянут, другие вправо.
Каждый доказывает собственное право,
К штурвалу тянутся, чтоб управлять
И тащат следом сообщников рать.
И те враждуют меж собой,
Друг другу дать готовы бой.
На части рвут страну.
Нет – в клочья рвут!
Народ измучили, покоя не дают…
Россия, как старинный китобой,
Вонзив гарпун в кита-добычу,
Летит за ним фарватером
Штормующим и непривычным,
Не ведая, куда несет нарвал.
А капитаны правят к новым берегам.
Но кто и что их ожидает там?
ФИЛОСОФ
/себе/
Фуф, устал я с этим ОЛИГАРХОМ.
И хочется мне есть… и выпить.
Денек сегодня выпал жаркий,
И утолить нелишне будет жажду.
Тут, рядом, за офиса углом,
Объемная цистерна есть с вином,
«Отрадой» завсегдатаями зовется.
Там к вечеру голь всякая сойдется,
Чтоб очередной стаканчик «пропустить»
И горе-горькое веревочкой завить.
Впрочем, «Отрада» принимает всех;
Здесь можно встретить даже тех,
Кто в обществе известен был вчера:
И доктора наук, и сцены мастера;
Есть некогда прекрасный баритон,
Еще пытается сегодня он
Аудиторию у бочки собирать,
Чтоб о бедах князя Игоря порассказать.
Поет, срывается, хрипит.
Потом поникнет головой
И долго так молчит.
Сочувственно молчит народ у бочки:
Жизнь довела талант до точки.
У бочки многие находят для себя приют –
Там никого не покупают, не продают.
Пойду туда и я…
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Подъезжает «девятка», из нее выходит МОВЕТОН
И сумасшедше бросается к ФИЛОСОФУ. ПРОХОЖИЙ
Скрывается за кулисами.
МОВЕТОН
- ФИЛОСОФ, стой-постой!
У нас с тобою будет разговор крутой.
ФИЛОСОФ
/удивленно/
- Но… о чем? Знакомы разве мы?
Ну и потом, мне не нравится крутое…
Избавьте… в другой раз
Наш состоится разговор…
И все такое.
МОВЕТОН
/настойчиво/
- Нет. Поговорим сейчас.
Определил задание мне Босс
Проверить этот перекресток:
Где вывоз «бабок», где их ввоз.
Хранятся где увесистые слитки.
Приказ его и резок и жесток:
У всех без исключенья должно брать –
С кого-то «штуку», а с кого-то
Процентов двадцать пять.
У нас, братан, есть правило такое –
Коль сам имеешь, - отстегни для тех,
Кто «тянет» горестные дни
Без удовольствий всяческих земных,
Без прав гражданских и иных.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
Мне, видно, не судьба
Сегодня завершить свой день,
Укрывшись в благостную тень
«Отрады» милой…
Ах, кто бы знал, как я устал
От жизни низкой и постылой.
МОВЕТОН
- Всем этим перекрестком Босс владеет.
Он с каждого, кто здесь торчит,
Как я уже сказал,
Процентов двадцать пять имеет.
Братан, запомни профиль мой:
С сегодняшнего дня я тебя крышую.
И, между прочим, за плату небольшую,
Всего-то за пять деревянных штук.
Из них четыре заберет Сундук…
ФИЛОСОФ
- Сундук? Что это за явление? И почему
Все подчиняются ему.
МОВЕТОН
- Это мой Босс. О, Босс силен!
Обширнейшими свалками владеет он:
В округах Южном, Западном, Восточном.
А если быть доподлинным и точным,
То надо указать и рынки,
И бойни, - где укорачивают жизнь
Телятам молодым и нежирным свинкам.
И супермаркетов пять или семь,
Да крышеватели заваливают его всем
Домушники и щипачи
Отстегивают золотые кирпичи.
Цветет его бахча «арбузами» полна,
Дом ломится от всякого добра,
А погреба от коньяков и вин,
Подвал - от сундуков,
В них, говорят, брильянты.
По четвергам братву он собирает,
Для них оркестр всю ночь играет
Из двадцати первейших музыкантов.
ФИЛОСОФ
/ошарашенно/
- Он депутат? Министр он?
МОВЕТОН
Ну да… и так силен…
И с этим… как его… на равных он.
Босс с ним с мобильника,
Как с корешем болтает,
Когда чуть лишку выпивает.
Ты властвуй, говорит, не расслабляйся,
А если будут гнуть, - не прогибайся.
Ты помни, говорит, братва с тобой.
Тому порукой – авторитет и бизнес мой.
Когда же вдруг с тобою не поладят, -
По шапке вдруг тебя наладят, -
Не кипятись, в газеты не пиши,
Шапку в охапку – и ко мне спеши.
В любой конторе поселю,
Устрою все за первый сорт:
До конца дней не будешь знать
Ни нужды, ни забот.
ФИЛОСОФ
- Да уж не он ли правит государством?
МОВЕТОН
- Он может все. И государством тоже.
Таков мой Босс, собака, сукин сын!
И ты, ФИЛОСОФ, отныне не один.
Под верной крышей ты – не пропадешь,
Не худо и не бедно заживешь.
Считай, твоя малина зацвела,
Пойдут – и еще как! – твои дела.
У этих офисов, сам видишь,
Контингент богатый,
Ты деньги будешь загребать лопатой.
Всю родню обеспечишь, всех друзей.
На жизнь смотри, ФИЛОСОФ, веселей.
Ну, а теперь – гуд бай, пока!
Спешу я в следующий квартал,
Там академик угол запатентовал.
Вот уже год, как я его крышую.
Нашел наш академик жилу золотую.
Что прежде он имел? Да ничего.
В подвалах института крыс давил,
В спортивных шортах на базар ходил
Да все трусцою бегал вокруг дома,
Где в захолустной жил дыре.
Зимой и летом – в одном плаще,
Его все по плащу тому
И спереди и сзади узнавали.
И так десятки лет
Давил он крыс в подвале.
А нынче академик наш
У Босса под крылом.
И есть чему народу удивляться:
Давно забыл он об унижении былом,
И на перекресток в голубом
Он «Мерседесе» стал являться.
Гаванские сигары стал курить,
И по-французски говорить,
Свой плащ сменил на фирменную пару.
И загородный дом купил и дачу.
Любовницу завел кавказскую, Тамару,
И молодую тещу к ней в придачу.
Смекни, ФИЛОСОФ, тут и ты,
Как должно перед Боссом постараться,
Чтобы подольше оставаться
У перекрестка, где любят парковаться
Все наши жирные коты…
Засим, ФИЛОСОФ, прощевай, привет!
Еще поспеть мне надо к Боссу на обед,
Желательно, без опозданья.
О, Босс силен. А как уж строг!
Ослушаться его – не приведи бог!
/садится в «девятку» и отъезжает/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
Отныне будут крышевать меня?
Не избежать мне ни полымя, ни огня!
Хотя… Ведь крышевал Давид
Навала-ловкача,
Известного всей Иудее богача.
Увел его отары, и не одну,
Разбойничая у скотоводов на виду.
В конце концов, чтоб откупиться,
Навал жены должен был лишиться.
С охотою она к Давиду перешла:
И молодость и силу предпочла.
Конечно, и характер – лед с огнем.
Навал был стар, слабел он с каждым днем…
Дела подобные на земле не новы,
Они живут между людьми который век,
Без воровства, мздоимства, дерзкой воли
Существовать не может человек.
Сегодня окрышована Россия мздой такой
От супермаркетов столицы
До бутиков в провинции глухой.
Как саранча на молодую зелень,
Летят на обывателя со всех сторон
Грабители, мошенники и воры,
И респектабельные боссы,
Лезут на свет из тени,
И каждый - сам себе закон.
О исчадия ада! Уже вы приучили
Добрых россиян к судьбе лихой:
Злой рок над ними дышит вечно,
Торя их путь бесчеловечный.
КАРТИНА ПЯТАЯ
ФИЛОСОФ играет на флейте, выводя грустную мелодию.
Подходит ПРОХОЖИЙ, бросает в кепку мелочь делает
Несколько шагов, чтобы уйти, но возвращается.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Ах, сукин сын, как он играет!
Как из прохожих слезы вышибает!
Невольно вспоминается былое,
И лето красное и чувство молодое,
И ощущенье счастья и радостного бытия,
И чувство Родины – и что она – твоя.
Что и накормит и обогреет, надежду даст,
И в горе не оставит.
А коль заслужишь – на всю страну прославит.
Да стала вдруг чужая –
Враждебная и злая.
И ощущение другое:
Будто иноземцев рать набросилась,
Чтобы до нитки обобрать.
Да-а… неладно что-то в государстве,
Если ученые, а он ученый,
Стоят с протянутой рукой.
Как приключился с нами срам такой?
Как мы могли дожить до этого, кто допустил?
Кто на народ наш порчу напустил?
Куда девались его мужество и сила,
Что проявлялись в труде, в бою.
На что он тратит молодость свою?
Ужель на то чтоб купить дешевле,
Продать дороже…
Но это ли удел мужчин. Мой боже!
Помилуй и сохрани, от участи такой
Наших мужчин оборони!
Когда-то я оставил память о себе –
Построив в горах непроходимых ГЭС –
Одно из нынешних волшебств.
Энергия её подвигнула Кавказ,
Преображая города и села.
Да только я, гордившийся собой
Искренне и без прикрас,
Хожу сегодня невеселый.
/ФИЛОСОФУ/
- Уже который раз тебя я вижу с флейтой.
Ты – неудачный музыкант?
ФИЛОСОФ
- Я – друг людей. Философ.
ПРОХОЖИЙ
- Ну это еще хуже.
Однако вижу: добрый ты внутри,
И беззащитный ты снаружи.
Философ, значит. Так-так- та…
Человек, не любящий труда.
Н-да…
Мир полон всяческих диковин.
Твоя профессия – одна из них.
Хотя… и слава богу! –
Не из злостных самых.
Когда вокруг так много совершают
Нечеловеческих поступков,
Философ, пожалуй, безобиднее других.
Только… безделье мало что кому давало.
Бездельников и без тебя у нас немало.
Известно и другое: русская душа
Одна из самых сердобольных.
Ей жаль людей,
Всего лишенных иль невольных.
И к вечеру наполнится рублями
Твоя кепчонка.
Гляди-ка – друг людей –
Уже спешат к тебе девчонки.
Немало, видно, и у тебя друзей.
/отходит в сторону/
КАРТИНА ШЕСТАЯ
Две студентки останавливаются в пяти шагах от ФИЛОСОФА.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/восторженно/
- Ах, какой красавчик!
/удивленно/
Но почему он с флейтой
И кепка под ногами…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/равнодушно/
- Нуждается он в помощи деньгами
И просит одолжить как бы кредит
Бессрочный.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я вижу: он неразговорчив.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- У бедного, кроме всего,
И слов немного для того,
Чтобы пожаловаться на судьбу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но как же так…
Просить на улице деньгу…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Считается сегодня способ этот
Беспорочным.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но и непрестижным, и заморочным.
А он меж тем…
Ты только посмотри: какой прикид!
И этот утомленный вид.
Я прежде здесь его не замечала.
Давно он тут?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Да с самого начала.
Давно привык к нему деловой квартал.
Богатый этот перекресток
Сама мэр ФИЛОСОФУ отдал.
Сюда ФИЛОСОФ ходит как на работу.
И власти близлежащих улиц
Обязаны блюсти о нем заботу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но ведь красавчик!
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/деланно равнодушно/
- Ну… в общем ничего.
Увидеть тут можно много чего.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я слышала, что он – философ.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Философ. Но, может быть, астролог.
А может, заклинатель змей…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ну так посмотрим, что делает он с ней,
Когда появится змея из кепки.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/не желая, чтобы ФИЛОСОФ обратил внимание
На ее подругу/
- Мне кажется, не может он
Держать своих питомцев в кепке.
Когда бы был он заклинатель,
Тут был бы ящик, который серпентарий.
Сдается мне, что он
Не заклинатель, а писатель.
И изучает жизнь…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Таким неподобающим манером?
На нашей клубной дискотеке
Он был бы лучшим кавалером.
А о профессии его
С тобою мы еще поспорим.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Но здесь в живую жизнь
Он углубляется по самый корень.
На этом оживленном перекрестке
Она переплелась в тугую сеть,
В нее он может уловить всех тех,
Кто станет персонажем его книг.
Быть может, мы присутствуем в тот миг,
Который называется волшебным…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ах, познакомиться бы с бедным!
Подойдем поближе.
Мне кажется, себя я вижу
Одной из героинь его произведений.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/ревниво/
- Не думаю, что он литературный гений.
Тут угадать можно без всяких объяснений,
Что вовсе не писатель он, а кандидат…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Наук?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Нет. Кандидат в бомжи.
Нет хитрости во взгляде,
В речах нет лжи…
В писателя поверить трудно,
И шарма – ну ни на йоту.
Скорее, тип занудный,
И вызывает лишь зевоту.
/нарочито зевает/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/пожав плечами/
- Но я хотела бы…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Чего?
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Да ладно… Уходим, скоро ночь.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/с чувством вины/
- Но прежде бросим по десятки.
Ведь надо как-то бедному помочь.
/бросают в кепку деньги и уходят/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/говорит, обернувшись на ходу/
- Но какой красавчик – я не могу!
Прощай пока. Я тебе после помогу,
Без всяческих подруг. И докажу,
Каким бывает настоящий друг…
КАРТИНА СЕДЬМАЯ
ФИЛОСОФ. Возвращается ПРОХОЖИЙ.
ПРОХОЖИЙ
- Мне почему-то жаль тебя, приятель.
Ты беззащитен, вижу я.
Открыт для воровских объятий.
И если в цепкие их лапы попадешь,
От них живым ты не уйдешь,
Как ни крутись.
За вход в союз их платишь грош,
За выход – собственную жизнь.
Еще скажу тебе по чести:
В дуду играть на этом месте,
Что соколу клевать червей на свалке.
Если не пулю пустят в зад,
То пришибут увесистою палкой.
А ты и молод и здоров,
И бог умишком не обидел.
И, видно, сила есть в руках…
/раздумывает. Потом решительно/:
Пойдем со мной. Я обучу тебя
Строительному делу.
И станешь каменщиком ты
Трудолюбивым и умелым.
Мы вольным собственным трудом
Такую соорудим ладью,
Что весь народ в ней поплывет
В свою страну, свою судьбу.
КАРТИНА ВОСЬМАЯ
/ появляется ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА/
СТУДЕНТКА
/обращаясь к ФИЛОСОФУ/
- Я к вам пришла, чтобы остаться с вами.
ФИЛОСОФ
/берет ее за руку и обращается к ПРОХОЖЕМУ/
- Я знаю, человек труда
Из всех надежнее на свете.
Путь их бескорыстен, светел.
Пойдем. А музыка пусть будет нам
Побочным инструментом.
Шагай вперед, наш друг надежный,
Пристроимся и мы к тебе моментом.
/играет на флейте/
ФИЛОСОФ, СТУДЕНТКА, ПРОХОЖИЙ маршируют, обходя
кругом сцену под бодрую жизнеутверждающую музыку.
Из-за кулис выходят и пристраиваются к ним ДВЕ СТАРУХИ. МОВЕТОН
мечется между ними и ОЛИГАРХОМ, подъехавшем на «Мерседесе»,
и пренебрежительно наблюдавшем процессию. Наконец МОВЕТОН
пристраивается в хвост процессии, а ОЛИГАРХ, досадливо махнув рукой,
садится в авто и уезжает в свою Испанию.
Неожиданно вылетает мотоциклист с надписью на боку «Капитализм»
И тоже пристраивается к процессии. Все новые и новые люди, преимущественно молодые, выходят из-за кулис и заполняют сцену.
ЗАНАВЕС
Драма /в стихах/
В трех действиях
Действующие лица:
Философ – мужчина сорока лет
Олигарх – его ровесник
Две старухи
Моветон – вихлястый молодой человек 30-ти лет, представитель воровского мира.
Прохожий – рабочий-строитель 50-ти лет
Две студентки
Мотоциклист, пешеходы и другие участники уличного движения. Действие происходит в одном из городов России. Время действия 90—е годы 20 века.
Действие первое
Картина первая
По одну сторону сцены современные офис, банк из бетона и зеркального стекла. Заходят и выходят респектабельные представители делового мира. В каждом из них чувствуется хозяин этой жизни. По другую сторону сцены – невзрачное здание с покосившейся вывеской – «Собес», старики и старухи с костылями и авоськами в руках.
ФИЛОСОФ, облокотившись на ограждение витрины супермаркета, флегматично наблюдает движение улицы. За кулисами звучит волнующая музыка, соло на флейте. Он негромко, с расстановкой, как бы обдумывая каждое слово, говорит, жестикулируя руками:
ФИЛОСОФ
- Десятилетие минуло с тех пор,
Как на реформы мы сделали упор,
Чтоб изменить и жизнь свою и государство.
Увы! Перекроили государство,
Оставив от него лишь лоскуты;
Устали все от маяты,
Шараханья, безденежья, вранья
И обещаний всяческих невероятных,
Как бы возможностей для каждого –
Огромных, необъятных!
Уж так расписывали будущее наше,
Что даже рай не мог быть рынка краше.
А все свелось к тому,
Что у добрых и доверчивых людей
Старших поколений
/поводит рукой в сторону «Собеса»/
Отняли все, что они создали
Своею жизнью и своим трудом,
Пообещав воздать им все… потом.
Эх-хе!
Картина вторая
От группы пенсионеров, стоящих у «Собеса», отделяются две старухи и выходят на авансцену.
ДВЕ СТАРУХИ /в унисон/
- Столетия была Россия оплотом нашим,
Раздольная среди холмов и пашен,
От западных границ до Океана,
Родная, близкая своя.
Мы жили в ней все как одна семья,
Где каждый был ответствен за другого.
На свете не было иного
Отечества такого.
Все вместе делали: пахали землю,
Возводили города, строили заводы,
Крепили экономику и мощь его,
По праздникам водили хороводы
И жили в удовольствие свое.
А если нас пытались покорить
И снова к прошлому поворотить,
Мы дружно защищались,
Не жалея жизней.
Не страшно умирать за волю
Собственной Отчизны.
И, сохраняя государство,
Тем себя спасали.
Теперь нам власти говорят:
«Заботьтесь сами о себе,
О собственном благополучии
И будущем своем».
Им, дескать, недосуг.
У них задачи поважней,
Чем думать о народе и его нуждах.
Но как радеть о будущем, когда
И дня нельзя прожить без нужды.
Когда ни дома, ни работы,
С утра до вечера
О хлебе все заботы.
/к зрителям/
Кто думает о нас теперь?
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться.
Нам при теперешних делах,
Когда все наше обращают в прах,
На что надеяться, куда податься?
Об этом разве мы мечтали,
Как свои жизни отдавали
На фронтах войны,
В степях бескрайней целины,
На стройках новой индустрии,
В котлованах мощных ГЭС,
Заводов на миллионы мест.
Мы все освоили в те годы:
И самолеты создали, и пароходы,
И Космос, и автомобили,
О детях помнили
И старых не забыли.
Истории на свалку нас сбросили теперь…
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться,
Чтоб нам в бомжах не оказаться.
Уж на помойках многие из нас
Калорий пополняют свой запас.
И нам товарищем никто не хочет стать,
Открылась вдруг вторая ипостась:
Наши товарищи
Стали господа теперь.
В какую нам стучаться дверь?
/возвращаются к «Собесу»/
ФИЛОСОФ /после паузы/
Над горестными их словами рассуждая,
Я понял, что вместе с государством
Отняли все – у всех и сразу –
Поспешно так, что оторопь берет.
Народ лишь молча наблюдает,
Капиталистическую как заразу
Бесцеремонно запускают в оборот.
Страна со всем ее запасом –
Нефтью, и золотом, и газом –
Царем Борисом была раздарена,
Его придворным отдана,
Всем, кто стоял у трона.
Он с государевым размахом,
Разверзнув грудь, махнув рукой,
Своим зятьям и своим свахам
Отмерил каждому с лихвой:
Тебе, Савельич, Север Крайний,
Богат он никеля рудой.
Тебе, Абрамыч, берег дальний
С пушниной, золотом, икрой.
Всей энергетикой Семеныч
Сумеет смело управлять.
Ему в помощники Ефроныч:
Если чего случится в полночь,
Он будет свечки зажигать.
Иным владеть нефтью и газами,
Других поставил над алмазами.
А те под офисные крыши
Собрали близких и родных.
Большая оказалась родня
У каждого из них:
На один стул сажали по два,
А если родственники дальние – троих.
С царя отеческой подачи,
Почуяв вкус легкой удачи,
Они стремительно и смело
Принялись за дело.
И вот
Явился новый в обществе круговорот:
В бывших общественных местах,
В городских скверах, в парках, на газонах,
На берегах озер и рек, в запретных зонах
Они дворцы свои возводят.
Там сторожа со сворами собак,
С оружием прицельным бродят.
Где прежде было вольное движение, -
Хоромы барские, до неба ограждения.
Скоро не выйти будет за порог,
Хоть в городах и тысячи дорог,
Да только чтоб по ним ходить,
Придется денежки платить.
А у нас в кармане – вошь на аркане.
В государстве лишних денег не существует:
Когда одни двумя руками загребают,
Другие нищенствуют.
Да прочно ль будет то,
Что так легко дается?
Вот в чем вопрос. Ну а пока…
Схватив фортуну за бока,
Резвятся так, что черту жарко.
Вон сколько подкатило их
В бронированных иномарках.
Когда-то Кант изрек:
«Если погибнет справедливость,
Человеческая жизнь
Не будет более иметь цены».
/подняв глаза к небу/
Старик, она давно погибла.
Людей прихлопывают,
Словно мух из мухобоек
Калибра 7,62 иль 9 миллиметров.
А то и бомбами, чтоб умирали
Без долгих мук.
И, фарисеи, убивая тысячи людей,
Для кошек госпитали строят
И санатории для сук.
В насмешку над людьми
Болонок собственных
Мильенными дворцами наделяют,
В портретах красочных
И бюстах прославляют.
Картина третья
ФИЛОСОФ. Подъезжает «МЕРСЕДЕС», из которого выходит ОЛИГАРХ.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Ну вот еще один подъехал…
Старый знакомый, однокашник.
Мне, видно, будет не до смеха:
Нелегкий будет разговор
Про день сегодняшний
И день вчерашний.
ОЛИГАРХ
- Ба-ба-бы! Ты ли это, ФИЛОСОФ?
/в сторону/
Как прошлого печальный отголосок…
/Философу/
Тебя по-прежнему зовут так?
Ты прежде рассуждать
О жизненных перипетиях
Был мастак.
ФИЛОСОФ
- Да, это так…
ОЛИГАРХ
И ты по-прежнему витаешь в облаках?
Не изменился?
ФИЛОСОФ
- Понаблюдав, что делается рядом,
Мне впору было б измениться иль,
К черту, спиться:
Уж очень вывернулся мир.
Людей же просто не узнать,
Явилась в них другая стать
И облик, и характер.
И взгляд на жизнь, на дружбу, на любовь,
На ценности духовные, которыми
Так прежде дорожили.
Куда-то все ушло, словно вода в песок.
Как будто мы не десяток лет,
А тысячелетие прожили:
Всё – буквально всё –
Желтым металлом подменили.
Впрочем, эквивалент бумажный есть ему,
Он в обиходе «зеленью» зовется.
Без этой «зелени» теперь –
Зови на помощь, не зови –
Никто на крик не отзовется.
ОЛИГАРХ
/Подходит ближе к бывшему сокурснику/
- Да, это ты. Признаюсь, удивлен:
Помню, во все заоблачное ты был влюблен
И, как Сократ, пытался всякого разговорить,
И разговорами о смысле жизни уморить.
ФИЛОСОФ
- А ты был вожаком когда-то
Всех комсомольских дел.
Теперь неслыханно разбогател.
Но капитал твой, утверждают,
Темного происхождения,
Добыт то ль плутовством,
То ль сказочным везением.
За это в прошлые года
Последовала бы дознаний череда.
ОЛИГАРХ
- Да, зверские то были времена.
Но, слава господу, свобода нам дана.
ФИЛОСОФ
- Свобода, черт ее дери!
Тут ни убавить, ни прибавить.
И ко всему надо добавить:
Свободен каждый в меру своих сил,
Один колбас с макулатурой намесил,
Другой гнилье вам продает за первый сорт.
А третий – ну что за дело! –
Вместо препаратов и лекарств –
Вам выдает таблетки мела.
Ты спросишь, где же госконтроль?
Э-э, однокашник, одуматься изволь:
Коль государства нет,
То нет и госконтроля.
Сегодня ворам не свобода – воля!
Сегодня все свободны от всего,
Как ветер в поле, волны в море
Иль горный водопад –
Никто ничем не ограничен,
Ни в чем не виноват.
Хочешь – трудись, а нет –
Так дурака валяй:
Вольному, дескать, воля,
Спасенному – рай.
ОЛИГАРХ
- О чем толкуешь, о чьей вине.
Не все в речах твоих понятно мне.
Остынь. Да толком расскажи,
Чем недоволен или встревожен ты.
Мы мастера судить о деле, стоя сбоку.
Да ведь от критики такой немного проку.
Но, вижу, ты боец и опытный, и стойкий…
ФИЛОСОФ
- Не ты ль в начале перестройки –
Туды ее в печенку и в ребро –
Построить призывал социализм,
И непростой, а с человечьим ликом.
Тебя мы поддержали мощным криком:
«Дай, партия, нам порулить!
Не все одной тебе крутить-вертеть,
Пора и нам к делам поспеть,
Пора и нам при деле быть!»
И, доверяясь своему комсоргу,
Пошли на баррикады.
Безумные, словно телята, -
Взбрыкивая резво, -
Копытом били свою мать.
Никто от друга не хотел отстать.
ОЛИГАРХ
- Ну да, все так и было:
Давно компартии нам надо было
Той голой правдой двинуть в рыло.
ФИЛОСОФ
- Быть может, это так. Быть может. Но…
Седой отец мой говорил мне:
«Зачем крушите все подряд,
Что нами было создано, ломая.
Ведь были и прекрасные сады,
Они цвели в начале мая,
Давая осенью плоды.
Как можно рушить все,
Чего мы так любили,
Чему мы монументы возводили.
Ужели обо всем вы позабыли:
Каким привольным было наше время,
Когда сад наций цвел на равных
Без разделения на главных и неглавных.
Вокруг все наше без ограничений:
Моря и горы, поля и реки,
И земли всех предназначений.
В пустыне Кара-Кумы ты был свой,
Братом был в Бишкеке и Ташкенте,
Родным на всем континенте».
ОЛИГАРХ
- Тебя, мой однокашник, не поймешь:
Ты, помню, жаждал все переиначивать,
Теперь ты прошлому псалмы поешь и,
Кажется, забыл, куда грести,
Куда сворачивать.
ФИЛОСОФ
- Еще отец мне говорил:
«Как ни суди о той Отчизне,
Мы жили все при коммунизме.
А против выступали те,
Кто не хотел трудиться,
Кому Россия – для прибылей
И развлечений за границей.
Под их корыстное стремление
Пустили вы под нож творение
Народа – свободы истинного гения.
Смотреть на это нам печально…
Еще услышите вы отзвук дальний,
Предъявит время счет моральный».
Не приняли мы увещаний их –
Стадо телят глухонемых –
И продолжали яростно топтать
Свою судьбу. И затоптали.
Тогда открылась нам другая
Сторона медали.
ОЛИГАРХ
-Какая еще сторона?
И без того мы были сыты
Идеологией сполна.
ФИЛОСОФ
- В те дни волна катилась по Европе,
Меняя красный цвет на цвет оранжевый
И голубой с темно-коричневым оттенком.
А нас она накрыла
Серо-буро-малиновою смесью,
Страну отбросив до средневековья,
Оставив многих без штанов.
Итог таков:
У нас теперь капитализм
С лицом Горгоны.
Обвел нас вокруг пальца перевертыш.
Твой опыт ныне в школах изучают:
Вот, мол, студент стал миллиардером.
Мальчишки, вдохновляйтесь
Столь заразительным примером!
ОЛИГАРХ
- Удался нам эксперимент:
Я с выгодой и пользой время трачу,
И, ловко уловив момент,
За вымя ухватил удачу.
ФИЛОСОФ
- Момент тот предрешили вы,
Заимствовав опыт сатаны.
А мы, было, поверили…
И глупо и смешно.
Вот доказательство еще одно
Того, что простота хуже воровства.
Что однокашников ты облапошил,
На то я не ропщу,
Я оправдание тому ищу,
Что так легко переменились люди.
Не знали ни того, что потеряли,
Ни того, что с ними будет.
ОЛИГАРХ
-Но ко времени тому,
Кто был у власти,
Уж не умели управлять.
Не преодолеть им было
Собственного идиотизма,
Не до народа было им,
Не до коммунизма.
Страна и власть в нокауте лежали,
Республики Союза прочь бежали,
Одни на запад, другие на восток
И нескончаем был беженцев поток.
Крестьянин не пахал, не сеял,
Никто не думал о судьбе России,
А думали о том, как организоваться,
Чтобы в живых остаться.
Так крепость, - неприступный монолит, -
Вдруг рассыпается в песок.
Стихии яростный поток
Все стены и ограды сносит
И, разметав на части их,
В неведомое никому уносит.
Все в панике бегут,
Не зная направленья,
В делах нет ни согласия, ни рвенья.
Вчера еще политики и мощи образец
Враз обращается в руины
И сам себя хоронит наконец.
Мы, олигархи, мы спасли Россию,
Дав каждому свободу выживать,
Налево и направо торговать,
Товарами из-за границы насыщать
Города и села.
Вы все о гибели стенали,
А мы тем временем страну спасали.
ФИЛОСОФ
- Не для народа.
Для собственных, семейных, дел
Устроили вы новый передел.
Везде, во всем – в делах во власти –
Участвуют одни:
Одной колоды, одной масти.
ОЛИГАРХ
- Ну… не зря же мы старались.
А потому внакладе не остались.
ФИЛОСОФ
- В заботе о себе вы перестарались,
Прибрали все к рукам. А мы…
/указывает на «Собес»/
Ты оглянись: ни с чем остались.
ОЛИГАРХ
- Тут с левыми свистишь ты в лад:
На улице с толпою слиться рад
И крик поднять, и плакать от души,
Что тяжко, мол, вам бить баклуши на гроши.
/кивает да двух старух, направляющихся к ним от здания «Собеса»/
Вот и древние девицы –
Коими запружена столица –
Твоего сердца чуя доброту,
Рассчитывают на нищенскую мзду.
Все это не по мне,
Я в офис поднимусь.
Пока выслушивать ты будешь
Привычную, обычно, ерунду,
Делами я займусь.
/поднимается в офис/
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина первая
ФИЛОСОФ. К нему подходят ДВЕ СТАРУХИ.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Жа ради господа, подайте.
/протягивает руку/
Совсем жубов нет у меня.
В войну фашист прикладом выбил.
Давно, в прошедшие года,
Вставляла я протежы иногда.
Бесплатные. Теперь все платное.
Да денег на протежы нет.
Не каждый день есть у меня обед.
Все больше балуюсь чайком
С сухариком моченым и чесноком.
Не всякий раж могу я выйти на прогулку:
В дожди не прошмыгнуть по переулку,
В морожы нечего обуть…
Да обхожусь я как-нибудь:
То беж плаща, то беж пальто.
А мимо нас летят шикарные авто.
Мы в наши годы этого не жнали,
Мы о другом тогда мечтали:
И день и ночь на стройках прожябали и,
Как блаженные стремились в коммунижм.
Да на пути к нему подло нас надули –
В другую сторону вдруг повернули.
Начнем сначала, говорят,
Капиталистическую жижнь.
И не стыда у них нет, ни печали,
Что власть Советскую мы кровью
Жащищали.
А нынче, видишь, обнищали.
И кто теперь ответит мне,
Что было правдой:
Когда нас новое построить прижывали,
Или теперь,
Когда все наше оболгали,
Жахлопнув в будущее дверь?
И почему случилось так –
Всё отняли у нас за «так»,
Народ на собственной жемле
Все больше вяжнет в кабале?
ФИЛОСОФ
/хлопая ладонями по карманам/
- Сейчас я отыщу деньжат.
Всегда помочь вам рад…
ВТОРАЯ СТАРУХА
- А мы заводы возрождали.
Из-за границы помощи не ждали,
Железки принося в подолах,
Что собирали по лесам и долам.
Тогда живот я надорвала –
Матка от тяжести упала.
И потому детей я не рожала.
Живу одна. И некому помочь.
Одной мне все не превозмочь
Те трудности, что выпали на долю.
Мне многого не надо:
Хлеба вволю, да чай, да сахар,
Да кусок селедки.
На Пасху пару куличей
Да рюмку водки.
Еще чтоб было мне тепло.
А то, неровен час, отключат газ.
Отрежут электричество, батареи снимут.
Сантехники ведь совести не имут.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Тут дело не в сантехниках.
Бери повыше.
ВТОРАЯ СТАРУХА
- Да в ком же?
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- В тех, кто живет под жолотою крышей.
С утра кто плавает в бассейне,
Наполненном шампанским,
Потом маленько отдохнет,
И в кортеже из пяти иномарок
Поедет выбирать жене подарок.
И к трем часам пополудни
Жаедет в офис свой. Но это в будни.
А в праждники летит он на Канары,
С собой минорочек берет две пары.
Иль на неделю в Куршавель,
Чтоб выкинуть там с девочкой фортель.
Вот этот всеми помыкает:
Он трубы с гажом открывает, жакрывает,
И как бы с нами дурочку валяет.
/ безнадежно махнув рукой/
Обман тогда, вранье сейчас.
Но придет справедливый час,
Господь вмешается в дела мирские,
Прихлопнет шайки воровские.
ФИЛОСОФ
/роется в карманах/
- Ведь точно помню: было у меня
В кармане несколько десяток…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
/в сторону/
- Ну с этим ясно все:
Мужик не берет вжяток.
ФИЛОСОФ
- Сейчас… сейчас…
Я постараюсь вам помочь…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Чего уж там…
/спутнице/
- Пойдем, подруга, прочь.
Мы нынче в тягость всем.
От нас давно ижбавиться хотят совсем.
/возвращаются к зданию «Собеса»/
Картина вторая
ФИЛОСОФ. Из офиса выходит ОЛИГАРХ. Подходит к философу.
ОЛИГАРХ
- Пока ты для девиц карманы ворошил,
Я важный в офисе вопрос решил.
Здесь /показывает вверх/, на 10-м этаже,
Обосновался новый олигарх, мой протеже.
К нему я заходил условиться о том,
Поститься как заставить нам Европу
Перед Христовым Рождеством.
ФИЛОСОФ
- Условились?
ОЛИГАРХ
- Нет проблем.
Решенье наше – урок на будущее тем,
Кто попытается нарушить договор.
Но… продолжим прежний разговор.
Ведь мы не виделись с тобою много лет.
/в сторону/
Сейчас из прошлого пришлет он мне привет
И жалобы, и вздохи, и что дела тогда
Не так уж были плохи.
/ФИЛОСОФУ/
Вот на меня напраслину ты гонишь,
А свое место в жизни проворонишь.
ФИЛОСОФ
- Но мне уже определили
Доходный угол на этом перекрестке.
Я мэру кланяюсь теперь,
Когда он едет поутру
По городу в бронированной повозке.
ОЛИГАРХ
- Не то это – номер пустой.
Не для философа ученого
Это копеечное место.
Я знаю: смеешься ты и над собой,
И дядьками из политического треста.
Брось выдумку про нищего – плоха она,
И кособока, и больна.
Ведь знаешь ты – как дважды два –
Как в этом мире стряпают дела.
Приспособляться мы должны к тому,
Что нам пророчат свыше.
А ты все прошлым дышишь.
Пора понять: нам не вернуть того,
Что безвозвратно ветром унесло.
Перед тобой поток. А я даю весло
И челн надежный, чтобы потоки переплыть.
Впрягайся в дело, хватит ныть.
Я пред тобою открываю двери;
И вот рука – в тебя всегда я верил.
ФИЛОСОФ
/не подав руки/
- Но я в тебя не верю.
Однажды нас ты облапошил,
Сдается мне, ты не способен
Думать о хорошем.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
- Меня мораль давно уже не мучит.
/ФИЛОСОФУ/
- Однокашник, время учит:
Не все хорошее нам в угождение…
ФИЛОСОФ
- Когда к хорошему
Ты не привык с рождения.
ОЛИГАРХ
- Меня совсем не убеждают
Твои ученые суждения,
Я к тем делам пристрастен,
Которые на пользу мне…
ФИЛОСОФ
- И сатане…
ОЛИГАРХ
- Оставь. Ты просто злобой дышишь.
ФИЛОСОФ
-Нет. Ты попросту меня не слышишь.
Не совместимы ты и честные дела.
Преступен ты. Звезда твоя черна,
Как эти тучи на темном горизонте.
Никому правда не видна,
Как эти тучи разойдутся:
За горизонт ли их ветер унесет
Или губительным дождем
Они прольются.
ОЛИГАРХ
- Что этим хочешь ты сказать,
Каких грехов еще мне приписать?
Впрочем, в политике
Всегда было нескучно:
Кто действует решительно и смело,
Тому потом, - когда благополучно
Минет опасный перекресток, -
Припишут подленькое дело,
Чтобы к суду его привлечь
И тем народ
От истинных проблем отвлечь.
Так говори. И я хотел бы знать,
Чего ты жаждешь обо мне сказать.
ФИЛОСОФ
- Я все скажу, не буду льстить.
Поскольку ныне знаменит ты,
Тебе готовы все простить.
ОЛИГАРХ
- Уж не задумал ли теперь
Ты притянуть меня к ответу,
Злодеем страшным объявив
Пред обществом и белым светом?
ФИЛОСОФ
- Куда там!
Теперь все в прошлом.
Кануло в небытие.
Теперь ты – сила, на коне.
Как Демиург,
Ты появляешься в своем окне.
К молящимся тебе выходишь на балкон.
И площадь главная в едином раже
Тебе нижайший бьет поклон.
/комично кланяется ОЛИГАРХУ/
Вот так ягненок, пятясь,
Близится к питону,
Пока питон его не заглотает..
Всё, - как всегда, как было встарь:
Ты – и правитель избранный, и царь.
Нет над тобой законов, нет суда,
И нет преград,
Которые нельзя преодолеть.
Ты даже стал подумывать,
Как вечно жить,
Как князю тьмы за вечность
Душу заложить.
Нельзя же, властвуя, как бог,
Вдруг умереть.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
А он – провидец, черт его дери!
В его руках большие козыри.
ФИЛОСОФ
Но…незримым остается Вседержитель.
Придет пора другая, спросит он
И про людей невинных, и про балкон.
Про то, как дав обет служить народу,
Ты ввел народ в пучину бед.
Телами их потоки запрудил,
И тем соперников опередил
В борьбе за власть.
Чтобы тщеславие свое удовлетворить,
Ты мир готов был в хаос обратить.
/после некоторого раздумья/
Кто мог в студенческие годы
Предположить в тебе такую хватку.
/мечтательно/
Студенческие годы…
В недавнем прошлом мы были
Все в одной упряжке:
На стройках, в поле…
На фронтах войны.
Отцы там наши воевали
И свои жизни отдавали,
Чтоб лучше жили мы.
И мой отец на бруствер лег,
И твой себя не уберег,
Чтобы потом, что строили они,
Мы завершить могли.
Студенческие годы… Тогда и мы
Мечтали мир преобразить,
Чтоб каждый мог в нем вольно жить.
ОЛИГАРХ
- Мы к этому сейчас идем:
Все перестроим, все перевернем,
И россиянина опять вернем… к капитализму.
А ты, ФИЛОСОФ, далек от наших планов.
ФИЛОСОФ
- А ты твердишь все тот же стих:
- Деньги, злато – счастье в них.
ОЛИГАРХ
- Иначе дело может понимать лишь псих.
Но я вернусь к делам восточным.
И вот прогноз на будущее точный:
Кто сделает в те области вложения,
Получит мощные сверхнакопления,
И рейтинг свой поднимет в сотню раз.
Тут главное для нас –
Быстрее развернуться…
ФИЛОСОФ
- Уже вы развернулись.
ОЛИГАРХ
- Чтоб на дыбы страну поднять.
ФИЛОСОФ
- Но вы ее уже подмяли!
ОЛИГАРХ
- Улучшить жизнь…
ФИЛОСОФ
- Улучшили – спасибо вам!
Всюду стяжательство, обман.
Коррупция растлила всех и вся.
Ею смертельно ранены
И зрелый муж и малое дитя.
Жизнь такова, что трудно отличить,
Где божья суть, где дьявольский подвох,
Целебный где напиток,
А где смертельный яд.
Сомненья вызывает сама жизнь:
Где правда в ней, а где о правде
С телеэкранов лишь твердят,
Измазывая дегтем все подряд.
И все это творите вы ради наживы.
ОЛИГАРХ
- Усилиями нашими вы еще живы.
И мы на том стоим, что надо больше
Выкачивать из недр земных, морей.
Богаче станет жизнь и веселей.
/подмигивает ФИЛОСОФУ/
ФИЛОСОФ
- А что потом?
ОЛИГАРХ
- Потом без нас решат:
Чего, куда сплавлять, качать.
Не нам за это отвечать.
ФИЛОСОФ
- Кто позаботится о днях грядущих?
Что мы оставим вслед идущим?
Должна же быть
Меж поколений справедливость.
ОЛИГАРХ
/к зрителям/
О чем философ помышляет,
Скажите мне на милость!
/ФИЛОСОФУ/
Коль мы сильны – за нами справедливость.
И этот тезис, я скажу, не новый.
Но вот тебе пример толковый:
Цена на нефть вдруг поднялась…
Вот где секрет успехов всех,
Вот в чем успех иль неуспех.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Те же и двое рабочих. Они выкатывают на сцену двустороннюю
ручную помпу и начинают ею работать.
ОЛИГАРХ
/напевает, пританцовывая. Первая песенка ОЛИГАРХА/
Отсюда качать, оттуда качать –
Повсюду брать, брать, брать!
На Северном полюсе пора начать,
На Южном пора качать.
Леса пора в Китай продавать,
Алюминий в Америку гнать.
И тут и там пора поспевать
Брать, брать, брать!
Белых медведей пора на вертел,
Шкуры пора на мех.
Пингвинов пора начать отстрел –
Ни птицы, ни кролики – смех!
Лошадей на мясо, верблюдов на жир
Пора, пора, пора!
Газ российский протянуть в Алжир,
Российскую нефть в Кашмир.
Трубу на юг, трубу на восток,
На запад три трубы.
Нефти и газа новый поток
Гони, гони, гони!
Азии Средней нужна вода –
Байкал сливай – пора!
Миллиарды кубов качать туда,
Триллионы «зеленых» - сюда!
Черноземы пора на Ближний Восток
Везти, везти, везти.
Из Якутии в Лондон направить поток
Алмазов и бирюзы.
Девок-бездельниц много у нас –
Париж, принимай гостей!
Можно и мальчиков – на заказ –
Хватит Европе всей.
Что там еще? Выставляй напоказ,
Пусть удивляется мир.
Наши товары хороши без прикрас –
Устроим торговый пир!
/Рабочие вместе с помпой скрываются за кулисами/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
На сцене ФИЛОСОФ и ОЛИГАРХ, который продолжает пританцовывать.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Эк, его понесло!
Готов ошкурить не только лес,
Но всю Россию.
Вот уж потомки будут «крыть»
Сегодняшнюю олигархию!
Припомнят им все семь колен
И пращуров и мамок…
Останется от нас лишь тлен
И чучела пустых болванов.
И тьма решеток, везде, на всем,
И миллиард дверей из стали.
От коих сами мы давно,
Как от проклятия, устали.
И будут спрашивать они,
Гадая на кофейной гуще,
Кто жил здесь? И в какие дни
Настиг их дьявол всемогущий;
Сковал железом домы их,
Опутал мысли вязким златом,
Вражду меж ними распалив,
Рассорил зверски с братом брата.
Как человек – с его умом –
Вдруг оказался под ярмом
Нечеловеческой наживы?
Мерилом что было для них,
Каким был их прекрасный миг,
Чем эти люди были живы?
/ОЛИГАРХУ/
- Вы слишком безрассудно распоряжаетесь
Тем, что вам не принадлежит.
ОЛИГАРХ
- Берем, что плохо лежит.
ФИЛОСОФ
- Но в управлении таком
И минимума нет морали!
ОЛИГАРХ
- Внимание на эту чепуху
Мир обратит едва ли.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Легко как олигархи попирают
Законы, что веками утверждались.
От демократических перемен
Совсем другого мы дождались.
Где сладость надежд тех и мечтаний,
Что в юности мы все питали,
За что они бороться призывали…
Обогатившись, мечтают о Британии.
/ОЛИГАРХУ/
- Все мысли ваши о барыше.
Но у россиянина всегда была
Мысль не о злате – о душе,
А в сердце к ближнему любовь.
Вы разжигаете в нем алчность вновь.
Так можно зверя в человеке пробудить
И человека в нем убить.
/ОЛИГАРХ/
- Известно, зверь живет в нем изначально.
И тут статистика печальна.
Что создал бог,
То переделать невозможно.
Когда-то вы неосторожно
Сказками о райском изобилии
Свирепое животное в нем усыпили.
Тем яростнее оно теперь, когда его
К новой жизни пробудили.
Теперь он к собственному счастью
Мчит на собственном же автомобиле.
Не брезгуя, берись за наше ремесло.
Когда войдешь в избранников число,
Поймешь, как тебе в жизни повезло.
ФИЛОСОФ
- А что другие? Что народ?
ОЛИГАРХ
- Подумай о себе и загляни вперед.
Мы – новое российское дворянство.
ФИЛОСОФ
/ в сторону/
Какое окаянство!
ОЛИГАРХ
- Ты будешь барин, как и мы.
Наполним златом свои домы,
Чтобы хватило лет на тыщу
Жизни привольной и богатой.
Ведь это лучше, чем ходить
В куртке с плеча чужого.
/в сторону/
Не мыслю для себя такого.
ФИЛОСОФ
- Но… меня смущает жизнь такая.
Так можно жить, лишь у народа отнимая.
Им создано все то, чем мы сегодня живы.
А вы в своих делах обманчивы и лживы.
И ты вот – все о деньгах, доходах..
Но как быть тем, у коих окрыленная душа.
А за душою – ни гроша.
ОЛИГАРХ
- Законы бытия придуманы не нами.
Издревле было так:
Кто не работал головой –
Работали руками.
А люди, или, как ты сказал, народ,
Не что иное, как артельный сброд.
Займется ими биржа трудовая –
Там разберутся, у кого душа какая:
Пригодна чья для девяти кругов,
А чья – для рая.
Мы же, сомнений и смущения не зная,
Дела налаживаем планетарного порядка.
Тут угадать должны мы в самую десятку.
ФИЛОСОФ
/ в сторону, приложив ладонь ко рту/
О господи! Что олигархи замышляют,
К чему подводят, подо что копают?
/ОЛИГАРХУ/
- Скажи, скажи мне: как ты мог?
Ведь мы не этого хотели,
Когда на перекрестке трех дорого
Стояли мы против метели.
Как мог ты взять и посягнуть
На сокровенное студенческого братства,
Дав слово: сердце, руку протянуть…
Мечтая тайно о богатстве.
Скажи, скажи!
ОЛИГАРХ
/махнув рукой и направляясь к «Мерседесу»/
- Что толковать с тобою, небожитель.
Отправлюсь-ка я в свою обитель
На берега Испании прекрасной.
ФИЛОСОФУ втолковывать, что есть что -
Труд напрасный.
И никогда он не поймет, мечтатель,
Что я теперь – российский князь.
А по совместительству – законодатель,
Работодатель, богатств неслыханных
И редких – собиратель.
Мне стоит только захотеть,
И все вокруг будут вертеться.
Или стоять. Или сидеть…
/ как бы тихонько напевая/
/вторая песенка ОЛИГАРХА/
Вся мощь Земли в руках у нас,
Все медиа, вся пресса.
Россия нынче – наш Парнас,
И каждый олигарх сильнее Ахиллеса.
/ФИЛОСОФУ/
Прощай. И видит бог –
Коль согласился б ты –
Я б тебе помог.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
- Уехал…
Дед мой сказал бы, что олигархи –
Черти новой ловли.
Для них важней дела торговли.
Все остальное – дополнение к тому,
Что можно обратить в торговую пеню.
А так же все, что можно продавать,
За что с людишек можно деньги брать.
Даже за то, о чем люди мечтают –
Все нынче в оборот пускают
Лишь для того, чтобы доход извлечь.
Для выгоды своей они готовы
И совестью и честью пренебречь.
Делами всеми заправляют олигархи –
Члены особенной епархии.
Часть малая, но покрывает мир.
Прельщает их один кумир –
Телец из злата.
А слыли демократами они когда-то…
КАРТИНА ВТОРАЯ
Появляется ПРОХОЖИЙ. Он наблюдает
За ФИЛОСОФОМ со стороны.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Всё не уймутся. Всё враждуют.
То об утратах сокрушаются,
То, обойдя соперников, ликуют.
Страну одни налево тянут, другие вправо.
Каждый доказывает собственное право,
К штурвалу тянутся, чтоб управлять
И тащат следом сообщников рать.
И те враждуют меж собой,
Друг другу дать готовы бой.
На части рвут страну.
Нет – в клочья рвут!
Народ измучили, покоя не дают…
Россия, как старинный китобой,
Вонзив гарпун в кита-добычу,
Летит за ним фарватером
Штормующим и непривычным,
Не ведая, куда несет нарвал.
А капитаны правят к новым берегам.
Но кто и что их ожидает там?
ФИЛОСОФ
/себе/
Фуф, устал я с этим ОЛИГАРХОМ.
И хочется мне есть… и выпить.
Денек сегодня выпал жаркий,
И утолить нелишне будет жажду.
Тут, рядом, за офиса углом,
Объемная цистерна есть с вином,
«Отрадой» завсегдатаями зовется.
Там к вечеру голь всякая сойдется,
Чтоб очередной стаканчик «пропустить»
И горе-горькое веревочкой завить.
Впрочем, «Отрада» принимает всех;
Здесь можно встретить даже тех,
Кто в обществе известен был вчера:
И доктора наук, и сцены мастера;
Есть некогда прекрасный баритон,
Еще пытается сегодня он
Аудиторию у бочки собирать,
Чтоб о бедах князя Игоря порассказать.
Поет, срывается, хрипит.
Потом поникнет головой
И долго так молчит.
Сочувственно молчит народ у бочки:
Жизнь довела талант до точки.
У бочки многие находят для себя приют –
Там никого не покупают, не продают.
Пойду туда и я…
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Подъезжает «девятка», из нее выходит МОВЕТОН
И сумасшедше бросается к ФИЛОСОФУ. ПРОХОЖИЙ
Скрывается за кулисами.
МОВЕТОН
- ФИЛОСОФ, стой-постой!
У нас с тобою будет разговор крутой.
ФИЛОСОФ
/удивленно/
- Но… о чем? Знакомы разве мы?
Ну и потом, мне не нравится крутое…
Избавьте… в другой раз
Наш состоится разговор…
И все такое.
МОВЕТОН
/настойчиво/
- Нет. Поговорим сейчас.
Определил задание мне Босс
Проверить этот перекресток:
Где вывоз «бабок», где их ввоз.
Хранятся где увесистые слитки.
Приказ его и резок и жесток:
У всех без исключенья должно брать –
С кого-то «штуку», а с кого-то
Процентов двадцать пять.
У нас, братан, есть правило такое –
Коль сам имеешь, - отстегни для тех,
Кто «тянет» горестные дни
Без удовольствий всяческих земных,
Без прав гражданских и иных.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
Мне, видно, не судьба
Сегодня завершить свой день,
Укрывшись в благостную тень
«Отрады» милой…
Ах, кто бы знал, как я устал
От жизни низкой и постылой.
МОВЕТОН
- Всем этим перекрестком Босс владеет.
Он с каждого, кто здесь торчит,
Как я уже сказал,
Процентов двадцать пять имеет.
Братан, запомни профиль мой:
С сегодняшнего дня я тебя крышую.
И, между прочим, за плату небольшую,
Всего-то за пять деревянных штук.
Из них четыре заберет Сундук…
ФИЛОСОФ
- Сундук? Что это за явление? И почему
Все подчиняются ему.
МОВЕТОН
- Это мой Босс. О, Босс силен!
Обширнейшими свалками владеет он:
В округах Южном, Западном, Восточном.
А если быть доподлинным и точным,
То надо указать и рынки,
И бойни, - где укорачивают жизнь
Телятам молодым и нежирным свинкам.
И супермаркетов пять или семь,
Да крышеватели заваливают его всем
Домушники и щипачи
Отстегивают золотые кирпичи.
Цветет его бахча «арбузами» полна,
Дом ломится от всякого добра,
А погреба от коньяков и вин,
Подвал - от сундуков,
В них, говорят, брильянты.
По четвергам братву он собирает,
Для них оркестр всю ночь играет
Из двадцати первейших музыкантов.
ФИЛОСОФ
/ошарашенно/
- Он депутат? Министр он?
МОВЕТОН
Ну да… и так силен…
И с этим… как его… на равных он.
Босс с ним с мобильника,
Как с корешем болтает,
Когда чуть лишку выпивает.
Ты властвуй, говорит, не расслабляйся,
А если будут гнуть, - не прогибайся.
Ты помни, говорит, братва с тобой.
Тому порукой – авторитет и бизнес мой.
Когда же вдруг с тобою не поладят, -
По шапке вдруг тебя наладят, -
Не кипятись, в газеты не пиши,
Шапку в охапку – и ко мне спеши.
В любой конторе поселю,
Устрою все за первый сорт:
До конца дней не будешь знать
Ни нужды, ни забот.
ФИЛОСОФ
- Да уж не он ли правит государством?
МОВЕТОН
- Он может все. И государством тоже.
Таков мой Босс, собака, сукин сын!
И ты, ФИЛОСОФ, отныне не один.
Под верной крышей ты – не пропадешь,
Не худо и не бедно заживешь.
Считай, твоя малина зацвела,
Пойдут – и еще как! – твои дела.
У этих офисов, сам видишь,
Контингент богатый,
Ты деньги будешь загребать лопатой.
Всю родню обеспечишь, всех друзей.
На жизнь смотри, ФИЛОСОФ, веселей.
Ну, а теперь – гуд бай, пока!
Спешу я в следующий квартал,
Там академик угол запатентовал.
Вот уже год, как я его крышую.
Нашел наш академик жилу золотую.
Что прежде он имел? Да ничего.
В подвалах института крыс давил,
В спортивных шортах на базар ходил
Да все трусцою бегал вокруг дома,
Где в захолустной жил дыре.
Зимой и летом – в одном плаще,
Его все по плащу тому
И спереди и сзади узнавали.
И так десятки лет
Давил он крыс в подвале.
А нынче академик наш
У Босса под крылом.
И есть чему народу удивляться:
Давно забыл он об унижении былом,
И на перекресток в голубом
Он «Мерседесе» стал являться.
Гаванские сигары стал курить,
И по-французски говорить,
Свой плащ сменил на фирменную пару.
И загородный дом купил и дачу.
Любовницу завел кавказскую, Тамару,
И молодую тещу к ней в придачу.
Смекни, ФИЛОСОФ, тут и ты,
Как должно перед Боссом постараться,
Чтобы подольше оставаться
У перекрестка, где любят парковаться
Все наши жирные коты…
Засим, ФИЛОСОФ, прощевай, привет!
Еще поспеть мне надо к Боссу на обед,
Желательно, без опозданья.
О, Босс силен. А как уж строг!
Ослушаться его – не приведи бог!
/садится в «девятку» и отъезжает/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
Отныне будут крышевать меня?
Не избежать мне ни полымя, ни огня!
Хотя… Ведь крышевал Давид
Навала-ловкача,
Известного всей Иудее богача.
Увел его отары, и не одну,
Разбойничая у скотоводов на виду.
В конце концов, чтоб откупиться,
Навал жены должен был лишиться.
С охотою она к Давиду перешла:
И молодость и силу предпочла.
Конечно, и характер – лед с огнем.
Навал был стар, слабел он с каждым днем…
Дела подобные на земле не новы,
Они живут между людьми который век,
Без воровства, мздоимства, дерзкой воли
Существовать не может человек.
Сегодня окрышована Россия мздой такой
От супермаркетов столицы
До бутиков в провинции глухой.
Как саранча на молодую зелень,
Летят на обывателя со всех сторон
Грабители, мошенники и воры,
И респектабельные боссы,
Лезут на свет из тени,
И каждый - сам себе закон.
О исчадия ада! Уже вы приучили
Добрых россиян к судьбе лихой:
Злой рок над ними дышит вечно,
Торя их путь бесчеловечный.
КАРТИНА ПЯТАЯ
ФИЛОСОФ играет на флейте, выводя грустную мелодию.
Подходит ПРОХОЖИЙ, бросает в кепку мелочь делает
Несколько шагов, чтобы уйти, но возвращается.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Ах, сукин сын, как он играет!
Как из прохожих слезы вышибает!
Невольно вспоминается былое,
И лето красное и чувство молодое,
И ощущенье счастья и радостного бытия,
И чувство Родины – и что она – твоя.
Что и накормит и обогреет, надежду даст,
И в горе не оставит.
А коль заслужишь – на всю страну прославит.
Да стала вдруг чужая –
Враждебная и злая.
И ощущение другое:
Будто иноземцев рать набросилась,
Чтобы до нитки обобрать.
Да-а… неладно что-то в государстве,
Если ученые, а он ученый,
Стоят с протянутой рукой.
Как приключился с нами срам такой?
Как мы могли дожить до этого, кто допустил?
Кто на народ наш порчу напустил?
Куда девались его мужество и сила,
Что проявлялись в труде, в бою.
На что он тратит молодость свою?
Ужель на то чтоб купить дешевле,
Продать дороже…
Но это ли удел мужчин. Мой боже!
Помилуй и сохрани, от участи такой
Наших мужчин оборони!
Когда-то я оставил память о себе –
Построив в горах непроходимых ГЭС –
Одно из нынешних волшебств.
Энергия её подвигнула Кавказ,
Преображая города и села.
Да только я, гордившийся собой
Искренне и без прикрас,
Хожу сегодня невеселый.
/ФИЛОСОФУ/
- Уже который раз тебя я вижу с флейтой.
Ты – неудачный музыкант?
ФИЛОСОФ
- Я – друг людей. Философ.
ПРОХОЖИЙ
- Ну это еще хуже.
Однако вижу: добрый ты внутри,
И беззащитный ты снаружи.
Философ, значит. Так-так- та…
Человек, не любящий труда.
Н-да…
Мир полон всяческих диковин.
Твоя профессия – одна из них.
Хотя… и слава богу! –
Не из злостных самых.
Когда вокруг так много совершают
Нечеловеческих поступков,
Философ, пожалуй, безобиднее других.
Только… безделье мало что кому давало.
Бездельников и без тебя у нас немало.
Известно и другое: русская душа
Одна из самых сердобольных.
Ей жаль людей,
Всего лишенных иль невольных.
И к вечеру наполнится рублями
Твоя кепчонка.
Гляди-ка – друг людей –
Уже спешат к тебе девчонки.
Немало, видно, и у тебя друзей.
/отходит в сторону/
КАРТИНА ШЕСТАЯ
Две студентки останавливаются в пяти шагах от ФИЛОСОФА.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/восторженно/
- Ах, какой красавчик!
/удивленно/
Но почему он с флейтой
И кепка под ногами…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/равнодушно/
- Нуждается он в помощи деньгами
И просит одолжить как бы кредит
Бессрочный.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я вижу: он неразговорчив.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- У бедного, кроме всего,
И слов немного для того,
Чтобы пожаловаться на судьбу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но как же так…
Просить на улице деньгу…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Считается сегодня способ этот
Беспорочным.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но и непрестижным, и заморочным.
А он меж тем…
Ты только посмотри: какой прикид!
И этот утомленный вид.
Я прежде здесь его не замечала.
Давно он тут?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Да с самого начала.
Давно привык к нему деловой квартал.
Богатый этот перекресток
Сама мэр ФИЛОСОФУ отдал.
Сюда ФИЛОСОФ ходит как на работу.
И власти близлежащих улиц
Обязаны блюсти о нем заботу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но ведь красавчик!
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/деланно равнодушно/
- Ну… в общем ничего.
Увидеть тут можно много чего.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я слышала, что он – философ.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Философ. Но, может быть, астролог.
А может, заклинатель змей…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ну так посмотрим, что делает он с ней,
Когда появится змея из кепки.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/не желая, чтобы ФИЛОСОФ обратил внимание
На ее подругу/
- Мне кажется, не может он
Держать своих питомцев в кепке.
Когда бы был он заклинатель,
Тут был бы ящик, который серпентарий.
Сдается мне, что он
Не заклинатель, а писатель.
И изучает жизнь…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Таким неподобающим манером?
На нашей клубной дискотеке
Он был бы лучшим кавалером.
А о профессии его
С тобою мы еще поспорим.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Но здесь в живую жизнь
Он углубляется по самый корень.
На этом оживленном перекрестке
Она переплелась в тугую сеть,
В нее он может уловить всех тех,
Кто станет персонажем его книг.
Быть может, мы присутствуем в тот миг,
Который называется волшебным…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ах, познакомиться бы с бедным!
Подойдем поближе.
Мне кажется, себя я вижу
Одной из героинь его произведений.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/ревниво/
- Не думаю, что он литературный гений.
Тут угадать можно без всяких объяснений,
Что вовсе не писатель он, а кандидат…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Наук?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Нет. Кандидат в бомжи.
Нет хитрости во взгляде,
В речах нет лжи…
В писателя поверить трудно,
И шарма – ну ни на йоту.
Скорее, тип занудный,
И вызывает лишь зевоту.
/нарочито зевает/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/пожав плечами/
- Но я хотела бы…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Чего?
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Да ладно… Уходим, скоро ночь.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/с чувством вины/
- Но прежде бросим по десятки.
Ведь надо как-то бедному помочь.
/бросают в кепку деньги и уходят/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/говорит, обернувшись на ходу/
- Но какой красавчик – я не могу!
Прощай пока. Я тебе после помогу,
Без всяческих подруг. И докажу,
Каким бывает настоящий друг…
КАРТИНА СЕДЬМАЯ
ФИЛОСОФ. Возвращается ПРОХОЖИЙ.
ПРОХОЖИЙ
- Мне почему-то жаль тебя, приятель.
Ты беззащитен, вижу я.
Открыт для воровских объятий.
И если в цепкие их лапы попадешь,
От них живым ты не уйдешь,
Как ни крутись.
За вход в союз их платишь грош,
За выход – собственную жизнь.
Еще скажу тебе по чести:
В дуду играть на этом месте,
Что соколу клевать червей на свалке.
Если не пулю пустят в зад,
То пришибут увесистою палкой.
А ты и молод и здоров,
И бог умишком не обидел.
И, видно, сила есть в руках…
/раздумывает. Потом решительно/:
Пойдем со мной. Я обучу тебя
Строительному делу.
И станешь каменщиком ты
Трудолюбивым и умелым.
Мы вольным собственным трудом
Такую соорудим ладью,
Что весь народ в ней поплывет
В свою страну, свою судьбу.
КАРТИНА ВОСЬМАЯ
/ появляется ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА/
СТУДЕНТКА
/обращаясь к ФИЛОСОФУ/
- Я к вам пришла, чтобы остаться с вами.
ФИЛОСОФ
/берет ее за руку и обращается к ПРОХОЖЕМУ/
- Я знаю, человек труда
Из всех надежнее на свете.
Путь их бескорыстен, светел.
Пойдем. А музыка пусть будет нам
Побочным инструментом.
Шагай вперед, наш друг надежный,
Пристроимся и мы к тебе моментом.
/играет на флейте/
ФИЛОСОФ, СТУДЕНТКА, ПРОХОЖИЙ маршируют, обходя
кругом сцену под бодрую жизнеутверждающую музыку.
Из-за кулис выходят и пристраиваются к ним ДВЕ СТАРУХИ. МОВЕТОН
мечется между ними и ОЛИГАРХОМ, подъехавшем на «Мерседесе»,
и пренебрежительно наблюдавшем процессию. Наконец МОВЕТОН
пристраивается в хвост процессии, а ОЛИГАРХ, досадливо махнув рукой,
садится в авто и уезжает в свою Испанию.
Неожиданно вылетает мотоциклист с надписью на боку «Капитализм»
И тоже пристраивается к процессии. Все новые и новые люди, преимущественно молодые, выходят из-за кулис и заполняют сцену.
ЗАНАВЕС
Драма /в стихах/
В трех действиях
Действующие лица:
Философ – мужчина сорока лет
Олигарх – его ровесник
Две старухи
Моветон – вихлястый молодой человек 30-ти лет, представитель воровского мира.
Прохожий – рабочий-строитель 50-ти лет
Две студентки
Мотоциклист, пешеходы и другие участники уличного движения. Действие происходит в одном из городов России. Время действия 90—е годы 20 века.
Действие первое
Картина первая
По одну сторону сцены современные офис, банк из бетона и зеркального стекла. Заходят и выходят респектабельные представители делового мира. В каждом из них чувствуется хозяин этой жизни. По другую сторону сцены – невзрачное здание с покосившейся вывеской – «Собес», старики и старухи с костылями и авоськами в руках.
ФИЛОСОФ, облокотившись на ограждение витрины супермаркета, флегматично наблюдает движение улицы. За кулисами звучит волнующая музыка, соло на флейте. Он негромко, с расстановкой, как бы обдумывая каждое слово, говорит, жестикулируя руками:
ФИЛОСОФ
- Десятилетие минуло с тех пор,
Как на реформы мы сделали упор,
Чтоб изменить и жизнь свою и государство.
Увы! Перекроили государство,
Оставив от него лишь лоскуты;
Устали все от маяты,
Шараханья, безденежья, вранья
И обещаний всяческих невероятных,
Как бы возможностей для каждого –
Огромных, необъятных!
Уж так расписывали будущее наше,
Что даже рай не мог быть рынка краше.
А все свелось к тому,
Что у добрых и доверчивых людей
Старших поколений
/поводит рукой в сторону «Собеса»/
Отняли все, что они создали
Своею жизнью и своим трудом,
Пообещав воздать им все… потом.
Эх-хе!
Картина вторая
От группы пенсионеров, стоящих у «Собеса», отделяются две старухи и выходят на авансцену.
ДВЕ СТАРУХИ /в унисон/
- Столетия была Россия оплотом нашим,
Раздольная среди холмов и пашен,
От западных границ до Океана,
Родная, близкая своя.
Мы жили в ней все как одна семья,
Где каждый был ответствен за другого.
На свете не было иного
Отечества такого.
Все вместе делали: пахали землю,
Возводили города, строили заводы,
Крепили экономику и мощь его,
По праздникам водили хороводы
И жили в удовольствие свое.
А если нас пытались покорить
И снова к прошлому поворотить,
Мы дружно защищались,
Не жалея жизней.
Не страшно умирать за волю
Собственной Отчизны.
И, сохраняя государство,
Тем себя спасали.
Теперь нам власти говорят:
«Заботьтесь сами о себе,
О собственном благополучии
И будущем своем».
Им, дескать, недосуг.
У них задачи поважней,
Чем думать о народе и его нуждах.
Но как радеть о будущем, когда
И дня нельзя прожить без нужды.
Когда ни дома, ни работы,
С утра до вечера
О хлебе все заботы.
/к зрителям/
Кто думает о нас теперь?
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться.
Нам при теперешних делах,
Когда все наше обращают в прах,
На что надеяться, куда податься?
Об этом разве мы мечтали,
Как свои жизни отдавали
На фронтах войны,
В степях бескрайней целины,
На стройках новой индустрии,
В котлованах мощных ГЭС,
Заводов на миллионы мест.
Мы все освоили в те годы:
И самолеты создали, и пароходы,
И Космос, и автомобили,
О детях помнили
И старых не забыли.
Истории на свалку нас сбросили теперь…
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться,
Чтоб нам в бомжах не оказаться.
Уж на помойках многие из нас
Калорий пополняют свой запас.
И нам товарищем никто не хочет стать,
Открылась вдруг вторая ипостась:
Наши товарищи
Стали господа теперь.
В какую нам стучаться дверь?
/возвращаются к «Собесу»/
ФИЛОСОФ /после паузы/
Над горестными их словами рассуждая,
Я понял, что вместе с государством
Отняли все – у всех и сразу –
Поспешно так, что оторопь берет.
Народ лишь молча наблюдает,
Капиталистическую как заразу
Бесцеремонно запускают в оборот.
Страна со всем ее запасом –
Нефтью, и золотом, и газом –
Царем Борисом была раздарена,
Его придворным отдана,
Всем, кто стоял у трона.
Он с государевым размахом,
Разверзнув грудь, махнув рукой,
Своим зятьям и своим свахам
Отмерил каждому с лихвой:
Тебе, Савельич, Север Крайний,
Богат он никеля рудой.
Тебе, Абрамыч, берег дальний
С пушниной, золотом, икрой.
Всей энергетикой Семеныч
Сумеет смело управлять.
Ему в помощники Ефроныч:
Если чего случится в полночь,
Он будет свечки зажигать.
Иным владеть нефтью и газами,
Других поставил над алмазами.
А те под офисные крыши
Собрали близких и родных.
Большая оказалась родня
У каждого из них:
На один стул сажали по два,
А если родственники дальние – троих.
С царя отеческой подачи,
Почуяв вкус легкой удачи,
Они стремительно и смело
Принялись за дело.
И вот
Явился новый в обществе круговорот:
В бывших общественных местах,
В городских скверах, в парках, на газонах,
На берегах озер и рек, в запретных зонах
Они дворцы свои возводят.
Там сторожа со сворами собак,
С оружием прицельным бродят.
Где прежде было вольное движение, -
Хоромы барские, до неба ограждения.
Скоро не выйти будет за порог,
Хоть в городах и тысячи дорог,
Да только чтоб по ним ходить,
Придется денежки платить.
А у нас в кармане – вошь на аркане.
В государстве лишних денег не существует:
Когда одни двумя руками загребают,
Другие нищенствуют.
Да прочно ль будет то,
Что так легко дается?
Вот в чем вопрос. Ну а пока…
Схватив фортуну за бока,
Резвятся так, что черту жарко.
Вон сколько подкатило их
В бронированных иномарках.
Когда-то Кант изрек:
«Если погибнет справедливость,
Человеческая жизнь
Не будет более иметь цены».
/подняв глаза к небу/
Старик, она давно погибла.
Людей прихлопывают,
Словно мух из мухобоек
Калибра 7,62 иль 9 миллиметров.
А то и бомбами, чтоб умирали
Без долгих мук.
И, фарисеи, убивая тысячи людей,
Для кошек госпитали строят
И санатории для сук.
В насмешку над людьми
Болонок собственных
Мильенными дворцами наделяют,
В портретах красочных
И бюстах прославляют.
Картина третья
ФИЛОСОФ. Подъезжает «МЕРСЕДЕС», из которого выходит ОЛИГАРХ.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Ну вот еще один подъехал…
Старый знакомый, однокашник.
Мне, видно, будет не до смеха:
Нелегкий будет разговор
Про день сегодняшний
И день вчерашний.
ОЛИГАРХ
- Ба-ба-бы! Ты ли это, ФИЛОСОФ?
/в сторону/
Как прошлого печальный отголосок…
/Философу/
Тебя по-прежнему зовут так?
Ты прежде рассуждать
О жизненных перипетиях
Был мастак.
ФИЛОСОФ
- Да, это так…
ОЛИГАРХ
И ты по-прежнему витаешь в облаках?
Не изменился?
ФИЛОСОФ
- Понаблюдав, что делается рядом,
Мне впору было б измениться иль,
К черту, спиться:
Уж очень вывернулся мир.
Людей же просто не узнать,
Явилась в них другая стать
И облик, и характер.
И взгляд на жизнь, на дружбу, на любовь,
На ценности духовные, которыми
Так прежде дорожили.
Куда-то все ушло, словно вода в песок.
Как будто мы не десяток лет,
А тысячелетие прожили:
Всё – буквально всё –
Желтым металлом подменили.
Впрочем, эквивалент бумажный есть ему,
Он в обиходе «зеленью» зовется.
Без этой «зелени» теперь –
Зови на помощь, не зови –
Никто на крик не отзовется.
ОЛИГАРХ
/Подходит ближе к бывшему сокурснику/
- Да, это ты. Признаюсь, удивлен:
Помню, во все заоблачное ты был влюблен
И, как Сократ, пытался всякого разговорить,
И разговорами о смысле жизни уморить.
ФИЛОСОФ
- А ты был вожаком когда-то
Всех комсомольских дел.
Теперь неслыханно разбогател.
Но капитал твой, утверждают,
Темного происхождения,
Добыт то ль плутовством,
То ль сказочным везением.
За это в прошлые года
Последовала бы дознаний череда.
ОЛИГАРХ
- Да, зверские то были времена.
Но, слава господу, свобода нам дана.
ФИЛОСОФ
- Свобода, черт ее дери!
Тут ни убавить, ни прибавить.
И ко всему надо добавить:
Свободен каждый в меру своих сил,
Один колбас с макулатурой намесил,
Другой гнилье вам продает за первый сорт.
А третий – ну что за дело! –
Вместо препаратов и лекарств –
Вам выдает таблетки мела.
Ты спросишь, где же госконтроль?
Э-э, однокашник, одуматься изволь:
Коль государства нет,
То нет и госконтроля.
Сегодня ворам не свобода – воля!
Сегодня все свободны от всего,
Как ветер в поле, волны в море
Иль горный водопад –
Никто ничем не ограничен,
Ни в чем не виноват.
Хочешь – трудись, а нет –
Так дурака валяй:
Вольному, дескать, воля,
Спасенному – рай.
ОЛИГАРХ
- О чем толкуешь, о чьей вине.
Не все в речах твоих понятно мне.
Остынь. Да толком расскажи,
Чем недоволен или встревожен ты.
Мы мастера судить о деле, стоя сбоку.
Да ведь от критики такой немного проку.
Но, вижу, ты боец и опытный, и стойкий…
ФИЛОСОФ
- Не ты ль в начале перестройки –
Туды ее в печенку и в ребро –
Построить призывал социализм,
И непростой, а с человечьим ликом.
Тебя мы поддержали мощным криком:
«Дай, партия, нам порулить!
Не все одной тебе крутить-вертеть,
Пора и нам к делам поспеть,
Пора и нам при деле быть!»
И, доверяясь своему комсоргу,
Пошли на баррикады.
Безумные, словно телята, -
Взбрыкивая резво, -
Копытом били свою мать.
Никто от друга не хотел отстать.
ОЛИГАРХ
- Ну да, все так и было:
Давно компартии нам надо было
Той голой правдой двинуть в рыло.
ФИЛОСОФ
- Быть может, это так. Быть может. Но…
Седой отец мой говорил мне:
«Зачем крушите все подряд,
Что нами было создано, ломая.
Ведь были и прекрасные сады,
Они цвели в начале мая,
Давая осенью плоды.
Как можно рушить все,
Чего мы так любили,
Чему мы монументы возводили.
Ужели обо всем вы позабыли:
Каким привольным было наше время,
Когда сад наций цвел на равных
Без разделения на главных и неглавных.
Вокруг все наше без ограничений:
Моря и горы, поля и реки,
И земли всех предназначений.
В пустыне Кара-Кумы ты был свой,
Братом был в Бишкеке и Ташкенте,
Родным на всем континенте».
ОЛИГАРХ
- Тебя, мой однокашник, не поймешь:
Ты, помню, жаждал все переиначивать,
Теперь ты прошлому псалмы поешь и,
Кажется, забыл, куда грести,
Куда сворачивать.
ФИЛОСОФ
- Еще отец мне говорил:
«Как ни суди о той Отчизне,
Мы жили все при коммунизме.
А против выступали те,
Кто не хотел трудиться,
Кому Россия – для прибылей
И развлечений за границей.
Под их корыстное стремление
Пустили вы под нож творение
Народа – свободы истинного гения.
Смотреть на это нам печально…
Еще услышите вы отзвук дальний,
Предъявит время счет моральный».
Не приняли мы увещаний их –
Стадо телят глухонемых –
И продолжали яростно топтать
Свою судьбу. И затоптали.
Тогда открылась нам другая
Сторона медали.
ОЛИГАРХ
-Какая еще сторона?
И без того мы были сыты
Идеологией сполна.
ФИЛОСОФ
- В те дни волна катилась по Европе,
Меняя красный цвет на цвет оранжевый
И голубой с темно-коричневым оттенком.
А нас она накрыла
Серо-буро-малиновою смесью,
Страну отбросив до средневековья,
Оставив многих без штанов.
Итог таков:
У нас теперь капитализм
С лицом Горгоны.
Обвел нас вокруг пальца перевертыш.
Твой опыт ныне в школах изучают:
Вот, мол, студент стал миллиардером.
Мальчишки, вдохновляйтесь
Столь заразительным примером!
ОЛИГАРХ
- Удался нам эксперимент:
Я с выгодой и пользой время трачу,
И, ловко уловив момент,
За вымя ухватил удачу.
ФИЛОСОФ
- Момент тот предрешили вы,
Заимствовав опыт сатаны.
А мы, было, поверили…
И глупо и смешно.
Вот доказательство еще одно
Того, что простота хуже воровства.
Что однокашников ты облапошил,
На то я не ропщу,
Я оправдание тому ищу,
Что так легко переменились люди.
Не знали ни того, что потеряли,
Ни того, что с ними будет.
ОЛИГАРХ
-Но ко времени тому,
Кто был у власти,
Уж не умели управлять.
Не преодолеть им было
Собственного идиотизма,
Не до народа было им,
Не до коммунизма.
Страна и власть в нокауте лежали,
Республики Союза прочь бежали,
Одни на запад, другие на восток
И нескончаем был беженцев поток.
Крестьянин не пахал, не сеял,
Никто не думал о судьбе России,
А думали о том, как организоваться,
Чтобы в живых остаться.
Так крепость, - неприступный монолит, -
Вдруг рассыпается в песок.
Стихии яростный поток
Все стены и ограды сносит
И, разметав на части их,
В неведомое никому уносит.
Все в панике бегут,
Не зная направленья,
В делах нет ни согласия, ни рвенья.
Вчера еще политики и мощи образец
Враз обращается в руины
И сам себя хоронит наконец.
Мы, олигархи, мы спасли Россию,
Дав каждому свободу выживать,
Налево и направо торговать,
Товарами из-за границы насыщать
Города и села.
Вы все о гибели стенали,
А мы тем временем страну спасали.
ФИЛОСОФ
- Не для народа.
Для собственных, семейных, дел
Устроили вы новый передел.
Везде, во всем – в делах во власти –
Участвуют одни:
Одной колоды, одной масти.
ОЛИГАРХ
- Ну… не зря же мы старались.
А потому внакладе не остались.
ФИЛОСОФ
- В заботе о себе вы перестарались,
Прибрали все к рукам. А мы…
/указывает на «Собес»/
Ты оглянись: ни с чем остались.
ОЛИГАРХ
- Тут с левыми свистишь ты в лад:
На улице с толпою слиться рад
И крик поднять, и плакать от души,
Что тяжко, мол, вам бить баклуши на гроши.
/кивает да двух старух, направляющихся к ним от здания «Собеса»/
Вот и древние девицы –
Коими запружена столица –
Твоего сердца чуя доброту,
Рассчитывают на нищенскую мзду.
Все это не по мне,
Я в офис поднимусь.
Пока выслушивать ты будешь
Привычную, обычно, ерунду,
Делами я займусь.
/поднимается в офис/
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина первая
ФИЛОСОФ. К нему подходят ДВЕ СТАРУХИ.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Жа ради господа, подайте.
/протягивает руку/
Совсем жубов нет у меня.
В войну фашист прикладом выбил.
Давно, в прошедшие года,
Вставляла я протежы иногда.
Бесплатные. Теперь все платное.
Да денег на протежы нет.
Не каждый день есть у меня обед.
Все больше балуюсь чайком
С сухариком моченым и чесноком.
Не всякий раж могу я выйти на прогулку:
В дожди не прошмыгнуть по переулку,
В морожы нечего обуть…
Да обхожусь я как-нибудь:
То беж плаща, то беж пальто.
А мимо нас летят шикарные авто.
Мы в наши годы этого не жнали,
Мы о другом тогда мечтали:
И день и ночь на стройках прожябали и,
Как блаженные стремились в коммунижм.
Да на пути к нему подло нас надули –
В другую сторону вдруг повернули.
Начнем сначала, говорят,
Капиталистическую жижнь.
И не стыда у них нет, ни печали,
Что власть Советскую мы кровью
Жащищали.
А нынче, видишь, обнищали.
И кто теперь ответит мне,
Что было правдой:
Когда нас новое построить прижывали,
Или теперь,
Когда все наше оболгали,
Жахлопнув в будущее дверь?
И почему случилось так –
Всё отняли у нас за «так»,
Народ на собственной жемле
Все больше вяжнет в кабале?
ФИЛОСОФ
/хлопая ладонями по карманам/
- Сейчас я отыщу деньжат.
Всегда помочь вам рад…
ВТОРАЯ СТАРУХА
- А мы заводы возрождали.
Из-за границы помощи не ждали,
Железки принося в подолах,
Что собирали по лесам и долам.
Тогда живот я надорвала –
Матка от тяжести упала.
И потому детей я не рожала.
Живу одна. И некому помочь.
Одной мне все не превозмочь
Те трудности, что выпали на долю.
Мне многого не надо:
Хлеба вволю, да чай, да сахар,
Да кусок селедки.
На Пасху пару куличей
Да рюмку водки.
Еще чтоб было мне тепло.
А то, неровен час, отключат газ.
Отрежут электричество, батареи снимут.
Сантехники ведь совести не имут.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Тут дело не в сантехниках.
Бери повыше.
ВТОРАЯ СТАРУХА
- Да в ком же?
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- В тех, кто живет под жолотою крышей.
С утра кто плавает в бассейне,
Наполненном шампанским,
Потом маленько отдохнет,
И в кортеже из пяти иномарок
Поедет выбирать жене подарок.
И к трем часам пополудни
Жаедет в офис свой. Но это в будни.
А в праждники летит он на Канары,
С собой минорочек берет две пары.
Иль на неделю в Куршавель,
Чтоб выкинуть там с девочкой фортель.
Вот этот всеми помыкает:
Он трубы с гажом открывает, жакрывает,
И как бы с нами дурочку валяет.
/ безнадежно махнув рукой/
Обман тогда, вранье сейчас.
Но придет справедливый час,
Господь вмешается в дела мирские,
Прихлопнет шайки воровские.
ФИЛОСОФ
/роется в карманах/
- Ведь точно помню: было у меня
В кармане несколько десяток…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
/в сторону/
- Ну с этим ясно все:
Мужик не берет вжяток.
ФИЛОСОФ
- Сейчас… сейчас…
Я постараюсь вам помочь…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Чего уж там…
/спутнице/
- Пойдем, подруга, прочь.
Мы нынче в тягость всем.
От нас давно ижбавиться хотят совсем.
/возвращаются к зданию «Собеса»/
Картина вторая
ФИЛОСОФ. Из офиса выходит ОЛИГАРХ. Подходит к философу.
ОЛИГАРХ
- Пока ты для девиц карманы ворошил,
Я важный в офисе вопрос решил.
Здесь /показывает вверх/, на 10-м этаже,
Обосновался новый олигарх, мой протеже.
К нему я заходил условиться о том,
Поститься как заставить нам Европу
Перед Христовым Рождеством.
ФИЛОСОФ
- Условились?
ОЛИГАРХ
- Нет проблем.
Решенье наше – урок на будущее тем,
Кто попытается нарушить договор.
Но… продолжим прежний разговор.
Ведь мы не виделись с тобою много лет.
/в сторону/
Сейчас из прошлого пришлет он мне привет
И жалобы, и вздохи, и что дела тогда
Не так уж были плохи.
/ФИЛОСОФУ/
Вот на меня напраслину ты гонишь,
А свое место в жизни проворонишь.
ФИЛОСОФ
- Но мне уже определили
Доходный угол на этом перекрестке.
Я мэру кланяюсь теперь,
Когда он едет поутру
По городу в бронированной повозке.
ОЛИГАРХ
- Не то это – номер пустой.
Не для философа ученого
Это копеечное место.
Я знаю: смеешься ты и над собой,
И дядьками из политического треста.
Брось выдумку про нищего – плоха она,
И кособока, и больна.
Ведь знаешь ты – как дважды два –
Как в этом мире стряпают дела.
Приспособляться мы должны к тому,
Что нам пророчат свыше.
А ты все прошлым дышишь.
Пора понять: нам не вернуть того,
Что безвозвратно ветром унесло.
Перед тобой поток. А я даю весло
И челн надежный, чтобы потоки переплыть.
Впрягайся в дело, хватит ныть.
Я пред тобою открываю двери;
И вот рука – в тебя всегда я верил.
ФИЛОСОФ
/не подав руки/
- Но я в тебя не верю.
Однажды нас ты облапошил,
Сдается мне, ты не способен
Думать о хорошем.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
- Меня мораль давно уже не мучит.
/ФИЛОСОФУ/
- Однокашник, время учит:
Не все хорошее нам в угождение…
ФИЛОСОФ
- Когда к хорошему
Ты не привык с рождения.
ОЛИГАРХ
- Меня совсем не убеждают
Твои ученые суждения,
Я к тем делам пристрастен,
Которые на пользу мне…
ФИЛОСОФ
- И сатане…
ОЛИГАРХ
- Оставь. Ты просто злобой дышишь.
ФИЛОСОФ
-Нет. Ты попросту меня не слышишь.
Не совместимы ты и честные дела.
Преступен ты. Звезда твоя черна,
Как эти тучи на темном горизонте.
Никому правда не видна,
Как эти тучи разойдутся:
За горизонт ли их ветер унесет
Или губительным дождем
Они прольются.
ОЛИГАРХ
- Что этим хочешь ты сказать,
Каких грехов еще мне приписать?
Впрочем, в политике
Всегда было нескучно:
Кто действует решительно и смело,
Тому потом, - когда благополучно
Минет опасный перекресток, -
Припишут подленькое дело,
Чтобы к суду его привлечь
И тем народ
От истинных проблем отвлечь.
Так говори. И я хотел бы знать,
Чего ты жаждешь обо мне сказать.
ФИЛОСОФ
- Я все скажу, не буду льстить.
Поскольку ныне знаменит ты,
Тебе готовы все простить.
ОЛИГАРХ
- Уж не задумал ли теперь
Ты притянуть меня к ответу,
Злодеем страшным объявив
Пред обществом и белым светом?
ФИЛОСОФ
- Куда там!
Теперь все в прошлом.
Кануло в небытие.
Теперь ты – сила, на коне.
Как Демиург,
Ты появляешься в своем окне.
К молящимся тебе выходишь на балкон.
И площадь главная в едином раже
Тебе нижайший бьет поклон.
/комично кланяется ОЛИГАРХУ/
Вот так ягненок, пятясь,
Близится к питону,
Пока питон его не заглотает..
Всё, - как всегда, как было встарь:
Ты – и правитель избранный, и царь.
Нет над тобой законов, нет суда,
И нет преград,
Которые нельзя преодолеть.
Ты даже стал подумывать,
Как вечно жить,
Как князю тьмы за вечность
Душу заложить.
Нельзя же, властвуя, как бог,
Вдруг умереть.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
А он – провидец, черт его дери!
В его руках большие козыри.
ФИЛОСОФ
Но…незримым остается Вседержитель.
Придет пора другая, спросит он
И про людей невинных, и про балкон.
Про то, как дав обет служить народу,
Ты ввел народ в пучину бед.
Телами их потоки запрудил,
И тем соперников опередил
В борьбе за власть.
Чтобы тщеславие свое удовлетворить,
Ты мир готов был в хаос обратить.
/после некоторого раздумья/
Кто мог в студенческие годы
Предположить в тебе такую хватку.
/мечтательно/
Студенческие годы…
В недавнем прошлом мы были
Все в одной упряжке:
На стройках, в поле…
На фронтах войны.
Отцы там наши воевали
И свои жизни отдавали,
Чтоб лучше жили мы.
И мой отец на бруствер лег,
И твой себя не уберег,
Чтобы потом, что строили они,
Мы завершить могли.
Студенческие годы… Тогда и мы
Мечтали мир преобразить,
Чтоб каждый мог в нем вольно жить.
ОЛИГАРХ
- Мы к этому сейчас идем:
Все перестроим, все перевернем,
И россиянина опять вернем… к капитализму.
А ты, ФИЛОСОФ, далек от наших планов.
ФИЛОСОФ
- А ты твердишь все тот же стих:
- Деньги, злато – счастье в них.
ОЛИГАРХ
- Иначе дело может понимать лишь псих.
Но я вернусь к делам восточным.
И вот прогноз на будущее точный:
Кто сделает в те области вложения,
Получит мощные сверхнакопления,
И рейтинг свой поднимет в сотню раз.
Тут главное для нас –
Быстрее развернуться…
ФИЛОСОФ
- Уже вы развернулись.
ОЛИГАРХ
- Чтоб на дыбы страну поднять.
ФИЛОСОФ
- Но вы ее уже подмяли!
ОЛИГАРХ
- Улучшить жизнь…
ФИЛОСОФ
- Улучшили – спасибо вам!
Всюду стяжательство, обман.
Коррупция растлила всех и вся.
Ею смертельно ранены
И зрелый муж и малое дитя.
Жизнь такова, что трудно отличить,
Где божья суть, где дьявольский подвох,
Целебный где напиток,
А где смертельный яд.
Сомненья вызывает сама жизнь:
Где правда в ней, а где о правде
С телеэкранов лишь твердят,
Измазывая дегтем все подряд.
И все это творите вы ради наживы.
ОЛИГАРХ
- Усилиями нашими вы еще живы.
И мы на том стоим, что надо больше
Выкачивать из недр земных, морей.
Богаче станет жизнь и веселей.
/подмигивает ФИЛОСОФУ/
ФИЛОСОФ
- А что потом?
ОЛИГАРХ
- Потом без нас решат:
Чего, куда сплавлять, качать.
Не нам за это отвечать.
ФИЛОСОФ
- Кто позаботится о днях грядущих?
Что мы оставим вслед идущим?
Должна же быть
Меж поколений справедливость.
ОЛИГАРХ
/к зрителям/
О чем философ помышляет,
Скажите мне на милость!
/ФИЛОСОФУ/
Коль мы сильны – за нами справедливость.
И этот тезис, я скажу, не новый.
Но вот тебе пример толковый:
Цена на нефть вдруг поднялась…
Вот где секрет успехов всех,
Вот в чем успех иль неуспех.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Те же и двое рабочих. Они выкатывают на сцену двустороннюю
ручную помпу и начинают ею работать.
ОЛИГАРХ
/напевает, пританцовывая. Первая песенка ОЛИГАРХА/
Отсюда качать, оттуда качать –
Повсюду брать, брать, брать!
На Северном полюсе пора начать,
На Южном пора качать.
Леса пора в Китай продавать,
Алюминий в Америку гнать.
И тут и там пора поспевать
Брать, брать, брать!
Белых медведей пора на вертел,
Шкуры пора на мех.
Пингвинов пора начать отстрел –
Ни птицы, ни кролики – смех!
Лошадей на мясо, верблюдов на жир
Пора, пора, пора!
Газ российский протянуть в Алжир,
Российскую нефть в Кашмир.
Трубу на юг, трубу на восток,
На запад три трубы.
Нефти и газа новый поток
Гони, гони, гони!
Азии Средней нужна вода –
Байкал сливай – пора!
Миллиарды кубов качать туда,
Триллионы «зеленых» - сюда!
Черноземы пора на Ближний Восток
Везти, везти, везти.
Из Якутии в Лондон направить поток
Алмазов и бирюзы.
Девок-бездельниц много у нас –
Париж, принимай гостей!
Можно и мальчиков – на заказ –
Хватит Европе всей.
Что там еще? Выставляй напоказ,
Пусть удивляется мир.
Наши товары хороши без прикрас –
Устроим торговый пир!
/Рабочие вместе с помпой скрываются за кулисами/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
На сцене ФИЛОСОФ и ОЛИГАРХ, который продолжает пританцовывать.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Эк, его понесло!
Готов ошкурить не только лес,
Но всю Россию.
Вот уж потомки будут «крыть»
Сегодняшнюю олигархию!
Припомнят им все семь колен
И пращуров и мамок…
Останется от нас лишь тлен
И чучела пустых болванов.
И тьма решеток, везде, на всем,
И миллиард дверей из стали.
От коих сами мы давно,
Как от проклятия, устали.
И будут спрашивать они,
Гадая на кофейной гуще,
Кто жил здесь? И в какие дни
Настиг их дьявол всемогущий;
Сковал железом домы их,
Опутал мысли вязким златом,
Вражду меж ними распалив,
Рассорил зверски с братом брата.
Как человек – с его умом –
Вдруг оказался под ярмом
Нечеловеческой наживы?
Мерилом что было для них,
Каким был их прекрасный миг,
Чем эти люди были живы?
/ОЛИГАРХУ/
- Вы слишком безрассудно распоряжаетесь
Тем, что вам не принадлежит.
ОЛИГАРХ
- Берем, что плохо лежит.
ФИЛОСОФ
- Но в управлении таком
И минимума нет морали!
ОЛИГАРХ
- Внимание на эту чепуху
Мир обратит едва ли.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Легко как олигархи попирают
Законы, что веками утверждались.
От демократических перемен
Совсем другого мы дождались.
Где сладость надежд тех и мечтаний,
Что в юности мы все питали,
За что они бороться призывали…
Обогатившись, мечтают о Британии.
/ОЛИГАРХУ/
- Все мысли ваши о барыше.
Но у россиянина всегда была
Мысль не о злате – о душе,
А в сердце к ближнему любовь.
Вы разжигаете в нем алчность вновь.
Так можно зверя в человеке пробудить
И человека в нем убить.
/ОЛИГАРХ/
- Известно, зверь живет в нем изначально.
И тут статистика печальна.
Что создал бог,
То переделать невозможно.
Когда-то вы неосторожно
Сказками о райском изобилии
Свирепое животное в нем усыпили.
Тем яростнее оно теперь, когда его
К новой жизни пробудили.
Теперь он к собственному счастью
Мчит на собственном же автомобиле.
Не брезгуя, берись за наше ремесло.
Когда войдешь в избранников число,
Поймешь, как тебе в жизни повезло.
ФИЛОСОФ
- А что другие? Что народ?
ОЛИГАРХ
- Подумай о себе и загляни вперед.
Мы – новое российское дворянство.
ФИЛОСОФ
/ в сторону/
Какое окаянство!
ОЛИГАРХ
- Ты будешь барин, как и мы.
Наполним златом свои домы,
Чтобы хватило лет на тыщу
Жизни привольной и богатой.
Ведь это лучше, чем ходить
В куртке с плеча чужого.
/в сторону/
Не мыслю для себя такого.
ФИЛОСОФ
- Но… меня смущает жизнь такая.
Так можно жить, лишь у народа отнимая.
Им создано все то, чем мы сегодня живы.
А вы в своих делах обманчивы и лживы.
И ты вот – все о деньгах, доходах..
Но как быть тем, у коих окрыленная душа.
А за душою – ни гроша.
ОЛИГАРХ
- Законы бытия придуманы не нами.
Издревле было так:
Кто не работал головой –
Работали руками.
А люди, или, как ты сказал, народ,
Не что иное, как артельный сброд.
Займется ими биржа трудовая –
Там разберутся, у кого душа какая:
Пригодна чья для девяти кругов,
А чья – для рая.
Мы же, сомнений и смущения не зная,
Дела налаживаем планетарного порядка.
Тут угадать должны мы в самую десятку.
ФИЛОСОФ
/ в сторону, приложив ладонь ко рту/
О господи! Что олигархи замышляют,
К чему подводят, подо что копают?
/ОЛИГАРХУ/
- Скажи, скажи мне: как ты мог?
Ведь мы не этого хотели,
Когда на перекрестке трех дорого
Стояли мы против метели.
Как мог ты взять и посягнуть
На сокровенное студенческого братства,
Дав слово: сердце, руку протянуть…
Мечтая тайно о богатстве.
Скажи, скажи!
ОЛИГАРХ
/махнув рукой и направляясь к «Мерседесу»/
- Что толковать с тобою, небожитель.
Отправлюсь-ка я в свою обитель
На берега Испании прекрасной.
ФИЛОСОФУ втолковывать, что есть что -
Труд напрасный.
И никогда он не поймет, мечтатель,
Что я теперь – российский князь.
А по совместительству – законодатель,
Работодатель, богатств неслыханных
И редких – собиратель.
Мне стоит только захотеть,
И все вокруг будут вертеться.
Или стоять. Или сидеть…
/ как бы тихонько напевая/
/вторая песенка ОЛИГАРХА/
Вся мощь Земли в руках у нас,
Все медиа, вся пресса.
Россия нынче – наш Парнас,
И каждый олигарх сильнее Ахиллеса.
/ФИЛОСОФУ/
Прощай. И видит бог –
Коль согласился б ты –
Я б тебе помог.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
- Уехал…
Дед мой сказал бы, что олигархи –
Черти новой ловли.
Для них важней дела торговли.
Все остальное – дополнение к тому,
Что можно обратить в торговую пеню.
А так же все, что можно продавать,
За что с людишек можно деньги брать.
Даже за то, о чем люди мечтают –
Все нынче в оборот пускают
Лишь для того, чтобы доход извлечь.
Для выгоды своей они готовы
И совестью и честью пренебречь.
Делами всеми заправляют олигархи –
Члены особенной епархии.
Часть малая, но покрывает мир.
Прельщает их один кумир –
Телец из злата.
А слыли демократами они когда-то…
КАРТИНА ВТОРАЯ
Появляется ПРОХОЖИЙ. Он наблюдает
За ФИЛОСОФОМ со стороны.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Всё не уймутся. Всё враждуют.
То об утратах сокрушаются,
То, обойдя соперников, ликуют.
Страну одни налево тянут, другие вправо.
Каждый доказывает собственное право,
К штурвалу тянутся, чтоб управлять
И тащат следом сообщников рать.
И те враждуют меж собой,
Друг другу дать готовы бой.
На части рвут страну.
Нет – в клочья рвут!
Народ измучили, покоя не дают…
Россия, как старинный китобой,
Вонзив гарпун в кита-добычу,
Летит за ним фарватером
Штормующим и непривычным,
Не ведая, куда несет нарвал.
А капитаны правят к новым берегам.
Но кто и что их ожидает там?
ФИЛОСОФ
/себе/
Фуф, устал я с этим ОЛИГАРХОМ.
И хочется мне есть… и выпить.
Денек сегодня выпал жаркий,
И утолить нелишне будет жажду.
Тут, рядом, за офиса углом,
Объемная цистерна есть с вином,
«Отрадой» завсегдатаями зовется.
Там к вечеру голь всякая сойдется,
Чтоб очередной стаканчик «пропустить»
И горе-горькое веревочкой завить.
Впрочем, «Отрада» принимает всех;
Здесь можно встретить даже тех,
Кто в обществе известен был вчера:
И доктора наук, и сцены мастера;
Есть некогда прекрасный баритон,
Еще пытается сегодня он
Аудиторию у бочки собирать,
Чтоб о бедах князя Игоря порассказать.
Поет, срывается, хрипит.
Потом поникнет головой
И долго так молчит.
Сочувственно молчит народ у бочки:
Жизнь довела талант до точки.
У бочки многие находят для себя приют –
Там никого не покупают, не продают.
Пойду туда и я…
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Подъезжает «девятка», из нее выходит МОВЕТОН
И сумасшедше бросается к ФИЛОСОФУ. ПРОХОЖИЙ
Скрывается за кулисами.
МОВЕТОН
- ФИЛОСОФ, стой-постой!
У нас с тобою будет разговор крутой.
ФИЛОСОФ
/удивленно/
- Но… о чем? Знакомы разве мы?
Ну и потом, мне не нравится крутое…
Избавьте… в другой раз
Наш состоится разговор…
И все такое.
МОВЕТОН
/настойчиво/
- Нет. Поговорим сейчас.
Определил задание мне Босс
Проверить этот перекресток:
Где вывоз «бабок», где их ввоз.
Хранятся где увесистые слитки.
Приказ его и резок и жесток:
У всех без исключенья должно брать –
С кого-то «штуку», а с кого-то
Процентов двадцать пять.
У нас, братан, есть правило такое –
Коль сам имеешь, - отстегни для тех,
Кто «тянет» горестные дни
Без удовольствий всяческих земных,
Без прав гражданских и иных.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
Мне, видно, не судьба
Сегодня завершить свой день,
Укрывшись в благостную тень
«Отрады» милой…
Ах, кто бы знал, как я устал
От жизни низкой и постылой.
МОВЕТОН
- Всем этим перекрестком Босс владеет.
Он с каждого, кто здесь торчит,
Как я уже сказал,
Процентов двадцать пять имеет.
Братан, запомни профиль мой:
С сегодняшнего дня я тебя крышую.
И, между прочим, за плату небольшую,
Всего-то за пять деревянных штук.
Из них четыре заберет Сундук…
ФИЛОСОФ
- Сундук? Что это за явление? И почему
Все подчиняются ему.
МОВЕТОН
- Это мой Босс. О, Босс силен!
Обширнейшими свалками владеет он:
В округах Южном, Западном, Восточном.
А если быть доподлинным и точным,
То надо указать и рынки,
И бойни, - где укорачивают жизнь
Телятам молодым и нежирным свинкам.
И супермаркетов пять или семь,
Да крышеватели заваливают его всем
Домушники и щипачи
Отстегивают золотые кирпичи.
Цветет его бахча «арбузами» полна,
Дом ломится от всякого добра,
А погреба от коньяков и вин,
Подвал - от сундуков,
В них, говорят, брильянты.
По четвергам братву он собирает,
Для них оркестр всю ночь играет
Из двадцати первейших музыкантов.
ФИЛОСОФ
/ошарашенно/
- Он депутат? Министр он?
МОВЕТОН
Ну да… и так силен…
И с этим… как его… на равных он.
Босс с ним с мобильника,
Как с корешем болтает,
Когда чуть лишку выпивает.
Ты властвуй, говорит, не расслабляйся,
А если будут гнуть, - не прогибайся.
Ты помни, говорит, братва с тобой.
Тому порукой – авторитет и бизнес мой.
Когда же вдруг с тобою не поладят, -
По шапке вдруг тебя наладят, -
Не кипятись, в газеты не пиши,
Шапку в охапку – и ко мне спеши.
В любой конторе поселю,
Устрою все за первый сорт:
До конца дней не будешь знать
Ни нужды, ни забот.
ФИЛОСОФ
- Да уж не он ли правит государством?
МОВЕТОН
- Он может все. И государством тоже.
Таков мой Босс, собака, сукин сын!
И ты, ФИЛОСОФ, отныне не один.
Под верной крышей ты – не пропадешь,
Не худо и не бедно заживешь.
Считай, твоя малина зацвела,
Пойдут – и еще как! – твои дела.
У этих офисов, сам видишь,
Контингент богатый,
Ты деньги будешь загребать лопатой.
Всю родню обеспечишь, всех друзей.
На жизнь смотри, ФИЛОСОФ, веселей.
Ну, а теперь – гуд бай, пока!
Спешу я в следующий квартал,
Там академик угол запатентовал.
Вот уже год, как я его крышую.
Нашел наш академик жилу золотую.
Что прежде он имел? Да ничего.
В подвалах института крыс давил,
В спортивных шортах на базар ходил
Да все трусцою бегал вокруг дома,
Где в захолустной жил дыре.
Зимой и летом – в одном плаще,
Его все по плащу тому
И спереди и сзади узнавали.
И так десятки лет
Давил он крыс в подвале.
А нынче академик наш
У Босса под крылом.
И есть чему народу удивляться:
Давно забыл он об унижении былом,
И на перекресток в голубом
Он «Мерседесе» стал являться.
Гаванские сигары стал курить,
И по-французски говорить,
Свой плащ сменил на фирменную пару.
И загородный дом купил и дачу.
Любовницу завел кавказскую, Тамару,
И молодую тещу к ней в придачу.
Смекни, ФИЛОСОФ, тут и ты,
Как должно перед Боссом постараться,
Чтобы подольше оставаться
У перекрестка, где любят парковаться
Все наши жирные коты…
Засим, ФИЛОСОФ, прощевай, привет!
Еще поспеть мне надо к Боссу на обед,
Желательно, без опозданья.
О, Босс силен. А как уж строг!
Ослушаться его – не приведи бог!
/садится в «девятку» и отъезжает/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
Отныне будут крышевать меня?
Не избежать мне ни полымя, ни огня!
Хотя… Ведь крышевал Давид
Навала-ловкача,
Известного всей Иудее богача.
Увел его отары, и не одну,
Разбойничая у скотоводов на виду.
В конце концов, чтоб откупиться,
Навал жены должен был лишиться.
С охотою она к Давиду перешла:
И молодость и силу предпочла.
Конечно, и характер – лед с огнем.
Навал был стар, слабел он с каждым днем…
Дела подобные на земле не новы,
Они живут между людьми который век,
Без воровства, мздоимства, дерзкой воли
Существовать не может человек.
Сегодня окрышована Россия мздой такой
От супермаркетов столицы
До бутиков в провинции глухой.
Как саранча на молодую зелень,
Летят на обывателя со всех сторон
Грабители, мошенники и воры,
И респектабельные боссы,
Лезут на свет из тени,
И каждый - сам себе закон.
О исчадия ада! Уже вы приучили
Добрых россиян к судьбе лихой:
Злой рок над ними дышит вечно,
Торя их путь бесчеловечный.
КАРТИНА ПЯТАЯ
ФИЛОСОФ играет на флейте, выводя грустную мелодию.
Подходит ПРОХОЖИЙ, бросает в кепку мелочь делает
Несколько шагов, чтобы уйти, но возвращается.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Ах, сукин сын, как он играет!
Как из прохожих слезы вышибает!
Невольно вспоминается былое,
И лето красное и чувство молодое,
И ощущенье счастья и радостного бытия,
И чувство Родины – и что она – твоя.
Что и накормит и обогреет, надежду даст,
И в горе не оставит.
А коль заслужишь – на всю страну прославит.
Да стала вдруг чужая –
Враждебная и злая.
И ощущение другое:
Будто иноземцев рать набросилась,
Чтобы до нитки обобрать.
Да-а… неладно что-то в государстве,
Если ученые, а он ученый,
Стоят с протянутой рукой.
Как приключился с нами срам такой?
Как мы могли дожить до этого, кто допустил?
Кто на народ наш порчу напустил?
Куда девались его мужество и сила,
Что проявлялись в труде, в бою.
На что он тратит молодость свою?
Ужель на то чтоб купить дешевле,
Продать дороже…
Но это ли удел мужчин. Мой боже!
Помилуй и сохрани, от участи такой
Наших мужчин оборони!
Когда-то я оставил память о себе –
Построив в горах непроходимых ГЭС –
Одно из нынешних волшебств.
Энергия её подвигнула Кавказ,
Преображая города и села.
Да только я, гордившийся собой
Искренне и без прикрас,
Хожу сегодня невеселый.
/ФИЛОСОФУ/
- Уже который раз тебя я вижу с флейтой.
Ты – неудачный музыкант?
ФИЛОСОФ
- Я – друг людей. Философ.
ПРОХОЖИЙ
- Ну это еще хуже.
Однако вижу: добрый ты внутри,
И беззащитный ты снаружи.
Философ, значит. Так-так- та…
Человек, не любящий труда.
Н-да…
Мир полон всяческих диковин.
Твоя профессия – одна из них.
Хотя… и слава богу! –
Не из злостных самых.
Когда вокруг так много совершают
Нечеловеческих поступков,
Философ, пожалуй, безобиднее других.
Только… безделье мало что кому давало.
Бездельников и без тебя у нас немало.
Известно и другое: русская душа
Одна из самых сердобольных.
Ей жаль людей,
Всего лишенных иль невольных.
И к вечеру наполнится рублями
Твоя кепчонка.
Гляди-ка – друг людей –
Уже спешат к тебе девчонки.
Немало, видно, и у тебя друзей.
/отходит в сторону/
КАРТИНА ШЕСТАЯ
Две студентки останавливаются в пяти шагах от ФИЛОСОФА.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/восторженно/
- Ах, какой красавчик!
/удивленно/
Но почему он с флейтой
И кепка под ногами…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/равнодушно/
- Нуждается он в помощи деньгами
И просит одолжить как бы кредит
Бессрочный.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я вижу: он неразговорчив.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- У бедного, кроме всего,
И слов немного для того,
Чтобы пожаловаться на судьбу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но как же так…
Просить на улице деньгу…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Считается сегодня способ этот
Беспорочным.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но и непрестижным, и заморочным.
А он меж тем…
Ты только посмотри: какой прикид!
И этот утомленный вид.
Я прежде здесь его не замечала.
Давно он тут?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Да с самого начала.
Давно привык к нему деловой квартал.
Богатый этот перекресток
Сама мэр ФИЛОСОФУ отдал.
Сюда ФИЛОСОФ ходит как на работу.
И власти близлежащих улиц
Обязаны блюсти о нем заботу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но ведь красавчик!
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/деланно равнодушно/
- Ну… в общем ничего.
Увидеть тут можно много чего.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я слышала, что он – философ.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Философ. Но, может быть, астролог.
А может, заклинатель змей…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ну так посмотрим, что делает он с ней,
Когда появится змея из кепки.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/не желая, чтобы ФИЛОСОФ обратил внимание
На ее подругу/
- Мне кажется, не может он
Держать своих питомцев в кепке.
Когда бы был он заклинатель,
Тут был бы ящик, который серпентарий.
Сдается мне, что он
Не заклинатель, а писатель.
И изучает жизнь…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Таким неподобающим манером?
На нашей клубной дискотеке
Он был бы лучшим кавалером.
А о профессии его
С тобою мы еще поспорим.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Но здесь в живую жизнь
Он углубляется по самый корень.
На этом оживленном перекрестке
Она переплелась в тугую сеть,
В нее он может уловить всех тех,
Кто станет персонажем его книг.
Быть может, мы присутствуем в тот миг,
Который называется волшебным…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ах, познакомиться бы с бедным!
Подойдем поближе.
Мне кажется, себя я вижу
Одной из героинь его произведений.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/ревниво/
- Не думаю, что он литературный гений.
Тут угадать можно без всяких объяснений,
Что вовсе не писатель он, а кандидат…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Наук?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Нет. Кандидат в бомжи.
Нет хитрости во взгляде,
В речах нет лжи…
В писателя поверить трудно,
И шарма – ну ни на йоту.
Скорее, тип занудный,
И вызывает лишь зевоту.
/нарочито зевает/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/пожав плечами/
- Но я хотела бы…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Чего?
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Да ладно… Уходим, скоро ночь.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/с чувством вины/
- Но прежде бросим по десятки.
Ведь надо как-то бедному помочь.
/бросают в кепку деньги и уходят/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/говорит, обернувшись на ходу/
- Но какой красавчик – я не могу!
Прощай пока. Я тебе после помогу,
Без всяческих подруг. И докажу,
Каким бывает настоящий друг…
КАРТИНА СЕДЬМАЯ
ФИЛОСОФ. Возвращается ПРОХОЖИЙ.
ПРОХОЖИЙ
- Мне почему-то жаль тебя, приятель.
Ты беззащитен, вижу я.
Открыт для воровских объятий.
И если в цепкие их лапы попадешь,
От них живым ты не уйдешь,
Как ни крутись.
За вход в союз их платишь грош,
За выход – собственную жизнь.
Еще скажу тебе по чести:
В дуду играть на этом месте,
Что соколу клевать червей на свалке.
Если не пулю пустят в зад,
То пришибут увесистою палкой.
А ты и молод и здоров,
И бог умишком не обидел.
И, видно, сила есть в руках…
/раздумывает. Потом решительно/:
Пойдем со мной. Я обучу тебя
Строительному делу.
И станешь каменщиком ты
Трудолюбивым и умелым.
Мы вольным собственным трудом
Такую соорудим ладью,
Что весь народ в ней поплывет
В свою страну, свою судьбу.
КАРТИНА ВОСЬМАЯ
/ появляется ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА/
СТУДЕНТКА
/обращаясь к ФИЛОСОФУ/
- Я к вам пришла, чтобы остаться с вами.
ФИЛОСОФ
/берет ее за руку и обращается к ПРОХОЖЕМУ/
- Я знаю, человек труда
Из всех надежнее на свете.
Путь их бескорыстен, светел.
Пойдем. А музыка пусть будет нам
Побочным инструментом.
Шагай вперед, наш друг надежный,
Пристроимся и мы к тебе моментом.
/играет на флейте/
ФИЛОСОФ, СТУДЕНТКА, ПРОХОЖИЙ маршируют, обходя
кругом сцену под бодрую жизнеутверждающую музыку.
Из-за кулис выходят и пристраиваются к ним ДВЕ СТАРУХИ. МОВЕТОН
мечется между ними и ОЛИГАРХОМ, подъехавшем на «Мерседесе»,
и пренебрежительно наблюдавшем процессию. Наконец МОВЕТОН
пристраивается в хвост процессии, а ОЛИГАРХ, досадливо махнув рукой,
садится в авто и уезжает в свою Испанию.
Неожиданно вылетает мотоциклист с надписью на боку «Капитализм»
И тоже пристраивается к процессии. Все новые и новые люди, преимущественно молодые, выходят из-за кулис и заполняют сцену.
ЗАНАВЕС
Драма /в стихах/
В трех действиях
Действующие лица:
Философ – мужчина сорока лет
Олигарх – его ровесник
Две старухи
Моветон – вихлястый молодой человек 30-ти лет, представитель воровского мира.
Прохожий – рабочий-строитель 50-ти лет
Две студентки
Мотоциклист, пешеходы и другие участники уличного движения. Действие происходит в одном из городов России. Время действия 90—е годы 20 века.
Действие первое
Картина первая
По одну сторону сцены современные офис, банк из бетона и зеркального стекла. Заходят и выходят респектабельные представители делового мира. В каждом из них чувствуется хозяин этой жизни. По другую сторону сцены – невзрачное здание с покосившейся вывеской – «Собес», старики и старухи с костылями и авоськами в руках.
ФИЛОСОФ, облокотившись на ограждение витрины супермаркета, флегматично наблюдает движение улицы. За кулисами звучит волнующая музыка, соло на флейте. Он негромко, с расстановкой, как бы обдумывая каждое слово, говорит, жестикулируя руками:
ФИЛОСОФ
- Десятилетие минуло с тех пор,
Как на реформы мы сделали упор,
Чтоб изменить и жизнь свою и государство.
Увы! Перекроили государство,
Оставив от него лишь лоскуты;
Устали все от маяты,
Шараханья, безденежья, вранья
И обещаний всяческих невероятных,
Как бы возможностей для каждого –
Огромных, необъятных!
Уж так расписывали будущее наше,
Что даже рай не мог быть рынка краше.
А все свелось к тому,
Что у добрых и доверчивых людей
Старших поколений
/поводит рукой в сторону «Собеса»/
Отняли все, что они создали
Своею жизнью и своим трудом,
Пообещав воздать им все… потом.
Эх-хе!
Картина вторая
От группы пенсионеров, стоящих у «Собеса», отделяются две старухи и выходят на авансцену.
ДВЕ СТАРУХИ /в унисон/
- Столетия была Россия оплотом нашим,
Раздольная среди холмов и пашен,
От западных границ до Океана,
Родная, близкая своя.
Мы жили в ней все как одна семья,
Где каждый был ответствен за другого.
На свете не было иного
Отечества такого.
Все вместе делали: пахали землю,
Возводили города, строили заводы,
Крепили экономику и мощь его,
По праздникам водили хороводы
И жили в удовольствие свое.
А если нас пытались покорить
И снова к прошлому поворотить,
Мы дружно защищались,
Не жалея жизней.
Не страшно умирать за волю
Собственной Отчизны.
И, сохраняя государство,
Тем себя спасали.
Теперь нам власти говорят:
«Заботьтесь сами о себе,
О собственном благополучии
И будущем своем».
Им, дескать, недосуг.
У них задачи поважней,
Чем думать о народе и его нуждах.
Но как радеть о будущем, когда
И дня нельзя прожить без нужды.
Когда ни дома, ни работы,
С утра до вечера
О хлебе все заботы.
/к зрителям/
Кто думает о нас теперь?
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться.
Нам при теперешних делах,
Когда все наше обращают в прах,
На что надеяться, куда податься?
Об этом разве мы мечтали,
Как свои жизни отдавали
На фронтах войны,
В степях бескрайней целины,
На стройках новой индустрии,
В котлованах мощных ГЭС,
Заводов на миллионы мест.
Мы все освоили в те годы:
И самолеты создали, и пароходы,
И Космос, и автомобили,
О детях помнили
И старых не забыли.
Истории на свалку нас сбросили теперь…
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться,
Чтоб нам в бомжах не оказаться.
Уж на помойках многие из нас
Калорий пополняют свой запас.
И нам товарищем никто не хочет стать,
Открылась вдруг вторая ипостась:
Наши товарищи
Стали господа теперь.
В какую нам стучаться дверь?
/возвращаются к «Собесу»/
ФИЛОСОФ /после паузы/
Над горестными их словами рассуждая,
Я понял, что вместе с государством
Отняли все – у всех и сразу –
Поспешно так, что оторопь берет.
Народ лишь молча наблюдает,
Капиталистическую как заразу
Бесцеремонно запускают в оборот.
Страна со всем ее запасом –
Нефтью, и золотом, и газом –
Царем Борисом была раздарена,
Его придворным отдана,
Всем, кто стоял у трона.
Он с государевым размахом,
Разверзнув грудь, махнув рукой,
Своим зятьям и своим свахам
Отмерил каждому с лихвой:
Тебе, Савельич, Север Крайний,
Богат он никеля рудой.
Тебе, Абрамыч, берег дальний
С пушниной, золотом, икрой.
Всей энергетикой Семеныч
Сумеет смело управлять.
Ему в помощники Ефроныч:
Если чего случится в полночь,
Он будет свечки зажигать.
Иным владеть нефтью и газами,
Других поставил над алмазами.
А те под офисные крыши
Собрали близких и родных.
Большая оказалась родня
У каждого из них:
На один стул сажали по два,
А если родственники дальние – троих.
С царя отеческой подачи,
Почуяв вкус легкой удачи,
Они стремительно и смело
Принялись за дело.
И вот
Явился новый в обществе круговорот:
В бывших общественных местах,
В городских скверах, в парках, на газонах,
На берегах озер и рек, в запретных зонах
Они дворцы свои возводят.
Там сторожа со сворами собак,
С оружием прицельным бродят.
Где прежде было вольное движение, -
Хоромы барские, до неба ограждения.
Скоро не выйти будет за порог,
Хоть в городах и тысячи дорог,
Да только чтоб по ним ходить,
Придется денежки платить.
А у нас в кармане – вошь на аркане.
В государстве лишних денег не существует:
Когда одни двумя руками загребают,
Другие нищенствуют.
Да прочно ль будет то,
Что так легко дается?
Вот в чем вопрос. Ну а пока…
Схватив фортуну за бока,
Резвятся так, что черту жарко.
Вон сколько подкатило их
В бронированных иномарках.
Когда-то Кант изрек:
«Если погибнет справедливость,
Человеческая жизнь
Не будет более иметь цены».
/подняв глаза к небу/
Старик, она давно погибла.
Людей прихлопывают,
Словно мух из мухобоек
Калибра 7,62 иль 9 миллиметров.
А то и бомбами, чтоб умирали
Без долгих мук.
И, фарисеи, убивая тысячи людей,
Для кошек госпитали строят
И санатории для сук.
В насмешку над людьми
Болонок собственных
Мильенными дворцами наделяют,
В портретах красочных
И бюстах прославляют.
Картина третья
ФИЛОСОФ. Подъезжает «МЕРСЕДЕС», из которого выходит ОЛИГАРХ.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Ну вот еще один подъехал…
Старый знакомый, однокашник.
Мне, видно, будет не до смеха:
Нелегкий будет разговор
Про день сегодняшний
И день вчерашний.
ОЛИГАРХ
- Ба-ба-бы! Ты ли это, ФИЛОСОФ?
/в сторону/
Как прошлого печальный отголосок…
/Философу/
Тебя по-прежнему зовут так?
Ты прежде рассуждать
О жизненных перипетиях
Был мастак.
ФИЛОСОФ
- Да, это так…
ОЛИГАРХ
И ты по-прежнему витаешь в облаках?
Не изменился?
ФИЛОСОФ
- Понаблюдав, что делается рядом,
Мне впору было б измениться иль,
К черту, спиться:
Уж очень вывернулся мир.
Людей же просто не узнать,
Явилась в них другая стать
И облик, и характер.
И взгляд на жизнь, на дружбу, на любовь,
На ценности духовные, которыми
Так прежде дорожили.
Куда-то все ушло, словно вода в песок.
Как будто мы не десяток лет,
А тысячелетие прожили:
Всё – буквально всё –
Желтым металлом подменили.
Впрочем, эквивалент бумажный есть ему,
Он в обиходе «зеленью» зовется.
Без этой «зелени» теперь –
Зови на помощь, не зови –
Никто на крик не отзовется.
ОЛИГАРХ
/Подходит ближе к бывшему сокурснику/
- Да, это ты. Признаюсь, удивлен:
Помню, во все заоблачное ты был влюблен
И, как Сократ, пытался всякого разговорить,
И разговорами о смысле жизни уморить.
ФИЛОСОФ
- А ты был вожаком когда-то
Всех комсомольских дел.
Теперь неслыханно разбогател.
Но капитал твой, утверждают,
Темного происхождения,
Добыт то ль плутовством,
То ль сказочным везением.
За это в прошлые года
Последовала бы дознаний череда.
ОЛИГАРХ
- Да, зверские то были времена.
Но, слава господу, свобода нам дана.
ФИЛОСОФ
- Свобода, черт ее дери!
Тут ни убавить, ни прибавить.
И ко всему надо добавить:
Свободен каждый в меру своих сил,
Один колбас с макулатурой намесил,
Другой гнилье вам продает за первый сорт.
А третий – ну что за дело! –
Вместо препаратов и лекарств –
Вам выдает таблетки мела.
Ты спросишь, где же госконтроль?
Э-э, однокашник, одуматься изволь:
Коль государства нет,
То нет и госконтроля.
Сегодня ворам не свобода – воля!
Сегодня все свободны от всего,
Как ветер в поле, волны в море
Иль горный водопад –
Никто ничем не ограничен,
Ни в чем не виноват.
Хочешь – трудись, а нет –
Так дурака валяй:
Вольному, дескать, воля,
Спасенному – рай.
ОЛИГАРХ
- О чем толкуешь, о чьей вине.
Не все в речах твоих понятно мне.
Остынь. Да толком расскажи,
Чем недоволен или встревожен ты.
Мы мастера судить о деле, стоя сбоку.
Да ведь от критики такой немного проку.
Но, вижу, ты боец и опытный, и стойкий…
ФИЛОСОФ
- Не ты ль в начале перестройки –
Туды ее в печенку и в ребро –
Построить призывал социализм,
И непростой, а с человечьим ликом.
Тебя мы поддержали мощным криком:
«Дай, партия, нам порулить!
Не все одной тебе крутить-вертеть,
Пора и нам к делам поспеть,
Пора и нам при деле быть!»
И, доверяясь своему комсоргу,
Пошли на баррикады.
Безумные, словно телята, -
Взбрыкивая резво, -
Копытом били свою мать.
Никто от друга не хотел отстать.
ОЛИГАРХ
- Ну да, все так и было:
Давно компартии нам надо было
Той голой правдой двинуть в рыло.
ФИЛОСОФ
- Быть может, это так. Быть может. Но…
Седой отец мой говорил мне:
«Зачем крушите все подряд,
Что нами было создано, ломая.
Ведь были и прекрасные сады,
Они цвели в начале мая,
Давая осенью плоды.
Как можно рушить все,
Чего мы так любили,
Чему мы монументы возводили.
Ужели обо всем вы позабыли:
Каким привольным было наше время,
Когда сад наций цвел на равных
Без разделения на главных и неглавных.
Вокруг все наше без ограничений:
Моря и горы, поля и реки,
И земли всех предназначений.
В пустыне Кара-Кумы ты был свой,
Братом был в Бишкеке и Ташкенте,
Родным на всем континенте».
ОЛИГАРХ
- Тебя, мой однокашник, не поймешь:
Ты, помню, жаждал все переиначивать,
Теперь ты прошлому псалмы поешь и,
Кажется, забыл, куда грести,
Куда сворачивать.
ФИЛОСОФ
- Еще отец мне говорил:
«Как ни суди о той Отчизне,
Мы жили все при коммунизме.
А против выступали те,
Кто не хотел трудиться,
Кому Россия – для прибылей
И развлечений за границей.
Под их корыстное стремление
Пустили вы под нож творение
Народа – свободы истинного гения.
Смотреть на это нам печально…
Еще услышите вы отзвук дальний,
Предъявит время счет моральный».
Не приняли мы увещаний их –
Стадо телят глухонемых –
И продолжали яростно топтать
Свою судьбу. И затоптали.
Тогда открылась нам другая
Сторона медали.
ОЛИГАРХ
-Какая еще сторона?
И без того мы были сыты
Идеологией сполна.
ФИЛОСОФ
- В те дни волна катилась по Европе,
Меняя красный цвет на цвет оранжевый
И голубой с темно-коричневым оттенком.
А нас она накрыла
Серо-буро-малиновою смесью,
Страну отбросив до средневековья,
Оставив многих без штанов.
Итог таков:
У нас теперь капитализм
С лицом Горгоны.
Обвел нас вокруг пальца перевертыш.
Твой опыт ныне в школах изучают:
Вот, мол, студент стал миллиардером.
Мальчишки, вдохновляйтесь
Столь заразительным примером!
ОЛИГАРХ
- Удался нам эксперимент:
Я с выгодой и пользой время трачу,
И, ловко уловив момент,
За вымя ухватил удачу.
ФИЛОСОФ
- Момент тот предрешили вы,
Заимствовав опыт сатаны.
А мы, было, поверили…
И глупо и смешно.
Вот доказательство еще одно
Того, что простота хуже воровства.
Что однокашников ты облапошил,
На то я не ропщу,
Я оправдание тому ищу,
Что так легко переменились люди.
Не знали ни того, что потеряли,
Ни того, что с ними будет.
ОЛИГАРХ
-Но ко времени тому,
Кто был у власти,
Уж не умели управлять.
Не преодолеть им было
Собственного идиотизма,
Не до народа было им,
Не до коммунизма.
Страна и власть в нокауте лежали,
Республики Союза прочь бежали,
Одни на запад, другие на восток
И нескончаем был беженцев поток.
Крестьянин не пахал, не сеял,
Никто не думал о судьбе России,
А думали о том, как организоваться,
Чтобы в живых остаться.
Так крепость, - неприступный монолит, -
Вдруг рассыпается в песок.
Стихии яростный поток
Все стены и ограды сносит
И, разметав на части их,
В неведомое никому уносит.
Все в панике бегут,
Не зная направленья,
В делах нет ни согласия, ни рвенья.
Вчера еще политики и мощи образец
Враз обращается в руины
И сам себя хоронит наконец.
Мы, олигархи, мы спасли Россию,
Дав каждому свободу выживать,
Налево и направо торговать,
Товарами из-за границы насыщать
Города и села.
Вы все о гибели стенали,
А мы тем временем страну спасали.
ФИЛОСОФ
- Не для народа.
Для собственных, семейных, дел
Устроили вы новый передел.
Везде, во всем – в делах во власти –
Участвуют одни:
Одной колоды, одной масти.
ОЛИГАРХ
- Ну… не зря же мы старались.
А потому внакладе не остались.
ФИЛОСОФ
- В заботе о себе вы перестарались,
Прибрали все к рукам. А мы…
/указывает на «Собес»/
Ты оглянись: ни с чем остались.
ОЛИГАРХ
- Тут с левыми свистишь ты в лад:
На улице с толпою слиться рад
И крик поднять, и плакать от души,
Что тяжко, мол, вам бить баклуши на гроши.
/кивает да двух старух, направляющихся к ним от здания «Собеса»/
Вот и древние девицы –
Коими запружена столица –
Твоего сердца чуя доброту,
Рассчитывают на нищенскую мзду.
Все это не по мне,
Я в офис поднимусь.
Пока выслушивать ты будешь
Привычную, обычно, ерунду,
Делами я займусь.
/поднимается в офис/
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина первая
ФИЛОСОФ. К нему подходят ДВЕ СТАРУХИ.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Жа ради господа, подайте.
/протягивает руку/
Совсем жубов нет у меня.
В войну фашист прикладом выбил.
Давно, в прошедшие года,
Вставляла я протежы иногда.
Бесплатные. Теперь все платное.
Да денег на протежы нет.
Не каждый день есть у меня обед.
Все больше балуюсь чайком
С сухариком моченым и чесноком.
Не всякий раж могу я выйти на прогулку:
В дожди не прошмыгнуть по переулку,
В морожы нечего обуть…
Да обхожусь я как-нибудь:
То беж плаща, то беж пальто.
А мимо нас летят шикарные авто.
Мы в наши годы этого не жнали,
Мы о другом тогда мечтали:
И день и ночь на стройках прожябали и,
Как блаженные стремились в коммунижм.
Да на пути к нему подло нас надули –
В другую сторону вдруг повернули.
Начнем сначала, говорят,
Капиталистическую жижнь.
И не стыда у них нет, ни печали,
Что власть Советскую мы кровью
Жащищали.
А нынче, видишь, обнищали.
И кто теперь ответит мне,
Что было правдой:
Когда нас новое построить прижывали,
Или теперь,
Когда все наше оболгали,
Жахлопнув в будущее дверь?
И почему случилось так –
Всё отняли у нас за «так»,
Народ на собственной жемле
Все больше вяжнет в кабале?
ФИЛОСОФ
/хлопая ладонями по карманам/
- Сейчас я отыщу деньжат.
Всегда помочь вам рад…
ВТОРАЯ СТАРУХА
- А мы заводы возрождали.
Из-за границы помощи не ждали,
Железки принося в подолах,
Что собирали по лесам и долам.
Тогда живот я надорвала –
Матка от тяжести упала.
И потому детей я не рожала.
Живу одна. И некому помочь.
Одной мне все не превозмочь
Те трудности, что выпали на долю.
Мне многого не надо:
Хлеба вволю, да чай, да сахар,
Да кусок селедки.
На Пасху пару куличей
Да рюмку водки.
Еще чтоб было мне тепло.
А то, неровен час, отключат газ.
Отрежут электричество, батареи снимут.
Сантехники ведь совести не имут.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Тут дело не в сантехниках.
Бери повыше.
ВТОРАЯ СТАРУХА
- Да в ком же?
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- В тех, кто живет под жолотою крышей.
С утра кто плавает в бассейне,
Наполненном шампанским,
Потом маленько отдохнет,
И в кортеже из пяти иномарок
Поедет выбирать жене подарок.
И к трем часам пополудни
Жаедет в офис свой. Но это в будни.
А в праждники летит он на Канары,
С собой минорочек берет две пары.
Иль на неделю в Куршавель,
Чтоб выкинуть там с девочкой фортель.
Вот этот всеми помыкает:
Он трубы с гажом открывает, жакрывает,
И как бы с нами дурочку валяет.
/ безнадежно махнув рукой/
Обман тогда, вранье сейчас.
Но придет справедливый час,
Господь вмешается в дела мирские,
Прихлопнет шайки воровские.
ФИЛОСОФ
/роется в карманах/
- Ведь точно помню: было у меня
В кармане несколько десяток…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
/в сторону/
- Ну с этим ясно все:
Мужик не берет вжяток.
ФИЛОСОФ
- Сейчас… сейчас…
Я постараюсь вам помочь…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Чего уж там…
/спутнице/
- Пойдем, подруга, прочь.
Мы нынче в тягость всем.
От нас давно ижбавиться хотят совсем.
/возвращаются к зданию «Собеса»/
Картина вторая
ФИЛОСОФ. Из офиса выходит ОЛИГАРХ. Подходит к философу.
ОЛИГАРХ
- Пока ты для девиц карманы ворошил,
Я важный в офисе вопрос решил.
Здесь /показывает вверх/, на 10-м этаже,
Обосновался новый олигарх, мой протеже.
К нему я заходил условиться о том,
Поститься как заставить нам Европу
Перед Христовым Рождеством.
ФИЛОСОФ
- Условились?
ОЛИГАРХ
- Нет проблем.
Решенье наше – урок на будущее тем,
Кто попытается нарушить договор.
Но… продолжим прежний разговор.
Ведь мы не виделись с тобою много лет.
/в сторону/
Сейчас из прошлого пришлет он мне привет
И жалобы, и вздохи, и что дела тогда
Не так уж были плохи.
/ФИЛОСОФУ/
Вот на меня напраслину ты гонишь,
А свое место в жизни проворонишь.
ФИЛОСОФ
- Но мне уже определили
Доходный угол на этом перекрестке.
Я мэру кланяюсь теперь,
Когда он едет поутру
По городу в бронированной повозке.
ОЛИГАРХ
- Не то это – номер пустой.
Не для философа ученого
Это копеечное место.
Я знаю: смеешься ты и над собой,
И дядьками из политического треста.
Брось выдумку про нищего – плоха она,
И кособока, и больна.
Ведь знаешь ты – как дважды два –
Как в этом мире стряпают дела.
Приспособляться мы должны к тому,
Что нам пророчат свыше.
А ты все прошлым дышишь.
Пора понять: нам не вернуть того,
Что безвозвратно ветром унесло.
Перед тобой поток. А я даю весло
И челн надежный, чтобы потоки переплыть.
Впрягайся в дело, хватит ныть.
Я пред тобою открываю двери;
И вот рука – в тебя всегда я верил.
ФИЛОСОФ
/не подав руки/
- Но я в тебя не верю.
Однажды нас ты облапошил,
Сдается мне, ты не способен
Думать о хорошем.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
- Меня мораль давно уже не мучит.
/ФИЛОСОФУ/
- Однокашник, время учит:
Не все хорошее нам в угождение…
ФИЛОСОФ
- Когда к хорошему
Ты не привык с рождения.
ОЛИГАРХ
- Меня совсем не убеждают
Твои ученые суждения,
Я к тем делам пристрастен,
Которые на пользу мне…
ФИЛОСОФ
- И сатане…
ОЛИГАРХ
- Оставь. Ты просто злобой дышишь.
ФИЛОСОФ
-Нет. Ты попросту меня не слышишь.
Не совместимы ты и честные дела.
Преступен ты. Звезда твоя черна,
Как эти тучи на темном горизонте.
Никому правда не видна,
Как эти тучи разойдутся:
За горизонт ли их ветер унесет
Или губительным дождем
Они прольются.
ОЛИГАРХ
- Что этим хочешь ты сказать,
Каких грехов еще мне приписать?
Впрочем, в политике
Всегда было нескучно:
Кто действует решительно и смело,
Тому потом, - когда благополучно
Минет опасный перекресток, -
Припишут подленькое дело,
Чтобы к суду его привлечь
И тем народ
От истинных проблем отвлечь.
Так говори. И я хотел бы знать,
Чего ты жаждешь обо мне сказать.
ФИЛОСОФ
- Я все скажу, не буду льстить.
Поскольку ныне знаменит ты,
Тебе готовы все простить.
ОЛИГАРХ
- Уж не задумал ли теперь
Ты притянуть меня к ответу,
Злодеем страшным объявив
Пред обществом и белым светом?
ФИЛОСОФ
- Куда там!
Теперь все в прошлом.
Кануло в небытие.
Теперь ты – сила, на коне.
Как Демиург,
Ты появляешься в своем окне.
К молящимся тебе выходишь на балкон.
И площадь главная в едином раже
Тебе нижайший бьет поклон.
/комично кланяется ОЛИГАРХУ/
Вот так ягненок, пятясь,
Близится к питону,
Пока питон его не заглотает..
Всё, - как всегда, как было встарь:
Ты – и правитель избранный, и царь.
Нет над тобой законов, нет суда,
И нет преград,
Которые нельзя преодолеть.
Ты даже стал подумывать,
Как вечно жить,
Как князю тьмы за вечность
Душу заложить.
Нельзя же, властвуя, как бог,
Вдруг умереть.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
А он – провидец, черт его дери!
В его руках большие козыри.
ФИЛОСОФ
Но…незримым остается Вседержитель.
Придет пора другая, спросит он
И про людей невинных, и про балкон.
Про то, как дав обет служить народу,
Ты ввел народ в пучину бед.
Телами их потоки запрудил,
И тем соперников опередил
В борьбе за власть.
Чтобы тщеславие свое удовлетворить,
Ты мир готов был в хаос обратить.
/после некоторого раздумья/
Кто мог в студенческие годы
Предположить в тебе такую хватку.
/мечтательно/
Студенческие годы…
В недавнем прошлом мы были
Все в одной упряжке:
На стройках, в поле…
На фронтах войны.
Отцы там наши воевали
И свои жизни отдавали,
Чтоб лучше жили мы.
И мой отец на бруствер лег,
И твой себя не уберег,
Чтобы потом, что строили они,
Мы завершить могли.
Студенческие годы… Тогда и мы
Мечтали мир преобразить,
Чтоб каждый мог в нем вольно жить.
ОЛИГАРХ
- Мы к этому сейчас идем:
Все перестроим, все перевернем,
И россиянина опять вернем… к капитализму.
А ты, ФИЛОСОФ, далек от наших планов.
ФИЛОСОФ
- А ты твердишь все тот же стих:
- Деньги, злато – счастье в них.
ОЛИГАРХ
- Иначе дело может понимать лишь псих.
Но я вернусь к делам восточным.
И вот прогноз на будущее точный:
Кто сделает в те области вложения,
Получит мощные сверхнакопления,
И рейтинг свой поднимет в сотню раз.
Тут главное для нас –
Быстрее развернуться…
ФИЛОСОФ
- Уже вы развернулись.
ОЛИГАРХ
- Чтоб на дыбы страну поднять.
ФИЛОСОФ
- Но вы ее уже подмяли!
ОЛИГАРХ
- Улучшить жизнь…
ФИЛОСОФ
- Улучшили – спасибо вам!
Всюду стяжательство, обман.
Коррупция растлила всех и вся.
Ею смертельно ранены
И зрелый муж и малое дитя.
Жизнь такова, что трудно отличить,
Где божья суть, где дьявольский подвох,
Целебный где напиток,
А где смертельный яд.
Сомненья вызывает сама жизнь:
Где правда в ней, а где о правде
С телеэкранов лишь твердят,
Измазывая дегтем все подряд.
И все это творите вы ради наживы.
ОЛИГАРХ
- Усилиями нашими вы еще живы.
И мы на том стоим, что надо больше
Выкачивать из недр земных, морей.
Богаче станет жизнь и веселей.
/подмигивает ФИЛОСОФУ/
ФИЛОСОФ
- А что потом?
ОЛИГАРХ
- Потом без нас решат:
Чего, куда сплавлять, качать.
Не нам за это отвечать.
ФИЛОСОФ
- Кто позаботится о днях грядущих?
Что мы оставим вслед идущим?
Должна же быть
Меж поколений справедливость.
ОЛИГАРХ
/к зрителям/
О чем философ помышляет,
Скажите мне на милость!
/ФИЛОСОФУ/
Коль мы сильны – за нами справедливость.
И этот тезис, я скажу, не новый.
Но вот тебе пример толковый:
Цена на нефть вдруг поднялась…
Вот где секрет успехов всех,
Вот в чем успех иль неуспех.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Те же и двое рабочих. Они выкатывают на сцену двустороннюю
ручную помпу и начинают ею работать.
ОЛИГАРХ
/напевает, пританцовывая. Первая песенка ОЛИГАРХА/
Отсюда качать, оттуда качать –
Повсюду брать, брать, брать!
На Северном полюсе пора начать,
На Южном пора качать.
Леса пора в Китай продавать,
Алюминий в Америку гнать.
И тут и там пора поспевать
Брать, брать, брать!
Белых медведей пора на вертел,
Шкуры пора на мех.
Пингвинов пора начать отстрел –
Ни птицы, ни кролики – смех!
Лошадей на мясо, верблюдов на жир
Пора, пора, пора!
Газ российский протянуть в Алжир,
Российскую нефть в Кашмир.
Трубу на юг, трубу на восток,
На запад три трубы.
Нефти и газа новый поток
Гони, гони, гони!
Азии Средней нужна вода –
Байкал сливай – пора!
Миллиарды кубов качать туда,
Триллионы «зеленых» - сюда!
Черноземы пора на Ближний Восток
Везти, везти, везти.
Из Якутии в Лондон направить поток
Алмазов и бирюзы.
Девок-бездельниц много у нас –
Париж, принимай гостей!
Можно и мальчиков – на заказ –
Хватит Европе всей.
Что там еще? Выставляй напоказ,
Пусть удивляется мир.
Наши товары хороши без прикрас –
Устроим торговый пир!
/Рабочие вместе с помпой скрываются за кулисами/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
На сцене ФИЛОСОФ и ОЛИГАРХ, который продолжает пританцовывать.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Эк, его понесло!
Готов ошкурить не только лес,
Но всю Россию.
Вот уж потомки будут «крыть»
Сегодняшнюю олигархию!
Припомнят им все семь колен
И пращуров и мамок…
Останется от нас лишь тлен
И чучела пустых болванов.
И тьма решеток, везде, на всем,
И миллиард дверей из стали.
От коих сами мы давно,
Как от проклятия, устали.
И будут спрашивать они,
Гадая на кофейной гуще,
Кто жил здесь? И в какие дни
Настиг их дьявол всемогущий;
Сковал железом домы их,
Опутал мысли вязким златом,
Вражду меж ними распалив,
Рассорил зверски с братом брата.
Как человек – с его умом –
Вдруг оказался под ярмом
Нечеловеческой наживы?
Мерилом что было для них,
Каким был их прекрасный миг,
Чем эти люди были живы?
/ОЛИГАРХУ/
- Вы слишком безрассудно распоряжаетесь
Тем, что вам не принадлежит.
ОЛИГАРХ
- Берем, что плохо лежит.
ФИЛОСОФ
- Но в управлении таком
И минимума нет морали!
ОЛИГАРХ
- Внимание на эту чепуху
Мир обратит едва ли.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Легко как олигархи попирают
Законы, что веками утверждались.
От демократических перемен
Совсем другого мы дождались.
Где сладость надежд тех и мечтаний,
Что в юности мы все питали,
За что они бороться призывали…
Обогатившись, мечтают о Британии.
/ОЛИГАРХУ/
- Все мысли ваши о барыше.
Но у россиянина всегда была
Мысль не о злате – о душе,
А в сердце к ближнему любовь.
Вы разжигаете в нем алчность вновь.
Так можно зверя в человеке пробудить
И человека в нем убить.
/ОЛИГАРХ/
- Известно, зверь живет в нем изначально.
И тут статистика печальна.
Что создал бог,
То переделать невозможно.
Когда-то вы неосторожно
Сказками о райском изобилии
Свирепое животное в нем усыпили.
Тем яростнее оно теперь, когда его
К новой жизни пробудили.
Теперь он к собственному счастью
Мчит на собственном же автомобиле.
Не брезгуя, берись за наше ремесло.
Когда войдешь в избранников число,
Поймешь, как тебе в жизни повезло.
ФИЛОСОФ
- А что другие? Что народ?
ОЛИГАРХ
- Подумай о себе и загляни вперед.
Мы – новое российское дворянство.
ФИЛОСОФ
/ в сторону/
Какое окаянство!
ОЛИГАРХ
- Ты будешь барин, как и мы.
Наполним златом свои домы,
Чтобы хватило лет на тыщу
Жизни привольной и богатой.
Ведь это лучше, чем ходить
В куртке с плеча чужого.
/в сторону/
Не мыслю для себя такого.
ФИЛОСОФ
- Но… меня смущает жизнь такая.
Так можно жить, лишь у народа отнимая.
Им создано все то, чем мы сегодня живы.
А вы в своих делах обманчивы и лживы.
И ты вот – все о деньгах, доходах..
Но как быть тем, у коих окрыленная душа.
А за душою – ни гроша.
ОЛИГАРХ
- Законы бытия придуманы не нами.
Издревле было так:
Кто не работал головой –
Работали руками.
А люди, или, как ты сказал, народ,
Не что иное, как артельный сброд.
Займется ими биржа трудовая –
Там разберутся, у кого душа какая:
Пригодна чья для девяти кругов,
А чья – для рая.
Мы же, сомнений и смущения не зная,
Дела налаживаем планетарного порядка.
Тут угадать должны мы в самую десятку.
ФИЛОСОФ
/ в сторону, приложив ладонь ко рту/
О господи! Что олигархи замышляют,
К чему подводят, подо что копают?
/ОЛИГАРХУ/
- Скажи, скажи мне: как ты мог?
Ведь мы не этого хотели,
Когда на перекрестке трех дорого
Стояли мы против метели.
Как мог ты взять и посягнуть
На сокровенное студенческого братства,
Дав слово: сердце, руку протянуть…
Мечтая тайно о богатстве.
Скажи, скажи!
ОЛИГАРХ
/махнув рукой и направляясь к «Мерседесу»/
- Что толковать с тобою, небожитель.
Отправлюсь-ка я в свою обитель
На берега Испании прекрасной.
ФИЛОСОФУ втолковывать, что есть что -
Труд напрасный.
И никогда он не поймет, мечтатель,
Что я теперь – российский князь.
А по совместительству – законодатель,
Работодатель, богатств неслыханных
И редких – собиратель.
Мне стоит только захотеть,
И все вокруг будут вертеться.
Или стоять. Или сидеть…
/ как бы тихонько напевая/
/вторая песенка ОЛИГАРХА/
Вся мощь Земли в руках у нас,
Все медиа, вся пресса.
Россия нынче – наш Парнас,
И каждый олигарх сильнее Ахиллеса.
/ФИЛОСОФУ/
Прощай. И видит бог –
Коль согласился б ты –
Я б тебе помог.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
- Уехал…
Дед мой сказал бы, что олигархи –
Черти новой ловли.
Для них важней дела торговли.
Все остальное – дополнение к тому,
Что можно обратить в торговую пеню.
А так же все, что можно продавать,
За что с людишек можно деньги брать.
Даже за то, о чем люди мечтают –
Все нынче в оборот пускают
Лишь для того, чтобы доход извлечь.
Для выгоды своей они готовы
И совестью и честью пренебречь.
Делами всеми заправляют олигархи –
Члены особенной епархии.
Часть малая, но покрывает мир.
Прельщает их один кумир –
Телец из злата.
А слыли демократами они когда-то…
КАРТИНА ВТОРАЯ
Появляется ПРОХОЖИЙ. Он наблюдает
За ФИЛОСОФОМ со стороны.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Всё не уймутся. Всё враждуют.
То об утратах сокрушаются,
То, обойдя соперников, ликуют.
Страну одни налево тянут, другие вправо.
Каждый доказывает собственное право,
К штурвалу тянутся, чтоб управлять
И тащат следом сообщников рать.
И те враждуют меж собой,
Друг другу дать готовы бой.
На части рвут страну.
Нет – в клочья рвут!
Народ измучили, покоя не дают…
Россия, как старинный китобой,
Вонзив гарпун в кита-добычу,
Летит за ним фарватером
Штормующим и непривычным,
Не ведая, куда несет нарвал.
А капитаны правят к новым берегам.
Но кто и что их ожидает там?
ФИЛОСОФ
/себе/
Фуф, устал я с этим ОЛИГАРХОМ.
И хочется мне есть… и выпить.
Денек сегодня выпал жаркий,
И утолить нелишне будет жажду.
Тут, рядом, за офиса углом,
Объемная цистерна есть с вином,
«Отрадой» завсегдатаями зовется.
Там к вечеру голь всякая сойдется,
Чтоб очередной стаканчик «пропустить»
И горе-горькое веревочкой завить.
Впрочем, «Отрада» принимает всех;
Здесь можно встретить даже тех,
Кто в обществе известен был вчера:
И доктора наук, и сцены мастера;
Есть некогда прекрасный баритон,
Еще пытается сегодня он
Аудиторию у бочки собирать,
Чтоб о бедах князя Игоря порассказать.
Поет, срывается, хрипит.
Потом поникнет головой
И долго так молчит.
Сочувственно молчит народ у бочки:
Жизнь довела талант до точки.
У бочки многие находят для себя приют –
Там никого не покупают, не продают.
Пойду туда и я…
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Подъезжает «девятка», из нее выходит МОВЕТОН
И сумасшедше бросается к ФИЛОСОФУ. ПРОХОЖИЙ
Скрывается за кулисами.
МОВЕТОН
- ФИЛОСОФ, стой-постой!
У нас с тобою будет разговор крутой.
ФИЛОСОФ
/удивленно/
- Но… о чем? Знакомы разве мы?
Ну и потом, мне не нравится крутое…
Избавьте… в другой раз
Наш состоится разговор…
И все такое.
МОВЕТОН
/настойчиво/
- Нет. Поговорим сейчас.
Определил задание мне Босс
Проверить этот перекресток:
Где вывоз «бабок», где их ввоз.
Хранятся где увесистые слитки.
Приказ его и резок и жесток:
У всех без исключенья должно брать –
С кого-то «штуку», а с кого-то
Процентов двадцать пять.
У нас, братан, есть правило такое –
Коль сам имеешь, - отстегни для тех,
Кто «тянет» горестные дни
Без удовольствий всяческих земных,
Без прав гражданских и иных.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
Мне, видно, не судьба
Сегодня завершить свой день,
Укрывшись в благостную тень
«Отрады» милой…
Ах, кто бы знал, как я устал
От жизни низкой и постылой.
МОВЕТОН
- Всем этим перекрестком Босс владеет.
Он с каждого, кто здесь торчит,
Как я уже сказал,
Процентов двадцать пять имеет.
Братан, запомни профиль мой:
С сегодняшнего дня я тебя крышую.
И, между прочим, за плату небольшую,
Всего-то за пять деревянных штук.
Из них четыре заберет Сундук…
ФИЛОСОФ
- Сундук? Что это за явление? И почему
Все подчиняются ему.
МОВЕТОН
- Это мой Босс. О, Босс силен!
Обширнейшими свалками владеет он:
В округах Южном, Западном, Восточном.
А если быть доподлинным и точным,
То надо указать и рынки,
И бойни, - где укорачивают жизнь
Телятам молодым и нежирным свинкам.
И супермаркетов пять или семь,
Да крышеватели заваливают его всем
Домушники и щипачи
Отстегивают золотые кирпичи.
Цветет его бахча «арбузами» полна,
Дом ломится от всякого добра,
А погреба от коньяков и вин,
Подвал - от сундуков,
В них, говорят, брильянты.
По четвергам братву он собирает,
Для них оркестр всю ночь играет
Из двадцати первейших музыкантов.
ФИЛОСОФ
/ошарашенно/
- Он депутат? Министр он?
МОВЕТОН
Ну да… и так силен…
И с этим… как его… на равных он.
Босс с ним с мобильника,
Как с корешем болтает,
Когда чуть лишку выпивает.
Ты властвуй, говорит, не расслабляйся,
А если будут гнуть, - не прогибайся.
Ты помни, говорит, братва с тобой.
Тому порукой – авторитет и бизнес мой.
Когда же вдруг с тобою не поладят, -
По шапке вдруг тебя наладят, -
Не кипятись, в газеты не пиши,
Шапку в охапку – и ко мне спеши.
В любой конторе поселю,
Устрою все за первый сорт:
До конца дней не будешь знать
Ни нужды, ни забот.
ФИЛОСОФ
- Да уж не он ли правит государством?
МОВЕТОН
- Он может все. И государством тоже.
Таков мой Босс, собака, сукин сын!
И ты, ФИЛОСОФ, отныне не один.
Под верной крышей ты – не пропадешь,
Не худо и не бедно заживешь.
Считай, твоя малина зацвела,
Пойдут – и еще как! – твои дела.
У этих офисов, сам видишь,
Контингент богатый,
Ты деньги будешь загребать лопатой.
Всю родню обеспечишь, всех друзей.
На жизнь смотри, ФИЛОСОФ, веселей.
Ну, а теперь – гуд бай, пока!
Спешу я в следующий квартал,
Там академик угол запатентовал.
Вот уже год, как я его крышую.
Нашел наш академик жилу золотую.
Что прежде он имел? Да ничего.
В подвалах института крыс давил,
В спортивных шортах на базар ходил
Да все трусцою бегал вокруг дома,
Где в захолустной жил дыре.
Зимой и летом – в одном плаще,
Его все по плащу тому
И спереди и сзади узнавали.
И так десятки лет
Давил он крыс в подвале.
А нынче академик наш
У Босса под крылом.
И есть чему народу удивляться:
Давно забыл он об унижении былом,
И на перекресток в голубом
Он «Мерседесе» стал являться.
Гаванские сигары стал курить,
И по-французски говорить,
Свой плащ сменил на фирменную пару.
И загородный дом купил и дачу.
Любовницу завел кавказскую, Тамару,
И молодую тещу к ней в придачу.
Смекни, ФИЛОСОФ, тут и ты,
Как должно перед Боссом постараться,
Чтобы подольше оставаться
У перекрестка, где любят парковаться
Все наши жирные коты…
Засим, ФИЛОСОФ, прощевай, привет!
Еще поспеть мне надо к Боссу на обед,
Желательно, без опозданья.
О, Босс силен. А как уж строг!
Ослушаться его – не приведи бог!
/садится в «девятку» и отъезжает/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
Отныне будут крышевать меня?
Не избежать мне ни полымя, ни огня!
Хотя… Ведь крышевал Давид
Навала-ловкача,
Известного всей Иудее богача.
Увел его отары, и не одну,
Разбойничая у скотоводов на виду.
В конце концов, чтоб откупиться,
Навал жены должен был лишиться.
С охотою она к Давиду перешла:
И молодость и силу предпочла.
Конечно, и характер – лед с огнем.
Навал был стар, слабел он с каждым днем…
Дела подобные на земле не новы,
Они живут между людьми который век,
Без воровства, мздоимства, дерзкой воли
Существовать не может человек.
Сегодня окрышована Россия мздой такой
От супермаркетов столицы
До бутиков в провинции глухой.
Как саранча на молодую зелень,
Летят на обывателя со всех сторон
Грабители, мошенники и воры,
И респектабельные боссы,
Лезут на свет из тени,
И каждый - сам себе закон.
О исчадия ада! Уже вы приучили
Добрых россиян к судьбе лихой:
Злой рок над ними дышит вечно,
Торя их путь бесчеловечный.
КАРТИНА ПЯТАЯ
ФИЛОСОФ играет на флейте, выводя грустную мелодию.
Подходит ПРОХОЖИЙ, бросает в кепку мелочь делает
Несколько шагов, чтобы уйти, но возвращается.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Ах, сукин сын, как он играет!
Как из прохожих слезы вышибает!
Невольно вспоминается былое,
И лето красное и чувство молодое,
И ощущенье счастья и радостного бытия,
И чувство Родины – и что она – твоя.
Что и накормит и обогреет, надежду даст,
И в горе не оставит.
А коль заслужишь – на всю страну прославит.
Да стала вдруг чужая –
Враждебная и злая.
И ощущение другое:
Будто иноземцев рать набросилась,
Чтобы до нитки обобрать.
Да-а… неладно что-то в государстве,
Если ученые, а он ученый,
Стоят с протянутой рукой.
Как приключился с нами срам такой?
Как мы могли дожить до этого, кто допустил?
Кто на народ наш порчу напустил?
Куда девались его мужество и сила,
Что проявлялись в труде, в бою.
На что он тратит молодость свою?
Ужель на то чтоб купить дешевле,
Продать дороже…
Но это ли удел мужчин. Мой боже!
Помилуй и сохрани, от участи такой
Наших мужчин оборони!
Когда-то я оставил память о себе –
Построив в горах непроходимых ГЭС –
Одно из нынешних волшебств.
Энергия её подвигнула Кавказ,
Преображая города и села.
Да только я, гордившийся собой
Искренне и без прикрас,
Хожу сегодня невеселый.
/ФИЛОСОФУ/
- Уже который раз тебя я вижу с флейтой.
Ты – неудачный музыкант?
ФИЛОСОФ
- Я – друг людей. Философ.
ПРОХОЖИЙ
- Ну это еще хуже.
Однако вижу: добрый ты внутри,
И беззащитный ты снаружи.
Философ, значит. Так-так- та…
Человек, не любящий труда.
Н-да…
Мир полон всяческих диковин.
Твоя профессия – одна из них.
Хотя… и слава богу! –
Не из злостных самых.
Когда вокруг так много совершают
Нечеловеческих поступков,
Философ, пожалуй, безобиднее других.
Только… безделье мало что кому давало.
Бездельников и без тебя у нас немало.
Известно и другое: русская душа
Одна из самых сердобольных.
Ей жаль людей,
Всего лишенных иль невольных.
И к вечеру наполнится рублями
Твоя кепчонка.
Гляди-ка – друг людей –
Уже спешат к тебе девчонки.
Немало, видно, и у тебя друзей.
/отходит в сторону/
КАРТИНА ШЕСТАЯ
Две студентки останавливаются в пяти шагах от ФИЛОСОФА.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/восторженно/
- Ах, какой красавчик!
/удивленно/
Но почему он с флейтой
И кепка под ногами…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/равнодушно/
- Нуждается он в помощи деньгами
И просит одолжить как бы кредит
Бессрочный.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я вижу: он неразговорчив.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- У бедного, кроме всего,
И слов немного для того,
Чтобы пожаловаться на судьбу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но как же так…
Просить на улице деньгу…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Считается сегодня способ этот
Беспорочным.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но и непрестижным, и заморочным.
А он меж тем…
Ты только посмотри: какой прикид!
И этот утомленный вид.
Я прежде здесь его не замечала.
Давно он тут?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Да с самого начала.
Давно привык к нему деловой квартал.
Богатый этот перекресток
Сама мэр ФИЛОСОФУ отдал.
Сюда ФИЛОСОФ ходит как на работу.
И власти близлежащих улиц
Обязаны блюсти о нем заботу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но ведь красавчик!
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/деланно равнодушно/
- Ну… в общем ничего.
Увидеть тут можно много чего.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я слышала, что он – философ.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Философ. Но, может быть, астролог.
А может, заклинатель змей…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ну так посмотрим, что делает он с ней,
Когда появится змея из кепки.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/не желая, чтобы ФИЛОСОФ обратил внимание
На ее подругу/
- Мне кажется, не может он
Держать своих питомцев в кепке.
Когда бы был он заклинатель,
Тут был бы ящик, который серпентарий.
Сдается мне, что он
Не заклинатель, а писатель.
И изучает жизнь…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Таким неподобающим манером?
На нашей клубной дискотеке
Он был бы лучшим кавалером.
А о профессии его
С тобою мы еще поспорим.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Но здесь в живую жизнь
Он углубляется по самый корень.
На этом оживленном перекрестке
Она переплелась в тугую сеть,
В нее он может уловить всех тех,
Кто станет персонажем его книг.
Быть может, мы присутствуем в тот миг,
Который называется волшебным…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ах, познакомиться бы с бедным!
Подойдем поближе.
Мне кажется, себя я вижу
Одной из героинь его произведений.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/ревниво/
- Не думаю, что он литературный гений.
Тут угадать можно без всяких объяснений,
Что вовсе не писатель он, а кандидат…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Наук?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Нет. Кандидат в бомжи.
Нет хитрости во взгляде,
В речах нет лжи…
В писателя поверить трудно,
И шарма – ну ни на йоту.
Скорее, тип занудный,
И вызывает лишь зевоту.
/нарочито зевает/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/пожав плечами/
- Но я хотела бы…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Чего?
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Да ладно… Уходим, скоро ночь.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/с чувством вины/
- Но прежде бросим по десятки.
Ведь надо как-то бедному помочь.
/бросают в кепку деньги и уходят/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/говорит, обернувшись на ходу/
- Но какой красавчик – я не могу!
Прощай пока. Я тебе после помогу,
Без всяческих подруг. И докажу,
Каким бывает настоящий друг…
КАРТИНА СЕДЬМАЯ
ФИЛОСОФ. Возвращается ПРОХОЖИЙ.
ПРОХОЖИЙ
- Мне почему-то жаль тебя, приятель.
Ты беззащитен, вижу я.
Открыт для воровских объятий.
И если в цепкие их лапы попадешь,
От них живым ты не уйдешь,
Как ни крутись.
За вход в союз их платишь грош,
За выход – собственную жизнь.
Еще скажу тебе по чести:
В дуду играть на этом месте,
Что соколу клевать червей на свалке.
Если не пулю пустят в зад,
То пришибут увесистою палкой.
А ты и молод и здоров,
И бог умишком не обидел.
И, видно, сила есть в руках…
/раздумывает. Потом решительно/:
Пойдем со мной. Я обучу тебя
Строительному делу.
И станешь каменщиком ты
Трудолюбивым и умелым.
Мы вольным собственным трудом
Такую соорудим ладью,
Что весь народ в ней поплывет
В свою страну, свою судьбу.
КАРТИНА ВОСЬМАЯ
/ появляется ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА/
СТУДЕНТКА
/обращаясь к ФИЛОСОФУ/
- Я к вам пришла, чтобы остаться с вами.
ФИЛОСОФ
/берет ее за руку и обращается к ПРОХОЖЕМУ/
- Я знаю, человек труда
Из всех надежнее на свете.
Путь их бескорыстен, светел.
Пойдем. А музыка пусть будет нам
Побочным инструментом.
Шагай вперед, наш друг надежный,
Пристроимся и мы к тебе моментом.
/играет на флейте/
ФИЛОСОФ, СТУДЕНТКА, ПРОХОЖИЙ маршируют, обходя
кругом сцену под бодрую жизнеутверждающую музыку.
Из-за кулис выходят и пристраиваются к ним ДВЕ СТАРУХИ. МОВЕТОН
мечется между ними и ОЛИГАРХОМ, подъехавшем на «Мерседесе»,
и пренебрежительно наблюдавшем процессию. Наконец МОВЕТОН
пристраивается в хвост процессии, а ОЛИГАРХ, досадливо махнув рукой,
садится в авто и уезжает в свою Испанию.
Неожиданно вылетает мотоциклист с надписью на боку «Капитализм»
И тоже пристраивается к процессии. Все новые и новые люди, преимущественно молодые, выходят из-за кулис и заполняют сцену.
ЗАНАВЕС
Драма /в стихах/
В трех действиях
Действующие лица:
Философ – мужчина сорока лет
Олигарх – его ровесник
Две старухи
Моветон – вихлястый молодой человек 30-ти лет, представитель воровского мира.
Прохожий – рабочий-строитель 50-ти лет
Две студентки
Мотоциклист, пешеходы и другие участники уличного движения. Действие происходит в одном из городов России. Время действия 90—е годы 20 века.
Действие первое
Картина первая
По одну сторону сцены современные офис, банк из бетона и зеркального стекла. Заходят и выходят респектабельные представители делового мира. В каждом из них чувствуется хозяин этой жизни. По другую сторону сцены – невзрачное здание с покосившейся вывеской – «Собес», старики и старухи с костылями и авоськами в руках.
ФИЛОСОФ, облокотившись на ограждение витрины супермаркета, флегматично наблюдает движение улицы. За кулисами звучит волнующая музыка, соло на флейте. Он негромко, с расстановкой, как бы обдумывая каждое слово, говорит, жестикулируя руками:
ФИЛОСОФ
- Десятилетие минуло с тех пор,
Как на реформы мы сделали упор,
Чтоб изменить и жизнь свою и государство.
Увы! Перекроили государство,
Оставив от него лишь лоскуты;
Устали все от маяты,
Шараханья, безденежья, вранья
И обещаний всяческих невероятных,
Как бы возможностей для каждого –
Огромных, необъятных!
Уж так расписывали будущее наше,
Что даже рай не мог быть рынка краше.
А все свелось к тому,
Что у добрых и доверчивых людей
Старших поколений
/поводит рукой в сторону «Собеса»/
Отняли все, что они создали
Своею жизнью и своим трудом,
Пообещав воздать им все… потом.
Эх-хе!
Картина вторая
От группы пенсионеров, стоящих у «Собеса», отделяются две старухи и выходят на авансцену.
ДВЕ СТАРУХИ /в унисон/
- Столетия была Россия оплотом нашим,
Раздольная среди холмов и пашен,
От западных границ до Океана,
Родная, близкая своя.
Мы жили в ней все как одна семья,
Где каждый был ответствен за другого.
На свете не было иного
Отечества такого.
Все вместе делали: пахали землю,
Возводили города, строили заводы,
Крепили экономику и мощь его,
По праздникам водили хороводы
И жили в удовольствие свое.
А если нас пытались покорить
И снова к прошлому поворотить,
Мы дружно защищались,
Не жалея жизней.
Не страшно умирать за волю
Собственной Отчизны.
И, сохраняя государство,
Тем себя спасали.
Теперь нам власти говорят:
«Заботьтесь сами о себе,
О собственном благополучии
И будущем своем».
Им, дескать, недосуг.
У них задачи поважней,
Чем думать о народе и его нуждах.
Но как радеть о будущем, когда
И дня нельзя прожить без нужды.
Когда ни дома, ни работы,
С утра до вечера
О хлебе все заботы.
/к зрителям/
Кто думает о нас теперь?
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться.
Нам при теперешних делах,
Когда все наше обращают в прах,
На что надеяться, куда податься?
Об этом разве мы мечтали,
Как свои жизни отдавали
На фронтах войны,
В степях бескрайней целины,
На стройках новой индустрии,
В котлованах мощных ГЭС,
Заводов на миллионы мест.
Мы все освоили в те годы:
И самолеты создали, и пароходы,
И Космос, и автомобили,
О детях помнили
И старых не забыли.
Истории на свалку нас сбросили теперь…
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться,
Чтоб нам в бомжах не оказаться.
Уж на помойках многие из нас
Калорий пополняют свой запас.
И нам товарищем никто не хочет стать,
Открылась вдруг вторая ипостась:
Наши товарищи
Стали господа теперь.
В какую нам стучаться дверь?
/возвращаются к «Собесу»/
ФИЛОСОФ /после паузы/
Над горестными их словами рассуждая,
Я понял, что вместе с государством
Отняли все – у всех и сразу –
Поспешно так, что оторопь берет.
Народ лишь молча наблюдает,
Капиталистическую как заразу
Бесцеремонно запускают в оборот.
Страна со всем ее запасом –
Нефтью, и золотом, и газом –
Царем Борисом была раздарена,
Его придворным отдана,
Всем, кто стоял у трона.
Он с государевым размахом,
Разверзнув грудь, махнув рукой,
Своим зятьям и своим свахам
Отмерил каждому с лихвой:
Тебе, Савельич, Север Крайний,
Богат он никеля рудой.
Тебе, Абрамыч, берег дальний
С пушниной, золотом, икрой.
Всей энергетикой Семеныч
Сумеет смело управлять.
Ему в помощники Ефроныч:
Если чего случится в полночь,
Он будет свечки зажигать.
Иным владеть нефтью и газами,
Других поставил над алмазами.
А те под офисные крыши
Собрали близких и родных.
Большая оказалась родня
У каждого из них:
На один стул сажали по два,
А если родственники дальние – троих.
С царя отеческой подачи,
Почуяв вкус легкой удачи,
Они стремительно и смело
Принялись за дело.
И вот
Явился новый в обществе круговорот:
В бывших общественных местах,
В городских скверах, в парках, на газонах,
На берегах озер и рек, в запретных зонах
Они дворцы свои возводят.
Там сторожа со сворами собак,
С оружием прицельным бродят.
Где прежде было вольное движение, -
Хоромы барские, до неба ограждения.
Скоро не выйти будет за порог,
Хоть в городах и тысячи дорог,
Да только чтоб по ним ходить,
Придется денежки платить.
А у нас в кармане – вошь на аркане.
В государстве лишних денег не существует:
Когда одни двумя руками загребают,
Другие нищенствуют.
Да прочно ль будет то,
Что так легко дается?
Вот в чем вопрос. Ну а пока…
Схватив фортуну за бока,
Резвятся так, что черту жарко.
Вон сколько подкатило их
В бронированных иномарках.
Когда-то Кант изрек:
«Если погибнет справедливость,
Человеческая жизнь
Не будет более иметь цены».
/подняв глаза к небу/
Старик, она давно погибла.
Людей прихлопывают,
Словно мух из мухобоек
Калибра 7,62 иль 9 миллиметров.
А то и бомбами, чтоб умирали
Без долгих мук.
И, фарисеи, убивая тысячи людей,
Для кошек госпитали строят
И санатории для сук.
В насмешку над людьми
Болонок собственных
Мильенными дворцами наделяют,
В портретах красочных
И бюстах прославляют.
Картина третья
ФИЛОСОФ. Подъезжает «МЕРСЕДЕС», из которого выходит ОЛИГАРХ.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Ну вот еще один подъехал…
Старый знакомый, однокашник.
Мне, видно, будет не до смеха:
Нелегкий будет разговор
Про день сегодняшний
И день вчерашний.
ОЛИГАРХ
- Ба-ба-бы! Ты ли это, ФИЛОСОФ?
/в сторону/
Как прошлого печальный отголосок…
/Философу/
Тебя по-прежнему зовут так?
Ты прежде рассуждать
О жизненных перипетиях
Был мастак.
ФИЛОСОФ
- Да, это так…
ОЛИГАРХ
И ты по-прежнему витаешь в облаках?
Не изменился?
ФИЛОСОФ
- Понаблюдав, что делается рядом,
Мне впору было б измениться иль,
К черту, спиться:
Уж очень вывернулся мир.
Людей же просто не узнать,
Явилась в них другая стать
И облик, и характер.
И взгляд на жизнь, на дружбу, на любовь,
На ценности духовные, которыми
Так прежде дорожили.
Куда-то все ушло, словно вода в песок.
Как будто мы не десяток лет,
А тысячелетие прожили:
Всё – буквально всё –
Желтым металлом подменили.
Впрочем, эквивалент бумажный есть ему,
Он в обиходе «зеленью» зовется.
Без этой «зелени» теперь –
Зови на помощь, не зови –
Никто на крик не отзовется.
ОЛИГАРХ
/Подходит ближе к бывшему сокурснику/
- Да, это ты. Признаюсь, удивлен:
Помню, во все заоблачное ты был влюблен
И, как Сократ, пытался всякого разговорить,
И разговорами о смысле жизни уморить.
ФИЛОСОФ
- А ты был вожаком когда-то
Всех комсомольских дел.
Теперь неслыханно разбогател.
Но капитал твой, утверждают,
Темного происхождения,
Добыт то ль плутовством,
То ль сказочным везением.
За это в прошлые года
Последовала бы дознаний череда.
ОЛИГАРХ
- Да, зверские то были времена.
Но, слава господу, свобода нам дана.
ФИЛОСОФ
- Свобода, черт ее дери!
Тут ни убавить, ни прибавить.
И ко всему надо добавить:
Свободен каждый в меру своих сил,
Один колбас с макулатурой намесил,
Другой гнилье вам продает за первый сорт.
А третий – ну что за дело! –
Вместо препаратов и лекарств –
Вам выдает таблетки мела.
Ты спросишь, где же госконтроль?
Э-э, однокашник, одуматься изволь:
Коль государства нет,
То нет и госконтроля.
Сегодня ворам не свобода – воля!
Сегодня все свободны от всего,
Как ветер в поле, волны в море
Иль горный водопад –
Никто ничем не ограничен,
Ни в чем не виноват.
Хочешь – трудись, а нет –
Так дурака валяй:
Вольному, дескать, воля,
Спасенному – рай.
ОЛИГАРХ
- О чем толкуешь, о чьей вине.
Не все в речах твоих понятно мне.
Остынь. Да толком расскажи,
Чем недоволен или встревожен ты.
Мы мастера судить о деле, стоя сбоку.
Да ведь от критики такой немного проку.
Но, вижу, ты боец и опытный, и стойкий…
ФИЛОСОФ
- Не ты ль в начале перестройки –
Туды ее в печенку и в ребро –
Построить призывал социализм,
И непростой, а с человечьим ликом.
Тебя мы поддержали мощным криком:
«Дай, партия, нам порулить!
Не все одной тебе крутить-вертеть,
Пора и нам к делам поспеть,
Пора и нам при деле быть!»
И, доверяясь своему комсоргу,
Пошли на баррикады.
Безумные, словно телята, -
Взбрыкивая резво, -
Копытом били свою мать.
Никто от друга не хотел отстать.
ОЛИГАРХ
- Ну да, все так и было:
Давно компартии нам надо было
Той голой правдой двинуть в рыло.
ФИЛОСОФ
- Быть может, это так. Быть может. Но…
Седой отец мой говорил мне:
«Зачем крушите все подряд,
Что нами было создано, ломая.
Ведь были и прекрасные сады,
Они цвели в начале мая,
Давая осенью плоды.
Как можно рушить все,
Чего мы так любили,
Чему мы монументы возводили.
Ужели обо всем вы позабыли:
Каким привольным было наше время,
Когда сад наций цвел на равных
Без разделения на главных и неглавных.
Вокруг все наше без ограничений:
Моря и горы, поля и реки,
И земли всех предназначений.
В пустыне Кара-Кумы ты был свой,
Братом был в Бишкеке и Ташкенте,
Родным на всем континенте».
ОЛИГАРХ
- Тебя, мой однокашник, не поймешь:
Ты, помню, жаждал все переиначивать,
Теперь ты прошлому псалмы поешь и,
Кажется, забыл, куда грести,
Куда сворачивать.
ФИЛОСОФ
- Еще отец мне говорил:
«Как ни суди о той Отчизне,
Мы жили все при коммунизме.
А против выступали те,
Кто не хотел трудиться,
Кому Россия – для прибылей
И развлечений за границей.
Под их корыстное стремление
Пустили вы под нож творение
Народа – свободы истинного гения.
Смотреть на это нам печально…
Еще услышите вы отзвук дальний,
Предъявит время счет моральный».
Не приняли мы увещаний их –
Стадо телят глухонемых –
И продолжали яростно топтать
Свою судьбу. И затоптали.
Тогда открылась нам другая
Сторона медали.
ОЛИГАРХ
-Какая еще сторона?
И без того мы были сыты
Идеологией сполна.
ФИЛОСОФ
- В те дни волна катилась по Европе,
Меняя красный цвет на цвет оранжевый
И голубой с темно-коричневым оттенком.
А нас она накрыла
Серо-буро-малиновою смесью,
Страну отбросив до средневековья,
Оставив многих без штанов.
Итог таков:
У нас теперь капитализм
С лицом Горгоны.
Обвел нас вокруг пальца перевертыш.
Твой опыт ныне в школах изучают:
Вот, мол, студент стал миллиардером.
Мальчишки, вдохновляйтесь
Столь заразительным примером!
ОЛИГАРХ
- Удался нам эксперимент:
Я с выгодой и пользой время трачу,
И, ловко уловив момент,
За вымя ухватил удачу.
ФИЛОСОФ
- Момент тот предрешили вы,
Заимствовав опыт сатаны.
А мы, было, поверили…
И глупо и смешно.
Вот доказательство еще одно
Того, что простота хуже воровства.
Что однокашников ты облапошил,
На то я не ропщу,
Я оправдание тому ищу,
Что так легко переменились люди.
Не знали ни того, что потеряли,
Ни того, что с ними будет.
ОЛИГАРХ
-Но ко времени тому,
Кто был у власти,
Уж не умели управлять.
Не преодолеть им было
Собственного идиотизма,
Не до народа было им,
Не до коммунизма.
Страна и власть в нокауте лежали,
Республики Союза прочь бежали,
Одни на запад, другие на восток
И нескончаем был беженцев поток.
Крестьянин не пахал, не сеял,
Никто не думал о судьбе России,
А думали о том, как организоваться,
Чтобы в живых остаться.
Так крепость, - неприступный монолит, -
Вдруг рассыпается в песок.
Стихии яростный поток
Все стены и ограды сносит
И, разметав на части их,
В неведомое никому уносит.
Все в панике бегут,
Не зная направленья,
В делах нет ни согласия, ни рвенья.
Вчера еще политики и мощи образец
Враз обращается в руины
И сам себя хоронит наконец.
Мы, олигархи, мы спасли Россию,
Дав каждому свободу выживать,
Налево и направо торговать,
Товарами из-за границы насыщать
Города и села.
Вы все о гибели стенали,
А мы тем временем страну спасали.
ФИЛОСОФ
- Не для народа.
Для собственных, семейных, дел
Устроили вы новый передел.
Везде, во всем – в делах во власти –
Участвуют одни:
Одной колоды, одной масти.
ОЛИГАРХ
- Ну… не зря же мы старались.
А потому внакладе не остались.
ФИЛОСОФ
- В заботе о себе вы перестарались,
Прибрали все к рукам. А мы…
/указывает на «Собес»/
Ты оглянись: ни с чем остались.
ОЛИГАРХ
- Тут с левыми свистишь ты в лад:
На улице с толпою слиться рад
И крик поднять, и плакать от души,
Что тяжко, мол, вам бить баклуши на гроши.
/кивает да двух старух, направляющихся к ним от здания «Собеса»/
Вот и древние девицы –
Коими запружена столица –
Твоего сердца чуя доброту,
Рассчитывают на нищенскую мзду.
Все это не по мне,
Я в офис поднимусь.
Пока выслушивать ты будешь
Привычную, обычно, ерунду,
Делами я займусь.
/поднимается в офис/
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина первая
ФИЛОСОФ. К нему подходят ДВЕ СТАРУХИ.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Жа ради господа, подайте.
/протягивает руку/
Совсем жубов нет у меня.
В войну фашист прикладом выбил.
Давно, в прошедшие года,
Вставляла я протежы иногда.
Бесплатные. Теперь все платное.
Да денег на протежы нет.
Не каждый день есть у меня обед.
Все больше балуюсь чайком
С сухариком моченым и чесноком.
Не всякий раж могу я выйти на прогулку:
В дожди не прошмыгнуть по переулку,
В морожы нечего обуть…
Да обхожусь я как-нибудь:
То беж плаща, то беж пальто.
А мимо нас летят шикарные авто.
Мы в наши годы этого не жнали,
Мы о другом тогда мечтали:
И день и ночь на стройках прожябали и,
Как блаженные стремились в коммунижм.
Да на пути к нему подло нас надули –
В другую сторону вдруг повернули.
Начнем сначала, говорят,
Капиталистическую жижнь.
И не стыда у них нет, ни печали,
Что власть Советскую мы кровью
Жащищали.
А нынче, видишь, обнищали.
И кто теперь ответит мне,
Что было правдой:
Когда нас новое построить прижывали,
Или теперь,
Когда все наше оболгали,
Жахлопнув в будущее дверь?
И почему случилось так –
Всё отняли у нас за «так»,
Народ на собственной жемле
Все больше вяжнет в кабале?
ФИЛОСОФ
/хлопая ладонями по карманам/
- Сейчас я отыщу деньжат.
Всегда помочь вам рад…
ВТОРАЯ СТАРУХА
- А мы заводы возрождали.
Из-за границы помощи не ждали,
Железки принося в подолах,
Что собирали по лесам и долам.
Тогда живот я надорвала –
Матка от тяжести упала.
И потому детей я не рожала.
Живу одна. И некому помочь.
Одной мне все не превозмочь
Те трудности, что выпали на долю.
Мне многого не надо:
Хлеба вволю, да чай, да сахар,
Да кусок селедки.
На Пасху пару куличей
Да рюмку водки.
Еще чтоб было мне тепло.
А то, неровен час, отключат газ.
Отрежут электричество, батареи снимут.
Сантехники ведь совести не имут.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Тут дело не в сантехниках.
Бери повыше.
ВТОРАЯ СТАРУХА
- Да в ком же?
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- В тех, кто живет под жолотою крышей.
С утра кто плавает в бассейне,
Наполненном шампанским,
Потом маленько отдохнет,
И в кортеже из пяти иномарок
Поедет выбирать жене подарок.
И к трем часам пополудни
Жаедет в офис свой. Но это в будни.
А в праждники летит он на Канары,
С собой минорочек берет две пары.
Иль на неделю в Куршавель,
Чтоб выкинуть там с девочкой фортель.
Вот этот всеми помыкает:
Он трубы с гажом открывает, жакрывает,
И как бы с нами дурочку валяет.
/ безнадежно махнув рукой/
Обман тогда, вранье сейчас.
Но придет справедливый час,
Господь вмешается в дела мирские,
Прихлопнет шайки воровские.
ФИЛОСОФ
/роется в карманах/
- Ведь точно помню: было у меня
В кармане несколько десяток…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
/в сторону/
- Ну с этим ясно все:
Мужик не берет вжяток.
ФИЛОСОФ
- Сейчас… сейчас…
Я постараюсь вам помочь…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Чего уж там…
/спутнице/
- Пойдем, подруга, прочь.
Мы нынче в тягость всем.
От нас давно ижбавиться хотят совсем.
/возвращаются к зданию «Собеса»/
Картина вторая
ФИЛОСОФ. Из офиса выходит ОЛИГАРХ. Подходит к философу.
ОЛИГАРХ
- Пока ты для девиц карманы ворошил,
Я важный в офисе вопрос решил.
Здесь /показывает вверх/, на 10-м этаже,
Обосновался новый олигарх, мой протеже.
К нему я заходил условиться о том,
Поститься как заставить нам Европу
Перед Христовым Рождеством.
ФИЛОСОФ
- Условились?
ОЛИГАРХ
- Нет проблем.
Решенье наше – урок на будущее тем,
Кто попытается нарушить договор.
Но… продолжим прежний разговор.
Ведь мы не виделись с тобою много лет.
/в сторону/
Сейчас из прошлого пришлет он мне привет
И жалобы, и вздохи, и что дела тогда
Не так уж были плохи.
/ФИЛОСОФУ/
Вот на меня напраслину ты гонишь,
А свое место в жизни проворонишь.
ФИЛОСОФ
- Но мне уже определили
Доходный угол на этом перекрестке.
Я мэру кланяюсь теперь,
Когда он едет поутру
По городу в бронированной повозке.
ОЛИГАРХ
- Не то это – номер пустой.
Не для философа ученого
Это копеечное место.
Я знаю: смеешься ты и над собой,
И дядьками из политического треста.
Брось выдумку про нищего – плоха она,
И кособока, и больна.
Ведь знаешь ты – как дважды два –
Как в этом мире стряпают дела.
Приспособляться мы должны к тому,
Что нам пророчат свыше.
А ты все прошлым дышишь.
Пора понять: нам не вернуть того,
Что безвозвратно ветром унесло.
Перед тобой поток. А я даю весло
И челн надежный, чтобы потоки переплыть.
Впрягайся в дело, хватит ныть.
Я пред тобою открываю двери;
И вот рука – в тебя всегда я верил.
ФИЛОСОФ
/не подав руки/
- Но я в тебя не верю.
Однажды нас ты облапошил,
Сдается мне, ты не способен
Думать о хорошем.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
- Меня мораль давно уже не мучит.
/ФИЛОСОФУ/
- Однокашник, время учит:
Не все хорошее нам в угождение…
ФИЛОСОФ
- Когда к хорошему
Ты не привык с рождения.
ОЛИГАРХ
- Меня совсем не убеждают
Твои ученые суждения,
Я к тем делам пристрастен,
Которые на пользу мне…
ФИЛОСОФ
- И сатане…
ОЛИГАРХ
- Оставь. Ты просто злобой дышишь.
ФИЛОСОФ
-Нет. Ты попросту меня не слышишь.
Не совместимы ты и честные дела.
Преступен ты. Звезда твоя черна,
Как эти тучи на темном горизонте.
Никому правда не видна,
Как эти тучи разойдутся:
За горизонт ли их ветер унесет
Или губительным дождем
Они прольются.
ОЛИГАРХ
- Что этим хочешь ты сказать,
Каких грехов еще мне приписать?
Впрочем, в политике
Всегда было нескучно:
Кто действует решительно и смело,
Тому потом, - когда благополучно
Минет опасный перекресток, -
Припишут подленькое дело,
Чтобы к суду его привлечь
И тем народ
От истинных проблем отвлечь.
Так говори. И я хотел бы знать,
Чего ты жаждешь обо мне сказать.
ФИЛОСОФ
- Я все скажу, не буду льстить.
Поскольку ныне знаменит ты,
Тебе готовы все простить.
ОЛИГАРХ
- Уж не задумал ли теперь
Ты притянуть меня к ответу,
Злодеем страшным объявив
Пред обществом и белым светом?
ФИЛОСОФ
- Куда там!
Теперь все в прошлом.
Кануло в небытие.
Теперь ты – сила, на коне.
Как Демиург,
Ты появляешься в своем окне.
К молящимся тебе выходишь на балкон.
И площадь главная в едином раже
Тебе нижайший бьет поклон.
/комично кланяется ОЛИГАРХУ/
Вот так ягненок, пятясь,
Близится к питону,
Пока питон его не заглотает..
Всё, - как всегда, как было встарь:
Ты – и правитель избранный, и царь.
Нет над тобой законов, нет суда,
И нет преград,
Которые нельзя преодолеть.
Ты даже стал подумывать,
Как вечно жить,
Как князю тьмы за вечность
Душу заложить.
Нельзя же, властвуя, как бог,
Вдруг умереть.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
А он – провидец, черт его дери!
В его руках большие козыри.
ФИЛОСОФ
Но…незримым остается Вседержитель.
Придет пора другая, спросит он
И про людей невинных, и про балкон.
Про то, как дав обет служить народу,
Ты ввел народ в пучину бед.
Телами их потоки запрудил,
И тем соперников опередил
В борьбе за власть.
Чтобы тщеславие свое удовлетворить,
Ты мир готов был в хаос обратить.
/после некоторого раздумья/
Кто мог в студенческие годы
Предположить в тебе такую хватку.
/мечтательно/
Студенческие годы…
В недавнем прошлом мы были
Все в одной упряжке:
На стройках, в поле…
На фронтах войны.
Отцы там наши воевали
И свои жизни отдавали,
Чтоб лучше жили мы.
И мой отец на бруствер лег,
И твой себя не уберег,
Чтобы потом, что строили они,
Мы завершить могли.
Студенческие годы… Тогда и мы
Мечтали мир преобразить,
Чтоб каждый мог в нем вольно жить.
ОЛИГАРХ
- Мы к этому сейчас идем:
Все перестроим, все перевернем,
И россиянина опять вернем… к капитализму.
А ты, ФИЛОСОФ, далек от наших планов.
ФИЛОСОФ
- А ты твердишь все тот же стих:
- Деньги, злато – счастье в них.
ОЛИГАРХ
- Иначе дело может понимать лишь псих.
Но я вернусь к делам восточным.
И вот прогноз на будущее точный:
Кто сделает в те области вложения,
Получит мощные сверхнакопления,
И рейтинг свой поднимет в сотню раз.
Тут главное для нас –
Быстрее развернуться…
ФИЛОСОФ
- Уже вы развернулись.
ОЛИГАРХ
- Чтоб на дыбы страну поднять.
ФИЛОСОФ
- Но вы ее уже подмяли!
ОЛИГАРХ
- Улучшить жизнь…
ФИЛОСОФ
- Улучшили – спасибо вам!
Всюду стяжательство, обман.
Коррупция растлила всех и вся.
Ею смертельно ранены
И зрелый муж и малое дитя.
Жизнь такова, что трудно отличить,
Где божья суть, где дьявольский подвох,
Целебный где напиток,
А где смертельный яд.
Сомненья вызывает сама жизнь:
Где правда в ней, а где о правде
С телеэкранов лишь твердят,
Измазывая дегтем все подряд.
И все это творите вы ради наживы.
ОЛИГАРХ
- Усилиями нашими вы еще живы.
И мы на том стоим, что надо больше
Выкачивать из недр земных, морей.
Богаче станет жизнь и веселей.
/подмигивает ФИЛОСОФУ/
ФИЛОСОФ
- А что потом?
ОЛИГАРХ
- Потом без нас решат:
Чего, куда сплавлять, качать.
Не нам за это отвечать.
ФИЛОСОФ
- Кто позаботится о днях грядущих?
Что мы оставим вслед идущим?
Должна же быть
Меж поколений справедливость.
ОЛИГАРХ
/к зрителям/
О чем философ помышляет,
Скажите мне на милость!
/ФИЛОСОФУ/
Коль мы сильны – за нами справедливость.
И этот тезис, я скажу, не новый.
Но вот тебе пример толковый:
Цена на нефть вдруг поднялась…
Вот где секрет успехов всех,
Вот в чем успех иль неуспех.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Те же и двое рабочих. Они выкатывают на сцену двустороннюю
ручную помпу и начинают ею работать.
ОЛИГАРХ
/напевает, пританцовывая. Первая песенка ОЛИГАРХА/
Отсюда качать, оттуда качать –
Повсюду брать, брать, брать!
На Северном полюсе пора начать,
На Южном пора качать.
Леса пора в Китай продавать,
Алюминий в Америку гнать.
И тут и там пора поспевать
Брать, брать, брать!
Белых медведей пора на вертел,
Шкуры пора на мех.
Пингвинов пора начать отстрел –
Ни птицы, ни кролики – смех!
Лошадей на мясо, верблюдов на жир
Пора, пора, пора!
Газ российский протянуть в Алжир,
Российскую нефть в Кашмир.
Трубу на юг, трубу на восток,
На запад три трубы.
Нефти и газа новый поток
Гони, гони, гони!
Азии Средней нужна вода –
Байкал сливай – пора!
Миллиарды кубов качать туда,
Триллионы «зеленых» - сюда!
Черноземы пора на Ближний Восток
Везти, везти, везти.
Из Якутии в Лондон направить поток
Алмазов и бирюзы.
Девок-бездельниц много у нас –
Париж, принимай гостей!
Можно и мальчиков – на заказ –
Хватит Европе всей.
Что там еще? Выставляй напоказ,
Пусть удивляется мир.
Наши товары хороши без прикрас –
Устроим торговый пир!
/Рабочие вместе с помпой скрываются за кулисами/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
На сцене ФИЛОСОФ и ОЛИГАРХ, который продолжает пританцовывать.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Эк, его понесло!
Готов ошкурить не только лес,
Но всю Россию.
Вот уж потомки будут «крыть»
Сегодняшнюю олигархию!
Припомнят им все семь колен
И пращуров и мамок…
Останется от нас лишь тлен
И чучела пустых болванов.
И тьма решеток, везде, на всем,
И миллиард дверей из стали.
От коих сами мы давно,
Как от проклятия, устали.
И будут спрашивать они,
Гадая на кофейной гуще,
Кто жил здесь? И в какие дни
Настиг их дьявол всемогущий;
Сковал железом домы их,
Опутал мысли вязким златом,
Вражду меж ними распалив,
Рассорил зверски с братом брата.
Как человек – с его умом –
Вдруг оказался под ярмом
Нечеловеческой наживы?
Мерилом что было для них,
Каким был их прекрасный миг,
Чем эти люди были живы?
/ОЛИГАРХУ/
- Вы слишком безрассудно распоряжаетесь
Тем, что вам не принадлежит.
ОЛИГАРХ
- Берем, что плохо лежит.
ФИЛОСОФ
- Но в управлении таком
И минимума нет морали!
ОЛИГАРХ
- Внимание на эту чепуху
Мир обратит едва ли.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Легко как олигархи попирают
Законы, что веками утверждались.
От демократических перемен
Совсем другого мы дождались.
Где сладость надежд тех и мечтаний,
Что в юности мы все питали,
За что они бороться призывали…
Обогатившись, мечтают о Британии.
/ОЛИГАРХУ/
- Все мысли ваши о барыше.
Но у россиянина всегда была
Мысль не о злате – о душе,
А в сердце к ближнему любовь.
Вы разжигаете в нем алчность вновь.
Так можно зверя в человеке пробудить
И человека в нем убить.
/ОЛИГАРХ/
- Известно, зверь живет в нем изначально.
И тут статистика печальна.
Что создал бог,
То переделать невозможно.
Когда-то вы неосторожно
Сказками о райском изобилии
Свирепое животное в нем усыпили.
Тем яростнее оно теперь, когда его
К новой жизни пробудили.
Теперь он к собственному счастью
Мчит на собственном же автомобиле.
Не брезгуя, берись за наше ремесло.
Когда войдешь в избранников число,
Поймешь, как тебе в жизни повезло.
ФИЛОСОФ
- А что другие? Что народ?
ОЛИГАРХ
- Подумай о себе и загляни вперед.
Мы – новое российское дворянство.
ФИЛОСОФ
/ в сторону/
Какое окаянство!
ОЛИГАРХ
- Ты будешь барин, как и мы.
Наполним златом свои домы,
Чтобы хватило лет на тыщу
Жизни привольной и богатой.
Ведь это лучше, чем ходить
В куртке с плеча чужого.
/в сторону/
Не мыслю для себя такого.
ФИЛОСОФ
- Но… меня смущает жизнь такая.
Так можно жить, лишь у народа отнимая.
Им создано все то, чем мы сегодня живы.
А вы в своих делах обманчивы и лживы.
И ты вот – все о деньгах, доходах..
Но как быть тем, у коих окрыленная душа.
А за душою – ни гроша.
ОЛИГАРХ
- Законы бытия придуманы не нами.
Издревле было так:
Кто не работал головой –
Работали руками.
А люди, или, как ты сказал, народ,
Не что иное, как артельный сброд.
Займется ими биржа трудовая –
Там разберутся, у кого душа какая:
Пригодна чья для девяти кругов,
А чья – для рая.
Мы же, сомнений и смущения не зная,
Дела налаживаем планетарного порядка.
Тут угадать должны мы в самую десятку.
ФИЛОСОФ
/ в сторону, приложив ладонь ко рту/
О господи! Что олигархи замышляют,
К чему подводят, подо что копают?
/ОЛИГАРХУ/
- Скажи, скажи мне: как ты мог?
Ведь мы не этого хотели,
Когда на перекрестке трех дорого
Стояли мы против метели.
Как мог ты взять и посягнуть
На сокровенное студенческого братства,
Дав слово: сердце, руку протянуть…
Мечтая тайно о богатстве.
Скажи, скажи!
ОЛИГАРХ
/махнув рукой и направляясь к «Мерседесу»/
- Что толковать с тобою, небожитель.
Отправлюсь-ка я в свою обитель
На берега Испании прекрасной.
ФИЛОСОФУ втолковывать, что есть что -
Труд напрасный.
И никогда он не поймет, мечтатель,
Что я теперь – российский князь.
А по совместительству – законодатель,
Работодатель, богатств неслыханных
И редких – собиратель.
Мне стоит только захотеть,
И все вокруг будут вертеться.
Или стоять. Или сидеть…
/ как бы тихонько напевая/
/вторая песенка ОЛИГАРХА/
Вся мощь Земли в руках у нас,
Все медиа, вся пресса.
Россия нынче – наш Парнас,
И каждый олигарх сильнее Ахиллеса.
/ФИЛОСОФУ/
Прощай. И видит бог –
Коль согласился б ты –
Я б тебе помог.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
- Уехал…
Дед мой сказал бы, что олигархи –
Черти новой ловли.
Для них важней дела торговли.
Все остальное – дополнение к тому,
Что можно обратить в торговую пеню.
А так же все, что можно продавать,
За что с людишек можно деньги брать.
Даже за то, о чем люди мечтают –
Все нынче в оборот пускают
Лишь для того, чтобы доход извлечь.
Для выгоды своей они готовы
И совестью и честью пренебречь.
Делами всеми заправляют олигархи –
Члены особенной епархии.
Часть малая, но покрывает мир.
Прельщает их один кумир –
Телец из злата.
А слыли демократами они когда-то…
КАРТИНА ВТОРАЯ
Появляется ПРОХОЖИЙ. Он наблюдает
За ФИЛОСОФОМ со стороны.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Всё не уймутся. Всё враждуют.
То об утратах сокрушаются,
То, обойдя соперников, ликуют.
Страну одни налево тянут, другие вправо.
Каждый доказывает собственное право,
К штурвалу тянутся, чтоб управлять
И тащат следом сообщников рать.
И те враждуют меж собой,
Друг другу дать готовы бой.
На части рвут страну.
Нет – в клочья рвут!
Народ измучили, покоя не дают…
Россия, как старинный китобой,
Вонзив гарпун в кита-добычу,
Летит за ним фарватером
Штормующим и непривычным,
Не ведая, куда несет нарвал.
А капитаны правят к новым берегам.
Но кто и что их ожидает там?
ФИЛОСОФ
/себе/
Фуф, устал я с этим ОЛИГАРХОМ.
И хочется мне есть… и выпить.
Денек сегодня выпал жаркий,
И утолить нелишне будет жажду.
Тут, рядом, за офиса углом,
Объемная цистерна есть с вином,
«Отрадой» завсегдатаями зовется.
Там к вечеру голь всякая сойдется,
Чтоб очередной стаканчик «пропустить»
И горе-горькое веревочкой завить.
Впрочем, «Отрада» принимает всех;
Здесь можно встретить даже тех,
Кто в обществе известен был вчера:
И доктора наук, и сцены мастера;
Есть некогда прекрасный баритон,
Еще пытается сегодня он
Аудиторию у бочки собирать,
Чтоб о бедах князя Игоря порассказать.
Поет, срывается, хрипит.
Потом поникнет головой
И долго так молчит.
Сочувственно молчит народ у бочки:
Жизнь довела талант до точки.
У бочки многие находят для себя приют –
Там никого не покупают, не продают.
Пойду туда и я…
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Подъезжает «девятка», из нее выходит МОВЕТОН
И сумасшедше бросается к ФИЛОСОФУ. ПРОХОЖИЙ
Скрывается за кулисами.
МОВЕТОН
- ФИЛОСОФ, стой-постой!
У нас с тобою будет разговор крутой.
ФИЛОСОФ
/удивленно/
- Но… о чем? Знакомы разве мы?
Ну и потом, мне не нравится крутое…
Избавьте… в другой раз
Наш состоится разговор…
И все такое.
МОВЕТОН
/настойчиво/
- Нет. Поговорим сейчас.
Определил задание мне Босс
Проверить этот перекресток:
Где вывоз «бабок», где их ввоз.
Хранятся где увесистые слитки.
Приказ его и резок и жесток:
У всех без исключенья должно брать –
С кого-то «штуку», а с кого-то
Процентов двадцать пять.
У нас, братан, есть правило такое –
Коль сам имеешь, - отстегни для тех,
Кто «тянет» горестные дни
Без удовольствий всяческих земных,
Без прав гражданских и иных.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
Мне, видно, не судьба
Сегодня завершить свой день,
Укрывшись в благостную тень
«Отрады» милой…
Ах, кто бы знал, как я устал
От жизни низкой и постылой.
МОВЕТОН
- Всем этим перекрестком Босс владеет.
Он с каждого, кто здесь торчит,
Как я уже сказал,
Процентов двадцать пять имеет.
Братан, запомни профиль мой:
С сегодняшнего дня я тебя крышую.
И, между прочим, за плату небольшую,
Всего-то за пять деревянных штук.
Из них четыре заберет Сундук…
ФИЛОСОФ
- Сундук? Что это за явление? И почему
Все подчиняются ему.
МОВЕТОН
- Это мой Босс. О, Босс силен!
Обширнейшими свалками владеет он:
В округах Южном, Западном, Восточном.
А если быть доподлинным и точным,
То надо указать и рынки,
И бойни, - где укорачивают жизнь
Телятам молодым и нежирным свинкам.
И супермаркетов пять или семь,
Да крышеватели заваливают его всем
Домушники и щипачи
Отстегивают золотые кирпичи.
Цветет его бахча «арбузами» полна,
Дом ломится от всякого добра,
А погреба от коньяков и вин,
Подвал - от сундуков,
В них, говорят, брильянты.
По четвергам братву он собирает,
Для них оркестр всю ночь играет
Из двадцати первейших музыкантов.
ФИЛОСОФ
/ошарашенно/
- Он депутат? Министр он?
МОВЕТОН
Ну да… и так силен…
И с этим… как его… на равных он.
Босс с ним с мобильника,
Как с корешем болтает,
Когда чуть лишку выпивает.
Ты властвуй, говорит, не расслабляйся,
А если будут гнуть, - не прогибайся.
Ты помни, говорит, братва с тобой.
Тому порукой – авторитет и бизнес мой.
Когда же вдруг с тобою не поладят, -
По шапке вдруг тебя наладят, -
Не кипятись, в газеты не пиши,
Шапку в охапку – и ко мне спеши.
В любой конторе поселю,
Устрою все за первый сорт:
До конца дней не будешь знать
Ни нужды, ни забот.
ФИЛОСОФ
- Да уж не он ли правит государством?
МОВЕТОН
- Он может все. И государством тоже.
Таков мой Босс, собака, сукин сын!
И ты, ФИЛОСОФ, отныне не один.
Под верной крышей ты – не пропадешь,
Не худо и не бедно заживешь.
Считай, твоя малина зацвела,
Пойдут – и еще как! – твои дела.
У этих офисов, сам видишь,
Контингент богатый,
Ты деньги будешь загребать лопатой.
Всю родню обеспечишь, всех друзей.
На жизнь смотри, ФИЛОСОФ, веселей.
Ну, а теперь – гуд бай, пока!
Спешу я в следующий квартал,
Там академик угол запатентовал.
Вот уже год, как я его крышую.
Нашел наш академик жилу золотую.
Что прежде он имел? Да ничего.
В подвалах института крыс давил,
В спортивных шортах на базар ходил
Да все трусцою бегал вокруг дома,
Где в захолустной жил дыре.
Зимой и летом – в одном плаще,
Его все по плащу тому
И спереди и сзади узнавали.
И так десятки лет
Давил он крыс в подвале.
А нынче академик наш
У Босса под крылом.
И есть чему народу удивляться:
Давно забыл он об унижении былом,
И на перекресток в голубом
Он «Мерседесе» стал являться.
Гаванские сигары стал курить,
И по-французски говорить,
Свой плащ сменил на фирменную пару.
И загородный дом купил и дачу.
Любовницу завел кавказскую, Тамару,
И молодую тещу к ней в придачу.
Смекни, ФИЛОСОФ, тут и ты,
Как должно перед Боссом постараться,
Чтобы подольше оставаться
У перекрестка, где любят парковаться
Все наши жирные коты…
Засим, ФИЛОСОФ, прощевай, привет!
Еще поспеть мне надо к Боссу на обед,
Желательно, без опозданья.
О, Босс силен. А как уж строг!
Ослушаться его – не приведи бог!
/садится в «девятку» и отъезжает/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
Отныне будут крышевать меня?
Не избежать мне ни полымя, ни огня!
Хотя… Ведь крышевал Давид
Навала-ловкача,
Известного всей Иудее богача.
Увел его отары, и не одну,
Разбойничая у скотоводов на виду.
В конце концов, чтоб откупиться,
Навал жены должен был лишиться.
С охотою она к Давиду перешла:
И молодость и силу предпочла.
Конечно, и характер – лед с огнем.
Навал был стар, слабел он с каждым днем…
Дела подобные на земле не новы,
Они живут между людьми который век,
Без воровства, мздоимства, дерзкой воли
Существовать не может человек.
Сегодня окрышована Россия мздой такой
От супермаркетов столицы
До бутиков в провинции глухой.
Как саранча на молодую зелень,
Летят на обывателя со всех сторон
Грабители, мошенники и воры,
И респектабельные боссы,
Лезут на свет из тени,
И каждый - сам себе закон.
О исчадия ада! Уже вы приучили
Добрых россиян к судьбе лихой:
Злой рок над ними дышит вечно,
Торя их путь бесчеловечный.
КАРТИНА ПЯТАЯ
ФИЛОСОФ играет на флейте, выводя грустную мелодию.
Подходит ПРОХОЖИЙ, бросает в кепку мелочь делает
Несколько шагов, чтобы уйти, но возвращается.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Ах, сукин сын, как он играет!
Как из прохожих слезы вышибает!
Невольно вспоминается былое,
И лето красное и чувство молодое,
И ощущенье счастья и радостного бытия,
И чувство Родины – и что она – твоя.
Что и накормит и обогреет, надежду даст,
И в горе не оставит.
А коль заслужишь – на всю страну прославит.
Да стала вдруг чужая –
Враждебная и злая.
И ощущение другое:
Будто иноземцев рать набросилась,
Чтобы до нитки обобрать.
Да-а… неладно что-то в государстве,
Если ученые, а он ученый,
Стоят с протянутой рукой.
Как приключился с нами срам такой?
Как мы могли дожить до этого, кто допустил?
Кто на народ наш порчу напустил?
Куда девались его мужество и сила,
Что проявлялись в труде, в бою.
На что он тратит молодость свою?
Ужель на то чтоб купить дешевле,
Продать дороже…
Но это ли удел мужчин. Мой боже!
Помилуй и сохрани, от участи такой
Наших мужчин оборони!
Когда-то я оставил память о себе –
Построив в горах непроходимых ГЭС –
Одно из нынешних волшебств.
Энергия её подвигнула Кавказ,
Преображая города и села.
Да только я, гордившийся собой
Искренне и без прикрас,
Хожу сегодня невеселый.
/ФИЛОСОФУ/
- Уже который раз тебя я вижу с флейтой.
Ты – неудачный музыкант?
ФИЛОСОФ
- Я – друг людей. Философ.
ПРОХОЖИЙ
- Ну это еще хуже.
Однако вижу: добрый ты внутри,
И беззащитный ты снаружи.
Философ, значит. Так-так- та…
Человек, не любящий труда.
Н-да…
Мир полон всяческих диковин.
Твоя профессия – одна из них.
Хотя… и слава богу! –
Не из злостных самых.
Когда вокруг так много совершают
Нечеловеческих поступков,
Философ, пожалуй, безобиднее других.
Только… безделье мало что кому давало.
Бездельников и без тебя у нас немало.
Известно и другое: русская душа
Одна из самых сердобольных.
Ей жаль людей,
Всего лишенных иль невольных.
И к вечеру наполнится рублями
Твоя кепчонка.
Гляди-ка – друг людей –
Уже спешат к тебе девчонки.
Немало, видно, и у тебя друзей.
/отходит в сторону/
КАРТИНА ШЕСТАЯ
Две студентки останавливаются в пяти шагах от ФИЛОСОФА.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/восторженно/
- Ах, какой красавчик!
/удивленно/
Но почему он с флейтой
И кепка под ногами…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/равнодушно/
- Нуждается он в помощи деньгами
И просит одолжить как бы кредит
Бессрочный.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я вижу: он неразговорчив.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- У бедного, кроме всего,
И слов немного для того,
Чтобы пожаловаться на судьбу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но как же так…
Просить на улице деньгу…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Считается сегодня способ этот
Беспорочным.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но и непрестижным, и заморочным.
А он меж тем…
Ты только посмотри: какой прикид!
И этот утомленный вид.
Я прежде здесь его не замечала.
Давно он тут?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Да с самого начала.
Давно привык к нему деловой квартал.
Богатый этот перекресток
Сама мэр ФИЛОСОФУ отдал.
Сюда ФИЛОСОФ ходит как на работу.
И власти близлежащих улиц
Обязаны блюсти о нем заботу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но ведь красавчик!
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/деланно равнодушно/
- Ну… в общем ничего.
Увидеть тут можно много чего.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я слышала, что он – философ.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Философ. Но, может быть, астролог.
А может, заклинатель змей…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ну так посмотрим, что делает он с ней,
Когда появится змея из кепки.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/не желая, чтобы ФИЛОСОФ обратил внимание
На ее подругу/
- Мне кажется, не может он
Держать своих питомцев в кепке.
Когда бы был он заклинатель,
Тут был бы ящик, который серпентарий.
Сдается мне, что он
Не заклинатель, а писатель.
И изучает жизнь…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Таким неподобающим манером?
На нашей клубной дискотеке
Он был бы лучшим кавалером.
А о профессии его
С тобою мы еще поспорим.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Но здесь в живую жизнь
Он углубляется по самый корень.
На этом оживленном перекрестке
Она переплелась в тугую сеть,
В нее он может уловить всех тех,
Кто станет персонажем его книг.
Быть может, мы присутствуем в тот миг,
Который называется волшебным…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ах, познакомиться бы с бедным!
Подойдем поближе.
Мне кажется, себя я вижу
Одной из героинь его произведений.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/ревниво/
- Не думаю, что он литературный гений.
Тут угадать можно без всяких объяснений,
Что вовсе не писатель он, а кандидат…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Наук?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Нет. Кандидат в бомжи.
Нет хитрости во взгляде,
В речах нет лжи…
В писателя поверить трудно,
И шарма – ну ни на йоту.
Скорее, тип занудный,
И вызывает лишь зевоту.
/нарочито зевает/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/пожав плечами/
- Но я хотела бы…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Чего?
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Да ладно… Уходим, скоро ночь.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/с чувством вины/
- Но прежде бросим по десятки.
Ведь надо как-то бедному помочь.
/бросают в кепку деньги и уходят/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/говорит, обернувшись на ходу/
- Но какой красавчик – я не могу!
Прощай пока. Я тебе после помогу,
Без всяческих подруг. И докажу,
Каким бывает настоящий друг…
КАРТИНА СЕДЬМАЯ
ФИЛОСОФ. Возвращается ПРОХОЖИЙ.
ПРОХОЖИЙ
- Мне почему-то жаль тебя, приятель.
Ты беззащитен, вижу я.
Открыт для воровских объятий.
И если в цепкие их лапы попадешь,
От них живым ты не уйдешь,
Как ни крутись.
За вход в союз их платишь грош,
За выход – собственную жизнь.
Еще скажу тебе по чести:
В дуду играть на этом месте,
Что соколу клевать червей на свалке.
Если не пулю пустят в зад,
То пришибут увесистою палкой.
А ты и молод и здоров,
И бог умишком не обидел.
И, видно, сила есть в руках…
/раздумывает. Потом решительно/:
Пойдем со мной. Я обучу тебя
Строительному делу.
И станешь каменщиком ты
Трудолюбивым и умелым.
Мы вольным собственным трудом
Такую соорудим ладью,
Что весь народ в ней поплывет
В свою страну, свою судьбу.
КАРТИНА ВОСЬМАЯ
/ появляется ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА/
СТУДЕНТКА
/обращаясь к ФИЛОСОФУ/
- Я к вам пришла, чтобы остаться с вами.
ФИЛОСОФ
/берет ее за руку и обращается к ПРОХОЖЕМУ/
- Я знаю, человек труда
Из всех надежнее на свете.
Путь их бескорыстен, светел.
Пойдем. А музыка пусть будет нам
Побочным инструментом.
Шагай вперед, наш друг надежный,
Пристроимся и мы к тебе моментом.
/играет на флейте/
ФИЛОСОФ, СТУДЕНТКА, ПРОХОЖИЙ маршируют, обходя
кругом сцену под бодрую жизнеутверждающую музыку.
Из-за кулис выходят и пристраиваются к ним ДВЕ СТАРУХИ. МОВЕТОН
мечется между ними и ОЛИГАРХОМ, подъехавшем на «Мерседесе»,
и пренебрежительно наблюдавшем процессию. Наконец МОВЕТОН
пристраивается в хвост процессии, а ОЛИГАРХ, досадливо махнув рукой,
садится в авто и уезжает в свою Испанию.
Неожиданно вылетает мотоциклист с надписью на боку «Капитализм»
И тоже пристраивается к процессии. Все новые и новые люди, преимущественно молодые, выходят из-за кулис и заполняют сцену.
ЗАНАВЕС
Драма /в стихах/
В трех действиях
Действующие лица:
Философ – мужчина сорока лет
Олигарх – его ровесник
Две старухи
Моветон – вихлястый молодой человек 30-ти лет, представитель воровского мира.
Прохожий – рабочий-строитель 50-ти лет
Две студентки
Мотоциклист, пешеходы и другие участники уличного движения. Действие происходит в одном из городов России. Время действия 90—е годы 20 века.
Действие первое
Картина первая
По одну сторону сцены современные офис, банк из бетона и зеркального стекла. Заходят и выходят респектабельные представители делового мира. В каждом из них чувствуется хозяин этой жизни. По другую сторону сцены – невзрачное здание с покосившейся вывеской – «Собес», старики и старухи с костылями и авоськами в руках.
ФИЛОСОФ, облокотившись на ограждение витрины супермаркета, флегматично наблюдает движение улицы. За кулисами звучит волнующая музыка, соло на флейте. Он негромко, с расстановкой, как бы обдумывая каждое слово, говорит, жестикулируя руками:
ФИЛОСОФ
- Десятилетие минуло с тех пор,
Как на реформы мы сделали упор,
Чтоб изменить и жизнь свою и государство.
Увы! Перекроили государство,
Оставив от него лишь лоскуты;
Устали все от маяты,
Шараханья, безденежья, вранья
И обещаний всяческих невероятных,
Как бы возможностей для каждого –
Огромных, необъятных!
Уж так расписывали будущее наше,
Что даже рай не мог быть рынка краше.
А все свелось к тому,
Что у добрых и доверчивых людей
Старших поколений
/поводит рукой в сторону «Собеса»/
Отняли все, что они создали
Своею жизнью и своим трудом,
Пообещав воздать им все… потом.
Эх-хе!
Картина вторая
От группы пенсионеров, стоящих у «Собеса», отделяются две старухи и выходят на авансцену.
ДВЕ СТАРУХИ /в унисон/
- Столетия была Россия оплотом нашим,
Раздольная среди холмов и пашен,
От западных границ до Океана,
Родная, близкая своя.
Мы жили в ней все как одна семья,
Где каждый был ответствен за другого.
На свете не было иного
Отечества такого.
Все вместе делали: пахали землю,
Возводили города, строили заводы,
Крепили экономику и мощь его,
По праздникам водили хороводы
И жили в удовольствие свое.
А если нас пытались покорить
И снова к прошлому поворотить,
Мы дружно защищались,
Не жалея жизней.
Не страшно умирать за волю
Собственной Отчизны.
И, сохраняя государство,
Тем себя спасали.
Теперь нам власти говорят:
«Заботьтесь сами о себе,
О собственном благополучии
И будущем своем».
Им, дескать, недосуг.
У них задачи поважней,
Чем думать о народе и его нуждах.
Но как радеть о будущем, когда
И дня нельзя прожить без нужды.
Когда ни дома, ни работы,
С утра до вечера
О хлебе все заботы.
/к зрителям/
Кто думает о нас теперь?
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться.
Нам при теперешних делах,
Когда все наше обращают в прах,
На что надеяться, куда податься?
Об этом разве мы мечтали,
Как свои жизни отдавали
На фронтах войны,
В степях бескрайней целины,
На стройках новой индустрии,
В котлованах мощных ГЭС,
Заводов на миллионы мест.
Мы все освоили в те годы:
И самолеты создали, и пароходы,
И Космос, и автомобили,
О детях помнили
И старых не забыли.
Истории на свалку нас сбросили теперь…
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться,
Чтоб нам в бомжах не оказаться.
Уж на помойках многие из нас
Калорий пополняют свой запас.
И нам товарищем никто не хочет стать,
Открылась вдруг вторая ипостась:
Наши товарищи
Стали господа теперь.
В какую нам стучаться дверь?
/возвращаются к «Собесу»/
ФИЛОСОФ /после паузы/
Над горестными их словами рассуждая,
Я понял, что вместе с государством
Отняли все – у всех и сразу –
Поспешно так, что оторопь берет.
Народ лишь молча наблюдает,
Капиталистическую как заразу
Бесцеремонно запускают в оборот.
Страна со всем ее запасом –
Нефтью, и золотом, и газом –
Царем Борисом была раздарена,
Его придворным отдана,
Всем, кто стоял у трона.
Он с государевым размахом,
Разверзнув грудь, махнув рукой,
Своим зятьям и своим свахам
Отмерил каждому с лихвой:
Тебе, Савельич, Север Крайний,
Богат он никеля рудой.
Тебе, Абрамыч, берег дальний
С пушниной, золотом, икрой.
Всей энергетикой Семеныч
Сумеет смело управлять.
Ему в помощники Ефроныч:
Если чего случится в полночь,
Он будет свечки зажигать.
Иным владеть нефтью и газами,
Других поставил над алмазами.
А те под офисные крыши
Собрали близких и родных.
Большая оказалась родня
У каждого из них:
На один стул сажали по два,
А если родственники дальние – троих.
С царя отеческой подачи,
Почуяв вкус легкой удачи,
Они стремительно и смело
Принялись за дело.
И вот
Явился новый в обществе круговорот:
В бывших общественных местах,
В городских скверах, в парках, на газонах,
На берегах озер и рек, в запретных зонах
Они дворцы свои возводят.
Там сторожа со сворами собак,
С оружием прицельным бродят.
Где прежде было вольное движение, -
Хоромы барские, до неба ограждения.
Скоро не выйти будет за порог,
Хоть в городах и тысячи дорог,
Да только чтоб по ним ходить,
Придется денежки платить.
А у нас в кармане – вошь на аркане.
В государстве лишних денег не существует:
Когда одни двумя руками загребают,
Другие нищенствуют.
Да прочно ль будет то,
Что так легко дается?
Вот в чем вопрос. Ну а пока…
Схватив фортуну за бока,
Резвятся так, что черту жарко.
Вон сколько подкатило их
В бронированных иномарках.
Когда-то Кант изрек:
«Если погибнет справедливость,
Человеческая жизнь
Не будет более иметь цены».
/подняв глаза к небу/
Старик, она давно погибла.
Людей прихлопывают,
Словно мух из мухобоек
Калибра 7,62 иль 9 миллиметров.
А то и бомбами, чтоб умирали
Без долгих мук.
И, фарисеи, убивая тысячи людей,
Для кошек госпитали строят
И санатории для сук.
В насмешку над людьми
Болонок собственных
Мильенными дворцами наделяют,
В портретах красочных
И бюстах прославляют.
Картина третья
ФИЛОСОФ. Подъезжает «МЕРСЕДЕС», из которого выходит ОЛИГАРХ.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Ну вот еще один подъехал…
Старый знакомый, однокашник.
Мне, видно, будет не до смеха:
Нелегкий будет разговор
Про день сегодняшний
И день вчерашний.
ОЛИГАРХ
- Ба-ба-бы! Ты ли это, ФИЛОСОФ?
/в сторону/
Как прошлого печальный отголосок…
/Философу/
Тебя по-прежнему зовут так?
Ты прежде рассуждать
О жизненных перипетиях
Был мастак.
ФИЛОСОФ
- Да, это так…
ОЛИГАРХ
И ты по-прежнему витаешь в облаках?
Не изменился?
ФИЛОСОФ
- Понаблюдав, что делается рядом,
Мне впору было б измениться иль,
К черту, спиться:
Уж очень вывернулся мир.
Людей же просто не узнать,
Явилась в них другая стать
И облик, и характер.
И взгляд на жизнь, на дружбу, на любовь,
На ценности духовные, которыми
Так прежде дорожили.
Куда-то все ушло, словно вода в песок.
Как будто мы не десяток лет,
А тысячелетие прожили:
Всё – буквально всё –
Желтым металлом подменили.
Впрочем, эквивалент бумажный есть ему,
Он в обиходе «зеленью» зовется.
Без этой «зелени» теперь –
Зови на помощь, не зови –
Никто на крик не отзовется.
ОЛИГАРХ
/Подходит ближе к бывшему сокурснику/
- Да, это ты. Признаюсь, удивлен:
Помню, во все заоблачное ты был влюблен
И, как Сократ, пытался всякого разговорить,
И разговорами о смысле жизни уморить.
ФИЛОСОФ
- А ты был вожаком когда-то
Всех комсомольских дел.
Теперь неслыханно разбогател.
Но капитал твой, утверждают,
Темного происхождения,
Добыт то ль плутовством,
То ль сказочным везением.
За это в прошлые года
Последовала бы дознаний череда.
ОЛИГАРХ
- Да, зверские то были времена.
Но, слава господу, свобода нам дана.
ФИЛОСОФ
- Свобода, черт ее дери!
Тут ни убавить, ни прибавить.
И ко всему надо добавить:
Свободен каждый в меру своих сил,
Один колбас с макулатурой намесил,
Другой гнилье вам продает за первый сорт.
А третий – ну что за дело! –
Вместо препаратов и лекарств –
Вам выдает таблетки мела.
Ты спросишь, где же госконтроль?
Э-э, однокашник, одуматься изволь:
Коль государства нет,
То нет и госконтроля.
Сегодня ворам не свобода – воля!
Сегодня все свободны от всего,
Как ветер в поле, волны в море
Иль горный водопад –
Никто ничем не ограничен,
Ни в чем не виноват.
Хочешь – трудись, а нет –
Так дурака валяй:
Вольному, дескать, воля,
Спасенному – рай.
ОЛИГАРХ
- О чем толкуешь, о чьей вине.
Не все в речах твоих понятно мне.
Остынь. Да толком расскажи,
Чем недоволен или встревожен ты.
Мы мастера судить о деле, стоя сбоку.
Да ведь от критики такой немного проку.
Но, вижу, ты боец и опытный, и стойкий…
ФИЛОСОФ
- Не ты ль в начале перестройки –
Туды ее в печенку и в ребро –
Построить призывал социализм,
И непростой, а с человечьим ликом.
Тебя мы поддержали мощным криком:
«Дай, партия, нам порулить!
Не все одной тебе крутить-вертеть,
Пора и нам к делам поспеть,
Пора и нам при деле быть!»
И, доверяясь своему комсоргу,
Пошли на баррикады.
Безумные, словно телята, -
Взбрыкивая резво, -
Копытом били свою мать.
Никто от друга не хотел отстать.
ОЛИГАРХ
- Ну да, все так и было:
Давно компартии нам надо было
Той голой правдой двинуть в рыло.
ФИЛОСОФ
- Быть может, это так. Быть может. Но…
Седой отец мой говорил мне:
«Зачем крушите все подряд,
Что нами было создано, ломая.
Ведь были и прекрасные сады,
Они цвели в начале мая,
Давая осенью плоды.
Как можно рушить все,
Чего мы так любили,
Чему мы монументы возводили.
Ужели обо всем вы позабыли:
Каким привольным было наше время,
Когда сад наций цвел на равных
Без разделения на главных и неглавных.
Вокруг все наше без ограничений:
Моря и горы, поля и реки,
И земли всех предназначений.
В пустыне Кара-Кумы ты был свой,
Братом был в Бишкеке и Ташкенте,
Родным на всем континенте».
ОЛИГАРХ
- Тебя, мой однокашник, не поймешь:
Ты, помню, жаждал все переиначивать,
Теперь ты прошлому псалмы поешь и,
Кажется, забыл, куда грести,
Куда сворачивать.
ФИЛОСОФ
- Еще отец мне говорил:
«Как ни суди о той Отчизне,
Мы жили все при коммунизме.
А против выступали те,
Кто не хотел трудиться,
Кому Россия – для прибылей
И развлечений за границей.
Под их корыстное стремление
Пустили вы под нож творение
Народа – свободы истинного гения.
Смотреть на это нам печально…
Еще услышите вы отзвук дальний,
Предъявит время счет моральный».
Не приняли мы увещаний их –
Стадо телят глухонемых –
И продолжали яростно топтать
Свою судьбу. И затоптали.
Тогда открылась нам другая
Сторона медали.
ОЛИГАРХ
-Какая еще сторона?
И без того мы были сыты
Идеологией сполна.
ФИЛОСОФ
- В те дни волна катилась по Европе,
Меняя красный цвет на цвет оранжевый
И голубой с темно-коричневым оттенком.
А нас она накрыла
Серо-буро-малиновою смесью,
Страну отбросив до средневековья,
Оставив многих без штанов.
Итог таков:
У нас теперь капитализм
С лицом Горгоны.
Обвел нас вокруг пальца перевертыш.
Твой опыт ныне в школах изучают:
Вот, мол, студент стал миллиардером.
Мальчишки, вдохновляйтесь
Столь заразительным примером!
ОЛИГАРХ
- Удался нам эксперимент:
Я с выгодой и пользой время трачу,
И, ловко уловив момент,
За вымя ухватил удачу.
ФИЛОСОФ
- Момент тот предрешили вы,
Заимствовав опыт сатаны.
А мы, было, поверили…
И глупо и смешно.
Вот доказательство еще одно
Того, что простота хуже воровства.
Что однокашников ты облапошил,
На то я не ропщу,
Я оправдание тому ищу,
Что так легко переменились люди.
Не знали ни того, что потеряли,
Ни того, что с ними будет.
ОЛИГАРХ
-Но ко времени тому,
Кто был у власти,
Уж не умели управлять.
Не преодолеть им было
Собственного идиотизма,
Не до народа было им,
Не до коммунизма.
Страна и власть в нокауте лежали,
Республики Союза прочь бежали,
Одни на запад, другие на восток
И нескончаем был беженцев поток.
Крестьянин не пахал, не сеял,
Никто не думал о судьбе России,
А думали о том, как организоваться,
Чтобы в живых остаться.
Так крепость, - неприступный монолит, -
Вдруг рассыпается в песок.
Стихии яростный поток
Все стены и ограды сносит
И, разметав на части их,
В неведомое никому уносит.
Все в панике бегут,
Не зная направленья,
В делах нет ни согласия, ни рвенья.
Вчера еще политики и мощи образец
Враз обращается в руины
И сам себя хоронит наконец.
Мы, олигархи, мы спасли Россию,
Дав каждому свободу выживать,
Налево и направо торговать,
Товарами из-за границы насыщать
Города и села.
Вы все о гибели стенали,
А мы тем временем страну спасали.
ФИЛОСОФ
- Не для народа.
Для собственных, семейных, дел
Устроили вы новый передел.
Везде, во всем – в делах во власти –
Участвуют одни:
Одной колоды, одной масти.
ОЛИГАРХ
- Ну… не зря же мы старались.
А потому внакладе не остались.
ФИЛОСОФ
- В заботе о себе вы перестарались,
Прибрали все к рукам. А мы…
/указывает на «Собес»/
Ты оглянись: ни с чем остались.
ОЛИГАРХ
- Тут с левыми свистишь ты в лад:
На улице с толпою слиться рад
И крик поднять, и плакать от души,
Что тяжко, мол, вам бить баклуши на гроши.
/кивает да двух старух, направляющихся к ним от здания «Собеса»/
Вот и древние девицы –
Коими запружена столица –
Твоего сердца чуя доброту,
Рассчитывают на нищенскую мзду.
Все это не по мне,
Я в офис поднимусь.
Пока выслушивать ты будешь
Привычную, обычно, ерунду,
Делами я займусь.
/поднимается в офис/
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина первая
ФИЛОСОФ. К нему подходят ДВЕ СТАРУХИ.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Жа ради господа, подайте.
/протягивает руку/
Совсем жубов нет у меня.
В войну фашист прикладом выбил.
Давно, в прошедшие года,
Вставляла я протежы иногда.
Бесплатные. Теперь все платное.
Да денег на протежы нет.
Не каждый день есть у меня обед.
Все больше балуюсь чайком
С сухариком моченым и чесноком.
Не всякий раж могу я выйти на прогулку:
В дожди не прошмыгнуть по переулку,
В морожы нечего обуть…
Да обхожусь я как-нибудь:
То беж плаща, то беж пальто.
А мимо нас летят шикарные авто.
Мы в наши годы этого не жнали,
Мы о другом тогда мечтали:
И день и ночь на стройках прожябали и,
Как блаженные стремились в коммунижм.
Да на пути к нему подло нас надули –
В другую сторону вдруг повернули.
Начнем сначала, говорят,
Капиталистическую жижнь.
И не стыда у них нет, ни печали,
Что власть Советскую мы кровью
Жащищали.
А нынче, видишь, обнищали.
И кто теперь ответит мне,
Что было правдой:
Когда нас новое построить прижывали,
Или теперь,
Когда все наше оболгали,
Жахлопнув в будущее дверь?
И почему случилось так –
Всё отняли у нас за «так»,
Народ на собственной жемле
Все больше вяжнет в кабале?
ФИЛОСОФ
/хлопая ладонями по карманам/
- Сейчас я отыщу деньжат.
Всегда помочь вам рад…
ВТОРАЯ СТАРУХА
- А мы заводы возрождали.
Из-за границы помощи не ждали,
Железки принося в подолах,
Что собирали по лесам и долам.
Тогда живот я надорвала –
Матка от тяжести упала.
И потому детей я не рожала.
Живу одна. И некому помочь.
Одной мне все не превозмочь
Те трудности, что выпали на долю.
Мне многого не надо:
Хлеба вволю, да чай, да сахар,
Да кусок селедки.
На Пасху пару куличей
Да рюмку водки.
Еще чтоб было мне тепло.
А то, неровен час, отключат газ.
Отрежут электричество, батареи снимут.
Сантехники ведь совести не имут.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Тут дело не в сантехниках.
Бери повыше.
ВТОРАЯ СТАРУХА
- Да в ком же?
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- В тех, кто живет под жолотою крышей.
С утра кто плавает в бассейне,
Наполненном шампанским,
Потом маленько отдохнет,
И в кортеже из пяти иномарок
Поедет выбирать жене подарок.
И к трем часам пополудни
Жаедет в офис свой. Но это в будни.
А в праждники летит он на Канары,
С собой минорочек берет две пары.
Иль на неделю в Куршавель,
Чтоб выкинуть там с девочкой фортель.
Вот этот всеми помыкает:
Он трубы с гажом открывает, жакрывает,
И как бы с нами дурочку валяет.
/ безнадежно махнув рукой/
Обман тогда, вранье сейчас.
Но придет справедливый час,
Господь вмешается в дела мирские,
Прихлопнет шайки воровские.
ФИЛОСОФ
/роется в карманах/
- Ведь точно помню: было у меня
В кармане несколько десяток…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
/в сторону/
- Ну с этим ясно все:
Мужик не берет вжяток.
ФИЛОСОФ
- Сейчас… сейчас…
Я постараюсь вам помочь…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Чего уж там…
/спутнице/
- Пойдем, подруга, прочь.
Мы нынче в тягость всем.
От нас давно ижбавиться хотят совсем.
/возвращаются к зданию «Собеса»/
Картина вторая
ФИЛОСОФ. Из офиса выходит ОЛИГАРХ. Подходит к философу.
ОЛИГАРХ
- Пока ты для девиц карманы ворошил,
Я важный в офисе вопрос решил.
Здесь /показывает вверх/, на 10-м этаже,
Обосновался новый олигарх, мой протеже.
К нему я заходил условиться о том,
Поститься как заставить нам Европу
Перед Христовым Рождеством.
ФИЛОСОФ
- Условились?
ОЛИГАРХ
- Нет проблем.
Решенье наше – урок на будущее тем,
Кто попытается нарушить договор.
Но… продолжим прежний разговор.
Ведь мы не виделись с тобою много лет.
/в сторону/
Сейчас из прошлого пришлет он мне привет
И жалобы, и вздохи, и что дела тогда
Не так уж были плохи.
/ФИЛОСОФУ/
Вот на меня напраслину ты гонишь,
А свое место в жизни проворонишь.
ФИЛОСОФ
- Но мне уже определили
Доходный угол на этом перекрестке.
Я мэру кланяюсь теперь,
Когда он едет поутру
По городу в бронированной повозке.
ОЛИГАРХ
- Не то это – номер пустой.
Не для философа ученого
Это копеечное место.
Я знаю: смеешься ты и над собой,
И дядьками из политического треста.
Брось выдумку про нищего – плоха она,
И кособока, и больна.
Ведь знаешь ты – как дважды два –
Как в этом мире стряпают дела.
Приспособляться мы должны к тому,
Что нам пророчат свыше.
А ты все прошлым дышишь.
Пора понять: нам не вернуть того,
Что безвозвратно ветром унесло.
Перед тобой поток. А я даю весло
И челн надежный, чтобы потоки переплыть.
Впрягайся в дело, хватит ныть.
Я пред тобою открываю двери;
И вот рука – в тебя всегда я верил.
ФИЛОСОФ
/не подав руки/
- Но я в тебя не верю.
Однажды нас ты облапошил,
Сдается мне, ты не способен
Думать о хорошем.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
- Меня мораль давно уже не мучит.
/ФИЛОСОФУ/
- Однокашник, время учит:
Не все хорошее нам в угождение…
ФИЛОСОФ
- Когда к хорошему
Ты не привык с рождения.
ОЛИГАРХ
- Меня совсем не убеждают
Твои ученые суждения,
Я к тем делам пристрастен,
Которые на пользу мне…
ФИЛОСОФ
- И сатане…
ОЛИГАРХ
- Оставь. Ты просто злобой дышишь.
ФИЛОСОФ
-Нет. Ты попросту меня не слышишь.
Не совместимы ты и честные дела.
Преступен ты. Звезда твоя черна,
Как эти тучи на темном горизонте.
Никому правда не видна,
Как эти тучи разойдутся:
За горизонт ли их ветер унесет
Или губительным дождем
Они прольются.
ОЛИГАРХ
- Что этим хочешь ты сказать,
Каких грехов еще мне приписать?
Впрочем, в политике
Всегда было нескучно:
Кто действует решительно и смело,
Тому потом, - когда благополучно
Минет опасный перекресток, -
Припишут подленькое дело,
Чтобы к суду его привлечь
И тем народ
От истинных проблем отвлечь.
Так говори. И я хотел бы знать,
Чего ты жаждешь обо мне сказать.
ФИЛОСОФ
- Я все скажу, не буду льстить.
Поскольку ныне знаменит ты,
Тебе готовы все простить.
ОЛИГАРХ
- Уж не задумал ли теперь
Ты притянуть меня к ответу,
Злодеем страшным объявив
Пред обществом и белым светом?
ФИЛОСОФ
- Куда там!
Теперь все в прошлом.
Кануло в небытие.
Теперь ты – сила, на коне.
Как Демиург,
Ты появляешься в своем окне.
К молящимся тебе выходишь на балкон.
И площадь главная в едином раже
Тебе нижайший бьет поклон.
/комично кланяется ОЛИГАРХУ/
Вот так ягненок, пятясь,
Близится к питону,
Пока питон его не заглотает..
Всё, - как всегда, как было встарь:
Ты – и правитель избранный, и царь.
Нет над тобой законов, нет суда,
И нет преград,
Которые нельзя преодолеть.
Ты даже стал подумывать,
Как вечно жить,
Как князю тьмы за вечность
Душу заложить.
Нельзя же, властвуя, как бог,
Вдруг умереть.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
А он – провидец, черт его дери!
В его руках большие козыри.
ФИЛОСОФ
Но…незримым остается Вседержитель.
Придет пора другая, спросит он
И про людей невинных, и про балкон.
Про то, как дав обет служить народу,
Ты ввел народ в пучину бед.
Телами их потоки запрудил,
И тем соперников опередил
В борьбе за власть.
Чтобы тщеславие свое удовлетворить,
Ты мир готов был в хаос обратить.
/после некоторого раздумья/
Кто мог в студенческие годы
Предположить в тебе такую хватку.
/мечтательно/
Студенческие годы…
В недавнем прошлом мы были
Все в одной упряжке:
На стройках, в поле…
На фронтах войны.
Отцы там наши воевали
И свои жизни отдавали,
Чтоб лучше жили мы.
И мой отец на бруствер лег,
И твой себя не уберег,
Чтобы потом, что строили они,
Мы завершить могли.
Студенческие годы… Тогда и мы
Мечтали мир преобразить,
Чтоб каждый мог в нем вольно жить.
ОЛИГАРХ
- Мы к этому сейчас идем:
Все перестроим, все перевернем,
И россиянина опять вернем… к капитализму.
А ты, ФИЛОСОФ, далек от наших планов.
ФИЛОСОФ
- А ты твердишь все тот же стих:
- Деньги, злато – счастье в них.
ОЛИГАРХ
- Иначе дело может понимать лишь псих.
Но я вернусь к делам восточным.
И вот прогноз на будущее точный:
Кто сделает в те области вложения,
Получит мощные сверхнакопления,
И рейтинг свой поднимет в сотню раз.
Тут главное для нас –
Быстрее развернуться…
ФИЛОСОФ
- Уже вы развернулись.
ОЛИГАРХ
- Чтоб на дыбы страну поднять.
ФИЛОСОФ
- Но вы ее уже подмяли!
ОЛИГАРХ
- Улучшить жизнь…
ФИЛОСОФ
- Улучшили – спасибо вам!
Всюду стяжательство, обман.
Коррупция растлила всех и вся.
Ею смертельно ранены
И зрелый муж и малое дитя.
Жизнь такова, что трудно отличить,
Где божья суть, где дьявольский подвох,
Целебный где напиток,
А где смертельный яд.
Сомненья вызывает сама жизнь:
Где правда в ней, а где о правде
С телеэкранов лишь твердят,
Измазывая дегтем все подряд.
И все это творите вы ради наживы.
ОЛИГАРХ
- Усилиями нашими вы еще живы.
И мы на том стоим, что надо больше
Выкачивать из недр земных, морей.
Богаче станет жизнь и веселей.
/подмигивает ФИЛОСОФУ/
ФИЛОСОФ
- А что потом?
ОЛИГАРХ
- Потом без нас решат:
Чего, куда сплавлять, качать.
Не нам за это отвечать.
ФИЛОСОФ
- Кто позаботится о днях грядущих?
Что мы оставим вслед идущим?
Должна же быть
Меж поколений справедливость.
ОЛИГАРХ
/к зрителям/
О чем философ помышляет,
Скажите мне на милость!
/ФИЛОСОФУ/
Коль мы сильны – за нами справедливость.
И этот тезис, я скажу, не новый.
Но вот тебе пример толковый:
Цена на нефть вдруг поднялась…
Вот где секрет успехов всех,
Вот в чем успех иль неуспех.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Те же и двое рабочих. Они выкатывают на сцену двустороннюю
ручную помпу и начинают ею работать.
ОЛИГАРХ
/напевает, пританцовывая. Первая песенка ОЛИГАРХА/
Отсюда качать, оттуда качать –
Повсюду брать, брать, брать!
На Северном полюсе пора начать,
На Южном пора качать.
Леса пора в Китай продавать,
Алюминий в Америку гнать.
И тут и там пора поспевать
Брать, брать, брать!
Белых медведей пора на вертел,
Шкуры пора на мех.
Пингвинов пора начать отстрел –
Ни птицы, ни кролики – смех!
Лошадей на мясо, верблюдов на жир
Пора, пора, пора!
Газ российский протянуть в Алжир,
Российскую нефть в Кашмир.
Трубу на юг, трубу на восток,
На запад три трубы.
Нефти и газа новый поток
Гони, гони, гони!
Азии Средней нужна вода –
Байкал сливай – пора!
Миллиарды кубов качать туда,
Триллионы «зеленых» - сюда!
Черноземы пора на Ближний Восток
Везти, везти, везти.
Из Якутии в Лондон направить поток
Алмазов и бирюзы.
Девок-бездельниц много у нас –
Париж, принимай гостей!
Можно и мальчиков – на заказ –
Хватит Европе всей.
Что там еще? Выставляй напоказ,
Пусть удивляется мир.
Наши товары хороши без прикрас –
Устроим торговый пир!
/Рабочие вместе с помпой скрываются за кулисами/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
На сцене ФИЛОСОФ и ОЛИГАРХ, который продолжает пританцовывать.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Эк, его понесло!
Готов ошкурить не только лес,
Но всю Россию.
Вот уж потомки будут «крыть»
Сегодняшнюю олигархию!
Припомнят им все семь колен
И пращуров и мамок…
Останется от нас лишь тлен
И чучела пустых болванов.
И тьма решеток, везде, на всем,
И миллиард дверей из стали.
От коих сами мы давно,
Как от проклятия, устали.
И будут спрашивать они,
Гадая на кофейной гуще,
Кто жил здесь? И в какие дни
Настиг их дьявол всемогущий;
Сковал железом домы их,
Опутал мысли вязким златом,
Вражду меж ними распалив,
Рассорил зверски с братом брата.
Как человек – с его умом –
Вдруг оказался под ярмом
Нечеловеческой наживы?
Мерилом что было для них,
Каким был их прекрасный миг,
Чем эти люди были живы?
/ОЛИГАРХУ/
- Вы слишком безрассудно распоряжаетесь
Тем, что вам не принадлежит.
ОЛИГАРХ
- Берем, что плохо лежит.
ФИЛОСОФ
- Но в управлении таком
И минимума нет морали!
ОЛИГАРХ
- Внимание на эту чепуху
Мир обратит едва ли.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Легко как олигархи попирают
Законы, что веками утверждались.
От демократических перемен
Совсем другого мы дождались.
Где сладость надежд тех и мечтаний,
Что в юности мы все питали,
За что они бороться призывали…
Обогатившись, мечтают о Британии.
/ОЛИГАРХУ/
- Все мысли ваши о барыше.
Но у россиянина всегда была
Мысль не о злате – о душе,
А в сердце к ближнему любовь.
Вы разжигаете в нем алчность вновь.
Так можно зверя в человеке пробудить
И человека в нем убить.
/ОЛИГАРХ/
- Известно, зверь живет в нем изначально.
И тут статистика печальна.
Что создал бог,
То переделать невозможно.
Когда-то вы неосторожно
Сказками о райском изобилии
Свирепое животное в нем усыпили.
Тем яростнее оно теперь, когда его
К новой жизни пробудили.
Теперь он к собственному счастью
Мчит на собственном же автомобиле.
Не брезгуя, берись за наше ремесло.
Когда войдешь в избранников число,
Поймешь, как тебе в жизни повезло.
ФИЛОСОФ
- А что другие? Что народ?
ОЛИГАРХ
- Подумай о себе и загляни вперед.
Мы – новое российское дворянство.
ФИЛОСОФ
/ в сторону/
Какое окаянство!
ОЛИГАРХ
- Ты будешь барин, как и мы.
Наполним златом свои домы,
Чтобы хватило лет на тыщу
Жизни привольной и богатой.
Ведь это лучше, чем ходить
В куртке с плеча чужого.
/в сторону/
Не мыслю для себя такого.
ФИЛОСОФ
- Но… меня смущает жизнь такая.
Так можно жить, лишь у народа отнимая.
Им создано все то, чем мы сегодня живы.
А вы в своих делах обманчивы и лживы.
И ты вот – все о деньгах, доходах..
Но как быть тем, у коих окрыленная душа.
А за душою – ни гроша.
ОЛИГАРХ
- Законы бытия придуманы не нами.
Издревле было так:
Кто не работал головой –
Работали руками.
А люди, или, как ты сказал, народ,
Не что иное, как артельный сброд.
Займется ими биржа трудовая –
Там разберутся, у кого душа какая:
Пригодна чья для девяти кругов,
А чья – для рая.
Мы же, сомнений и смущения не зная,
Дела налаживаем планетарного порядка.
Тут угадать должны мы в самую десятку.
ФИЛОСОФ
/ в сторону, приложив ладонь ко рту/
О господи! Что олигархи замышляют,
К чему подводят, подо что копают?
/ОЛИГАРХУ/
- Скажи, скажи мне: как ты мог?
Ведь мы не этого хотели,
Когда на перекрестке трех дорого
Стояли мы против метели.
Как мог ты взять и посягнуть
На сокровенное студенческого братства,
Дав слово: сердце, руку протянуть…
Мечтая тайно о богатстве.
Скажи, скажи!
ОЛИГАРХ
/махнув рукой и направляясь к «Мерседесу»/
- Что толковать с тобою, небожитель.
Отправлюсь-ка я в свою обитель
На берега Испании прекрасной.
ФИЛОСОФУ втолковывать, что есть что -
Труд напрасный.
И никогда он не поймет, мечтатель,
Что я теперь – российский князь.
А по совместительству – законодатель,
Работодатель, богатств неслыханных
И редких – собиратель.
Мне стоит только захотеть,
И все вокруг будут вертеться.
Или стоять. Или сидеть…
/ как бы тихонько напевая/
/вторая песенка ОЛИГАРХА/
Вся мощь Земли в руках у нас,
Все медиа, вся пресса.
Россия нынче – наш Парнас,
И каждый олигарх сильнее Ахиллеса.
/ФИЛОСОФУ/
Прощай. И видит бог –
Коль согласился б ты –
Я б тебе помог.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
- Уехал…
Дед мой сказал бы, что олигархи –
Черти новой ловли.
Для них важней дела торговли.
Все остальное – дополнение к тому,
Что можно обратить в торговую пеню.
А так же все, что можно продавать,
За что с людишек можно деньги брать.
Даже за то, о чем люди мечтают –
Все нынче в оборот пускают
Лишь для того, чтобы доход извлечь.
Для выгоды своей они готовы
И совестью и честью пренебречь.
Делами всеми заправляют олигархи –
Члены особенной епархии.
Часть малая, но покрывает мир.
Прельщает их один кумир –
Телец из злата.
А слыли демократами они когда-то…
КАРТИНА ВТОРАЯ
Появляется ПРОХОЖИЙ. Он наблюдает
За ФИЛОСОФОМ со стороны.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Всё не уймутся. Всё враждуют.
То об утратах сокрушаются,
То, обойдя соперников, ликуют.
Страну одни налево тянут, другие вправо.
Каждый доказывает собственное право,
К штурвалу тянутся, чтоб управлять
И тащат следом сообщников рать.
И те враждуют меж собой,
Друг другу дать готовы бой.
На части рвут страну.
Нет – в клочья рвут!
Народ измучили, покоя не дают…
Россия, как старинный китобой,
Вонзив гарпун в кита-добычу,
Летит за ним фарватером
Штормующим и непривычным,
Не ведая, куда несет нарвал.
А капитаны правят к новым берегам.
Но кто и что их ожидает там?
ФИЛОСОФ
/себе/
Фуф, устал я с этим ОЛИГАРХОМ.
И хочется мне есть… и выпить.
Денек сегодня выпал жаркий,
И утолить нелишне будет жажду.
Тут, рядом, за офиса углом,
Объемная цистерна есть с вином,
«Отрадой» завсегдатаями зовется.
Там к вечеру голь всякая сойдется,
Чтоб очередной стаканчик «пропустить»
И горе-горькое веревочкой завить.
Впрочем, «Отрада» принимает всех;
Здесь можно встретить даже тех,
Кто в обществе известен был вчера:
И доктора наук, и сцены мастера;
Есть некогда прекрасный баритон,
Еще пытается сегодня он
Аудиторию у бочки собирать,
Чтоб о бедах князя Игоря порассказать.
Поет, срывается, хрипит.
Потом поникнет головой
И долго так молчит.
Сочувственно молчит народ у бочки:
Жизнь довела талант до точки.
У бочки многие находят для себя приют –
Там никого не покупают, не продают.
Пойду туда и я…
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Подъезжает «девятка», из нее выходит МОВЕТОН
И сумасшедше бросается к ФИЛОСОФУ. ПРОХОЖИЙ
Скрывается за кулисами.
МОВЕТОН
- ФИЛОСОФ, стой-постой!
У нас с тобою будет разговор крутой.
ФИЛОСОФ
/удивленно/
- Но… о чем? Знакомы разве мы?
Ну и потом, мне не нравится крутое…
Избавьте… в другой раз
Наш состоится разговор…
И все такое.
МОВЕТОН
/настойчиво/
- Нет. Поговорим сейчас.
Определил задание мне Босс
Проверить этот перекресток:
Где вывоз «бабок», где их ввоз.
Хранятся где увесистые слитки.
Приказ его и резок и жесток:
У всех без исключенья должно брать –
С кого-то «штуку», а с кого-то
Процентов двадцать пять.
У нас, братан, есть правило такое –
Коль сам имеешь, - отстегни для тех,
Кто «тянет» горестные дни
Без удовольствий всяческих земных,
Без прав гражданских и иных.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
Мне, видно, не судьба
Сегодня завершить свой день,
Укрывшись в благостную тень
«Отрады» милой…
Ах, кто бы знал, как я устал
От жизни низкой и постылой.
МОВЕТОН
- Всем этим перекрестком Босс владеет.
Он с каждого, кто здесь торчит,
Как я уже сказал,
Процентов двадцать пять имеет.
Братан, запомни профиль мой:
С сегодняшнего дня я тебя крышую.
И, между прочим, за плату небольшую,
Всего-то за пять деревянных штук.
Из них четыре заберет Сундук…
ФИЛОСОФ
- Сундук? Что это за явление? И почему
Все подчиняются ему.
МОВЕТОН
- Это мой Босс. О, Босс силен!
Обширнейшими свалками владеет он:
В округах Южном, Западном, Восточном.
А если быть доподлинным и точным,
То надо указать и рынки,
И бойни, - где укорачивают жизнь
Телятам молодым и нежирным свинкам.
И супермаркетов пять или семь,
Да крышеватели заваливают его всем
Домушники и щипачи
Отстегивают золотые кирпичи.
Цветет его бахча «арбузами» полна,
Дом ломится от всякого добра,
А погреба от коньяков и вин,
Подвал - от сундуков,
В них, говорят, брильянты.
По четвергам братву он собирает,
Для них оркестр всю ночь играет
Из двадцати первейших музыкантов.
ФИЛОСОФ
/ошарашенно/
- Он депутат? Министр он?
МОВЕТОН
Ну да… и так силен…
И с этим… как его… на равных он.
Босс с ним с мобильника,
Как с корешем болтает,
Когда чуть лишку выпивает.
Ты властвуй, говорит, не расслабляйся,
А если будут гнуть, - не прогибайся.
Ты помни, говорит, братва с тобой.
Тому порукой – авторитет и бизнес мой.
Когда же вдруг с тобою не поладят, -
По шапке вдруг тебя наладят, -
Не кипятись, в газеты не пиши,
Шапку в охапку – и ко мне спеши.
В любой конторе поселю,
Устрою все за первый сорт:
До конца дней не будешь знать
Ни нужды, ни забот.
ФИЛОСОФ
- Да уж не он ли правит государством?
МОВЕТОН
- Он может все. И государством тоже.
Таков мой Босс, собака, сукин сын!
И ты, ФИЛОСОФ, отныне не один.
Под верной крышей ты – не пропадешь,
Не худо и не бедно заживешь.
Считай, твоя малина зацвела,
Пойдут – и еще как! – твои дела.
У этих офисов, сам видишь,
Контингент богатый,
Ты деньги будешь загребать лопатой.
Всю родню обеспечишь, всех друзей.
На жизнь смотри, ФИЛОСОФ, веселей.
Ну, а теперь – гуд бай, пока!
Спешу я в следующий квартал,
Там академик угол запатентовал.
Вот уже год, как я его крышую.
Нашел наш академик жилу золотую.
Что прежде он имел? Да ничего.
В подвалах института крыс давил,
В спортивных шортах на базар ходил
Да все трусцою бегал вокруг дома,
Где в захолустной жил дыре.
Зимой и летом – в одном плаще,
Его все по плащу тому
И спереди и сзади узнавали.
И так десятки лет
Давил он крыс в подвале.
А нынче академик наш
У Босса под крылом.
И есть чему народу удивляться:
Давно забыл он об унижении былом,
И на перекресток в голубом
Он «Мерседесе» стал являться.
Гаванские сигары стал курить,
И по-французски говорить,
Свой плащ сменил на фирменную пару.
И загородный дом купил и дачу.
Любовницу завел кавказскую, Тамару,
И молодую тещу к ней в придачу.
Смекни, ФИЛОСОФ, тут и ты,
Как должно перед Боссом постараться,
Чтобы подольше оставаться
У перекрестка, где любят парковаться
Все наши жирные коты…
Засим, ФИЛОСОФ, прощевай, привет!
Еще поспеть мне надо к Боссу на обед,
Желательно, без опозданья.
О, Босс силен. А как уж строг!
Ослушаться его – не приведи бог!
/садится в «девятку» и отъезжает/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
Отныне будут крышевать меня?
Не избежать мне ни полымя, ни огня!
Хотя… Ведь крышевал Давид
Навала-ловкача,
Известного всей Иудее богача.
Увел его отары, и не одну,
Разбойничая у скотоводов на виду.
В конце концов, чтоб откупиться,
Навал жены должен был лишиться.
С охотою она к Давиду перешла:
И молодость и силу предпочла.
Конечно, и характер – лед с огнем.
Навал был стар, слабел он с каждым днем…
Дела подобные на земле не новы,
Они живут между людьми который век,
Без воровства, мздоимства, дерзкой воли
Существовать не может человек.
Сегодня окрышована Россия мздой такой
От супермаркетов столицы
До бутиков в провинции глухой.
Как саранча на молодую зелень,
Летят на обывателя со всех сторон
Грабители, мошенники и воры,
И респектабельные боссы,
Лезут на свет из тени,
И каждый - сам себе закон.
О исчадия ада! Уже вы приучили
Добрых россиян к судьбе лихой:
Злой рок над ними дышит вечно,
Торя их путь бесчеловечный.
КАРТИНА ПЯТАЯ
ФИЛОСОФ играет на флейте, выводя грустную мелодию.
Подходит ПРОХОЖИЙ, бросает в кепку мелочь делает
Несколько шагов, чтобы уйти, но возвращается.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Ах, сукин сын, как он играет!
Как из прохожих слезы вышибает!
Невольно вспоминается былое,
И лето красное и чувство молодое,
И ощущенье счастья и радостного бытия,
И чувство Родины – и что она – твоя.
Что и накормит и обогреет, надежду даст,
И в горе не оставит.
А коль заслужишь – на всю страну прославит.
Да стала вдруг чужая –
Враждебная и злая.
И ощущение другое:
Будто иноземцев рать набросилась,
Чтобы до нитки обобрать.
Да-а… неладно что-то в государстве,
Если ученые, а он ученый,
Стоят с протянутой рукой.
Как приключился с нами срам такой?
Как мы могли дожить до этого, кто допустил?
Кто на народ наш порчу напустил?
Куда девались его мужество и сила,
Что проявлялись в труде, в бою.
На что он тратит молодость свою?
Ужель на то чтоб купить дешевле,
Продать дороже…
Но это ли удел мужчин. Мой боже!
Помилуй и сохрани, от участи такой
Наших мужчин оборони!
Когда-то я оставил память о себе –
Построив в горах непроходимых ГЭС –
Одно из нынешних волшебств.
Энергия её подвигнула Кавказ,
Преображая города и села.
Да только я, гордившийся собой
Искренне и без прикрас,
Хожу сегодня невеселый.
/ФИЛОСОФУ/
- Уже который раз тебя я вижу с флейтой.
Ты – неудачный музыкант?
ФИЛОСОФ
- Я – друг людей. Философ.
ПРОХОЖИЙ
- Ну это еще хуже.
Однако вижу: добрый ты внутри,
И беззащитный ты снаружи.
Философ, значит. Так-так- та…
Человек, не любящий труда.
Н-да…
Мир полон всяческих диковин.
Твоя профессия – одна из них.
Хотя… и слава богу! –
Не из злостных самых.
Когда вокруг так много совершают
Нечеловеческих поступков,
Философ, пожалуй, безобиднее других.
Только… безделье мало что кому давало.
Бездельников и без тебя у нас немало.
Известно и другое: русская душа
Одна из самых сердобольных.
Ей жаль людей,
Всего лишенных иль невольных.
И к вечеру наполнится рублями
Твоя кепчонка.
Гляди-ка – друг людей –
Уже спешат к тебе девчонки.
Немало, видно, и у тебя друзей.
/отходит в сторону/
КАРТИНА ШЕСТАЯ
Две студентки останавливаются в пяти шагах от ФИЛОСОФА.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/восторженно/
- Ах, какой красавчик!
/удивленно/
Но почему он с флейтой
И кепка под ногами…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/равнодушно/
- Нуждается он в помощи деньгами
И просит одолжить как бы кредит
Бессрочный.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я вижу: он неразговорчив.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- У бедного, кроме всего,
И слов немного для того,
Чтобы пожаловаться на судьбу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но как же так…
Просить на улице деньгу…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Считается сегодня способ этот
Беспорочным.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но и непрестижным, и заморочным.
А он меж тем…
Ты только посмотри: какой прикид!
И этот утомленный вид.
Я прежде здесь его не замечала.
Давно он тут?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Да с самого начала.
Давно привык к нему деловой квартал.
Богатый этот перекресток
Сама мэр ФИЛОСОФУ отдал.
Сюда ФИЛОСОФ ходит как на работу.
И власти близлежащих улиц
Обязаны блюсти о нем заботу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но ведь красавчик!
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/деланно равнодушно/
- Ну… в общем ничего.
Увидеть тут можно много чего.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я слышала, что он – философ.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Философ. Но, может быть, астролог.
А может, заклинатель змей…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ну так посмотрим, что делает он с ней,
Когда появится змея из кепки.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/не желая, чтобы ФИЛОСОФ обратил внимание
На ее подругу/
- Мне кажется, не может он
Держать своих питомцев в кепке.
Когда бы был он заклинатель,
Тут был бы ящик, который серпентарий.
Сдается мне, что он
Не заклинатель, а писатель.
И изучает жизнь…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Таким неподобающим манером?
На нашей клубной дискотеке
Он был бы лучшим кавалером.
А о профессии его
С тобою мы еще поспорим.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Но здесь в живую жизнь
Он углубляется по самый корень.
На этом оживленном перекрестке
Она переплелась в тугую сеть,
В нее он может уловить всех тех,
Кто станет персонажем его книг.
Быть может, мы присутствуем в тот миг,
Который называется волшебным…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ах, познакомиться бы с бедным!
Подойдем поближе.
Мне кажется, себя я вижу
Одной из героинь его произведений.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/ревниво/
- Не думаю, что он литературный гений.
Тут угадать можно без всяких объяснений,
Что вовсе не писатель он, а кандидат…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Наук?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Нет. Кандидат в бомжи.
Нет хитрости во взгляде,
В речах нет лжи…
В писателя поверить трудно,
И шарма – ну ни на йоту.
Скорее, тип занудный,
И вызывает лишь зевоту.
/нарочито зевает/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/пожав плечами/
- Но я хотела бы…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Чего?
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Да ладно… Уходим, скоро ночь.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/с чувством вины/
- Но прежде бросим по десятки.
Ведь надо как-то бедному помочь.
/бросают в кепку деньги и уходят/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/говорит, обернувшись на ходу/
- Но какой красавчик – я не могу!
Прощай пока. Я тебе после помогу,
Без всяческих подруг. И докажу,
Каким бывает настоящий друг…
КАРТИНА СЕДЬМАЯ
ФИЛОСОФ. Возвращается ПРОХОЖИЙ.
ПРОХОЖИЙ
- Мне почему-то жаль тебя, приятель.
Ты беззащитен, вижу я.
Открыт для воровских объятий.
И если в цепкие их лапы попадешь,
От них живым ты не уйдешь,
Как ни крутись.
За вход в союз их платишь грош,
За выход – собственную жизнь.
Еще скажу тебе по чести:
В дуду играть на этом месте,
Что соколу клевать червей на свалке.
Если не пулю пустят в зад,
То пришибут увесистою палкой.
А ты и молод и здоров,
И бог умишком не обидел.
И, видно, сила есть в руках…
/раздумывает. Потом решительно/:
Пойдем со мной. Я обучу тебя
Строительному делу.
И станешь каменщиком ты
Трудолюбивым и умелым.
Мы вольным собственным трудом
Такую соорудим ладью,
Что весь народ в ней поплывет
В свою страну, свою судьбу.
КАРТИНА ВОСЬМАЯ
/ появляется ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА/
СТУДЕНТКА
/обращаясь к ФИЛОСОФУ/
- Я к вам пришла, чтобы остаться с вами.
ФИЛОСОФ
/берет ее за руку и обращается к ПРОХОЖЕМУ/
- Я знаю, человек труда
Из всех надежнее на свете.
Путь их бескорыстен, светел.
Пойдем. А музыка пусть будет нам
Побочным инструментом.
Шагай вперед, наш друг надежный,
Пристроимся и мы к тебе моментом.
/играет на флейте/
ФИЛОСОФ, СТУДЕНТКА, ПРОХОЖИЙ маршируют, обходя
кругом сцену под бодрую жизнеутверждающую музыку.
Из-за кулис выходят и пристраиваются к ним ДВЕ СТАРУХИ. МОВЕТОН
мечется между ними и ОЛИГАРХОМ, подъехавшем на «Мерседесе»,
и пренебрежительно наблюдавшем процессию. Наконец МОВЕТОН
пристраивается в хвост процессии, а ОЛИГАРХ, досадливо махнув рукой,
садится в авто и уезжает в свою Испанию.
Неожиданно вылетает мотоциклист с надписью на боку «Капитализм»
И тоже пристраивается к процессии. Все новые и новые люди, преимущественно молодые, выходят из-за кулис и заполняют сцену.
ЗАНАВЕС
Драма /в стихах/
В трех действиях
Действующие лица:
Философ – мужчина сорока лет
Олигарх – его ровесник
Две старухи
Моветон – вихлястый молодой человек 30-ти лет, представитель воровского мира.
Прохожий – рабочий-строитель 50-ти лет
Две студентки
Мотоциклист, пешеходы и другие участники уличного движения. Действие происходит в одном из городов России. Время действия 90—е годы 20 века.
Действие первое
Картина первая
По одну сторону сцены современные офис, банк из бетона и зеркального стекла. Заходят и выходят респектабельные представители делового мира. В каждом из них чувствуется хозяин этой жизни. По другую сторону сцены – невзрачное здание с покосившейся вывеской – «Собес», старики и старухи с костылями и авоськами в руках.
ФИЛОСОФ, облокотившись на ограждение витрины супермаркета, флегматично наблюдает движение улицы. За кулисами звучит волнующая музыка, соло на флейте. Он негромко, с расстановкой, как бы обдумывая каждое слово, говорит, жестикулируя руками:
ФИЛОСОФ
- Десятилетие минуло с тех пор,
Как на реформы мы сделали упор,
Чтоб изменить и жизнь свою и государство.
Увы! Перекроили государство,
Оставив от него лишь лоскуты;
Устали все от маяты,
Шараханья, безденежья, вранья
И обещаний всяческих невероятных,
Как бы возможностей для каждого –
Огромных, необъятных!
Уж так расписывали будущее наше,
Что даже рай не мог быть рынка краше.
А все свелось к тому,
Что у добрых и доверчивых людей
Старших поколений
/поводит рукой в сторону «Собеса»/
Отняли все, что они создали
Своею жизнью и своим трудом,
Пообещав воздать им все… потом.
Эх-хе!
Картина вторая
От группы пенсионеров, стоящих у «Собеса», отделяются две старухи и выходят на авансцену.
ДВЕ СТАРУХИ /в унисон/
- Столетия была Россия оплотом нашим,
Раздольная среди холмов и пашен,
От западных границ до Океана,
Родная, близкая своя.
Мы жили в ней все как одна семья,
Где каждый был ответствен за другого.
На свете не было иного
Отечества такого.
Все вместе делали: пахали землю,
Возводили города, строили заводы,
Крепили экономику и мощь его,
По праздникам водили хороводы
И жили в удовольствие свое.
А если нас пытались покорить
И снова к прошлому поворотить,
Мы дружно защищались,
Не жалея жизней.
Не страшно умирать за волю
Собственной Отчизны.
И, сохраняя государство,
Тем себя спасали.
Теперь нам власти говорят:
«Заботьтесь сами о себе,
О собственном благополучии
И будущем своем».
Им, дескать, недосуг.
У них задачи поважней,
Чем думать о народе и его нуждах.
Но как радеть о будущем, когда
И дня нельзя прожить без нужды.
Когда ни дома, ни работы,
С утра до вечера
О хлебе все заботы.
/к зрителям/
Кто думает о нас теперь?
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться.
Нам при теперешних делах,
Когда все наше обращают в прах,
На что надеяться, куда податься?
Об этом разве мы мечтали,
Как свои жизни отдавали
На фронтах войны,
В степях бескрайней целины,
На стройках новой индустрии,
В котлованах мощных ГЭС,
Заводов на миллионы мест.
Мы все освоили в те годы:
И самолеты создали, и пароходы,
И Космос, и автомобили,
О детях помнили
И старых не забыли.
Истории на свалку нас сбросили теперь…
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться,
Чтоб нам в бомжах не оказаться.
Уж на помойках многие из нас
Калорий пополняют свой запас.
И нам товарищем никто не хочет стать,
Открылась вдруг вторая ипостась:
Наши товарищи
Стали господа теперь.
В какую нам стучаться дверь?
/возвращаются к «Собесу»/
ФИЛОСОФ /после паузы/
Над горестными их словами рассуждая,
Я понял, что вместе с государством
Отняли все – у всех и сразу –
Поспешно так, что оторопь берет.
Народ лишь молча наблюдает,
Капиталистическую как заразу
Бесцеремонно запускают в оборот.
Страна со всем ее запасом –
Нефтью, и золотом, и газом –
Царем Борисом была раздарена,
Его придворным отдана,
Всем, кто стоял у трона.
Он с государевым размахом,
Разверзнув грудь, махнув рукой,
Своим зятьям и своим свахам
Отмерил каждому с лихвой:
Тебе, Савельич, Север Крайний,
Богат он никеля рудой.
Тебе, Абрамыч, берег дальний
С пушниной, золотом, икрой.
Всей энергетикой Семеныч
Сумеет смело управлять.
Ему в помощники Ефроныч:
Если чего случится в полночь,
Он будет свечки зажигать.
Иным владеть нефтью и газами,
Других поставил над алмазами.
А те под офисные крыши
Собрали близких и родных.
Большая оказалась родня
У каждого из них:
На один стул сажали по два,
А если родственники дальние – троих.
С царя отеческой подачи,
Почуяв вкус легкой удачи,
Они стремительно и смело
Принялись за дело.
И вот
Явился новый в обществе круговорот:
В бывших общественных местах,
В городских скверах, в парках, на газонах,
На берегах озер и рек, в запретных зонах
Они дворцы свои возводят.
Там сторожа со сворами собак,
С оружием прицельным бродят.
Где прежде было вольное движение, -
Хоромы барские, до неба ограждения.
Скоро не выйти будет за порог,
Хоть в городах и тысячи дорог,
Да только чтоб по ним ходить,
Придется денежки платить.
А у нас в кармане – вошь на аркане.
В государстве лишних денег не существует:
Когда одни двумя руками загребают,
Другие нищенствуют.
Да прочно ль будет то,
Что так легко дается?
Вот в чем вопрос. Ну а пока…
Схватив фортуну за бока,
Резвятся так, что черту жарко.
Вон сколько подкатило их
В бронированных иномарках.
Когда-то Кант изрек:
«Если погибнет справедливость,
Человеческая жизнь
Не будет более иметь цены».
/подняв глаза к небу/
Старик, она давно погибла.
Людей прихлопывают,
Словно мух из мухобоек
Калибра 7,62 иль 9 миллиметров.
А то и бомбами, чтоб умирали
Без долгих мук.
И, фарисеи, убивая тысячи людей,
Для кошек госпитали строят
И санатории для сук.
В насмешку над людьми
Болонок собственных
Мильенными дворцами наделяют,
В портретах красочных
И бюстах прославляют.
Картина третья
ФИЛОСОФ. Подъезжает «МЕРСЕДЕС», из которого выходит ОЛИГАРХ.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Ну вот еще один подъехал…
Старый знакомый, однокашник.
Мне, видно, будет не до смеха:
Нелегкий будет разговор
Про день сегодняшний
И день вчерашний.
ОЛИГАРХ
- Ба-ба-бы! Ты ли это, ФИЛОСОФ?
/в сторону/
Как прошлого печальный отголосок…
/Философу/
Тебя по-прежнему зовут так?
Ты прежде рассуждать
О жизненных перипетиях
Был мастак.
ФИЛОСОФ
- Да, это так…
ОЛИГАРХ
И ты по-прежнему витаешь в облаках?
Не изменился?
ФИЛОСОФ
- Понаблюдав, что делается рядом,
Мне впору было б измениться иль,
К черту, спиться:
Уж очень вывернулся мир.
Людей же просто не узнать,
Явилась в них другая стать
И облик, и характер.
И взгляд на жизнь, на дружбу, на любовь,
На ценности духовные, которыми
Так прежде дорожили.
Куда-то все ушло, словно вода в песок.
Как будто мы не десяток лет,
А тысячелетие прожили:
Всё – буквально всё –
Желтым металлом подменили.
Впрочем, эквивалент бумажный есть ему,
Он в обиходе «зеленью» зовется.
Без этой «зелени» теперь –
Зови на помощь, не зови –
Никто на крик не отзовется.
ОЛИГАРХ
/Подходит ближе к бывшему сокурснику/
- Да, это ты. Признаюсь, удивлен:
Помню, во все заоблачное ты был влюблен
И, как Сократ, пытался всякого разговорить,
И разговорами о смысле жизни уморить.
ФИЛОСОФ
- А ты был вожаком когда-то
Всех комсомольских дел.
Теперь неслыханно разбогател.
Но капитал твой, утверждают,
Темного происхождения,
Добыт то ль плутовством,
То ль сказочным везением.
За это в прошлые года
Последовала бы дознаний череда.
ОЛИГАРХ
- Да, зверские то были времена.
Но, слава господу, свобода нам дана.
ФИЛОСОФ
- Свобода, черт ее дери!
Тут ни убавить, ни прибавить.
И ко всему надо добавить:
Свободен каждый в меру своих сил,
Один колбас с макулатурой намесил,
Другой гнилье вам продает за первый сорт.
А третий – ну что за дело! –
Вместо препаратов и лекарств –
Вам выдает таблетки мела.
Ты спросишь, где же госконтроль?
Э-э, однокашник, одуматься изволь:
Коль государства нет,
То нет и госконтроля.
Сегодня ворам не свобода – воля!
Сегодня все свободны от всего,
Как ветер в поле, волны в море
Иль горный водопад –
Никто ничем не ограничен,
Ни в чем не виноват.
Хочешь – трудись, а нет –
Так дурака валяй:
Вольному, дескать, воля,
Спасенному – рай.
ОЛИГАРХ
- О чем толкуешь, о чьей вине.
Не все в речах твоих понятно мне.
Остынь. Да толком расскажи,
Чем недоволен или встревожен ты.
Мы мастера судить о деле, стоя сбоку.
Да ведь от критики такой немного проку.
Но, вижу, ты боец и опытный, и стойкий…
ФИЛОСОФ
- Не ты ль в начале перестройки –
Туды ее в печенку и в ребро –
Построить призывал социализм,
И непростой, а с человечьим ликом.
Тебя мы поддержали мощным криком:
«Дай, партия, нам порулить!
Не все одной тебе крутить-вертеть,
Пора и нам к делам поспеть,
Пора и нам при деле быть!»
И, доверяясь своему комсоргу,
Пошли на баррикады.
Безумные, словно телята, -
Взбрыкивая резво, -
Копытом били свою мать.
Никто от друга не хотел отстать.
ОЛИГАРХ
- Ну да, все так и было:
Давно компартии нам надо было
Той голой правдой двинуть в рыло.
ФИЛОСОФ
- Быть может, это так. Быть может. Но…
Седой отец мой говорил мне:
«Зачем крушите все подряд,
Что нами было создано, ломая.
Ведь были и прекрасные сады,
Они цвели в начале мая,
Давая осенью плоды.
Как можно рушить все,
Чего мы так любили,
Чему мы монументы возводили.
Ужели обо всем вы позабыли:
Каким привольным было наше время,
Когда сад наций цвел на равных
Без разделения на главных и неглавных.
Вокруг все наше без ограничений:
Моря и горы, поля и реки,
И земли всех предназначений.
В пустыне Кара-Кумы ты был свой,
Братом был в Бишкеке и Ташкенте,
Родным на всем континенте».
ОЛИГАРХ
- Тебя, мой однокашник, не поймешь:
Ты, помню, жаждал все переиначивать,
Теперь ты прошлому псалмы поешь и,
Кажется, забыл, куда грести,
Куда сворачивать.
ФИЛОСОФ
- Еще отец мне говорил:
«Как ни суди о той Отчизне,
Мы жили все при коммунизме.
А против выступали те,
Кто не хотел трудиться,
Кому Россия – для прибылей
И развлечений за границей.
Под их корыстное стремление
Пустили вы под нож творение
Народа – свободы истинного гения.
Смотреть на это нам печально…
Еще услышите вы отзвук дальний,
Предъявит время счет моральный».
Не приняли мы увещаний их –
Стадо телят глухонемых –
И продолжали яростно топтать
Свою судьбу. И затоптали.
Тогда открылась нам другая
Сторона медали.
ОЛИГАРХ
-Какая еще сторона?
И без того мы были сыты
Идеологией сполна.
ФИЛОСОФ
- В те дни волна катилась по Европе,
Меняя красный цвет на цвет оранжевый
И голубой с темно-коричневым оттенком.
А нас она накрыла
Серо-буро-малиновою смесью,
Страну отбросив до средневековья,
Оставив многих без штанов.
Итог таков:
У нас теперь капитализм
С лицом Горгоны.
Обвел нас вокруг пальца перевертыш.
Твой опыт ныне в школах изучают:
Вот, мол, студент стал миллиардером.
Мальчишки, вдохновляйтесь
Столь заразительным примером!
ОЛИГАРХ
- Удался нам эксперимент:
Я с выгодой и пользой время трачу,
И, ловко уловив момент,
За вымя ухватил удачу.
ФИЛОСОФ
- Момент тот предрешили вы,
Заимствовав опыт сатаны.
А мы, было, поверили…
И глупо и смешно.
Вот доказательство еще одно
Того, что простота хуже воровства.
Что однокашников ты облапошил,
На то я не ропщу,
Я оправдание тому ищу,
Что так легко переменились люди.
Не знали ни того, что потеряли,
Ни того, что с ними будет.
ОЛИГАРХ
-Но ко времени тому,
Кто был у власти,
Уж не умели управлять.
Не преодолеть им было
Собственного идиотизма,
Не до народа было им,
Не до коммунизма.
Страна и власть в нокауте лежали,
Республики Союза прочь бежали,
Одни на запад, другие на восток
И нескончаем был беженцев поток.
Крестьянин не пахал, не сеял,
Никто не думал о судьбе России,
А думали о том, как организоваться,
Чтобы в живых остаться.
Так крепость, - неприступный монолит, -
Вдруг рассыпается в песок.
Стихии яростный поток
Все стены и ограды сносит
И, разметав на части их,
В неведомое никому уносит.
Все в панике бегут,
Не зная направленья,
В делах нет ни согласия, ни рвенья.
Вчера еще политики и мощи образец
Враз обращается в руины
И сам себя хоронит наконец.
Мы, олигархи, мы спасли Россию,
Дав каждому свободу выживать,
Налево и направо торговать,
Товарами из-за границы насыщать
Города и села.
Вы все о гибели стенали,
А мы тем временем страну спасали.
ФИЛОСОФ
- Не для народа.
Для собственных, семейных, дел
Устроили вы новый передел.
Везде, во всем – в делах во власти –
Участвуют одни:
Одной колоды, одной масти.
ОЛИГАРХ
- Ну… не зря же мы старались.
А потому внакладе не остались.
ФИЛОСОФ
- В заботе о себе вы перестарались,
Прибрали все к рукам. А мы…
/указывает на «Собес»/
Ты оглянись: ни с чем остались.
ОЛИГАРХ
- Тут с левыми свистишь ты в лад:
На улице с толпою слиться рад
И крик поднять, и плакать от души,
Что тяжко, мол, вам бить баклуши на гроши.
/кивает да двух старух, направляющихся к ним от здания «Собеса»/
Вот и древние девицы –
Коими запружена столица –
Твоего сердца чуя доброту,
Рассчитывают на нищенскую мзду.
Все это не по мне,
Я в офис поднимусь.
Пока выслушивать ты будешь
Привычную, обычно, ерунду,
Делами я займусь.
/поднимается в офис/
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина первая
ФИЛОСОФ. К нему подходят ДВЕ СТАРУХИ.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Жа ради господа, подайте.
/протягивает руку/
Совсем жубов нет у меня.
В войну фашист прикладом выбил.
Давно, в прошедшие года,
Вставляла я протежы иногда.
Бесплатные. Теперь все платное.
Да денег на протежы нет.
Не каждый день есть у меня обед.
Все больше балуюсь чайком
С сухариком моченым и чесноком.
Не всякий раж могу я выйти на прогулку:
В дожди не прошмыгнуть по переулку,
В морожы нечего обуть…
Да обхожусь я как-нибудь:
То беж плаща, то беж пальто.
А мимо нас летят шикарные авто.
Мы в наши годы этого не жнали,
Мы о другом тогда мечтали:
И день и ночь на стройках прожябали и,
Как блаженные стремились в коммунижм.
Да на пути к нему подло нас надули –
В другую сторону вдруг повернули.
Начнем сначала, говорят,
Капиталистическую жижнь.
И не стыда у них нет, ни печали,
Что власть Советскую мы кровью
Жащищали.
А нынче, видишь, обнищали.
И кто теперь ответит мне,
Что было правдой:
Когда нас новое построить прижывали,
Или теперь,
Когда все наше оболгали,
Жахлопнув в будущее дверь?
И почему случилось так –
Всё отняли у нас за «так»,
Народ на собственной жемле
Все больше вяжнет в кабале?
ФИЛОСОФ
/хлопая ладонями по карманам/
- Сейчас я отыщу деньжат.
Всегда помочь вам рад…
ВТОРАЯ СТАРУХА
- А мы заводы возрождали.
Из-за границы помощи не ждали,
Железки принося в подолах,
Что собирали по лесам и долам.
Тогда живот я надорвала –
Матка от тяжести упала.
И потому детей я не рожала.
Живу одна. И некому помочь.
Одной мне все не превозмочь
Те трудности, что выпали на долю.
Мне многого не надо:
Хлеба вволю, да чай, да сахар,
Да кусок селедки.
На Пасху пару куличей
Да рюмку водки.
Еще чтоб было мне тепло.
А то, неровен час, отключат газ.
Отрежут электричество, батареи снимут.
Сантехники ведь совести не имут.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Тут дело не в сантехниках.
Бери повыше.
ВТОРАЯ СТАРУХА
- Да в ком же?
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- В тех, кто живет под жолотою крышей.
С утра кто плавает в бассейне,
Наполненном шампанским,
Потом маленько отдохнет,
И в кортеже из пяти иномарок
Поедет выбирать жене подарок.
И к трем часам пополудни
Жаедет в офис свой. Но это в будни.
А в праждники летит он на Канары,
С собой минорочек берет две пары.
Иль на неделю в Куршавель,
Чтоб выкинуть там с девочкой фортель.
Вот этот всеми помыкает:
Он трубы с гажом открывает, жакрывает,
И как бы с нами дурочку валяет.
/ безнадежно махнув рукой/
Обман тогда, вранье сейчас.
Но придет справедливый час,
Господь вмешается в дела мирские,
Прихлопнет шайки воровские.
ФИЛОСОФ
/роется в карманах/
- Ведь точно помню: было у меня
В кармане несколько десяток…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
/в сторону/
- Ну с этим ясно все:
Мужик не берет вжяток.
ФИЛОСОФ
- Сейчас… сейчас…
Я постараюсь вам помочь…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Чего уж там…
/спутнице/
- Пойдем, подруга, прочь.
Мы нынче в тягость всем.
От нас давно ижбавиться хотят совсем.
/возвращаются к зданию «Собеса»/
Картина вторая
ФИЛОСОФ. Из офиса выходит ОЛИГАРХ. Подходит к философу.
ОЛИГАРХ
- Пока ты для девиц карманы ворошил,
Я важный в офисе вопрос решил.
Здесь /показывает вверх/, на 10-м этаже,
Обосновался новый олигарх, мой протеже.
К нему я заходил условиться о том,
Поститься как заставить нам Европу
Перед Христовым Рождеством.
ФИЛОСОФ
- Условились?
ОЛИГАРХ
- Нет проблем.
Решенье наше – урок на будущее тем,
Кто попытается нарушить договор.
Но… продолжим прежний разговор.
Ведь мы не виделись с тобою много лет.
/в сторону/
Сейчас из прошлого пришлет он мне привет
И жалобы, и вздохи, и что дела тогда
Не так уж были плохи.
/ФИЛОСОФУ/
Вот на меня напраслину ты гонишь,
А свое место в жизни проворонишь.
ФИЛОСОФ
- Но мне уже определили
Доходный угол на этом перекрестке.
Я мэру кланяюсь теперь,
Когда он едет поутру
По городу в бронированной повозке.
ОЛИГАРХ
- Не то это – номер пустой.
Не для философа ученого
Это копеечное место.
Я знаю: смеешься ты и над собой,
И дядьками из политического треста.
Брось выдумку про нищего – плоха она,
И кособока, и больна.
Ведь знаешь ты – как дважды два –
Как в этом мире стряпают дела.
Приспособляться мы должны к тому,
Что нам пророчат свыше.
А ты все прошлым дышишь.
Пора понять: нам не вернуть того,
Что безвозвратно ветром унесло.
Перед тобой поток. А я даю весло
И челн надежный, чтобы потоки переплыть.
Впрягайся в дело, хватит ныть.
Я пред тобою открываю двери;
И вот рука – в тебя всегда я верил.
ФИЛОСОФ
/не подав руки/
- Но я в тебя не верю.
Однажды нас ты облапошил,
Сдается мне, ты не способен
Думать о хорошем.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
- Меня мораль давно уже не мучит.
/ФИЛОСОФУ/
- Однокашник, время учит:
Не все хорошее нам в угождение…
ФИЛОСОФ
- Когда к хорошему
Ты не привык с рождения.
ОЛИГАРХ
- Меня совсем не убеждают
Твои ученые суждения,
Я к тем делам пристрастен,
Которые на пользу мне…
ФИЛОСОФ
- И сатане…
ОЛИГАРХ
- Оставь. Ты просто злобой дышишь.
ФИЛОСОФ
-Нет. Ты попросту меня не слышишь.
Не совместимы ты и честные дела.
Преступен ты. Звезда твоя черна,
Как эти тучи на темном горизонте.
Никому правда не видна,
Как эти тучи разойдутся:
За горизонт ли их ветер унесет
Или губительным дождем
Они прольются.
ОЛИГАРХ
- Что этим хочешь ты сказать,
Каких грехов еще мне приписать?
Впрочем, в политике
Всегда было нескучно:
Кто действует решительно и смело,
Тому потом, - когда благополучно
Минет опасный перекресток, -
Припишут подленькое дело,
Чтобы к суду его привлечь
И тем народ
От истинных проблем отвлечь.
Так говори. И я хотел бы знать,
Чего ты жаждешь обо мне сказать.
ФИЛОСОФ
- Я все скажу, не буду льстить.
Поскольку ныне знаменит ты,
Тебе готовы все простить.
ОЛИГАРХ
- Уж не задумал ли теперь
Ты притянуть меня к ответу,
Злодеем страшным объявив
Пред обществом и белым светом?
ФИЛОСОФ
- Куда там!
Теперь все в прошлом.
Кануло в небытие.
Теперь ты – сила, на коне.
Как Демиург,
Ты появляешься в своем окне.
К молящимся тебе выходишь на балкон.
И площадь главная в едином раже
Тебе нижайший бьет поклон.
/комично кланяется ОЛИГАРХУ/
Вот так ягненок, пятясь,
Близится к питону,
Пока питон его не заглотает..
Всё, - как всегда, как было встарь:
Ты – и правитель избранный, и царь.
Нет над тобой законов, нет суда,
И нет преград,
Которые нельзя преодолеть.
Ты даже стал подумывать,
Как вечно жить,
Как князю тьмы за вечность
Душу заложить.
Нельзя же, властвуя, как бог,
Вдруг умереть.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
А он – провидец, черт его дери!
В его руках большие козыри.
ФИЛОСОФ
Но…незримым остается Вседержитель.
Придет пора другая, спросит он
И про людей невинных, и про балкон.
Про то, как дав обет служить народу,
Ты ввел народ в пучину бед.
Телами их потоки запрудил,
И тем соперников опередил
В борьбе за власть.
Чтобы тщеславие свое удовлетворить,
Ты мир готов был в хаос обратить.
/после некоторого раздумья/
Кто мог в студенческие годы
Предположить в тебе такую хватку.
/мечтательно/
Студенческие годы…
В недавнем прошлом мы были
Все в одной упряжке:
На стройках, в поле…
На фронтах войны.
Отцы там наши воевали
И свои жизни отдавали,
Чтоб лучше жили мы.
И мой отец на бруствер лег,
И твой себя не уберег,
Чтобы потом, что строили они,
Мы завершить могли.
Студенческие годы… Тогда и мы
Мечтали мир преобразить,
Чтоб каждый мог в нем вольно жить.
ОЛИГАРХ
- Мы к этому сейчас идем:
Все перестроим, все перевернем,
И россиянина опять вернем… к капитализму.
А ты, ФИЛОСОФ, далек от наших планов.
ФИЛОСОФ
- А ты твердишь все тот же стих:
- Деньги, злато – счастье в них.
ОЛИГАРХ
- Иначе дело может понимать лишь псих.
Но я вернусь к делам восточным.
И вот прогноз на будущее точный:
Кто сделает в те области вложения,
Получит мощные сверхнакопления,
И рейтинг свой поднимет в сотню раз.
Тут главное для нас –
Быстрее развернуться…
ФИЛОСОФ
- Уже вы развернулись.
ОЛИГАРХ
- Чтоб на дыбы страну поднять.
ФИЛОСОФ
- Но вы ее уже подмяли!
ОЛИГАРХ
- Улучшить жизнь…
ФИЛОСОФ
- Улучшили – спасибо вам!
Всюду стяжательство, обман.
Коррупция растлила всех и вся.
Ею смертельно ранены
И зрелый муж и малое дитя.
Жизнь такова, что трудно отличить,
Где божья суть, где дьявольский подвох,
Целебный где напиток,
А где смертельный яд.
Сомненья вызывает сама жизнь:
Где правда в ней, а где о правде
С телеэкранов лишь твердят,
Измазывая дегтем все подряд.
И все это творите вы ради наживы.
ОЛИГАРХ
- Усилиями нашими вы еще живы.
И мы на том стоим, что надо больше
Выкачивать из недр земных, морей.
Богаче станет жизнь и веселей.
/подмигивает ФИЛОСОФУ/
ФИЛОСОФ
- А что потом?
ОЛИГАРХ
- Потом без нас решат:
Чего, куда сплавлять, качать.
Не нам за это отвечать.
ФИЛОСОФ
- Кто позаботится о днях грядущих?
Что мы оставим вслед идущим?
Должна же быть
Меж поколений справедливость.
ОЛИГАРХ
/к зрителям/
О чем философ помышляет,
Скажите мне на милость!
/ФИЛОСОФУ/
Коль мы сильны – за нами справедливость.
И этот тезис, я скажу, не новый.
Но вот тебе пример толковый:
Цена на нефть вдруг поднялась…
Вот где секрет успехов всех,
Вот в чем успех иль неуспех.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Те же и двое рабочих. Они выкатывают на сцену двустороннюю
ручную помпу и начинают ею работать.
ОЛИГАРХ
/напевает, пританцовывая. Первая песенка ОЛИГАРХА/
Отсюда качать, оттуда качать –
Повсюду брать, брать, брать!
На Северном полюсе пора начать,
На Южном пора качать.
Леса пора в Китай продавать,
Алюминий в Америку гнать.
И тут и там пора поспевать
Брать, брать, брать!
Белых медведей пора на вертел,
Шкуры пора на мех.
Пингвинов пора начать отстрел –
Ни птицы, ни кролики – смех!
Лошадей на мясо, верблюдов на жир
Пора, пора, пора!
Газ российский протянуть в Алжир,
Российскую нефть в Кашмир.
Трубу на юг, трубу на восток,
На запад три трубы.
Нефти и газа новый поток
Гони, гони, гони!
Азии Средней нужна вода –
Байкал сливай – пора!
Миллиарды кубов качать туда,
Триллионы «зеленых» - сюда!
Черноземы пора на Ближний Восток
Везти, везти, везти.
Из Якутии в Лондон направить поток
Алмазов и бирюзы.
Девок-бездельниц много у нас –
Париж, принимай гостей!
Можно и мальчиков – на заказ –
Хватит Европе всей.
Что там еще? Выставляй напоказ,
Пусть удивляется мир.
Наши товары хороши без прикрас –
Устроим торговый пир!
/Рабочие вместе с помпой скрываются за кулисами/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
На сцене ФИЛОСОФ и ОЛИГАРХ, который продолжает пританцовывать.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Эк, его понесло!
Готов ошкурить не только лес,
Но всю Россию.
Вот уж потомки будут «крыть»
Сегодняшнюю олигархию!
Припомнят им все семь колен
И пращуров и мамок…
Останется от нас лишь тлен
И чучела пустых болванов.
И тьма решеток, везде, на всем,
И миллиард дверей из стали.
От коих сами мы давно,
Как от проклятия, устали.
И будут спрашивать они,
Гадая на кофейной гуще,
Кто жил здесь? И в какие дни
Настиг их дьявол всемогущий;
Сковал железом домы их,
Опутал мысли вязким златом,
Вражду меж ними распалив,
Рассорил зверски с братом брата.
Как человек – с его умом –
Вдруг оказался под ярмом
Нечеловеческой наживы?
Мерилом что было для них,
Каким был их прекрасный миг,
Чем эти люди были живы?
/ОЛИГАРХУ/
- Вы слишком безрассудно распоряжаетесь
Тем, что вам не принадлежит.
ОЛИГАРХ
- Берем, что плохо лежит.
ФИЛОСОФ
- Но в управлении таком
И минимума нет морали!
ОЛИГАРХ
- Внимание на эту чепуху
Мир обратит едва ли.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Легко как олигархи попирают
Законы, что веками утверждались.
От демократических перемен
Совсем другого мы дождались.
Где сладость надежд тех и мечтаний,
Что в юности мы все питали,
За что они бороться призывали…
Обогатившись, мечтают о Британии.
/ОЛИГАРХУ/
- Все мысли ваши о барыше.
Но у россиянина всегда была
Мысль не о злате – о душе,
А в сердце к ближнему любовь.
Вы разжигаете в нем алчность вновь.
Так можно зверя в человеке пробудить
И человека в нем убить.
/ОЛИГАРХ/
- Известно, зверь живет в нем изначально.
И тут статистика печальна.
Что создал бог,
То переделать невозможно.
Когда-то вы неосторожно
Сказками о райском изобилии
Свирепое животное в нем усыпили.
Тем яростнее оно теперь, когда его
К новой жизни пробудили.
Теперь он к собственному счастью
Мчит на собственном же автомобиле.
Не брезгуя, берись за наше ремесло.
Когда войдешь в избранников число,
Поймешь, как тебе в жизни повезло.
ФИЛОСОФ
- А что другие? Что народ?
ОЛИГАРХ
- Подумай о себе и загляни вперед.
Мы – новое российское дворянство.
ФИЛОСОФ
/ в сторону/
Какое окаянство!
ОЛИГАРХ
- Ты будешь барин, как и мы.
Наполним златом свои домы,
Чтобы хватило лет на тыщу
Жизни привольной и богатой.
Ведь это лучше, чем ходить
В куртке с плеча чужого.
/в сторону/
Не мыслю для себя такого.
ФИЛОСОФ
- Но… меня смущает жизнь такая.
Так можно жить, лишь у народа отнимая.
Им создано все то, чем мы сегодня живы.
А вы в своих делах обманчивы и лживы.
И ты вот – все о деньгах, доходах..
Но как быть тем, у коих окрыленная душа.
А за душою – ни гроша.
ОЛИГАРХ
- Законы бытия придуманы не нами.
Издревле было так:
Кто не работал головой –
Работали руками.
А люди, или, как ты сказал, народ,
Не что иное, как артельный сброд.
Займется ими биржа трудовая –
Там разберутся, у кого душа какая:
Пригодна чья для девяти кругов,
А чья – для рая.
Мы же, сомнений и смущения не зная,
Дела налаживаем планетарного порядка.
Тут угадать должны мы в самую десятку.
ФИЛОСОФ
/ в сторону, приложив ладонь ко рту/
О господи! Что олигархи замышляют,
К чему подводят, подо что копают?
/ОЛИГАРХУ/
- Скажи, скажи мне: как ты мог?
Ведь мы не этого хотели,
Когда на перекрестке трех дорого
Стояли мы против метели.
Как мог ты взять и посягнуть
На сокровенное студенческого братства,
Дав слово: сердце, руку протянуть…
Мечтая тайно о богатстве.
Скажи, скажи!
ОЛИГАРХ
/махнув рукой и направляясь к «Мерседесу»/
- Что толковать с тобою, небожитель.
Отправлюсь-ка я в свою обитель
На берега Испании прекрасной.
ФИЛОСОФУ втолковывать, что есть что -
Труд напрасный.
И никогда он не поймет, мечтатель,
Что я теперь – российский князь.
А по совместительству – законодатель,
Работодатель, богатств неслыханных
И редких – собиратель.
Мне стоит только захотеть,
И все вокруг будут вертеться.
Или стоять. Или сидеть…
/ как бы тихонько напевая/
/вторая песенка ОЛИГАРХА/
Вся мощь Земли в руках у нас,
Все медиа, вся пресса.
Россия нынче – наш Парнас,
И каждый олигарх сильнее Ахиллеса.
/ФИЛОСОФУ/
Прощай. И видит бог –
Коль согласился б ты –
Я б тебе помог.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
- Уехал…
Дед мой сказал бы, что олигархи –
Черти новой ловли.
Для них важней дела торговли.
Все остальное – дополнение к тому,
Что можно обратить в торговую пеню.
А так же все, что можно продавать,
За что с людишек можно деньги брать.
Даже за то, о чем люди мечтают –
Все нынче в оборот пускают
Лишь для того, чтобы доход извлечь.
Для выгоды своей они готовы
И совестью и честью пренебречь.
Делами всеми заправляют олигархи –
Члены особенной епархии.
Часть малая, но покрывает мир.
Прельщает их один кумир –
Телец из злата.
А слыли демократами они когда-то…
КАРТИНА ВТОРАЯ
Появляется ПРОХОЖИЙ. Он наблюдает
За ФИЛОСОФОМ со стороны.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Всё не уймутся. Всё враждуют.
То об утратах сокрушаются,
То, обойдя соперников, ликуют.
Страну одни налево тянут, другие вправо.
Каждый доказывает собственное право,
К штурвалу тянутся, чтоб управлять
И тащат следом сообщников рать.
И те враждуют меж собой,
Друг другу дать готовы бой.
На части рвут страну.
Нет – в клочья рвут!
Народ измучили, покоя не дают…
Россия, как старинный китобой,
Вонзив гарпун в кита-добычу,
Летит за ним фарватером
Штормующим и непривычным,
Не ведая, куда несет нарвал.
А капитаны правят к новым берегам.
Но кто и что их ожидает там?
ФИЛОСОФ
/себе/
Фуф, устал я с этим ОЛИГАРХОМ.
И хочется мне есть… и выпить.
Денек сегодня выпал жаркий,
И утолить нелишне будет жажду.
Тут, рядом, за офиса углом,
Объемная цистерна есть с вином,
«Отрадой» завсегдатаями зовется.
Там к вечеру голь всякая сойдется,
Чтоб очередной стаканчик «пропустить»
И горе-горькое веревочкой завить.
Впрочем, «Отрада» принимает всех;
Здесь можно встретить даже тех,
Кто в обществе известен был вчера:
И доктора наук, и сцены мастера;
Есть некогда прекрасный баритон,
Еще пытается сегодня он
Аудиторию у бочки собирать,
Чтоб о бедах князя Игоря порассказать.
Поет, срывается, хрипит.
Потом поникнет головой
И долго так молчит.
Сочувственно молчит народ у бочки:
Жизнь довела талант до точки.
У бочки многие находят для себя приют –
Там никого не покупают, не продают.
Пойду туда и я…
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Подъезжает «девятка», из нее выходит МОВЕТОН
И сумасшедше бросается к ФИЛОСОФУ. ПРОХОЖИЙ
Скрывается за кулисами.
МОВЕТОН
- ФИЛОСОФ, стой-постой!
У нас с тобою будет разговор крутой.
ФИЛОСОФ
/удивленно/
- Но… о чем? Знакомы разве мы?
Ну и потом, мне не нравится крутое…
Избавьте… в другой раз
Наш состоится разговор…
И все такое.
МОВЕТОН
/настойчиво/
- Нет. Поговорим сейчас.
Определил задание мне Босс
Проверить этот перекресток:
Где вывоз «бабок», где их ввоз.
Хранятся где увесистые слитки.
Приказ его и резок и жесток:
У всех без исключенья должно брать –
С кого-то «штуку», а с кого-то
Процентов двадцать пять.
У нас, братан, есть правило такое –
Коль сам имеешь, - отстегни для тех,
Кто «тянет» горестные дни
Без удовольствий всяческих земных,
Без прав гражданских и иных.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
Мне, видно, не судьба
Сегодня завершить свой день,
Укрывшись в благостную тень
«Отрады» милой…
Ах, кто бы знал, как я устал
От жизни низкой и постылой.
МОВЕТОН
- Всем этим перекрестком Босс владеет.
Он с каждого, кто здесь торчит,
Как я уже сказал,
Процентов двадцать пять имеет.
Братан, запомни профиль мой:
С сегодняшнего дня я тебя крышую.
И, между прочим, за плату небольшую,
Всего-то за пять деревянных штук.
Из них четыре заберет Сундук…
ФИЛОСОФ
- Сундук? Что это за явление? И почему
Все подчиняются ему.
МОВЕТОН
- Это мой Босс. О, Босс силен!
Обширнейшими свалками владеет он:
В округах Южном, Западном, Восточном.
А если быть доподлинным и точным,
То надо указать и рынки,
И бойни, - где укорачивают жизнь
Телятам молодым и нежирным свинкам.
И супермаркетов пять или семь,
Да крышеватели заваливают его всем
Домушники и щипачи
Отстегивают золотые кирпичи.
Цветет его бахча «арбузами» полна,
Дом ломится от всякого добра,
А погреба от коньяков и вин,
Подвал - от сундуков,
В них, говорят, брильянты.
По четвергам братву он собирает,
Для них оркестр всю ночь играет
Из двадцати первейших музыкантов.
ФИЛОСОФ
/ошарашенно/
- Он депутат? Министр он?
МОВЕТОН
Ну да… и так силен…
И с этим… как его… на равных он.
Босс с ним с мобильника,
Как с корешем болтает,
Когда чуть лишку выпивает.
Ты властвуй, говорит, не расслабляйся,
А если будут гнуть, - не прогибайся.
Ты помни, говорит, братва с тобой.
Тому порукой – авторитет и бизнес мой.
Когда же вдруг с тобою не поладят, -
По шапке вдруг тебя наладят, -
Не кипятись, в газеты не пиши,
Шапку в охапку – и ко мне спеши.
В любой конторе поселю,
Устрою все за первый сорт:
До конца дней не будешь знать
Ни нужды, ни забот.
ФИЛОСОФ
- Да уж не он ли правит государством?
МОВЕТОН
- Он может все. И государством тоже.
Таков мой Босс, собака, сукин сын!
И ты, ФИЛОСОФ, отныне не один.
Под верной крышей ты – не пропадешь,
Не худо и не бедно заживешь.
Считай, твоя малина зацвела,
Пойдут – и еще как! – твои дела.
У этих офисов, сам видишь,
Контингент богатый,
Ты деньги будешь загребать лопатой.
Всю родню обеспечишь, всех друзей.
На жизнь смотри, ФИЛОСОФ, веселей.
Ну, а теперь – гуд бай, пока!
Спешу я в следующий квартал,
Там академик угол запатентовал.
Вот уже год, как я его крышую.
Нашел наш академик жилу золотую.
Что прежде он имел? Да ничего.
В подвалах института крыс давил,
В спортивных шортах на базар ходил
Да все трусцою бегал вокруг дома,
Где в захолустной жил дыре.
Зимой и летом – в одном плаще,
Его все по плащу тому
И спереди и сзади узнавали.
И так десятки лет
Давил он крыс в подвале.
А нынче академик наш
У Босса под крылом.
И есть чему народу удивляться:
Давно забыл он об унижении былом,
И на перекресток в голубом
Он «Мерседесе» стал являться.
Гаванские сигары стал курить,
И по-французски говорить,
Свой плащ сменил на фирменную пару.
И загородный дом купил и дачу.
Любовницу завел кавказскую, Тамару,
И молодую тещу к ней в придачу.
Смекни, ФИЛОСОФ, тут и ты,
Как должно перед Боссом постараться,
Чтобы подольше оставаться
У перекрестка, где любят парковаться
Все наши жирные коты…
Засим, ФИЛОСОФ, прощевай, привет!
Еще поспеть мне надо к Боссу на обед,
Желательно, без опозданья.
О, Босс силен. А как уж строг!
Ослушаться его – не приведи бог!
/садится в «девятку» и отъезжает/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
Отныне будут крышевать меня?
Не избежать мне ни полымя, ни огня!
Хотя… Ведь крышевал Давид
Навала-ловкача,
Известного всей Иудее богача.
Увел его отары, и не одну,
Разбойничая у скотоводов на виду.
В конце концов, чтоб откупиться,
Навал жены должен был лишиться.
С охотою она к Давиду перешла:
И молодость и силу предпочла.
Конечно, и характер – лед с огнем.
Навал был стар, слабел он с каждым днем…
Дела подобные на земле не новы,
Они живут между людьми который век,
Без воровства, мздоимства, дерзкой воли
Существовать не может человек.
Сегодня окрышована Россия мздой такой
От супермаркетов столицы
До бутиков в провинции глухой.
Как саранча на молодую зелень,
Летят на обывателя со всех сторон
Грабители, мошенники и воры,
И респектабельные боссы,
Лезут на свет из тени,
И каждый - сам себе закон.
О исчадия ада! Уже вы приучили
Добрых россиян к судьбе лихой:
Злой рок над ними дышит вечно,
Торя их путь бесчеловечный.
КАРТИНА ПЯТАЯ
ФИЛОСОФ играет на флейте, выводя грустную мелодию.
Подходит ПРОХОЖИЙ, бросает в кепку мелочь делает
Несколько шагов, чтобы уйти, но возвращается.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Ах, сукин сын, как он играет!
Как из прохожих слезы вышибает!
Невольно вспоминается былое,
И лето красное и чувство молодое,
И ощущенье счастья и радостного бытия,
И чувство Родины – и что она – твоя.
Что и накормит и обогреет, надежду даст,
И в горе не оставит.
А коль заслужишь – на всю страну прославит.
Да стала вдруг чужая –
Враждебная и злая.
И ощущение другое:
Будто иноземцев рать набросилась,
Чтобы до нитки обобрать.
Да-а… неладно что-то в государстве,
Если ученые, а он ученый,
Стоят с протянутой рукой.
Как приключился с нами срам такой?
Как мы могли дожить до этого, кто допустил?
Кто на народ наш порчу напустил?
Куда девались его мужество и сила,
Что проявлялись в труде, в бою.
На что он тратит молодость свою?
Ужель на то чтоб купить дешевле,
Продать дороже…
Но это ли удел мужчин. Мой боже!
Помилуй и сохрани, от участи такой
Наших мужчин оборони!
Когда-то я оставил память о себе –
Построив в горах непроходимых ГЭС –
Одно из нынешних волшебств.
Энергия её подвигнула Кавказ,
Преображая города и села.
Да только я, гордившийся собой
Искренне и без прикрас,
Хожу сегодня невеселый.
/ФИЛОСОФУ/
- Уже который раз тебя я вижу с флейтой.
Ты – неудачный музыкант?
ФИЛОСОФ
- Я – друг людей. Философ.
ПРОХОЖИЙ
- Ну это еще хуже.
Однако вижу: добрый ты внутри,
И беззащитный ты снаружи.
Философ, значит. Так-так- та…
Человек, не любящий труда.
Н-да…
Мир полон всяческих диковин.
Твоя профессия – одна из них.
Хотя… и слава богу! –
Не из злостных самых.
Когда вокруг так много совершают
Нечеловеческих поступков,
Философ, пожалуй, безобиднее других.
Только… безделье мало что кому давало.
Бездельников и без тебя у нас немало.
Известно и другое: русская душа
Одна из самых сердобольных.
Ей жаль людей,
Всего лишенных иль невольных.
И к вечеру наполнится рублями
Твоя кепчонка.
Гляди-ка – друг людей –
Уже спешат к тебе девчонки.
Немало, видно, и у тебя друзей.
/отходит в сторону/
КАРТИНА ШЕСТАЯ
Две студентки останавливаются в пяти шагах от ФИЛОСОФА.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/восторженно/
- Ах, какой красавчик!
/удивленно/
Но почему он с флейтой
И кепка под ногами…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/равнодушно/
- Нуждается он в помощи деньгами
И просит одолжить как бы кредит
Бессрочный.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я вижу: он неразговорчив.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- У бедного, кроме всего,
И слов немного для того,
Чтобы пожаловаться на судьбу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но как же так…
Просить на улице деньгу…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Считается сегодня способ этот
Беспорочным.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но и непрестижным, и заморочным.
А он меж тем…
Ты только посмотри: какой прикид!
И этот утомленный вид.
Я прежде здесь его не замечала.
Давно он тут?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Да с самого начала.
Давно привык к нему деловой квартал.
Богатый этот перекресток
Сама мэр ФИЛОСОФУ отдал.
Сюда ФИЛОСОФ ходит как на работу.
И власти близлежащих улиц
Обязаны блюсти о нем заботу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но ведь красавчик!
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/деланно равнодушно/
- Ну… в общем ничего.
Увидеть тут можно много чего.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я слышала, что он – философ.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Философ. Но, может быть, астролог.
А может, заклинатель змей…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ну так посмотрим, что делает он с ней,
Когда появится змея из кепки.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/не желая, чтобы ФИЛОСОФ обратил внимание
На ее подругу/
- Мне кажется, не может он
Держать своих питомцев в кепке.
Когда бы был он заклинатель,
Тут был бы ящик, который серпентарий.
Сдается мне, что он
Не заклинатель, а писатель.
И изучает жизнь…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Таким неподобающим манером?
На нашей клубной дискотеке
Он был бы лучшим кавалером.
А о профессии его
С тобою мы еще поспорим.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Но здесь в живую жизнь
Он углубляется по самый корень.
На этом оживленном перекрестке
Она переплелась в тугую сеть,
В нее он может уловить всех тех,
Кто станет персонажем его книг.
Быть может, мы присутствуем в тот миг,
Который называется волшебным…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ах, познакомиться бы с бедным!
Подойдем поближе.
Мне кажется, себя я вижу
Одной из героинь его произведений.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/ревниво/
- Не думаю, что он литературный гений.
Тут угадать можно без всяких объяснений,
Что вовсе не писатель он, а кандидат…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Наук?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Нет. Кандидат в бомжи.
Нет хитрости во взгляде,
В речах нет лжи…
В писателя поверить трудно,
И шарма – ну ни на йоту.
Скорее, тип занудный,
И вызывает лишь зевоту.
/нарочито зевает/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/пожав плечами/
- Но я хотела бы…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Чего?
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Да ладно… Уходим, скоро ночь.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/с чувством вины/
- Но прежде бросим по десятки.
Ведь надо как-то бедному помочь.
/бросают в кепку деньги и уходят/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/говорит, обернувшись на ходу/
- Но какой красавчик – я не могу!
Прощай пока. Я тебе после помогу,
Без всяческих подруг. И докажу,
Каким бывает настоящий друг…
КАРТИНА СЕДЬМАЯ
ФИЛОСОФ. Возвращается ПРОХОЖИЙ.
ПРОХОЖИЙ
- Мне почему-то жаль тебя, приятель.
Ты беззащитен, вижу я.
Открыт для воровских объятий.
И если в цепкие их лапы попадешь,
От них живым ты не уйдешь,
Как ни крутись.
За вход в союз их платишь грош,
За выход – собственную жизнь.
Еще скажу тебе по чести:
В дуду играть на этом месте,
Что соколу клевать червей на свалке.
Если не пулю пустят в зад,
То пришибут увесистою палкой.
А ты и молод и здоров,
И бог умишком не обидел.
И, видно, сила есть в руках…
/раздумывает. Потом решительно/:
Пойдем со мной. Я обучу тебя
Строительному делу.
И станешь каменщиком ты
Трудолюбивым и умелым.
Мы вольным собственным трудом
Такую соорудим ладью,
Что весь народ в ней поплывет
В свою страну, свою судьбу.
КАРТИНА ВОСЬМАЯ
/ появляется ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА/
СТУДЕНТКА
/обращаясь к ФИЛОСОФУ/
- Я к вам пришла, чтобы остаться с вами.
ФИЛОСОФ
/берет ее за руку и обращается к ПРОХОЖЕМУ/
- Я знаю, человек труда
Из всех надежнее на свете.
Путь их бескорыстен, светел.
Пойдем. А музыка пусть будет нам
Побочным инструментом.
Шагай вперед, наш друг надежный,
Пристроимся и мы к тебе моментом.
/играет на флейте/
ФИЛОСОФ, СТУДЕНТКА, ПРОХОЖИЙ маршируют, обходя
кругом сцену под бодрую жизнеутверждающую музыку.
Из-за кулис выходят и пристраиваются к ним ДВЕ СТАРУХИ. МОВЕТОН
мечется между ними и ОЛИГАРХОМ, подъехавшем на «Мерседесе»,
и пренебрежительно наблюдавшем процессию. Наконец МОВЕТОН
пристраивается в хвост процессии, а ОЛИГАРХ, досадливо махнув рукой,
садится в авто и уезжает в свою Испанию.
Неожиданно вылетает мотоциклист с надписью на боку «Капитализм»
И тоже пристраивается к процессии. Все новые и новые люди, преимущественно молодые, выходят из-за кулис и заполняют сцену.
ЗАНАВЕС
Драма /в стихах/
В трех действиях
Действующие лица:
Философ – мужчина сорока лет
Олигарх – его ровесник
Две старухи
Моветон – вихлястый молодой человек 30-ти лет, представитель воровского мира.
Прохожий – рабочий-строитель 50-ти лет
Две студентки
Мотоциклист, пешеходы и другие участники уличного движения. Действие происходит в одном из городов России. Время действия 90—е годы 20 века.
Действие первое
Картина первая
По одну сторону сцены современные офис, банк из бетона и зеркального стекла. Заходят и выходят респектабельные представители делового мира. В каждом из них чувствуется хозяин этой жизни. По другую сторону сцены – невзрачное здание с покосившейся вывеской – «Собес», старики и старухи с костылями и авоськами в руках.
ФИЛОСОФ, облокотившись на ограждение витрины супермаркета, флегматично наблюдает движение улицы. За кулисами звучит волнующая музыка, соло на флейте. Он негромко, с расстановкой, как бы обдумывая каждое слово, говорит, жестикулируя руками:
ФИЛОСОФ
- Десятилетие минуло с тех пор,
Как на реформы мы сделали упор,
Чтоб изменить и жизнь свою и государство.
Увы! Перекроили государство,
Оставив от него лишь лоскуты;
Устали все от маяты,
Шараханья, безденежья, вранья
И обещаний всяческих невероятных,
Как бы возможностей для каждого –
Огромных, необъятных!
Уж так расписывали будущее наше,
Что даже рай не мог быть рынка краше.
А все свелось к тому,
Что у добрых и доверчивых людей
Старших поколений
/поводит рукой в сторону «Собеса»/
Отняли все, что они создали
Своею жизнью и своим трудом,
Пообещав воздать им все… потом.
Эх-хе!
Картина вторая
От группы пенсионеров, стоящих у «Собеса», отделяются две старухи и выходят на авансцену.
ДВЕ СТАРУХИ /в унисон/
- Столетия была Россия оплотом нашим,
Раздольная среди холмов и пашен,
От западных границ до Океана,
Родная, близкая своя.
Мы жили в ней все как одна семья,
Где каждый был ответствен за другого.
На свете не было иного
Отечества такого.
Все вместе делали: пахали землю,
Возводили города, строили заводы,
Крепили экономику и мощь его,
По праздникам водили хороводы
И жили в удовольствие свое.
А если нас пытались покорить
И снова к прошлому поворотить,
Мы дружно защищались,
Не жалея жизней.
Не страшно умирать за волю
Собственной Отчизны.
И, сохраняя государство,
Тем себя спасали.
Теперь нам власти говорят:
«Заботьтесь сами о себе,
О собственном благополучии
И будущем своем».
Им, дескать, недосуг.
У них задачи поважней,
Чем думать о народе и его нуждах.
Но как радеть о будущем, когда
И дня нельзя прожить без нужды.
Когда ни дома, ни работы,
С утра до вечера
О хлебе все заботы.
/к зрителям/
Кто думает о нас теперь?
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться.
Нам при теперешних делах,
Когда все наше обращают в прах,
На что надеяться, куда податься?
Об этом разве мы мечтали,
Как свои жизни отдавали
На фронтах войны,
В степях бескрайней целины,
На стройках новой индустрии,
В котлованах мощных ГЭС,
Заводов на миллионы мест.
Мы все освоили в те годы:
И самолеты создали, и пароходы,
И Космос, и автомобили,
О детях помнили
И старых не забыли.
Истории на свалку нас сбросили теперь…
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться,
Чтоб нам в бомжах не оказаться.
Уж на помойках многие из нас
Калорий пополняют свой запас.
И нам товарищем никто не хочет стать,
Открылась вдруг вторая ипостась:
Наши товарищи
Стали господа теперь.
В какую нам стучаться дверь?
/возвращаются к «Собесу»/
ФИЛОСОФ /после паузы/
Над горестными их словами рассуждая,
Я понял, что вместе с государством
Отняли все – у всех и сразу –
Поспешно так, что оторопь берет.
Народ лишь молча наблюдает,
Капиталистическую как заразу
Бесцеремонно запускают в оборот.
Страна со всем ее запасом –
Нефтью, и золотом, и газом –
Царем Борисом была раздарена,
Его придворным отдана,
Всем, кто стоял у трона.
Он с государевым размахом,
Разверзнув грудь, махнув рукой,
Своим зятьям и своим свахам
Отмерил каждому с лихвой:
Тебе, Савельич, Север Крайний,
Богат он никеля рудой.
Тебе, Абрамыч, берег дальний
С пушниной, золотом, икрой.
Всей энергетикой Семеныч
Сумеет смело управлять.
Ему в помощники Ефроныч:
Если чего случится в полночь,
Он будет свечки зажигать.
Иным владеть нефтью и газами,
Других поставил над алмазами.
А те под офисные крыши
Собрали близких и родных.
Большая оказалась родня
У каждого из них:
На один стул сажали по два,
А если родственники дальние – троих.
С царя отеческой подачи,
Почуяв вкус легкой удачи,
Они стремительно и смело
Принялись за дело.
И вот
Явился новый в обществе круговорот:
В бывших общественных местах,
В городских скверах, в парках, на газонах,
На берегах озер и рек, в запретных зонах
Они дворцы свои возводят.
Там сторожа со сворами собак,
С оружием прицельным бродят.
Где прежде было вольное движение, -
Хоромы барские, до неба ограждения.
Скоро не выйти будет за порог,
Хоть в городах и тысячи дорог,
Да только чтоб по ним ходить,
Придется денежки платить.
А у нас в кармане – вошь на аркане.
В государстве лишних денег не существует:
Когда одни двумя руками загребают,
Другие нищенствуют.
Да прочно ль будет то,
Что так легко дается?
Вот в чем вопрос. Ну а пока…
Схватив фортуну за бока,
Резвятся так, что черту жарко.
Вон сколько подкатило их
В бронированных иномарках.
Когда-то Кант изрек:
«Если погибнет справедливость,
Человеческая жизнь
Не будет более иметь цены».
/подняв глаза к небу/
Старик, она давно погибла.
Людей прихлопывают,
Словно мух из мухобоек
Калибра 7,62 иль 9 миллиметров.
А то и бомбами, чтоб умирали
Без долгих мук.
И, фарисеи, убивая тысячи людей,
Для кошек госпитали строят
И санатории для сук.
В насмешку над людьми
Болонок собственных
Мильенными дворцами наделяют,
В портретах красочных
И бюстах прославляют.
Картина третья
ФИЛОСОФ. Подъезжает «МЕРСЕДЕС», из которого выходит ОЛИГАРХ.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Ну вот еще один подъехал…
Старый знакомый, однокашник.
Мне, видно, будет не до смеха:
Нелегкий будет разговор
Про день сегодняшний
И день вчерашний.
ОЛИГАРХ
- Ба-ба-бы! Ты ли это, ФИЛОСОФ?
/в сторону/
Как прошлого печальный отголосок…
/Философу/
Тебя по-прежнему зовут так?
Ты прежде рассуждать
О жизненных перипетиях
Был мастак.
ФИЛОСОФ
- Да, это так…
ОЛИГАРХ
И ты по-прежнему витаешь в облаках?
Не изменился?
ФИЛОСОФ
- Понаблюдав, что делается рядом,
Мне впору было б измениться иль,
К черту, спиться:
Уж очень вывернулся мир.
Людей же просто не узнать,
Явилась в них другая стать
И облик, и характер.
И взгляд на жизнь, на дружбу, на любовь,
На ценности духовные, которыми
Так прежде дорожили.
Куда-то все ушло, словно вода в песок.
Как будто мы не десяток лет,
А тысячелетие прожили:
Всё – буквально всё –
Желтым металлом подменили.
Впрочем, эквивалент бумажный есть ему,
Он в обиходе «зеленью» зовется.
Без этой «зелени» теперь –
Зови на помощь, не зови –
Никто на крик не отзовется.
ОЛИГАРХ
/Подходит ближе к бывшему сокурснику/
- Да, это ты. Признаюсь, удивлен:
Помню, во все заоблачное ты был влюблен
И, как Сократ, пытался всякого разговорить,
И разговорами о смысле жизни уморить.
ФИЛОСОФ
- А ты был вожаком когда-то
Всех комсомольских дел.
Теперь неслыханно разбогател.
Но капитал твой, утверждают,
Темного происхождения,
Добыт то ль плутовством,
То ль сказочным везением.
За это в прошлые года
Последовала бы дознаний череда.
ОЛИГАРХ
- Да, зверские то были времена.
Но, слава господу, свобода нам дана.
ФИЛОСОФ
- Свобода, черт ее дери!
Тут ни убавить, ни прибавить.
И ко всему надо добавить:
Свободен каждый в меру своих сил,
Один колбас с макулатурой намесил,
Другой гнилье вам продает за первый сорт.
А третий – ну что за дело! –
Вместо препаратов и лекарств –
Вам выдает таблетки мела.
Ты спросишь, где же госконтроль?
Э-э, однокашник, одуматься изволь:
Коль государства нет,
То нет и госконтроля.
Сегодня ворам не свобода – воля!
Сегодня все свободны от всего,
Как ветер в поле, волны в море
Иль горный водопад –
Никто ничем не ограничен,
Ни в чем не виноват.
Хочешь – трудись, а нет –
Так дурака валяй:
Вольному, дескать, воля,
Спасенному – рай.
ОЛИГАРХ
- О чем толкуешь, о чьей вине.
Не все в речах твоих понятно мне.
Остынь. Да толком расскажи,
Чем недоволен или встревожен ты.
Мы мастера судить о деле, стоя сбоку.
Да ведь от критики такой немного проку.
Но, вижу, ты боец и опытный, и стойкий…
ФИЛОСОФ
- Не ты ль в начале перестройки –
Туды ее в печенку и в ребро –
Построить призывал социализм,
И непростой, а с человечьим ликом.
Тебя мы поддержали мощным криком:
«Дай, партия, нам порулить!
Не все одной тебе крутить-вертеть,
Пора и нам к делам поспеть,
Пора и нам при деле быть!»
И, доверяясь своему комсоргу,
Пошли на баррикады.
Безумные, словно телята, -
Взбрыкивая резво, -
Копытом били свою мать.
Никто от друга не хотел отстать.
ОЛИГАРХ
- Ну да, все так и было:
Давно компартии нам надо было
Той голой правдой двинуть в рыло.
ФИЛОСОФ
- Быть может, это так. Быть может. Но…
Седой отец мой говорил мне:
«Зачем крушите все подряд,
Что нами было создано, ломая.
Ведь были и прекрасные сады,
Они цвели в начале мая,
Давая осенью плоды.
Как можно рушить все,
Чего мы так любили,
Чему мы монументы возводили.
Ужели обо всем вы позабыли:
Каким привольным было наше время,
Когда сад наций цвел на равных
Без разделения на главных и неглавных.
Вокруг все наше без ограничений:
Моря и горы, поля и реки,
И земли всех предназначений.
В пустыне Кара-Кумы ты был свой,
Братом был в Бишкеке и Ташкенте,
Родным на всем континенте».
ОЛИГАРХ
- Тебя, мой однокашник, не поймешь:
Ты, помню, жаждал все переиначивать,
Теперь ты прошлому псалмы поешь и,
Кажется, забыл, куда грести,
Куда сворачивать.
ФИЛОСОФ
- Еще отец мне говорил:
«Как ни суди о той Отчизне,
Мы жили все при коммунизме.
А против выступали те,
Кто не хотел трудиться,
Кому Россия – для прибылей
И развлечений за границей.
Под их корыстное стремление
Пустили вы под нож творение
Народа – свободы истинного гения.
Смотреть на это нам печально…
Еще услышите вы отзвук дальний,
Предъявит время счет моральный».
Не приняли мы увещаний их –
Стадо телят глухонемых –
И продолжали яростно топтать
Свою судьбу. И затоптали.
Тогда открылась нам другая
Сторона медали.
ОЛИГАРХ
-Какая еще сторона?
И без того мы были сыты
Идеологией сполна.
ФИЛОСОФ
- В те дни волна катилась по Европе,
Меняя красный цвет на цвет оранжевый
И голубой с темно-коричневым оттенком.
А нас она накрыла
Серо-буро-малиновою смесью,
Страну отбросив до средневековья,
Оставив многих без штанов.
Итог таков:
У нас теперь капитализм
С лицом Горгоны.
Обвел нас вокруг пальца перевертыш.
Твой опыт ныне в школах изучают:
Вот, мол, студент стал миллиардером.
Мальчишки, вдохновляйтесь
Столь заразительным примером!
ОЛИГАРХ
- Удался нам эксперимент:
Я с выгодой и пользой время трачу,
И, ловко уловив момент,
За вымя ухватил удачу.
ФИЛОСОФ
- Момент тот предрешили вы,
Заимствовав опыт сатаны.
А мы, было, поверили…
И глупо и смешно.
Вот доказательство еще одно
Того, что простота хуже воровства.
Что однокашников ты облапошил,
На то я не ропщу,
Я оправдание тому ищу,
Что так легко переменились люди.
Не знали ни того, что потеряли,
Ни того, что с ними будет.
ОЛИГАРХ
-Но ко времени тому,
Кто был у власти,
Уж не умели управлять.
Не преодолеть им было
Собственного идиотизма,
Не до народа было им,
Не до коммунизма.
Страна и власть в нокауте лежали,
Республики Союза прочь бежали,
Одни на запад, другие на восток
И нескончаем был беженцев поток.
Крестьянин не пахал, не сеял,
Никто не думал о судьбе России,
А думали о том, как организоваться,
Чтобы в живых остаться.
Так крепость, - неприступный монолит, -
Вдруг рассыпается в песок.
Стихии яростный поток
Все стены и ограды сносит
И, разметав на части их,
В неведомое никому уносит.
Все в панике бегут,
Не зная направленья,
В делах нет ни согласия, ни рвенья.
Вчера еще политики и мощи образец
Враз обращается в руины
И сам себя хоронит наконец.
Мы, олигархи, мы спасли Россию,
Дав каждому свободу выживать,
Налево и направо торговать,
Товарами из-за границы насыщать
Города и села.
Вы все о гибели стенали,
А мы тем временем страну спасали.
ФИЛОСОФ
- Не для народа.
Для собственных, семейных, дел
Устроили вы новый передел.
Везде, во всем – в делах во власти –
Участвуют одни:
Одной колоды, одной масти.
ОЛИГАРХ
- Ну… не зря же мы старались.
А потому внакладе не остались.
ФИЛОСОФ
- В заботе о себе вы перестарались,
Прибрали все к рукам. А мы…
/указывает на «Собес»/
Ты оглянись: ни с чем остались.
ОЛИГАРХ
- Тут с левыми свистишь ты в лад:
На улице с толпою слиться рад
И крик поднять, и плакать от души,
Что тяжко, мол, вам бить баклуши на гроши.
/кивает да двух старух, направляющихся к ним от здания «Собеса»/
Вот и древние девицы –
Коими запружена столица –
Твоего сердца чуя доброту,
Рассчитывают на нищенскую мзду.
Все это не по мне,
Я в офис поднимусь.
Пока выслушивать ты будешь
Привычную, обычно, ерунду,
Делами я займусь.
/поднимается в офис/
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина первая
ФИЛОСОФ. К нему подходят ДВЕ СТАРУХИ.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Жа ради господа, подайте.
/протягивает руку/
Совсем жубов нет у меня.
В войну фашист прикладом выбил.
Давно, в прошедшие года,
Вставляла я протежы иногда.
Бесплатные. Теперь все платное.
Да денег на протежы нет.
Не каждый день есть у меня обед.
Все больше балуюсь чайком
С сухариком моченым и чесноком.
Не всякий раж могу я выйти на прогулку:
В дожди не прошмыгнуть по переулку,
В морожы нечего обуть…
Да обхожусь я как-нибудь:
То беж плаща, то беж пальто.
А мимо нас летят шикарные авто.
Мы в наши годы этого не жнали,
Мы о другом тогда мечтали:
И день и ночь на стройках прожябали и,
Как блаженные стремились в коммунижм.
Да на пути к нему подло нас надули –
В другую сторону вдруг повернули.
Начнем сначала, говорят,
Капиталистическую жижнь.
И не стыда у них нет, ни печали,
Что власть Советскую мы кровью
Жащищали.
А нынче, видишь, обнищали.
И кто теперь ответит мне,
Что было правдой:
Когда нас новое построить прижывали,
Или теперь,
Когда все наше оболгали,
Жахлопнув в будущее дверь?
И почему случилось так –
Всё отняли у нас за «так»,
Народ на собственной жемле
Все больше вяжнет в кабале?
ФИЛОСОФ
/хлопая ладонями по карманам/
- Сейчас я отыщу деньжат.
Всегда помочь вам рад…
ВТОРАЯ СТАРУХА
- А мы заводы возрождали.
Из-за границы помощи не ждали,
Железки принося в подолах,
Что собирали по лесам и долам.
Тогда живот я надорвала –
Матка от тяжести упала.
И потому детей я не рожала.
Живу одна. И некому помочь.
Одной мне все не превозмочь
Те трудности, что выпали на долю.
Мне многого не надо:
Хлеба вволю, да чай, да сахар,
Да кусок селедки.
На Пасху пару куличей
Да рюмку водки.
Еще чтоб было мне тепло.
А то, неровен час, отключат газ.
Отрежут электричество, батареи снимут.
Сантехники ведь совести не имут.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Тут дело не в сантехниках.
Бери повыше.
ВТОРАЯ СТАРУХА
- Да в ком же?
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- В тех, кто живет под жолотою крышей.
С утра кто плавает в бассейне,
Наполненном шампанским,
Потом маленько отдохнет,
И в кортеже из пяти иномарок
Поедет выбирать жене подарок.
И к трем часам пополудни
Жаедет в офис свой. Но это в будни.
А в праждники летит он на Канары,
С собой минорочек берет две пары.
Иль на неделю в Куршавель,
Чтоб выкинуть там с девочкой фортель.
Вот этот всеми помыкает:
Он трубы с гажом открывает, жакрывает,
И как бы с нами дурочку валяет.
/ безнадежно махнув рукой/
Обман тогда, вранье сейчас.
Но придет справедливый час,
Господь вмешается в дела мирские,
Прихлопнет шайки воровские.
ФИЛОСОФ
/роется в карманах/
- Ведь точно помню: было у меня
В кармане несколько десяток…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
/в сторону/
- Ну с этим ясно все:
Мужик не берет вжяток.
ФИЛОСОФ
- Сейчас… сейчас…
Я постараюсь вам помочь…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Чего уж там…
/спутнице/
- Пойдем, подруга, прочь.
Мы нынче в тягость всем.
От нас давно ижбавиться хотят совсем.
/возвращаются к зданию «Собеса»/
Картина вторая
ФИЛОСОФ. Из офиса выходит ОЛИГАРХ. Подходит к философу.
ОЛИГАРХ
- Пока ты для девиц карманы ворошил,
Я важный в офисе вопрос решил.
Здесь /показывает вверх/, на 10-м этаже,
Обосновался новый олигарх, мой протеже.
К нему я заходил условиться о том,
Поститься как заставить нам Европу
Перед Христовым Рождеством.
ФИЛОСОФ
- Условились?
ОЛИГАРХ
- Нет проблем.
Решенье наше – урок на будущее тем,
Кто попытается нарушить договор.
Но… продолжим прежний разговор.
Ведь мы не виделись с тобою много лет.
/в сторону/
Сейчас из прошлого пришлет он мне привет
И жалобы, и вздохи, и что дела тогда
Не так уж были плохи.
/ФИЛОСОФУ/
Вот на меня напраслину ты гонишь,
А свое место в жизни проворонишь.
ФИЛОСОФ
- Но мне уже определили
Доходный угол на этом перекрестке.
Я мэру кланяюсь теперь,
Когда он едет поутру
По городу в бронированной повозке.
ОЛИГАРХ
- Не то это – номер пустой.
Не для философа ученого
Это копеечное место.
Я знаю: смеешься ты и над собой,
И дядьками из политического треста.
Брось выдумку про нищего – плоха она,
И кособока, и больна.
Ведь знаешь ты – как дважды два –
Как в этом мире стряпают дела.
Приспособляться мы должны к тому,
Что нам пророчат свыше.
А ты все прошлым дышишь.
Пора понять: нам не вернуть того,
Что безвозвратно ветром унесло.
Перед тобой поток. А я даю весло
И челн надежный, чтобы потоки переплыть.
Впрягайся в дело, хватит ныть.
Я пред тобою открываю двери;
И вот рука – в тебя всегда я верил.
ФИЛОСОФ
/не подав руки/
- Но я в тебя не верю.
Однажды нас ты облапошил,
Сдается мне, ты не способен
Думать о хорошем.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
- Меня мораль давно уже не мучит.
/ФИЛОСОФУ/
- Однокашник, время учит:
Не все хорошее нам в угождение…
ФИЛОСОФ
- Когда к хорошему
Ты не привык с рождения.
ОЛИГАРХ
- Меня совсем не убеждают
Твои ученые суждения,
Я к тем делам пристрастен,
Которые на пользу мне…
ФИЛОСОФ
- И сатане…
ОЛИГАРХ
- Оставь. Ты просто злобой дышишь.
ФИЛОСОФ
-Нет. Ты попросту меня не слышишь.
Не совместимы ты и честные дела.
Преступен ты. Звезда твоя черна,
Как эти тучи на темном горизонте.
Никому правда не видна,
Как эти тучи разойдутся:
За горизонт ли их ветер унесет
Или губительным дождем
Они прольются.
ОЛИГАРХ
- Что этим хочешь ты сказать,
Каких грехов еще мне приписать?
Впрочем, в политике
Всегда было нескучно:
Кто действует решительно и смело,
Тому потом, - когда благополучно
Минет опасный перекресток, -
Припишут подленькое дело,
Чтобы к суду его привлечь
И тем народ
От истинных проблем отвлечь.
Так говори. И я хотел бы знать,
Чего ты жаждешь обо мне сказать.
ФИЛОСОФ
- Я все скажу, не буду льстить.
Поскольку ныне знаменит ты,
Тебе готовы все простить.
ОЛИГАРХ
- Уж не задумал ли теперь
Ты притянуть меня к ответу,
Злодеем страшным объявив
Пред обществом и белым светом?
ФИЛОСОФ
- Куда там!
Теперь все в прошлом.
Кануло в небытие.
Теперь ты – сила, на коне.
Как Демиург,
Ты появляешься в своем окне.
К молящимся тебе выходишь на балкон.
И площадь главная в едином раже
Тебе нижайший бьет поклон.
/комично кланяется ОЛИГАРХУ/
Вот так ягненок, пятясь,
Близится к питону,
Пока питон его не заглотает..
Всё, - как всегда, как было встарь:
Ты – и правитель избранный, и царь.
Нет над тобой законов, нет суда,
И нет преград,
Которые нельзя преодолеть.
Ты даже стал подумывать,
Как вечно жить,
Как князю тьмы за вечность
Душу заложить.
Нельзя же, властвуя, как бог,
Вдруг умереть.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
А он – провидец, черт его дери!
В его руках большие козыри.
ФИЛОСОФ
Но…незримым остается Вседержитель.
Придет пора другая, спросит он
И про людей невинных, и про балкон.
Про то, как дав обет служить народу,
Ты ввел народ в пучину бед.
Телами их потоки запрудил,
И тем соперников опередил
В борьбе за власть.
Чтобы тщеславие свое удовлетворить,
Ты мир готов был в хаос обратить.
/после некоторого раздумья/
Кто мог в студенческие годы
Предположить в тебе такую хватку.
/мечтательно/
Студенческие годы…
В недавнем прошлом мы были
Все в одной упряжке:
На стройках, в поле…
На фронтах войны.
Отцы там наши воевали
И свои жизни отдавали,
Чтоб лучше жили мы.
И мой отец на бруствер лег,
И твой себя не уберег,
Чтобы потом, что строили они,
Мы завершить могли.
Студенческие годы… Тогда и мы
Мечтали мир преобразить,
Чтоб каждый мог в нем вольно жить.
ОЛИГАРХ
- Мы к этому сейчас идем:
Все перестроим, все перевернем,
И россиянина опять вернем… к капитализму.
А ты, ФИЛОСОФ, далек от наших планов.
ФИЛОСОФ
- А ты твердишь все тот же стих:
- Деньги, злато – счастье в них.
ОЛИГАРХ
- Иначе дело может понимать лишь псих.
Но я вернусь к делам восточным.
И вот прогноз на будущее точный:
Кто сделает в те области вложения,
Получит мощные сверхнакопления,
И рейтинг свой поднимет в сотню раз.
Тут главное для нас –
Быстрее развернуться…
ФИЛОСОФ
- Уже вы развернулись.
ОЛИГАРХ
- Чтоб на дыбы страну поднять.
ФИЛОСОФ
- Но вы ее уже подмяли!
ОЛИГАРХ
- Улучшить жизнь…
ФИЛОСОФ
- Улучшили – спасибо вам!
Всюду стяжательство, обман.
Коррупция растлила всех и вся.
Ею смертельно ранены
И зрелый муж и малое дитя.
Жизнь такова, что трудно отличить,
Где божья суть, где дьявольский подвох,
Целебный где напиток,
А где смертельный яд.
Сомненья вызывает сама жизнь:
Где правда в ней, а где о правде
С телеэкранов лишь твердят,
Измазывая дегтем все подряд.
И все это творите вы ради наживы.
ОЛИГАРХ
- Усилиями нашими вы еще живы.
И мы на том стоим, что надо больше
Выкачивать из недр земных, морей.
Богаче станет жизнь и веселей.
/подмигивает ФИЛОСОФУ/
ФИЛОСОФ
- А что потом?
ОЛИГАРХ
- Потом без нас решат:
Чего, куда сплавлять, качать.
Не нам за это отвечать.
ФИЛОСОФ
- Кто позаботится о днях грядущих?
Что мы оставим вслед идущим?
Должна же быть
Меж поколений справедливость.
ОЛИГАРХ
/к зрителям/
О чем философ помышляет,
Скажите мне на милость!
/ФИЛОСОФУ/
Коль мы сильны – за нами справедливость.
И этот тезис, я скажу, не новый.
Но вот тебе пример толковый:
Цена на нефть вдруг поднялась…
Вот где секрет успехов всех,
Вот в чем успех иль неуспех.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Те же и двое рабочих. Они выкатывают на сцену двустороннюю
ручную помпу и начинают ею работать.
ОЛИГАРХ
/напевает, пританцовывая. Первая песенка ОЛИГАРХА/
Отсюда качать, оттуда качать –
Повсюду брать, брать, брать!
На Северном полюсе пора начать,
На Южном пора качать.
Леса пора в Китай продавать,
Алюминий в Америку гнать.
И тут и там пора поспевать
Брать, брать, брать!
Белых медведей пора на вертел,
Шкуры пора на мех.
Пингвинов пора начать отстрел –
Ни птицы, ни кролики – смех!
Лошадей на мясо, верблюдов на жир
Пора, пора, пора!
Газ российский протянуть в Алжир,
Российскую нефть в Кашмир.
Трубу на юг, трубу на восток,
На запад три трубы.
Нефти и газа новый поток
Гони, гони, гони!
Азии Средней нужна вода –
Байкал сливай – пора!
Миллиарды кубов качать туда,
Триллионы «зеленых» - сюда!
Черноземы пора на Ближний Восток
Везти, везти, везти.
Из Якутии в Лондон направить поток
Алмазов и бирюзы.
Девок-бездельниц много у нас –
Париж, принимай гостей!
Можно и мальчиков – на заказ –
Хватит Европе всей.
Что там еще? Выставляй напоказ,
Пусть удивляется мир.
Наши товары хороши без прикрас –
Устроим торговый пир!
/Рабочие вместе с помпой скрываются за кулисами/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
На сцене ФИЛОСОФ и ОЛИГАРХ, который продолжает пританцовывать.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Эк, его понесло!
Готов ошкурить не только лес,
Но всю Россию.
Вот уж потомки будут «крыть»
Сегодняшнюю олигархию!
Припомнят им все семь колен
И пращуров и мамок…
Останется от нас лишь тлен
И чучела пустых болванов.
И тьма решеток, везде, на всем,
И миллиард дверей из стали.
От коих сами мы давно,
Как от проклятия, устали.
И будут спрашивать они,
Гадая на кофейной гуще,
Кто жил здесь? И в какие дни
Настиг их дьявол всемогущий;
Сковал железом домы их,
Опутал мысли вязким златом,
Вражду меж ними распалив,
Рассорил зверски с братом брата.
Как человек – с его умом –
Вдруг оказался под ярмом
Нечеловеческой наживы?
Мерилом что было для них,
Каким был их прекрасный миг,
Чем эти люди были живы?
/ОЛИГАРХУ/
- Вы слишком безрассудно распоряжаетесь
Тем, что вам не принадлежит.
ОЛИГАРХ
- Берем, что плохо лежит.
ФИЛОСОФ
- Но в управлении таком
И минимума нет морали!
ОЛИГАРХ
- Внимание на эту чепуху
Мир обратит едва ли.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Легко как олигархи попирают
Законы, что веками утверждались.
От демократических перемен
Совсем другого мы дождались.
Где сладость надежд тех и мечтаний,
Что в юности мы все питали,
За что они бороться призывали…
Обогатившись, мечтают о Британии.
/ОЛИГАРХУ/
- Все мысли ваши о барыше.
Но у россиянина всегда была
Мысль не о злате – о душе,
А в сердце к ближнему любовь.
Вы разжигаете в нем алчность вновь.
Так можно зверя в человеке пробудить
И человека в нем убить.
/ОЛИГАРХ/
- Известно, зверь живет в нем изначально.
И тут статистика печальна.
Что создал бог,
То переделать невозможно.
Когда-то вы неосторожно
Сказками о райском изобилии
Свирепое животное в нем усыпили.
Тем яростнее оно теперь, когда его
К новой жизни пробудили.
Теперь он к собственному счастью
Мчит на собственном же автомобиле.
Не брезгуя, берись за наше ремесло.
Когда войдешь в избранников число,
Поймешь, как тебе в жизни повезло.
ФИЛОСОФ
- А что другие? Что народ?
ОЛИГАРХ
- Подумай о себе и загляни вперед.
Мы – новое российское дворянство.
ФИЛОСОФ
/ в сторону/
Какое окаянство!
ОЛИГАРХ
- Ты будешь барин, как и мы.
Наполним златом свои домы,
Чтобы хватило лет на тыщу
Жизни привольной и богатой.
Ведь это лучше, чем ходить
В куртке с плеча чужого.
/в сторону/
Не мыслю для себя такого.
ФИЛОСОФ
- Но… меня смущает жизнь такая.
Так можно жить, лишь у народа отнимая.
Им создано все то, чем мы сегодня живы.
А вы в своих делах обманчивы и лживы.
И ты вот – все о деньгах, доходах..
Но как быть тем, у коих окрыленная душа.
А за душою – ни гроша.
ОЛИГАРХ
- Законы бытия придуманы не нами.
Издревле было так:
Кто не работал головой –
Работали руками.
А люди, или, как ты сказал, народ,
Не что иное, как артельный сброд.
Займется ими биржа трудовая –
Там разберутся, у кого душа какая:
Пригодна чья для девяти кругов,
А чья – для рая.
Мы же, сомнений и смущения не зная,
Дела налаживаем планетарного порядка.
Тут угадать должны мы в самую десятку.
ФИЛОСОФ
/ в сторону, приложив ладонь ко рту/
О господи! Что олигархи замышляют,
К чему подводят, подо что копают?
/ОЛИГАРХУ/
- Скажи, скажи мне: как ты мог?
Ведь мы не этого хотели,
Когда на перекрестке трех дорого
Стояли мы против метели.
Как мог ты взять и посягнуть
На сокровенное студенческого братства,
Дав слово: сердце, руку протянуть…
Мечтая тайно о богатстве.
Скажи, скажи!
ОЛИГАРХ
/махнув рукой и направляясь к «Мерседесу»/
- Что толковать с тобою, небожитель.
Отправлюсь-ка я в свою обитель
На берега Испании прекрасной.
ФИЛОСОФУ втолковывать, что есть что -
Труд напрасный.
И никогда он не поймет, мечтатель,
Что я теперь – российский князь.
А по совместительству – законодатель,
Работодатель, богатств неслыханных
И редких – собиратель.
Мне стоит только захотеть,
И все вокруг будут вертеться.
Или стоять. Или сидеть…
/ как бы тихонько напевая/
/вторая песенка ОЛИГАРХА/
Вся мощь Земли в руках у нас,
Все медиа, вся пресса.
Россия нынче – наш Парнас,
И каждый олигарх сильнее Ахиллеса.
/ФИЛОСОФУ/
Прощай. И видит бог –
Коль согласился б ты –
Я б тебе помог.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
- Уехал…
Дед мой сказал бы, что олигархи –
Черти новой ловли.
Для них важней дела торговли.
Все остальное – дополнение к тому,
Что можно обратить в торговую пеню.
А так же все, что можно продавать,
За что с людишек можно деньги брать.
Даже за то, о чем люди мечтают –
Все нынче в оборот пускают
Лишь для того, чтобы доход извлечь.
Для выгоды своей они готовы
И совестью и честью пренебречь.
Делами всеми заправляют олигархи –
Члены особенной епархии.
Часть малая, но покрывает мир.
Прельщает их один кумир –
Телец из злата.
А слыли демократами они когда-то…
КАРТИНА ВТОРАЯ
Появляется ПРОХОЖИЙ. Он наблюдает
За ФИЛОСОФОМ со стороны.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Всё не уймутся. Всё враждуют.
То об утратах сокрушаются,
То, обойдя соперников, ликуют.
Страну одни налево тянут, другие вправо.
Каждый доказывает собственное право,
К штурвалу тянутся, чтоб управлять
И тащат следом сообщников рать.
И те враждуют меж собой,
Друг другу дать готовы бой.
На части рвут страну.
Нет – в клочья рвут!
Народ измучили, покоя не дают…
Россия, как старинный китобой,
Вонзив гарпун в кита-добычу,
Летит за ним фарватером
Штормующим и непривычным,
Не ведая, куда несет нарвал.
А капитаны правят к новым берегам.
Но кто и что их ожидает там?
ФИЛОСОФ
/себе/
Фуф, устал я с этим ОЛИГАРХОМ.
И хочется мне есть… и выпить.
Денек сегодня выпал жаркий,
И утолить нелишне будет жажду.
Тут, рядом, за офиса углом,
Объемная цистерна есть с вином,
«Отрадой» завсегдатаями зовется.
Там к вечеру голь всякая сойдется,
Чтоб очередной стаканчик «пропустить»
И горе-горькое веревочкой завить.
Впрочем, «Отрада» принимает всех;
Здесь можно встретить даже тех,
Кто в обществе известен был вчера:
И доктора наук, и сцены мастера;
Есть некогда прекрасный баритон,
Еще пытается сегодня он
Аудиторию у бочки собирать,
Чтоб о бедах князя Игоря порассказать.
Поет, срывается, хрипит.
Потом поникнет головой
И долго так молчит.
Сочувственно молчит народ у бочки:
Жизнь довела талант до точки.
У бочки многие находят для себя приют –
Там никого не покупают, не продают.
Пойду туда и я…
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Подъезжает «девятка», из нее выходит МОВЕТОН
И сумасшедше бросается к ФИЛОСОФУ. ПРОХОЖИЙ
Скрывается за кулисами.
МОВЕТОН
- ФИЛОСОФ, стой-постой!
У нас с тобою будет разговор крутой.
ФИЛОСОФ
/удивленно/
- Но… о чем? Знакомы разве мы?
Ну и потом, мне не нравится крутое…
Избавьте… в другой раз
Наш состоится разговор…
И все такое.
МОВЕТОН
/настойчиво/
- Нет. Поговорим сейчас.
Определил задание мне Босс
Проверить этот перекресток:
Где вывоз «бабок», где их ввоз.
Хранятся где увесистые слитки.
Приказ его и резок и жесток:
У всех без исключенья должно брать –
С кого-то «штуку», а с кого-то
Процентов двадцать пять.
У нас, братан, есть правило такое –
Коль сам имеешь, - отстегни для тех,
Кто «тянет» горестные дни
Без удовольствий всяческих земных,
Без прав гражданских и иных.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
Мне, видно, не судьба
Сегодня завершить свой день,
Укрывшись в благостную тень
«Отрады» милой…
Ах, кто бы знал, как я устал
От жизни низкой и постылой.
МОВЕТОН
- Всем этим перекрестком Босс владеет.
Он с каждого, кто здесь торчит,
Как я уже сказал,
Процентов двадцать пять имеет.
Братан, запомни профиль мой:
С сегодняшнего дня я тебя крышую.
И, между прочим, за плату небольшую,
Всего-то за пять деревянных штук.
Из них четыре заберет Сундук…
ФИЛОСОФ
- Сундук? Что это за явление? И почему
Все подчиняются ему.
МОВЕТОН
- Это мой Босс. О, Босс силен!
Обширнейшими свалками владеет он:
В округах Южном, Западном, Восточном.
А если быть доподлинным и точным,
То надо указать и рынки,
И бойни, - где укорачивают жизнь
Телятам молодым и нежирным свинкам.
И супермаркетов пять или семь,
Да крышеватели заваливают его всем
Домушники и щипачи
Отстегивают золотые кирпичи.
Цветет его бахча «арбузами» полна,
Дом ломится от всякого добра,
А погреба от коньяков и вин,
Подвал - от сундуков,
В них, говорят, брильянты.
По четвергам братву он собирает,
Для них оркестр всю ночь играет
Из двадцати первейших музыкантов.
ФИЛОСОФ
/ошарашенно/
- Он депутат? Министр он?
МОВЕТОН
Ну да… и так силен…
И с этим… как его… на равных он.
Босс с ним с мобильника,
Как с корешем болтает,
Когда чуть лишку выпивает.
Ты властвуй, говорит, не расслабляйся,
А если будут гнуть, - не прогибайся.
Ты помни, говорит, братва с тобой.
Тому порукой – авторитет и бизнес мой.
Когда же вдруг с тобою не поладят, -
По шапке вдруг тебя наладят, -
Не кипятись, в газеты не пиши,
Шапку в охапку – и ко мне спеши.
В любой конторе поселю,
Устрою все за первый сорт:
До конца дней не будешь знать
Ни нужды, ни забот.
ФИЛОСОФ
- Да уж не он ли правит государством?
МОВЕТОН
- Он может все. И государством тоже.
Таков мой Босс, собака, сукин сын!
И ты, ФИЛОСОФ, отныне не один.
Под верной крышей ты – не пропадешь,
Не худо и не бедно заживешь.
Считай, твоя малина зацвела,
Пойдут – и еще как! – твои дела.
У этих офисов, сам видишь,
Контингент богатый,
Ты деньги будешь загребать лопатой.
Всю родню обеспечишь, всех друзей.
На жизнь смотри, ФИЛОСОФ, веселей.
Ну, а теперь – гуд бай, пока!
Спешу я в следующий квартал,
Там академик угол запатентовал.
Вот уже год, как я его крышую.
Нашел наш академик жилу золотую.
Что прежде он имел? Да ничего.
В подвалах института крыс давил,
В спортивных шортах на базар ходил
Да все трусцою бегал вокруг дома,
Где в захолустной жил дыре.
Зимой и летом – в одном плаще,
Его все по плащу тому
И спереди и сзади узнавали.
И так десятки лет
Давил он крыс в подвале.
А нынче академик наш
У Босса под крылом.
И есть чему народу удивляться:
Давно забыл он об унижении былом,
И на перекресток в голубом
Он «Мерседесе» стал являться.
Гаванские сигары стал курить,
И по-французски говорить,
Свой плащ сменил на фирменную пару.
И загородный дом купил и дачу.
Любовницу завел кавказскую, Тамару,
И молодую тещу к ней в придачу.
Смекни, ФИЛОСОФ, тут и ты,
Как должно перед Боссом постараться,
Чтобы подольше оставаться
У перекрестка, где любят парковаться
Все наши жирные коты…
Засим, ФИЛОСОФ, прощевай, привет!
Еще поспеть мне надо к Боссу на обед,
Желательно, без опозданья.
О, Босс силен. А как уж строг!
Ослушаться его – не приведи бог!
/садится в «девятку» и отъезжает/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
Отныне будут крышевать меня?
Не избежать мне ни полымя, ни огня!
Хотя… Ведь крышевал Давид
Навала-ловкача,
Известного всей Иудее богача.
Увел его отары, и не одну,
Разбойничая у скотоводов на виду.
В конце концов, чтоб откупиться,
Навал жены должен был лишиться.
С охотою она к Давиду перешла:
И молодость и силу предпочла.
Конечно, и характер – лед с огнем.
Навал был стар, слабел он с каждым днем…
Дела подобные на земле не новы,
Они живут между людьми который век,
Без воровства, мздоимства, дерзкой воли
Существовать не может человек.
Сегодня окрышована Россия мздой такой
От супермаркетов столицы
До бутиков в провинции глухой.
Как саранча на молодую зелень,
Летят на обывателя со всех сторон
Грабители, мошенники и воры,
И респектабельные боссы,
Лезут на свет из тени,
И каждый - сам себе закон.
О исчадия ада! Уже вы приучили
Добрых россиян к судьбе лихой:
Злой рок над ними дышит вечно,
Торя их путь бесчеловечный.
КАРТИНА ПЯТАЯ
ФИЛОСОФ играет на флейте, выводя грустную мелодию.
Подходит ПРОХОЖИЙ, бросает в кепку мелочь делает
Несколько шагов, чтобы уйти, но возвращается.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Ах, сукин сын, как он играет!
Как из прохожих слезы вышибает!
Невольно вспоминается былое,
И лето красное и чувство молодое,
И ощущенье счастья и радостного бытия,
И чувство Родины – и что она – твоя.
Что и накормит и обогреет, надежду даст,
И в горе не оставит.
А коль заслужишь – на всю страну прославит.
Да стала вдруг чужая –
Враждебная и злая.
И ощущение другое:
Будто иноземцев рать набросилась,
Чтобы до нитки обобрать.
Да-а… неладно что-то в государстве,
Если ученые, а он ученый,
Стоят с протянутой рукой.
Как приключился с нами срам такой?
Как мы могли дожить до этого, кто допустил?
Кто на народ наш порчу напустил?
Куда девались его мужество и сила,
Что проявлялись в труде, в бою.
На что он тратит молодость свою?
Ужель на то чтоб купить дешевле,
Продать дороже…
Но это ли удел мужчин. Мой боже!
Помилуй и сохрани, от участи такой
Наших мужчин оборони!
Когда-то я оставил память о себе –
Построив в горах непроходимых ГЭС –
Одно из нынешних волшебств.
Энергия её подвигнула Кавказ,
Преображая города и села.
Да только я, гордившийся собой
Искренне и без прикрас,
Хожу сегодня невеселый.
/ФИЛОСОФУ/
- Уже который раз тебя я вижу с флейтой.
Ты – неудачный музыкант?
ФИЛОСОФ
- Я – друг людей. Философ.
ПРОХОЖИЙ
- Ну это еще хуже.
Однако вижу: добрый ты внутри,
И беззащитный ты снаружи.
Философ, значит. Так-так- та…
Человек, не любящий труда.
Н-да…
Мир полон всяческих диковин.
Твоя профессия – одна из них.
Хотя… и слава богу! –
Не из злостных самых.
Когда вокруг так много совершают
Нечеловеческих поступков,
Философ, пожалуй, безобиднее других.
Только… безделье мало что кому давало.
Бездельников и без тебя у нас немало.
Известно и другое: русская душа
Одна из самых сердобольных.
Ей жаль людей,
Всего лишенных иль невольных.
И к вечеру наполнится рублями
Твоя кепчонка.
Гляди-ка – друг людей –
Уже спешат к тебе девчонки.
Немало, видно, и у тебя друзей.
/отходит в сторону/
КАРТИНА ШЕСТАЯ
Две студентки останавливаются в пяти шагах от ФИЛОСОФА.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/восторженно/
- Ах, какой красавчик!
/удивленно/
Но почему он с флейтой
И кепка под ногами…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/равнодушно/
- Нуждается он в помощи деньгами
И просит одолжить как бы кредит
Бессрочный.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я вижу: он неразговорчив.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- У бедного, кроме всего,
И слов немного для того,
Чтобы пожаловаться на судьбу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но как же так…
Просить на улице деньгу…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Считается сегодня способ этот
Беспорочным.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но и непрестижным, и заморочным.
А он меж тем…
Ты только посмотри: какой прикид!
И этот утомленный вид.
Я прежде здесь его не замечала.
Давно он тут?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Да с самого начала.
Давно привык к нему деловой квартал.
Богатый этот перекресток
Сама мэр ФИЛОСОФУ отдал.
Сюда ФИЛОСОФ ходит как на работу.
И власти близлежащих улиц
Обязаны блюсти о нем заботу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но ведь красавчик!
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/деланно равнодушно/
- Ну… в общем ничего.
Увидеть тут можно много чего.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я слышала, что он – философ.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Философ. Но, может быть, астролог.
А может, заклинатель змей…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ну так посмотрим, что делает он с ней,
Когда появится змея из кепки.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/не желая, чтобы ФИЛОСОФ обратил внимание
На ее подругу/
- Мне кажется, не может он
Держать своих питомцев в кепке.
Когда бы был он заклинатель,
Тут был бы ящик, который серпентарий.
Сдается мне, что он
Не заклинатель, а писатель.
И изучает жизнь…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Таким неподобающим манером?
На нашей клубной дискотеке
Он был бы лучшим кавалером.
А о профессии его
С тобою мы еще поспорим.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Но здесь в живую жизнь
Он углубляется по самый корень.
На этом оживленном перекрестке
Она переплелась в тугую сеть,
В нее он может уловить всех тех,
Кто станет персонажем его книг.
Быть может, мы присутствуем в тот миг,
Который называется волшебным…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ах, познакомиться бы с бедным!
Подойдем поближе.
Мне кажется, себя я вижу
Одной из героинь его произведений.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/ревниво/
- Не думаю, что он литературный гений.
Тут угадать можно без всяких объяснений,
Что вовсе не писатель он, а кандидат…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Наук?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Нет. Кандидат в бомжи.
Нет хитрости во взгляде,
В речах нет лжи…
В писателя поверить трудно,
И шарма – ну ни на йоту.
Скорее, тип занудный,
И вызывает лишь зевоту.
/нарочито зевает/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/пожав плечами/
- Но я хотела бы…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Чего?
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Да ладно… Уходим, скоро ночь.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/с чувством вины/
- Но прежде бросим по десятки.
Ведь надо как-то бедному помочь.
/бросают в кепку деньги и уходят/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/говорит, обернувшись на ходу/
- Но какой красавчик – я не могу!
Прощай пока. Я тебе после помогу,
Без всяческих подруг. И докажу,
Каким бывает настоящий друг…
КАРТИНА СЕДЬМАЯ
ФИЛОСОФ. Возвращается ПРОХОЖИЙ.
ПРОХОЖИЙ
- Мне почему-то жаль тебя, приятель.
Ты беззащитен, вижу я.
Открыт для воровских объятий.
И если в цепкие их лапы попадешь,
От них живым ты не уйдешь,
Как ни крутись.
За вход в союз их платишь грош,
За выход – собственную жизнь.
Еще скажу тебе по чести:
В дуду играть на этом месте,
Что соколу клевать червей на свалке.
Если не пулю пустят в зад,
То пришибут увесистою палкой.
А ты и молод и здоров,
И бог умишком не обидел.
И, видно, сила есть в руках…
/раздумывает. Потом решительно/:
Пойдем со мной. Я обучу тебя
Строительному делу.
И станешь каменщиком ты
Трудолюбивым и умелым.
Мы вольным собственным трудом
Такую соорудим ладью,
Что весь народ в ней поплывет
В свою страну, свою судьбу.
КАРТИНА ВОСЬМАЯ
/ появляется ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА/
СТУДЕНТКА
/обращаясь к ФИЛОСОФУ/
- Я к вам пришла, чтобы остаться с вами.
ФИЛОСОФ
/берет ее за руку и обращается к ПРОХОЖЕМУ/
- Я знаю, человек труда
Из всех надежнее на свете.
Путь их бескорыстен, светел.
Пойдем. А музыка пусть будет нам
Побочным инструментом.
Шагай вперед, наш друг надежный,
Пристроимся и мы к тебе моментом.
/играет на флейте/
ФИЛОСОФ, СТУДЕНТКА, ПРОХОЖИЙ маршируют, обходя
кругом сцену под бодрую жизнеутверждающую музыку.
Из-за кулис выходят и пристраиваются к ним ДВЕ СТАРУХИ. МОВЕТОН
мечется между ними и ОЛИГАРХОМ, подъехавшем на «Мерседесе»,
и пренебрежительно наблюдавшем процессию. Наконец МОВЕТОН
пристраивается в хвост процессии, а ОЛИГАРХ, досадливо махнув рукой,
садится в авто и уезжает в свою Испанию.
Неожиданно вылетает мотоциклист с надписью на боку «Капитализм»
И тоже пристраивается к процессии. Все новые и новые люди, преимущественно молодые, выходят из-за кулис и заполняют сцену.
ЗАНАВЕС
Драма /в стихах/
В трех действиях
Действующие лица:
Философ – мужчина сорока лет
Олигарх – его ровесник
Две старухи
Моветон – вихлястый молодой человек 30-ти лет, представитель воровского мира.
Прохожий – рабочий-строитель 50-ти лет
Две студентки
Мотоциклист, пешеходы и другие участники уличного движения. Действие происходит в одном из городов России. Время действия 90—е годы 20 века.
Действие первое
Картина первая
По одну сторону сцены современные офис, банк из бетона и зеркального стекла. Заходят и выходят респектабельные представители делового мира. В каждом из них чувствуется хозяин этой жизни. По другую сторону сцены – невзрачное здание с покосившейся вывеской – «Собес», старики и старухи с костылями и авоськами в руках.
ФИЛОСОФ, облокотившись на ограждение витрины супермаркета, флегматично наблюдает движение улицы. За кулисами звучит волнующая музыка, соло на флейте. Он негромко, с расстановкой, как бы обдумывая каждое слово, говорит, жестикулируя руками:
ФИЛОСОФ
- Десятилетие минуло с тех пор,
Как на реформы мы сделали упор,
Чтоб изменить и жизнь свою и государство.
Увы! Перекроили государство,
Оставив от него лишь лоскуты;
Устали все от маяты,
Шараханья, безденежья, вранья
И обещаний всяческих невероятных,
Как бы возможностей для каждого –
Огромных, необъятных!
Уж так расписывали будущее наше,
Что даже рай не мог быть рынка краше.
А все свелось к тому,
Что у добрых и доверчивых людей
Старших поколений
/поводит рукой в сторону «Собеса»/
Отняли все, что они создали
Своею жизнью и своим трудом,
Пообещав воздать им все… потом.
Эх-хе!
Картина вторая
От группы пенсионеров, стоящих у «Собеса», отделяются две старухи и выходят на авансцену.
ДВЕ СТАРУХИ /в унисон/
- Столетия была Россия оплотом нашим,
Раздольная среди холмов и пашен,
От западных границ до Океана,
Родная, близкая своя.
Мы жили в ней все как одна семья,
Где каждый был ответствен за другого.
На свете не было иного
Отечества такого.
Все вместе делали: пахали землю,
Возводили города, строили заводы,
Крепили экономику и мощь его,
По праздникам водили хороводы
И жили в удовольствие свое.
А если нас пытались покорить
И снова к прошлому поворотить,
Мы дружно защищались,
Не жалея жизней.
Не страшно умирать за волю
Собственной Отчизны.
И, сохраняя государство,
Тем себя спасали.
Теперь нам власти говорят:
«Заботьтесь сами о себе,
О собственном благополучии
И будущем своем».
Им, дескать, недосуг.
У них задачи поважней,
Чем думать о народе и его нуждах.
Но как радеть о будущем, когда
И дня нельзя прожить без нужды.
Когда ни дома, ни работы,
С утра до вечера
О хлебе все заботы.
/к зрителям/
Кто думает о нас теперь?
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться.
Нам при теперешних делах,
Когда все наше обращают в прах,
На что надеяться, куда податься?
Об этом разве мы мечтали,
Как свои жизни отдавали
На фронтах войны,
В степях бескрайней целины,
На стройках новой индустрии,
В котлованах мощных ГЭС,
Заводов на миллионы мест.
Мы все освоили в те годы:
И самолеты создали, и пароходы,
И Космос, и автомобили,
О детях помнили
И старых не забыли.
Истории на свалку нас сбросили теперь…
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться,
Чтоб нам в бомжах не оказаться.
Уж на помойках многие из нас
Калорий пополняют свой запас.
И нам товарищем никто не хочет стать,
Открылась вдруг вторая ипостась:
Наши товарищи
Стали господа теперь.
В какую нам стучаться дверь?
/возвращаются к «Собесу»/
ФИЛОСОФ /после паузы/
Над горестными их словами рассуждая,
Я понял, что вместе с государством
Отняли все – у всех и сразу –
Поспешно так, что оторопь берет.
Народ лишь молча наблюдает,
Капиталистическую как заразу
Бесцеремонно запускают в оборот.
Страна со всем ее запасом –
Нефтью, и золотом, и газом –
Царем Борисом была раздарена,
Его придворным отдана,
Всем, кто стоял у трона.
Он с государевым размахом,
Разверзнув грудь, махнув рукой,
Своим зятьям и своим свахам
Отмерил каждому с лихвой:
Тебе, Савельич, Север Крайний,
Богат он никеля рудой.
Тебе, Абрамыч, берег дальний
С пушниной, золотом, икрой.
Всей энергетикой Семеныч
Сумеет смело управлять.
Ему в помощники Ефроныч:
Если чего случится в полночь,
Он будет свечки зажигать.
Иным владеть нефтью и газами,
Других поставил над алмазами.
А те под офисные крыши
Собрали близких и родных.
Большая оказалась родня
У каждого из них:
На один стул сажали по два,
А если родственники дальние – троих.
С царя отеческой подачи,
Почуяв вкус легкой удачи,
Они стремительно и смело
Принялись за дело.
И вот
Явился новый в обществе круговорот:
В бывших общественных местах,
В городских скверах, в парках, на газонах,
На берегах озер и рек, в запретных зонах
Они дворцы свои возводят.
Там сторожа со сворами собак,
С оружием прицельным бродят.
Где прежде было вольное движение, -
Хоромы барские, до неба ограждения.
Скоро не выйти будет за порог,
Хоть в городах и тысячи дорог,
Да только чтоб по ним ходить,
Придется денежки платить.
А у нас в кармане – вошь на аркане.
В государстве лишних денег не существует:
Когда одни двумя руками загребают,
Другие нищенствуют.
Да прочно ль будет то,
Что так легко дается?
Вот в чем вопрос. Ну а пока…
Схватив фортуну за бока,
Резвятся так, что черту жарко.
Вон сколько подкатило их
В бронированных иномарках.
Когда-то Кант изрек:
«Если погибнет справедливость,
Человеческая жизнь
Не будет более иметь цены».
/подняв глаза к небу/
Старик, она давно погибла.
Людей прихлопывают,
Словно мух из мухобоек
Калибра 7,62 иль 9 миллиметров.
А то и бомбами, чтоб умирали
Без долгих мук.
И, фарисеи, убивая тысячи людей,
Для кошек госпитали строят
И санатории для сук.
В насмешку над людьми
Болонок собственных
Мильенными дворцами наделяют,
В портретах красочных
И бюстах прославляют.
Картина третья
ФИЛОСОФ. Подъезжает «МЕРСЕДЕС», из которого выходит ОЛИГАРХ.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Ну вот еще один подъехал…
Старый знакомый, однокашник.
Мне, видно, будет не до смеха:
Нелегкий будет разговор
Про день сегодняшний
И день вчерашний.
ОЛИГАРХ
- Ба-ба-бы! Ты ли это, ФИЛОСОФ?
/в сторону/
Как прошлого печальный отголосок…
/Философу/
Тебя по-прежнему зовут так?
Ты прежде рассуждать
О жизненных перипетиях
Был мастак.
ФИЛОСОФ
- Да, это так…
ОЛИГАРХ
И ты по-прежнему витаешь в облаках?
Не изменился?
ФИЛОСОФ
- Понаблюдав, что делается рядом,
Мне впору было б измениться иль,
К черту, спиться:
Уж очень вывернулся мир.
Людей же просто не узнать,
Явилась в них другая стать
И облик, и характер.
И взгляд на жизнь, на дружбу, на любовь,
На ценности духовные, которыми
Так прежде дорожили.
Куда-то все ушло, словно вода в песок.
Как будто мы не десяток лет,
А тысячелетие прожили:
Всё – буквально всё –
Желтым металлом подменили.
Впрочем, эквивалент бумажный есть ему,
Он в обиходе «зеленью» зовется.
Без этой «зелени» теперь –
Зови на помощь, не зови –
Никто на крик не отзовется.
ОЛИГАРХ
/Подходит ближе к бывшему сокурснику/
- Да, это ты. Признаюсь, удивлен:
Помню, во все заоблачное ты был влюблен
И, как Сократ, пытался всякого разговорить,
И разговорами о смысле жизни уморить.
ФИЛОСОФ
- А ты был вожаком когда-то
Всех комсомольских дел.
Теперь неслыханно разбогател.
Но капитал твой, утверждают,
Темного происхождения,
Добыт то ль плутовством,
То ль сказочным везением.
За это в прошлые года
Последовала бы дознаний череда.
ОЛИГАРХ
- Да, зверские то были времена.
Но, слава господу, свобода нам дана.
ФИЛОСОФ
- Свобода, черт ее дери!
Тут ни убавить, ни прибавить.
И ко всему надо добавить:
Свободен каждый в меру своих сил,
Один колбас с макулатурой намесил,
Другой гнилье вам продает за первый сорт.
А третий – ну что за дело! –
Вместо препаратов и лекарств –
Вам выдает таблетки мела.
Ты спросишь, где же госконтроль?
Э-э, однокашник, одуматься изволь:
Коль государства нет,
То нет и госконтроля.
Сегодня ворам не свобода – воля!
Сегодня все свободны от всего,
Как ветер в поле, волны в море
Иль горный водопад –
Никто ничем не ограничен,
Ни в чем не виноват.
Хочешь – трудись, а нет –
Так дурака валяй:
Вольному, дескать, воля,
Спасенному – рай.
ОЛИГАРХ
- О чем толкуешь, о чьей вине.
Не все в речах твоих понятно мне.
Остынь. Да толком расскажи,
Чем недоволен или встревожен ты.
Мы мастера судить о деле, стоя сбоку.
Да ведь от критики такой немного проку.
Но, вижу, ты боец и опытный, и стойкий…
ФИЛОСОФ
- Не ты ль в начале перестройки –
Туды ее в печенку и в ребро –
Построить призывал социализм,
И непростой, а с человечьим ликом.
Тебя мы поддержали мощным криком:
«Дай, партия, нам порулить!
Не все одной тебе крутить-вертеть,
Пора и нам к делам поспеть,
Пора и нам при деле быть!»
И, доверяясь своему комсоргу,
Пошли на баррикады.
Безумные, словно телята, -
Взбрыкивая резво, -
Копытом били свою мать.
Никто от друга не хотел отстать.
ОЛИГАРХ
- Ну да, все так и было:
Давно компартии нам надо было
Той голой правдой двинуть в рыло.
ФИЛОСОФ
- Быть может, это так. Быть может. Но…
Седой отец мой говорил мне:
«Зачем крушите все подряд,
Что нами было создано, ломая.
Ведь были и прекрасные сады,
Они цвели в начале мая,
Давая осенью плоды.
Как можно рушить все,
Чего мы так любили,
Чему мы монументы возводили.
Ужели обо всем вы позабыли:
Каким привольным было наше время,
Когда сад наций цвел на равных
Без разделения на главных и неглавных.
Вокруг все наше без ограничений:
Моря и горы, поля и реки,
И земли всех предназначений.
В пустыне Кара-Кумы ты был свой,
Братом был в Бишкеке и Ташкенте,
Родным на всем континенте».
ОЛИГАРХ
- Тебя, мой однокашник, не поймешь:
Ты, помню, жаждал все переиначивать,
Теперь ты прошлому псалмы поешь и,
Кажется, забыл, куда грести,
Куда сворачивать.
ФИЛОСОФ
- Еще отец мне говорил:
«Как ни суди о той Отчизне,
Мы жили все при коммунизме.
А против выступали те,
Кто не хотел трудиться,
Кому Россия – для прибылей
И развлечений за границей.
Под их корыстное стремление
Пустили вы под нож творение
Народа – свободы истинного гения.
Смотреть на это нам печально…
Еще услышите вы отзвук дальний,
Предъявит время счет моральный».
Не приняли мы увещаний их –
Стадо телят глухонемых –
И продолжали яростно топтать
Свою судьбу. И затоптали.
Тогда открылась нам другая
Сторона медали.
ОЛИГАРХ
-Какая еще сторона?
И без того мы были сыты
Идеологией сполна.
ФИЛОСОФ
- В те дни волна катилась по Европе,
Меняя красный цвет на цвет оранжевый
И голубой с темно-коричневым оттенком.
А нас она накрыла
Серо-буро-малиновою смесью,
Страну отбросив до средневековья,
Оставив многих без штанов.
Итог таков:
У нас теперь капитализм
С лицом Горгоны.
Обвел нас вокруг пальца перевертыш.
Твой опыт ныне в школах изучают:
Вот, мол, студент стал миллиардером.
Мальчишки, вдохновляйтесь
Столь заразительным примером!
ОЛИГАРХ
- Удался нам эксперимент:
Я с выгодой и пользой время трачу,
И, ловко уловив момент,
За вымя ухватил удачу.
ФИЛОСОФ
- Момент тот предрешили вы,
Заимствовав опыт сатаны.
А мы, было, поверили…
И глупо и смешно.
Вот доказательство еще одно
Того, что простота хуже воровства.
Что однокашников ты облапошил,
На то я не ропщу,
Я оправдание тому ищу,
Что так легко переменились люди.
Не знали ни того, что потеряли,
Ни того, что с ними будет.
ОЛИГАРХ
-Но ко времени тому,
Кто был у власти,
Уж не умели управлять.
Не преодолеть им было
Собственного идиотизма,
Не до народа было им,
Не до коммунизма.
Страна и власть в нокауте лежали,
Республики Союза прочь бежали,
Одни на запад, другие на восток
И нескончаем был беженцев поток.
Крестьянин не пахал, не сеял,
Никто не думал о судьбе России,
А думали о том, как организоваться,
Чтобы в живых остаться.
Так крепость, - неприступный монолит, -
Вдруг рассыпается в песок.
Стихии яростный поток
Все стены и ограды сносит
И, разметав на части их,
В неведомое никому уносит.
Все в панике бегут,
Не зная направленья,
В делах нет ни согласия, ни рвенья.
Вчера еще политики и мощи образец
Враз обращается в руины
И сам себя хоронит наконец.
Мы, олигархи, мы спасли Россию,
Дав каждому свободу выживать,
Налево и направо торговать,
Товарами из-за границы насыщать
Города и села.
Вы все о гибели стенали,
А мы тем временем страну спасали.
ФИЛОСОФ
- Не для народа.
Для собственных, семейных, дел
Устроили вы новый передел.
Везде, во всем – в делах во власти –
Участвуют одни:
Одной колоды, одной масти.
ОЛИГАРХ
- Ну… не зря же мы старались.
А потому внакладе не остались.
ФИЛОСОФ
- В заботе о себе вы перестарались,
Прибрали все к рукам. А мы…
/указывает на «Собес»/
Ты оглянись: ни с чем остались.
ОЛИГАРХ
- Тут с левыми свистишь ты в лад:
На улице с толпою слиться рад
И крик поднять, и плакать от души,
Что тяжко, мол, вам бить баклуши на гроши.
/кивает да двух старух, направляющихся к ним от здания «Собеса»/
Вот и древние девицы –
Коими запружена столица –
Твоего сердца чуя доброту,
Рассчитывают на нищенскую мзду.
Все это не по мне,
Я в офис поднимусь.
Пока выслушивать ты будешь
Привычную, обычно, ерунду,
Делами я займусь.
/поднимается в офис/
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина первая
ФИЛОСОФ. К нему подходят ДВЕ СТАРУХИ.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Жа ради господа, подайте.
/протягивает руку/
Совсем жубов нет у меня.
В войну фашист прикладом выбил.
Давно, в прошедшие года,
Вставляла я протежы иногда.
Бесплатные. Теперь все платное.
Да денег на протежы нет.
Не каждый день есть у меня обед.
Все больше балуюсь чайком
С сухариком моченым и чесноком.
Не всякий раж могу я выйти на прогулку:
В дожди не прошмыгнуть по переулку,
В морожы нечего обуть…
Да обхожусь я как-нибудь:
То беж плаща, то беж пальто.
А мимо нас летят шикарные авто.
Мы в наши годы этого не жнали,
Мы о другом тогда мечтали:
И день и ночь на стройках прожябали и,
Как блаженные стремились в коммунижм.
Да на пути к нему подло нас надули –
В другую сторону вдруг повернули.
Начнем сначала, говорят,
Капиталистическую жижнь.
И не стыда у них нет, ни печали,
Что власть Советскую мы кровью
Жащищали.
А нынче, видишь, обнищали.
И кто теперь ответит мне,
Что было правдой:
Когда нас новое построить прижывали,
Или теперь,
Когда все наше оболгали,
Жахлопнув в будущее дверь?
И почему случилось так –
Всё отняли у нас за «так»,
Народ на собственной жемле
Все больше вяжнет в кабале?
ФИЛОСОФ
/хлопая ладонями по карманам/
- Сейчас я отыщу деньжат.
Всегда помочь вам рад…
ВТОРАЯ СТАРУХА
- А мы заводы возрождали.
Из-за границы помощи не ждали,
Железки принося в подолах,
Что собирали по лесам и долам.
Тогда живот я надорвала –
Матка от тяжести упала.
И потому детей я не рожала.
Живу одна. И некому помочь.
Одной мне все не превозмочь
Те трудности, что выпали на долю.
Мне многого не надо:
Хлеба вволю, да чай, да сахар,
Да кусок селедки.
На Пасху пару куличей
Да рюмку водки.
Еще чтоб было мне тепло.
А то, неровен час, отключат газ.
Отрежут электричество, батареи снимут.
Сантехники ведь совести не имут.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Тут дело не в сантехниках.
Бери повыше.
ВТОРАЯ СТАРУХА
- Да в ком же?
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- В тех, кто живет под жолотою крышей.
С утра кто плавает в бассейне,
Наполненном шампанским,
Потом маленько отдохнет,
И в кортеже из пяти иномарок
Поедет выбирать жене подарок.
И к трем часам пополудни
Жаедет в офис свой. Но это в будни.
А в праждники летит он на Канары,
С собой минорочек берет две пары.
Иль на неделю в Куршавель,
Чтоб выкинуть там с девочкой фортель.
Вот этот всеми помыкает:
Он трубы с гажом открывает, жакрывает,
И как бы с нами дурочку валяет.
/ безнадежно махнув рукой/
Обман тогда, вранье сейчас.
Но придет справедливый час,
Господь вмешается в дела мирские,
Прихлопнет шайки воровские.
ФИЛОСОФ
/роется в карманах/
- Ведь точно помню: было у меня
В кармане несколько десяток…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
/в сторону/
- Ну с этим ясно все:
Мужик не берет вжяток.
ФИЛОСОФ
- Сейчас… сейчас…
Я постараюсь вам помочь…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Чего уж там…
/спутнице/
- Пойдем, подруга, прочь.
Мы нынче в тягость всем.
От нас давно ижбавиться хотят совсем.
/возвращаются к зданию «Собеса»/
Картина вторая
ФИЛОСОФ. Из офиса выходит ОЛИГАРХ. Подходит к философу.
ОЛИГАРХ
- Пока ты для девиц карманы ворошил,
Я важный в офисе вопрос решил.
Здесь /показывает вверх/, на 10-м этаже,
Обосновался новый олигарх, мой протеже.
К нему я заходил условиться о том,
Поститься как заставить нам Европу
Перед Христовым Рождеством.
ФИЛОСОФ
- Условились?
ОЛИГАРХ
- Нет проблем.
Решенье наше – урок на будущее тем,
Кто попытается нарушить договор.
Но… продолжим прежний разговор.
Ведь мы не виделись с тобою много лет.
/в сторону/
Сейчас из прошлого пришлет он мне привет
И жалобы, и вздохи, и что дела тогда
Не так уж были плохи.
/ФИЛОСОФУ/
Вот на меня напраслину ты гонишь,
А свое место в жизни проворонишь.
ФИЛОСОФ
- Но мне уже определили
Доходный угол на этом перекрестке.
Я мэру кланяюсь теперь,
Когда он едет поутру
По городу в бронированной повозке.
ОЛИГАРХ
- Не то это – номер пустой.
Не для философа ученого
Это копеечное место.
Я знаю: смеешься ты и над собой,
И дядьками из политического треста.
Брось выдумку про нищего – плоха она,
И кособока, и больна.
Ведь знаешь ты – как дважды два –
Как в этом мире стряпают дела.
Приспособляться мы должны к тому,
Что нам пророчат свыше.
А ты все прошлым дышишь.
Пора понять: нам не вернуть того,
Что безвозвратно ветром унесло.
Перед тобой поток. А я даю весло
И челн надежный, чтобы потоки переплыть.
Впрягайся в дело, хватит ныть.
Я пред тобою открываю двери;
И вот рука – в тебя всегда я верил.
ФИЛОСОФ
/не подав руки/
- Но я в тебя не верю.
Однажды нас ты облапошил,
Сдается мне, ты не способен
Думать о хорошем.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
- Меня мораль давно уже не мучит.
/ФИЛОСОФУ/
- Однокашник, время учит:
Не все хорошее нам в угождение…
ФИЛОСОФ
- Когда к хорошему
Ты не привык с рождения.
ОЛИГАРХ
- Меня совсем не убеждают
Твои ученые суждения,
Я к тем делам пристрастен,
Которые на пользу мне…
ФИЛОСОФ
- И сатане…
ОЛИГАРХ
- Оставь. Ты просто злобой дышишь.
ФИЛОСОФ
-Нет. Ты попросту меня не слышишь.
Не совместимы ты и честные дела.
Преступен ты. Звезда твоя черна,
Как эти тучи на темном горизонте.
Никому правда не видна,
Как эти тучи разойдутся:
За горизонт ли их ветер унесет
Или губительным дождем
Они прольются.
ОЛИГАРХ
- Что этим хочешь ты сказать,
Каких грехов еще мне приписать?
Впрочем, в политике
Всегда было нескучно:
Кто действует решительно и смело,
Тому потом, - когда благополучно
Минет опасный перекресток, -
Припишут подленькое дело,
Чтобы к суду его привлечь
И тем народ
От истинных проблем отвлечь.
Так говори. И я хотел бы знать,
Чего ты жаждешь обо мне сказать.
ФИЛОСОФ
- Я все скажу, не буду льстить.
Поскольку ныне знаменит ты,
Тебе готовы все простить.
ОЛИГАРХ
- Уж не задумал ли теперь
Ты притянуть меня к ответу,
Злодеем страшным объявив
Пред обществом и белым светом?
ФИЛОСОФ
- Куда там!
Теперь все в прошлом.
Кануло в небытие.
Теперь ты – сила, на коне.
Как Демиург,
Ты появляешься в своем окне.
К молящимся тебе выходишь на балкон.
И площадь главная в едином раже
Тебе нижайший бьет поклон.
/комично кланяется ОЛИГАРХУ/
Вот так ягненок, пятясь,
Близится к питону,
Пока питон его не заглотает..
Всё, - как всегда, как было встарь:
Ты – и правитель избранный, и царь.
Нет над тобой законов, нет суда,
И нет преград,
Которые нельзя преодолеть.
Ты даже стал подумывать,
Как вечно жить,
Как князю тьмы за вечность
Душу заложить.
Нельзя же, властвуя, как бог,
Вдруг умереть.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
А он – провидец, черт его дери!
В его руках большие козыри.
ФИЛОСОФ
Но…незримым остается Вседержитель.
Придет пора другая, спросит он
И про людей невинных, и про балкон.
Про то, как дав обет служить народу,
Ты ввел народ в пучину бед.
Телами их потоки запрудил,
И тем соперников опередил
В борьбе за власть.
Чтобы тщеславие свое удовлетворить,
Ты мир готов был в хаос обратить.
/после некоторого раздумья/
Кто мог в студенческие годы
Предположить в тебе такую хватку.
/мечтательно/
Студенческие годы…
В недавнем прошлом мы были
Все в одной упряжке:
На стройках, в поле…
На фронтах войны.
Отцы там наши воевали
И свои жизни отдавали,
Чтоб лучше жили мы.
И мой отец на бруствер лег,
И твой себя не уберег,
Чтобы потом, что строили они,
Мы завершить могли.
Студенческие годы… Тогда и мы
Мечтали мир преобразить,
Чтоб каждый мог в нем вольно жить.
ОЛИГАРХ
- Мы к этому сейчас идем:
Все перестроим, все перевернем,
И россиянина опять вернем… к капитализму.
А ты, ФИЛОСОФ, далек от наших планов.
ФИЛОСОФ
- А ты твердишь все тот же стих:
- Деньги, злато – счастье в них.
ОЛИГАРХ
- Иначе дело может понимать лишь псих.
Но я вернусь к делам восточным.
И вот прогноз на будущее точный:
Кто сделает в те области вложения,
Получит мощные сверхнакопления,
И рейтинг свой поднимет в сотню раз.
Тут главное для нас –
Быстрее развернуться…
ФИЛОСОФ
- Уже вы развернулись.
ОЛИГАРХ
- Чтоб на дыбы страну поднять.
ФИЛОСОФ
- Но вы ее уже подмяли!
ОЛИГАРХ
- Улучшить жизнь…
ФИЛОСОФ
- Улучшили – спасибо вам!
Всюду стяжательство, обман.
Коррупция растлила всех и вся.
Ею смертельно ранены
И зрелый муж и малое дитя.
Жизнь такова, что трудно отличить,
Где божья суть, где дьявольский подвох,
Целебный где напиток,
А где смертельный яд.
Сомненья вызывает сама жизнь:
Где правда в ней, а где о правде
С телеэкранов лишь твердят,
Измазывая дегтем все подряд.
И все это творите вы ради наживы.
ОЛИГАРХ
- Усилиями нашими вы еще живы.
И мы на том стоим, что надо больше
Выкачивать из недр земных, морей.
Богаче станет жизнь и веселей.
/подмигивает ФИЛОСОФУ/
ФИЛОСОФ
- А что потом?
ОЛИГАРХ
- Потом без нас решат:
Чего, куда сплавлять, качать.
Не нам за это отвечать.
ФИЛОСОФ
- Кто позаботится о днях грядущих?
Что мы оставим вслед идущим?
Должна же быть
Меж поколений справедливость.
ОЛИГАРХ
/к зрителям/
О чем философ помышляет,
Скажите мне на милость!
/ФИЛОСОФУ/
Коль мы сильны – за нами справедливость.
И этот тезис, я скажу, не новый.
Но вот тебе пример толковый:
Цена на нефть вдруг поднялась…
Вот где секрет успехов всех,
Вот в чем успех иль неуспех.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Те же и двое рабочих. Они выкатывают на сцену двустороннюю
ручную помпу и начинают ею работать.
ОЛИГАРХ
/напевает, пританцовывая. Первая песенка ОЛИГАРХА/
Отсюда качать, оттуда качать –
Повсюду брать, брать, брать!
На Северном полюсе пора начать,
На Южном пора качать.
Леса пора в Китай продавать,
Алюминий в Америку гнать.
И тут и там пора поспевать
Брать, брать, брать!
Белых медведей пора на вертел,
Шкуры пора на мех.
Пингвинов пора начать отстрел –
Ни птицы, ни кролики – смех!
Лошадей на мясо, верблюдов на жир
Пора, пора, пора!
Газ российский протянуть в Алжир,
Российскую нефть в Кашмир.
Трубу на юг, трубу на восток,
На запад три трубы.
Нефти и газа новый поток
Гони, гони, гони!
Азии Средней нужна вода –
Байкал сливай – пора!
Миллиарды кубов качать туда,
Триллионы «зеленых» - сюда!
Черноземы пора на Ближний Восток
Везти, везти, везти.
Из Якутии в Лондон направить поток
Алмазов и бирюзы.
Девок-бездельниц много у нас –
Париж, принимай гостей!
Можно и мальчиков – на заказ –
Хватит Европе всей.
Что там еще? Выставляй напоказ,
Пусть удивляется мир.
Наши товары хороши без прикрас –
Устроим торговый пир!
/Рабочие вместе с помпой скрываются за кулисами/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
На сцене ФИЛОСОФ и ОЛИГАРХ, который продолжает пританцовывать.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Эк, его понесло!
Готов ошкурить не только лес,
Но всю Россию.
Вот уж потомки будут «крыть»
Сегодняшнюю олигархию!
Припомнят им все семь колен
И пращуров и мамок…
Останется от нас лишь тлен
И чучела пустых болванов.
И тьма решеток, везде, на всем,
И миллиард дверей из стали.
От коих сами мы давно,
Как от проклятия, устали.
И будут спрашивать они,
Гадая на кофейной гуще,
Кто жил здесь? И в какие дни
Настиг их дьявол всемогущий;
Сковал железом домы их,
Опутал мысли вязким златом,
Вражду меж ними распалив,
Рассорил зверски с братом брата.
Как человек – с его умом –
Вдруг оказался под ярмом
Нечеловеческой наживы?
Мерилом что было для них,
Каким был их прекрасный миг,
Чем эти люди были живы?
/ОЛИГАРХУ/
- Вы слишком безрассудно распоряжаетесь
Тем, что вам не принадлежит.
ОЛИГАРХ
- Берем, что плохо лежит.
ФИЛОСОФ
- Но в управлении таком
И минимума нет морали!
ОЛИГАРХ
- Внимание на эту чепуху
Мир обратит едва ли.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Легко как олигархи попирают
Законы, что веками утверждались.
От демократических перемен
Совсем другого мы дождались.
Где сладость надежд тех и мечтаний,
Что в юности мы все питали,
За что они бороться призывали…
Обогатившись, мечтают о Британии.
/ОЛИГАРХУ/
- Все мысли ваши о барыше.
Но у россиянина всегда была
Мысль не о злате – о душе,
А в сердце к ближнему любовь.
Вы разжигаете в нем алчность вновь.
Так можно зверя в человеке пробудить
И человека в нем убить.
/ОЛИГАРХ/
- Известно, зверь живет в нем изначально.
И тут статистика печальна.
Что создал бог,
То переделать невозможно.
Когда-то вы неосторожно
Сказками о райском изобилии
Свирепое животное в нем усыпили.
Тем яростнее оно теперь, когда его
К новой жизни пробудили.
Теперь он к собственному счастью
Мчит на собственном же автомобиле.
Не брезгуя, берись за наше ремесло.
Когда войдешь в избранников число,
Поймешь, как тебе в жизни повезло.
ФИЛОСОФ
- А что другие? Что народ?
ОЛИГАРХ
- Подумай о себе и загляни вперед.
Мы – новое российское дворянство.
ФИЛОСОФ
/ в сторону/
Какое окаянство!
ОЛИГАРХ
- Ты будешь барин, как и мы.
Наполним златом свои домы,
Чтобы хватило лет на тыщу
Жизни привольной и богатой.
Ведь это лучше, чем ходить
В куртке с плеча чужого.
/в сторону/
Не мыслю для себя такого.
ФИЛОСОФ
- Но… меня смущает жизнь такая.
Так можно жить, лишь у народа отнимая.
Им создано все то, чем мы сегодня живы.
А вы в своих делах обманчивы и лживы.
И ты вот – все о деньгах, доходах..
Но как быть тем, у коих окрыленная душа.
А за душою – ни гроша.
ОЛИГАРХ
- Законы бытия придуманы не нами.
Издревле было так:
Кто не работал головой –
Работали руками.
А люди, или, как ты сказал, народ,
Не что иное, как артельный сброд.
Займется ими биржа трудовая –
Там разберутся, у кого душа какая:
Пригодна чья для девяти кругов,
А чья – для рая.
Мы же, сомнений и смущения не зная,
Дела налаживаем планетарного порядка.
Тут угадать должны мы в самую десятку.
ФИЛОСОФ
/ в сторону, приложив ладонь ко рту/
О господи! Что олигархи замышляют,
К чему подводят, подо что копают?
/ОЛИГАРХУ/
- Скажи, скажи мне: как ты мог?
Ведь мы не этого хотели,
Когда на перекрестке трех дорого
Стояли мы против метели.
Как мог ты взять и посягнуть
На сокровенное студенческого братства,
Дав слово: сердце, руку протянуть…
Мечтая тайно о богатстве.
Скажи, скажи!
ОЛИГАРХ
/махнув рукой и направляясь к «Мерседесу»/
- Что толковать с тобою, небожитель.
Отправлюсь-ка я в свою обитель
На берега Испании прекрасной.
ФИЛОСОФУ втолковывать, что есть что -
Труд напрасный.
И никогда он не поймет, мечтатель,
Что я теперь – российский князь.
А по совместительству – законодатель,
Работодатель, богатств неслыханных
И редких – собиратель.
Мне стоит только захотеть,
И все вокруг будут вертеться.
Или стоять. Или сидеть…
/ как бы тихонько напевая/
/вторая песенка ОЛИГАРХА/
Вся мощь Земли в руках у нас,
Все медиа, вся пресса.
Россия нынче – наш Парнас,
И каждый олигарх сильнее Ахиллеса.
/ФИЛОСОФУ/
Прощай. И видит бог –
Коль согласился б ты –
Я б тебе помог.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
- Уехал…
Дед мой сказал бы, что олигархи –
Черти новой ловли.
Для них важней дела торговли.
Все остальное – дополнение к тому,
Что можно обратить в торговую пеню.
А так же все, что можно продавать,
За что с людишек можно деньги брать.
Даже за то, о чем люди мечтают –
Все нынче в оборот пускают
Лишь для того, чтобы доход извлечь.
Для выгоды своей они готовы
И совестью и честью пренебречь.
Делами всеми заправляют олигархи –
Члены особенной епархии.
Часть малая, но покрывает мир.
Прельщает их один кумир –
Телец из злата.
А слыли демократами они когда-то…
КАРТИНА ВТОРАЯ
Появляется ПРОХОЖИЙ. Он наблюдает
За ФИЛОСОФОМ со стороны.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Всё не уймутся. Всё враждуют.
То об утратах сокрушаются,
То, обойдя соперников, ликуют.
Страну одни налево тянут, другие вправо.
Каждый доказывает собственное право,
К штурвалу тянутся, чтоб управлять
И тащат следом сообщников рать.
И те враждуют меж собой,
Друг другу дать готовы бой.
На части рвут страну.
Нет – в клочья рвут!
Народ измучили, покоя не дают…
Россия, как старинный китобой,
Вонзив гарпун в кита-добычу,
Летит за ним фарватером
Штормующим и непривычным,
Не ведая, куда несет нарвал.
А капитаны правят к новым берегам.
Но кто и что их ожидает там?
ФИЛОСОФ
/себе/
Фуф, устал я с этим ОЛИГАРХОМ.
И хочется мне есть… и выпить.
Денек сегодня выпал жаркий,
И утолить нелишне будет жажду.
Тут, рядом, за офиса углом,
Объемная цистерна есть с вином,
«Отрадой» завсегдатаями зовется.
Там к вечеру голь всякая сойдется,
Чтоб очередной стаканчик «пропустить»
И горе-горькое веревочкой завить.
Впрочем, «Отрада» принимает всех;
Здесь можно встретить даже тех,
Кто в обществе известен был вчера:
И доктора наук, и сцены мастера;
Есть некогда прекрасный баритон,
Еще пытается сегодня он
Аудиторию у бочки собирать,
Чтоб о бедах князя Игоря порассказать.
Поет, срывается, хрипит.
Потом поникнет головой
И долго так молчит.
Сочувственно молчит народ у бочки:
Жизнь довела талант до точки.
У бочки многие находят для себя приют –
Там никого не покупают, не продают.
Пойду туда и я…
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Подъезжает «девятка», из нее выходит МОВЕТОН
И сумасшедше бросается к ФИЛОСОФУ. ПРОХОЖИЙ
Скрывается за кулисами.
МОВЕТОН
- ФИЛОСОФ, стой-постой!
У нас с тобою будет разговор крутой.
ФИЛОСОФ
/удивленно/
- Но… о чем? Знакомы разве мы?
Ну и потом, мне не нравится крутое…
Избавьте… в другой раз
Наш состоится разговор…
И все такое.
МОВЕТОН
/настойчиво/
- Нет. Поговорим сейчас.
Определил задание мне Босс
Проверить этот перекресток:
Где вывоз «бабок», где их ввоз.
Хранятся где увесистые слитки.
Приказ его и резок и жесток:
У всех без исключенья должно брать –
С кого-то «штуку», а с кого-то
Процентов двадцать пять.
У нас, братан, есть правило такое –
Коль сам имеешь, - отстегни для тех,
Кто «тянет» горестные дни
Без удовольствий всяческих земных,
Без прав гражданских и иных.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
Мне, видно, не судьба
Сегодня завершить свой день,
Укрывшись в благостную тень
«Отрады» милой…
Ах, кто бы знал, как я устал
От жизни низкой и постылой.
МОВЕТОН
- Всем этим перекрестком Босс владеет.
Он с каждого, кто здесь торчит,
Как я уже сказал,
Процентов двадцать пять имеет.
Братан, запомни профиль мой:
С сегодняшнего дня я тебя крышую.
И, между прочим, за плату небольшую,
Всего-то за пять деревянных штук.
Из них четыре заберет Сундук…
ФИЛОСОФ
- Сундук? Что это за явление? И почему
Все подчиняются ему.
МОВЕТОН
- Это мой Босс. О, Босс силен!
Обширнейшими свалками владеет он:
В округах Южном, Западном, Восточном.
А если быть доподлинным и точным,
То надо указать и рынки,
И бойни, - где укорачивают жизнь
Телятам молодым и нежирным свинкам.
И супермаркетов пять или семь,
Да крышеватели заваливают его всем
Домушники и щипачи
Отстегивают золотые кирпичи.
Цветет его бахча «арбузами» полна,
Дом ломится от всякого добра,
А погреба от коньяков и вин,
Подвал - от сундуков,
В них, говорят, брильянты.
По четвергам братву он собирает,
Для них оркестр всю ночь играет
Из двадцати первейших музыкантов.
ФИЛОСОФ
/ошарашенно/
- Он депутат? Министр он?
МОВЕТОН
Ну да… и так силен…
И с этим… как его… на равных он.
Босс с ним с мобильника,
Как с корешем болтает,
Когда чуть лишку выпивает.
Ты властвуй, говорит, не расслабляйся,
А если будут гнуть, - не прогибайся.
Ты помни, говорит, братва с тобой.
Тому порукой – авторитет и бизнес мой.
Когда же вдруг с тобою не поладят, -
По шапке вдруг тебя наладят, -
Не кипятись, в газеты не пиши,
Шапку в охапку – и ко мне спеши.
В любой конторе поселю,
Устрою все за первый сорт:
До конца дней не будешь знать
Ни нужды, ни забот.
ФИЛОСОФ
- Да уж не он ли правит государством?
МОВЕТОН
- Он может все. И государством тоже.
Таков мой Босс, собака, сукин сын!
И ты, ФИЛОСОФ, отныне не один.
Под верной крышей ты – не пропадешь,
Не худо и не бедно заживешь.
Считай, твоя малина зацвела,
Пойдут – и еще как! – твои дела.
У этих офисов, сам видишь,
Контингент богатый,
Ты деньги будешь загребать лопатой.
Всю родню обеспечишь, всех друзей.
На жизнь смотри, ФИЛОСОФ, веселей.
Ну, а теперь – гуд бай, пока!
Спешу я в следующий квартал,
Там академик угол запатентовал.
Вот уже год, как я его крышую.
Нашел наш академик жилу золотую.
Что прежде он имел? Да ничего.
В подвалах института крыс давил,
В спортивных шортах на базар ходил
Да все трусцою бегал вокруг дома,
Где в захолустной жил дыре.
Зимой и летом – в одном плаще,
Его все по плащу тому
И спереди и сзади узнавали.
И так десятки лет
Давил он крыс в подвале.
А нынче академик наш
У Босса под крылом.
И есть чему народу удивляться:
Давно забыл он об унижении былом,
И на перекресток в голубом
Он «Мерседесе» стал являться.
Гаванские сигары стал курить,
И по-французски говорить,
Свой плащ сменил на фирменную пару.
И загородный дом купил и дачу.
Любовницу завел кавказскую, Тамару,
И молодую тещу к ней в придачу.
Смекни, ФИЛОСОФ, тут и ты,
Как должно перед Боссом постараться,
Чтобы подольше оставаться
У перекрестка, где любят парковаться
Все наши жирные коты…
Засим, ФИЛОСОФ, прощевай, привет!
Еще поспеть мне надо к Боссу на обед,
Желательно, без опозданья.
О, Босс силен. А как уж строг!
Ослушаться его – не приведи бог!
/садится в «девятку» и отъезжает/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
Отныне будут крышевать меня?
Не избежать мне ни полымя, ни огня!
Хотя… Ведь крышевал Давид
Навала-ловкача,
Известного всей Иудее богача.
Увел его отары, и не одну,
Разбойничая у скотоводов на виду.
В конце концов, чтоб откупиться,
Навал жены должен был лишиться.
С охотою она к Давиду перешла:
И молодость и силу предпочла.
Конечно, и характер – лед с огнем.
Навал был стар, слабел он с каждым днем…
Дела подобные на земле не новы,
Они живут между людьми который век,
Без воровства, мздоимства, дерзкой воли
Существовать не может человек.
Сегодня окрышована Россия мздой такой
От супермаркетов столицы
До бутиков в провинции глухой.
Как саранча на молодую зелень,
Летят на обывателя со всех сторон
Грабители, мошенники и воры,
И респектабельные боссы,
Лезут на свет из тени,
И каждый - сам себе закон.
О исчадия ада! Уже вы приучили
Добрых россиян к судьбе лихой:
Злой рок над ними дышит вечно,
Торя их путь бесчеловечный.
КАРТИНА ПЯТАЯ
ФИЛОСОФ играет на флейте, выводя грустную мелодию.
Подходит ПРОХОЖИЙ, бросает в кепку мелочь делает
Несколько шагов, чтобы уйти, но возвращается.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Ах, сукин сын, как он играет!
Как из прохожих слезы вышибает!
Невольно вспоминается былое,
И лето красное и чувство молодое,
И ощущенье счастья и радостного бытия,
И чувство Родины – и что она – твоя.
Что и накормит и обогреет, надежду даст,
И в горе не оставит.
А коль заслужишь – на всю страну прославит.
Да стала вдруг чужая –
Враждебная и злая.
И ощущение другое:
Будто иноземцев рать набросилась,
Чтобы до нитки обобрать.
Да-а… неладно что-то в государстве,
Если ученые, а он ученый,
Стоят с протянутой рукой.
Как приключился с нами срам такой?
Как мы могли дожить до этого, кто допустил?
Кто на народ наш порчу напустил?
Куда девались его мужество и сила,
Что проявлялись в труде, в бою.
На что он тратит молодость свою?
Ужель на то чтоб купить дешевле,
Продать дороже…
Но это ли удел мужчин. Мой боже!
Помилуй и сохрани, от участи такой
Наших мужчин оборони!
Когда-то я оставил память о себе –
Построив в горах непроходимых ГЭС –
Одно из нынешних волшебств.
Энергия её подвигнула Кавказ,
Преображая города и села.
Да только я, гордившийся собой
Искренне и без прикрас,
Хожу сегодня невеселый.
/ФИЛОСОФУ/
- Уже который раз тебя я вижу с флейтой.
Ты – неудачный музыкант?
ФИЛОСОФ
- Я – друг людей. Философ.
ПРОХОЖИЙ
- Ну это еще хуже.
Однако вижу: добрый ты внутри,
И беззащитный ты снаружи.
Философ, значит. Так-так- та…
Человек, не любящий труда.
Н-да…
Мир полон всяческих диковин.
Твоя профессия – одна из них.
Хотя… и слава богу! –
Не из злостных самых.
Когда вокруг так много совершают
Нечеловеческих поступков,
Философ, пожалуй, безобиднее других.
Только… безделье мало что кому давало.
Бездельников и без тебя у нас немало.
Известно и другое: русская душа
Одна из самых сердобольных.
Ей жаль людей,
Всего лишенных иль невольных.
И к вечеру наполнится рублями
Твоя кепчонка.
Гляди-ка – друг людей –
Уже спешат к тебе девчонки.
Немало, видно, и у тебя друзей.
/отходит в сторону/
КАРТИНА ШЕСТАЯ
Две студентки останавливаются в пяти шагах от ФИЛОСОФА.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/восторженно/
- Ах, какой красавчик!
/удивленно/
Но почему он с флейтой
И кепка под ногами…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/равнодушно/
- Нуждается он в помощи деньгами
И просит одолжить как бы кредит
Бессрочный.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я вижу: он неразговорчив.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- У бедного, кроме всего,
И слов немного для того,
Чтобы пожаловаться на судьбу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но как же так…
Просить на улице деньгу…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Считается сегодня способ этот
Беспорочным.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но и непрестижным, и заморочным.
А он меж тем…
Ты только посмотри: какой прикид!
И этот утомленный вид.
Я прежде здесь его не замечала.
Давно он тут?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Да с самого начала.
Давно привык к нему деловой квартал.
Богатый этот перекресток
Сама мэр ФИЛОСОФУ отдал.
Сюда ФИЛОСОФ ходит как на работу.
И власти близлежащих улиц
Обязаны блюсти о нем заботу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но ведь красавчик!
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/деланно равнодушно/
- Ну… в общем ничего.
Увидеть тут можно много чего.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я слышала, что он – философ.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Философ. Но, может быть, астролог.
А может, заклинатель змей…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ну так посмотрим, что делает он с ней,
Когда появится змея из кепки.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/не желая, чтобы ФИЛОСОФ обратил внимание
На ее подругу/
- Мне кажется, не может он
Держать своих питомцев в кепке.
Когда бы был он заклинатель,
Тут был бы ящик, который серпентарий.
Сдается мне, что он
Не заклинатель, а писатель.
И изучает жизнь…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Таким неподобающим манером?
На нашей клубной дискотеке
Он был бы лучшим кавалером.
А о профессии его
С тобою мы еще поспорим.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Но здесь в живую жизнь
Он углубляется по самый корень.
На этом оживленном перекрестке
Она переплелась в тугую сеть,
В нее он может уловить всех тех,
Кто станет персонажем его книг.
Быть может, мы присутствуем в тот миг,
Который называется волшебным…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ах, познакомиться бы с бедным!
Подойдем поближе.
Мне кажется, себя я вижу
Одной из героинь его произведений.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/ревниво/
- Не думаю, что он литературный гений.
Тут угадать можно без всяких объяснений,
Что вовсе не писатель он, а кандидат…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Наук?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Нет. Кандидат в бомжи.
Нет хитрости во взгляде,
В речах нет лжи…
В писателя поверить трудно,
И шарма – ну ни на йоту.
Скорее, тип занудный,
И вызывает лишь зевоту.
/нарочито зевает/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/пожав плечами/
- Но я хотела бы…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Чего?
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Да ладно… Уходим, скоро ночь.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/с чувством вины/
- Но прежде бросим по десятки.
Ведь надо как-то бедному помочь.
/бросают в кепку деньги и уходят/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/говорит, обернувшись на ходу/
- Но какой красавчик – я не могу!
Прощай пока. Я тебе после помогу,
Без всяческих подруг. И докажу,
Каким бывает настоящий друг…
КАРТИНА СЕДЬМАЯ
ФИЛОСОФ. Возвращается ПРОХОЖИЙ.
ПРОХОЖИЙ
- Мне почему-то жаль тебя, приятель.
Ты беззащитен, вижу я.
Открыт для воровских объятий.
И если в цепкие их лапы попадешь,
От них живым ты не уйдешь,
Как ни крутись.
За вход в союз их платишь грош,
За выход – собственную жизнь.
Еще скажу тебе по чести:
В дуду играть на этом месте,
Что соколу клевать червей на свалке.
Если не пулю пустят в зад,
То пришибут увесистою палкой.
А ты и молод и здоров,
И бог умишком не обидел.
И, видно, сила есть в руках…
/раздумывает. Потом решительно/:
Пойдем со мной. Я обучу тебя
Строительному делу.
И станешь каменщиком ты
Трудолюбивым и умелым.
Мы вольным собственным трудом
Такую соорудим ладью,
Что весь народ в ней поплывет
В свою страну, свою судьбу.
КАРТИНА ВОСЬМАЯ
/ появляется ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА/
СТУДЕНТКА
/обращаясь к ФИЛОСОФУ/
- Я к вам пришла, чтобы остаться с вами.
ФИЛОСОФ
/берет ее за руку и обращается к ПРОХОЖЕМУ/
- Я знаю, человек труда
Из всех надежнее на свете.
Путь их бескорыстен, светел.
Пойдем. А музыка пусть будет нам
Побочным инструментом.
Шагай вперед, наш друг надежный,
Пристроимся и мы к тебе моментом.
/играет на флейте/
ФИЛОСОФ, СТУДЕНТКА, ПРОХОЖИЙ маршируют, обходя
кругом сцену под бодрую жизнеутверждающую музыку.
Из-за кулис выходят и пристраиваются к ним ДВЕ СТАРУХИ. МОВЕТОН
мечется между ними и ОЛИГАРХОМ, подъехавшем на «Мерседесе»,
и пренебрежительно наблюдавшем процессию. Наконец МОВЕТОН
пристраивается в хвост процессии, а ОЛИГАРХ, досадливо махнув рукой,
садится в авто и уезжает в свою Испанию.
Неожиданно вылетает мотоциклист с надписью на боку «Капитализм»
И тоже пристраивается к процессии. Все новые и новые люди, преимущественно молодые, выходят из-за кулис и заполняют сцену.
ЗАНАВЕС
Драма /в стихах/
В трех действиях
Действующие лица:
Философ – мужчина сорока лет
Олигарх – его ровесник
Две старухи
Моветон – вихлястый молодой человек 30-ти лет, представитель воровского мира.
Прохожий – рабочий-строитель 50-ти лет
Две студентки
Мотоциклист, пешеходы и другие участники уличного движения. Действие происходит в одном из городов России. Время действия 90—е годы 20 века.
Действие первое
Картина первая
По одну сторону сцены современные офис, банк из бетона и зеркального стекла. Заходят и выходят респектабельные представители делового мира. В каждом из них чувствуется хозяин этой жизни. По другую сторону сцены – невзрачное здание с покосившейся вывеской – «Собес», старики и старухи с костылями и авоськами в руках.
ФИЛОСОФ, облокотившись на ограждение витрины супермаркета, флегматично наблюдает движение улицы. За кулисами звучит волнующая музыка, соло на флейте. Он негромко, с расстановкой, как бы обдумывая каждое слово, говорит, жестикулируя руками:
ФИЛОСОФ
- Десятилетие минуло с тех пор,
Как на реформы мы сделали упор,
Чтоб изменить и жизнь свою и государство.
Увы! Перекроили государство,
Оставив от него лишь лоскуты;
Устали все от маяты,
Шараханья, безденежья, вранья
И обещаний всяческих невероятных,
Как бы возможностей для каждого –
Огромных, необъятных!
Уж так расписывали будущее наше,
Что даже рай не мог быть рынка краше.
А все свелось к тому,
Что у добрых и доверчивых людей
Старших поколений
/поводит рукой в сторону «Собеса»/
Отняли все, что они создали
Своею жизнью и своим трудом,
Пообещав воздать им все… потом.
Эх-хе!
Картина вторая
От группы пенсионеров, стоящих у «Собеса», отделяются две старухи и выходят на авансцену.
ДВЕ СТАРУХИ /в унисон/
- Столетия была Россия оплотом нашим,
Раздольная среди холмов и пашен,
От западных границ до Океана,
Родная, близкая своя.
Мы жили в ней все как одна семья,
Где каждый был ответствен за другого.
На свете не было иного
Отечества такого.
Все вместе делали: пахали землю,
Возводили города, строили заводы,
Крепили экономику и мощь его,
По праздникам водили хороводы
И жили в удовольствие свое.
А если нас пытались покорить
И снова к прошлому поворотить,
Мы дружно защищались,
Не жалея жизней.
Не страшно умирать за волю
Собственной Отчизны.
И, сохраняя государство,
Тем себя спасали.
Теперь нам власти говорят:
«Заботьтесь сами о себе,
О собственном благополучии
И будущем своем».
Им, дескать, недосуг.
У них задачи поважней,
Чем думать о народе и его нуждах.
Но как радеть о будущем, когда
И дня нельзя прожить без нужды.
Когда ни дома, ни работы,
С утра до вечера
О хлебе все заботы.
/к зрителям/
Кто думает о нас теперь?
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться.
Нам при теперешних делах,
Когда все наше обращают в прах,
На что надеяться, куда податься?
Об этом разве мы мечтали,
Как свои жизни отдавали
На фронтах войны,
В степях бескрайней целины,
На стройках новой индустрии,
В котлованах мощных ГЭС,
Заводов на миллионы мест.
Мы все освоили в те годы:
И самолеты создали, и пароходы,
И Космос, и автомобили,
О детях помнили
И старых не забыли.
Истории на свалку нас сбросили теперь…
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться,
Чтоб нам в бомжах не оказаться.
Уж на помойках многие из нас
Калорий пополняют свой запас.
И нам товарищем никто не хочет стать,
Открылась вдруг вторая ипостась:
Наши товарищи
Стали господа теперь.
В какую нам стучаться дверь?
/возвращаются к «Собесу»/
ФИЛОСОФ /после паузы/
Над горестными их словами рассуждая,
Я понял, что вместе с государством
Отняли все – у всех и сразу –
Поспешно так, что оторопь берет.
Народ лишь молча наблюдает,
Капиталистическую как заразу
Бесцеремонно запускают в оборот.
Страна со всем ее запасом –
Нефтью, и золотом, и газом –
Царем Борисом была раздарена,
Его придворным отдана,
Всем, кто стоял у трона.
Он с государевым размахом,
Разверзнув грудь, махнув рукой,
Своим зятьям и своим свахам
Отмерил каждому с лихвой:
Тебе, Савельич, Север Крайний,
Богат он никеля рудой.
Тебе, Абрамыч, берег дальний
С пушниной, золотом, икрой.
Всей энергетикой Семеныч
Сумеет смело управлять.
Ему в помощники Ефроныч:
Если чего случится в полночь,
Он будет свечки зажигать.
Иным владеть нефтью и газами,
Других поставил над алмазами.
А те под офисные крыши
Собрали близких и родных.
Большая оказалась родня
У каждого из них:
На один стул сажали по два,
А если родственники дальние – троих.
С царя отеческой подачи,
Почуяв вкус легкой удачи,
Они стремительно и смело
Принялись за дело.
И вот
Явился новый в обществе круговорот:
В бывших общественных местах,
В городских скверах, в парках, на газонах,
На берегах озер и рек, в запретных зонах
Они дворцы свои возводят.
Там сторожа со сворами собак,
С оружием прицельным бродят.
Где прежде было вольное движение, -
Хоромы барские, до неба ограждения.
Скоро не выйти будет за порог,
Хоть в городах и тысячи дорог,
Да только чтоб по ним ходить,
Придется денежки платить.
А у нас в кармане – вошь на аркане.
В государстве лишних денег не существует:
Когда одни двумя руками загребают,
Другие нищенствуют.
Да прочно ль будет то,
Что так легко дается?
Вот в чем вопрос. Ну а пока…
Схватив фортуну за бока,
Резвятся так, что черту жарко.
Вон сколько подкатило их
В бронированных иномарках.
Когда-то Кант изрек:
«Если погибнет справедливость,
Человеческая жизнь
Не будет более иметь цены».
/подняв глаза к небу/
Старик, она давно погибла.
Людей прихлопывают,
Словно мух из мухобоек
Калибра 7,62 иль 9 миллиметров.
А то и бомбами, чтоб умирали
Без долгих мук.
И, фарисеи, убивая тысячи людей,
Для кошек госпитали строят
И санатории для сук.
В насмешку над людьми
Болонок собственных
Мильенными дворцами наделяют,
В портретах красочных
И бюстах прославляют.
Картина третья
ФИЛОСОФ. Подъезжает «МЕРСЕДЕС», из которого выходит ОЛИГАРХ.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Ну вот еще один подъехал…
Старый знакомый, однокашник.
Мне, видно, будет не до смеха:
Нелегкий будет разговор
Про день сегодняшний
И день вчерашний.
ОЛИГАРХ
- Ба-ба-бы! Ты ли это, ФИЛОСОФ?
/в сторону/
Как прошлого печальный отголосок…
/Философу/
Тебя по-прежнему зовут так?
Ты прежде рассуждать
О жизненных перипетиях
Был мастак.
ФИЛОСОФ
- Да, это так…
ОЛИГАРХ
И ты по-прежнему витаешь в облаках?
Не изменился?
ФИЛОСОФ
- Понаблюдав, что делается рядом,
Мне впору было б измениться иль,
К черту, спиться:
Уж очень вывернулся мир.
Людей же просто не узнать,
Явилась в них другая стать
И облик, и характер.
И взгляд на жизнь, на дружбу, на любовь,
На ценности духовные, которыми
Так прежде дорожили.
Куда-то все ушло, словно вода в песок.
Как будто мы не десяток лет,
А тысячелетие прожили:
Всё – буквально всё –
Желтым металлом подменили.
Впрочем, эквивалент бумажный есть ему,
Он в обиходе «зеленью» зовется.
Без этой «зелени» теперь –
Зови на помощь, не зови –
Никто на крик не отзовется.
ОЛИГАРХ
/Подходит ближе к бывшему сокурснику/
- Да, это ты. Признаюсь, удивлен:
Помню, во все заоблачное ты был влюблен
И, как Сократ, пытался всякого разговорить,
И разговорами о смысле жизни уморить.
ФИЛОСОФ
- А ты был вожаком когда-то
Всех комсомольских дел.
Теперь неслыханно разбогател.
Но капитал твой, утверждают,
Темного происхождения,
Добыт то ль плутовством,
То ль сказочным везением.
За это в прошлые года
Последовала бы дознаний череда.
ОЛИГАРХ
- Да, зверские то были времена.
Но, слава господу, свобода нам дана.
ФИЛОСОФ
- Свобода, черт ее дери!
Тут ни убавить, ни прибавить.
И ко всему надо добавить:
Свободен каждый в меру своих сил,
Один колбас с макулатурой намесил,
Другой гнилье вам продает за первый сорт.
А третий – ну что за дело! –
Вместо препаратов и лекарств –
Вам выдает таблетки мела.
Ты спросишь, где же госконтроль?
Э-э, однокашник, одуматься изволь:
Коль государства нет,
То нет и госконтроля.
Сегодня ворам не свобода – воля!
Сегодня все свободны от всего,
Как ветер в поле, волны в море
Иль горный водопад –
Никто ничем не ограничен,
Ни в чем не виноват.
Хочешь – трудись, а нет –
Так дурака валяй:
Вольному, дескать, воля,
Спасенному – рай.
ОЛИГАРХ
- О чем толкуешь, о чьей вине.
Не все в речах твоих понятно мне.
Остынь. Да толком расскажи,
Чем недоволен или встревожен ты.
Мы мастера судить о деле, стоя сбоку.
Да ведь от критики такой немного проку.
Но, вижу, ты боец и опытный, и стойкий…
ФИЛОСОФ
- Не ты ль в начале перестройки –
Туды ее в печенку и в ребро –
Построить призывал социализм,
И непростой, а с человечьим ликом.
Тебя мы поддержали мощным криком:
«Дай, партия, нам порулить!
Не все одной тебе крутить-вертеть,
Пора и нам к делам поспеть,
Пора и нам при деле быть!»
И, доверяясь своему комсоргу,
Пошли на баррикады.
Безумные, словно телята, -
Взбрыкивая резво, -
Копытом били свою мать.
Никто от друга не хотел отстать.
ОЛИГАРХ
- Ну да, все так и было:
Давно компартии нам надо было
Той голой правдой двинуть в рыло.
ФИЛОСОФ
- Быть может, это так. Быть может. Но…
Седой отец мой говорил мне:
«Зачем крушите все подряд,
Что нами было создано, ломая.
Ведь были и прекрасные сады,
Они цвели в начале мая,
Давая осенью плоды.
Как можно рушить все,
Чего мы так любили,
Чему мы монументы возводили.
Ужели обо всем вы позабыли:
Каким привольным было наше время,
Когда сад наций цвел на равных
Без разделения на главных и неглавных.
Вокруг все наше без ограничений:
Моря и горы, поля и реки,
И земли всех предназначений.
В пустыне Кара-Кумы ты был свой,
Братом был в Бишкеке и Ташкенте,
Родным на всем континенте».
ОЛИГАРХ
- Тебя, мой однокашник, не поймешь:
Ты, помню, жаждал все переиначивать,
Теперь ты прошлому псалмы поешь и,
Кажется, забыл, куда грести,
Куда сворачивать.
ФИЛОСОФ
- Еще отец мне говорил:
«Как ни суди о той Отчизне,
Мы жили все при коммунизме.
А против выступали те,
Кто не хотел трудиться,
Кому Россия – для прибылей
И развлечений за границей.
Под их корыстное стремление
Пустили вы под нож творение
Народа – свободы истинного гения.
Смотреть на это нам печально…
Еще услышите вы отзвук дальний,
Предъявит время счет моральный».
Не приняли мы увещаний их –
Стадо телят глухонемых –
И продолжали яростно топтать
Свою судьбу. И затоптали.
Тогда открылась нам другая
Сторона медали.
ОЛИГАРХ
-Какая еще сторона?
И без того мы были сыты
Идеологией сполна.
ФИЛОСОФ
- В те дни волна катилась по Европе,
Меняя красный цвет на цвет оранжевый
И голубой с темно-коричневым оттенком.
А нас она накрыла
Серо-буро-малиновою смесью,
Страну отбросив до средневековья,
Оставив многих без штанов.
Итог таков:
У нас теперь капитализм
С лицом Горгоны.
Обвел нас вокруг пальца перевертыш.
Твой опыт ныне в школах изучают:
Вот, мол, студент стал миллиардером.
Мальчишки, вдохновляйтесь
Столь заразительным примером!
ОЛИГАРХ
- Удался нам эксперимент:
Я с выгодой и пользой время трачу,
И, ловко уловив момент,
За вымя ухватил удачу.
ФИЛОСОФ
- Момент тот предрешили вы,
Заимствовав опыт сатаны.
А мы, было, поверили…
И глупо и смешно.
Вот доказательство еще одно
Того, что простота хуже воровства.
Что однокашников ты облапошил,
На то я не ропщу,
Я оправдание тому ищу,
Что так легко переменились люди.
Не знали ни того, что потеряли,
Ни того, что с ними будет.
ОЛИГАРХ
-Но ко времени тому,
Кто был у власти,
Уж не умели управлять.
Не преодолеть им было
Собственного идиотизма,
Не до народа было им,
Не до коммунизма.
Страна и власть в нокауте лежали,
Республики Союза прочь бежали,
Одни на запад, другие на восток
И нескончаем был беженцев поток.
Крестьянин не пахал, не сеял,
Никто не думал о судьбе России,
А думали о том, как организоваться,
Чтобы в живых остаться.
Так крепость, - неприступный монолит, -
Вдруг рассыпается в песок.
Стихии яростный поток
Все стены и ограды сносит
И, разметав на части их,
В неведомое никому уносит.
Все в панике бегут,
Не зная направленья,
В делах нет ни согласия, ни рвенья.
Вчера еще политики и мощи образец
Враз обращается в руины
И сам себя хоронит наконец.
Мы, олигархи, мы спасли Россию,
Дав каждому свободу выживать,
Налево и направо торговать,
Товарами из-за границы насыщать
Города и села.
Вы все о гибели стенали,
А мы тем временем страну спасали.
ФИЛОСОФ
- Не для народа.
Для собственных, семейных, дел
Устроили вы новый передел.
Везде, во всем – в делах во власти –
Участвуют одни:
Одной колоды, одной масти.
ОЛИГАРХ
- Ну… не зря же мы старались.
А потому внакладе не остались.
ФИЛОСОФ
- В заботе о себе вы перестарались,
Прибрали все к рукам. А мы…
/указывает на «Собес»/
Ты оглянись: ни с чем остались.
ОЛИГАРХ
- Тут с левыми свистишь ты в лад:
На улице с толпою слиться рад
И крик поднять, и плакать от души,
Что тяжко, мол, вам бить баклуши на гроши.
/кивает да двух старух, направляющихся к ним от здания «Собеса»/
Вот и древние девицы –
Коими запружена столица –
Твоего сердца чуя доброту,
Рассчитывают на нищенскую мзду.
Все это не по мне,
Я в офис поднимусь.
Пока выслушивать ты будешь
Привычную, обычно, ерунду,
Делами я займусь.
/поднимается в офис/
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина первая
ФИЛОСОФ. К нему подходят ДВЕ СТАРУХИ.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Жа ради господа, подайте.
/протягивает руку/
Совсем жубов нет у меня.
В войну фашист прикладом выбил.
Давно, в прошедшие года,
Вставляла я протежы иногда.
Бесплатные. Теперь все платное.
Да денег на протежы нет.
Не каждый день есть у меня обед.
Все больше балуюсь чайком
С сухариком моченым и чесноком.
Не всякий раж могу я выйти на прогулку:
В дожди не прошмыгнуть по переулку,
В морожы нечего обуть…
Да обхожусь я как-нибудь:
То беж плаща, то беж пальто.
А мимо нас летят шикарные авто.
Мы в наши годы этого не жнали,
Мы о другом тогда мечтали:
И день и ночь на стройках прожябали и,
Как блаженные стремились в коммунижм.
Да на пути к нему подло нас надули –
В другую сторону вдруг повернули.
Начнем сначала, говорят,
Капиталистическую жижнь.
И не стыда у них нет, ни печали,
Что власть Советскую мы кровью
Жащищали.
А нынче, видишь, обнищали.
И кто теперь ответит мне,
Что было правдой:
Когда нас новое построить прижывали,
Или теперь,
Когда все наше оболгали,
Жахлопнув в будущее дверь?
И почему случилось так –
Всё отняли у нас за «так»,
Народ на собственной жемле
Все больше вяжнет в кабале?
ФИЛОСОФ
/хлопая ладонями по карманам/
- Сейчас я отыщу деньжат.
Всегда помочь вам рад…
ВТОРАЯ СТАРУХА
- А мы заводы возрождали.
Из-за границы помощи не ждали,
Железки принося в подолах,
Что собирали по лесам и долам.
Тогда живот я надорвала –
Матка от тяжести упала.
И потому детей я не рожала.
Живу одна. И некому помочь.
Одной мне все не превозмочь
Те трудности, что выпали на долю.
Мне многого не надо:
Хлеба вволю, да чай, да сахар,
Да кусок селедки.
На Пасху пару куличей
Да рюмку водки.
Еще чтоб было мне тепло.
А то, неровен час, отключат газ.
Отрежут электричество, батареи снимут.
Сантехники ведь совести не имут.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Тут дело не в сантехниках.
Бери повыше.
ВТОРАЯ СТАРУХА
- Да в ком же?
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- В тех, кто живет под жолотою крышей.
С утра кто плавает в бассейне,
Наполненном шампанским,
Потом маленько отдохнет,
И в кортеже из пяти иномарок
Поедет выбирать жене подарок.
И к трем часам пополудни
Жаедет в офис свой. Но это в будни.
А в праждники летит он на Канары,
С собой минорочек берет две пары.
Иль на неделю в Куршавель,
Чтоб выкинуть там с девочкой фортель.
Вот этот всеми помыкает:
Он трубы с гажом открывает, жакрывает,
И как бы с нами дурочку валяет.
/ безнадежно махнув рукой/
Обман тогда, вранье сейчас.
Но придет справедливый час,
Господь вмешается в дела мирские,
Прихлопнет шайки воровские.
ФИЛОСОФ
/роется в карманах/
- Ведь точно помню: было у меня
В кармане несколько десяток…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
/в сторону/
- Ну с этим ясно все:
Мужик не берет вжяток.
ФИЛОСОФ
- Сейчас… сейчас…
Я постараюсь вам помочь…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Чего уж там…
/спутнице/
- Пойдем, подруга, прочь.
Мы нынче в тягость всем.
От нас давно ижбавиться хотят совсем.
/возвращаются к зданию «Собеса»/
Картина вторая
ФИЛОСОФ. Из офиса выходит ОЛИГАРХ. Подходит к философу.
ОЛИГАРХ
- Пока ты для девиц карманы ворошил,
Я важный в офисе вопрос решил.
Здесь /показывает вверх/, на 10-м этаже,
Обосновался новый олигарх, мой протеже.
К нему я заходил условиться о том,
Поститься как заставить нам Европу
Перед Христовым Рождеством.
ФИЛОСОФ
- Условились?
ОЛИГАРХ
- Нет проблем.
Решенье наше – урок на будущее тем,
Кто попытается нарушить договор.
Но… продолжим прежний разговор.
Ведь мы не виделись с тобою много лет.
/в сторону/
Сейчас из прошлого пришлет он мне привет
И жалобы, и вздохи, и что дела тогда
Не так уж были плохи.
/ФИЛОСОФУ/
Вот на меня напраслину ты гонишь,
А свое место в жизни проворонишь.
ФИЛОСОФ
- Но мне уже определили
Доходный угол на этом перекрестке.
Я мэру кланяюсь теперь,
Когда он едет поутру
По городу в бронированной повозке.
ОЛИГАРХ
- Не то это – номер пустой.
Не для философа ученого
Это копеечное место.
Я знаю: смеешься ты и над собой,
И дядьками из политического треста.
Брось выдумку про нищего – плоха она,
И кособока, и больна.
Ведь знаешь ты – как дважды два –
Как в этом мире стряпают дела.
Приспособляться мы должны к тому,
Что нам пророчат свыше.
А ты все прошлым дышишь.
Пора понять: нам не вернуть того,
Что безвозвратно ветром унесло.
Перед тобой поток. А я даю весло
И челн надежный, чтобы потоки переплыть.
Впрягайся в дело, хватит ныть.
Я пред тобою открываю двери;
И вот рука – в тебя всегда я верил.
ФИЛОСОФ
/не подав руки/
- Но я в тебя не верю.
Однажды нас ты облапошил,
Сдается мне, ты не способен
Думать о хорошем.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
- Меня мораль давно уже не мучит.
/ФИЛОСОФУ/
- Однокашник, время учит:
Не все хорошее нам в угождение…
ФИЛОСОФ
- Когда к хорошему
Ты не привык с рождения.
ОЛИГАРХ
- Меня совсем не убеждают
Твои ученые суждения,
Я к тем делам пристрастен,
Которые на пользу мне…
ФИЛОСОФ
- И сатане…
ОЛИГАРХ
- Оставь. Ты просто злобой дышишь.
ФИЛОСОФ
-Нет. Ты попросту меня не слышишь.
Не совместимы ты и честные дела.
Преступен ты. Звезда твоя черна,
Как эти тучи на темном горизонте.
Никому правда не видна,
Как эти тучи разойдутся:
За горизонт ли их ветер унесет
Или губительным дождем
Они прольются.
ОЛИГАРХ
- Что этим хочешь ты сказать,
Каких грехов еще мне приписать?
Впрочем, в политике
Всегда было нескучно:
Кто действует решительно и смело,
Тому потом, - когда благополучно
Минет опасный перекресток, -
Припишут подленькое дело,
Чтобы к суду его привлечь
И тем народ
От истинных проблем отвлечь.
Так говори. И я хотел бы знать,
Чего ты жаждешь обо мне сказать.
ФИЛОСОФ
- Я все скажу, не буду льстить.
Поскольку ныне знаменит ты,
Тебе готовы все простить.
ОЛИГАРХ
- Уж не задумал ли теперь
Ты притянуть меня к ответу,
Злодеем страшным объявив
Пред обществом и белым светом?
ФИЛОСОФ
- Куда там!
Теперь все в прошлом.
Кануло в небытие.
Теперь ты – сила, на коне.
Как Демиург,
Ты появляешься в своем окне.
К молящимся тебе выходишь на балкон.
И площадь главная в едином раже
Тебе нижайший бьет поклон.
/комично кланяется ОЛИГАРХУ/
Вот так ягненок, пятясь,
Близится к питону,
Пока питон его не заглотает..
Всё, - как всегда, как было встарь:
Ты – и правитель избранный, и царь.
Нет над тобой законов, нет суда,
И нет преград,
Которые нельзя преодолеть.
Ты даже стал подумывать,
Как вечно жить,
Как князю тьмы за вечность
Душу заложить.
Нельзя же, властвуя, как бог,
Вдруг умереть.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
А он – провидец, черт его дери!
В его руках большие козыри.
ФИЛОСОФ
Но…незримым остается Вседержитель.
Придет пора другая, спросит он
И про людей невинных, и про балкон.
Про то, как дав обет служить народу,
Ты ввел народ в пучину бед.
Телами их потоки запрудил,
И тем соперников опередил
В борьбе за власть.
Чтобы тщеславие свое удовлетворить,
Ты мир готов был в хаос обратить.
/после некоторого раздумья/
Кто мог в студенческие годы
Предположить в тебе такую хватку.
/мечтательно/
Студенческие годы…
В недавнем прошлом мы были
Все в одной упряжке:
На стройках, в поле…
На фронтах войны.
Отцы там наши воевали
И свои жизни отдавали,
Чтоб лучше жили мы.
И мой отец на бруствер лег,
И твой себя не уберег,
Чтобы потом, что строили они,
Мы завершить могли.
Студенческие годы… Тогда и мы
Мечтали мир преобразить,
Чтоб каждый мог в нем вольно жить.
ОЛИГАРХ
- Мы к этому сейчас идем:
Все перестроим, все перевернем,
И россиянина опять вернем… к капитализму.
А ты, ФИЛОСОФ, далек от наших планов.
ФИЛОСОФ
- А ты твердишь все тот же стих:
- Деньги, злато – счастье в них.
ОЛИГАРХ
- Иначе дело может понимать лишь псих.
Но я вернусь к делам восточным.
И вот прогноз на будущее точный:
Кто сделает в те области вложения,
Получит мощные сверхнакопления,
И рейтинг свой поднимет в сотню раз.
Тут главное для нас –
Быстрее развернуться…
ФИЛОСОФ
- Уже вы развернулись.
ОЛИГАРХ
- Чтоб на дыбы страну поднять.
ФИЛОСОФ
- Но вы ее уже подмяли!
ОЛИГАРХ
- Улучшить жизнь…
ФИЛОСОФ
- Улучшили – спасибо вам!
Всюду стяжательство, обман.
Коррупция растлила всех и вся.
Ею смертельно ранены
И зрелый муж и малое дитя.
Жизнь такова, что трудно отличить,
Где божья суть, где дьявольский подвох,
Целебный где напиток,
А где смертельный яд.
Сомненья вызывает сама жизнь:
Где правда в ней, а где о правде
С телеэкранов лишь твердят,
Измазывая дегтем все подряд.
И все это творите вы ради наживы.
ОЛИГАРХ
- Усилиями нашими вы еще живы.
И мы на том стоим, что надо больше
Выкачивать из недр земных, морей.
Богаче станет жизнь и веселей.
/подмигивает ФИЛОСОФУ/
ФИЛОСОФ
- А что потом?
ОЛИГАРХ
- Потом без нас решат:
Чего, куда сплавлять, качать.
Не нам за это отвечать.
ФИЛОСОФ
- Кто позаботится о днях грядущих?
Что мы оставим вслед идущим?
Должна же быть
Меж поколений справедливость.
ОЛИГАРХ
/к зрителям/
О чем философ помышляет,
Скажите мне на милость!
/ФИЛОСОФУ/
Коль мы сильны – за нами справедливость.
И этот тезис, я скажу, не новый.
Но вот тебе пример толковый:
Цена на нефть вдруг поднялась…
Вот где секрет успехов всех,
Вот в чем успех иль неуспех.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Те же и двое рабочих. Они выкатывают на сцену двустороннюю
ручную помпу и начинают ею работать.
ОЛИГАРХ
/напевает, пританцовывая. Первая песенка ОЛИГАРХА/
Отсюда качать, оттуда качать –
Повсюду брать, брать, брать!
На Северном полюсе пора начать,
На Южном пора качать.
Леса пора в Китай продавать,
Алюминий в Америку гнать.
И тут и там пора поспевать
Брать, брать, брать!
Белых медведей пора на вертел,
Шкуры пора на мех.
Пингвинов пора начать отстрел –
Ни птицы, ни кролики – смех!
Лошадей на мясо, верблюдов на жир
Пора, пора, пора!
Газ российский протянуть в Алжир,
Российскую нефть в Кашмир.
Трубу на юг, трубу на восток,
На запад три трубы.
Нефти и газа новый поток
Гони, гони, гони!
Азии Средней нужна вода –
Байкал сливай – пора!
Миллиарды кубов качать туда,
Триллионы «зеленых» - сюда!
Черноземы пора на Ближний Восток
Везти, везти, везти.
Из Якутии в Лондон направить поток
Алмазов и бирюзы.
Девок-бездельниц много у нас –
Париж, принимай гостей!
Можно и мальчиков – на заказ –
Хватит Европе всей.
Что там еще? Выставляй напоказ,
Пусть удивляется мир.
Наши товары хороши без прикрас –
Устроим торговый пир!
/Рабочие вместе с помпой скрываются за кулисами/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
На сцене ФИЛОСОФ и ОЛИГАРХ, который продолжает пританцовывать.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Эк, его понесло!
Готов ошкурить не только лес,
Но всю Россию.
Вот уж потомки будут «крыть»
Сегодняшнюю олигархию!
Припомнят им все семь колен
И пращуров и мамок…
Останется от нас лишь тлен
И чучела пустых болванов.
И тьма решеток, везде, на всем,
И миллиард дверей из стали.
От коих сами мы давно,
Как от проклятия, устали.
И будут спрашивать они,
Гадая на кофейной гуще,
Кто жил здесь? И в какие дни
Настиг их дьявол всемогущий;
Сковал железом домы их,
Опутал мысли вязким златом,
Вражду меж ними распалив,
Рассорил зверски с братом брата.
Как человек – с его умом –
Вдруг оказался под ярмом
Нечеловеческой наживы?
Мерилом что было для них,
Каким был их прекрасный миг,
Чем эти люди были живы?
/ОЛИГАРХУ/
- Вы слишком безрассудно распоряжаетесь
Тем, что вам не принадлежит.
ОЛИГАРХ
- Берем, что плохо лежит.
ФИЛОСОФ
- Но в управлении таком
И минимума нет морали!
ОЛИГАРХ
- Внимание на эту чепуху
Мир обратит едва ли.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Легко как олигархи попирают
Законы, что веками утверждались.
От демократических перемен
Совсем другого мы дождались.
Где сладость надежд тех и мечтаний,
Что в юности мы все питали,
За что они бороться призывали…
Обогатившись, мечтают о Британии.
/ОЛИГАРХУ/
- Все мысли ваши о барыше.
Но у россиянина всегда была
Мысль не о злате – о душе,
А в сердце к ближнему любовь.
Вы разжигаете в нем алчность вновь.
Так можно зверя в человеке пробудить
И человека в нем убить.
/ОЛИГАРХ/
- Известно, зверь живет в нем изначально.
И тут статистика печальна.
Что создал бог,
То переделать невозможно.
Когда-то вы неосторожно
Сказками о райском изобилии
Свирепое животное в нем усыпили.
Тем яростнее оно теперь, когда его
К новой жизни пробудили.
Теперь он к собственному счастью
Мчит на собственном же автомобиле.
Не брезгуя, берись за наше ремесло.
Когда войдешь в избранников число,
Поймешь, как тебе в жизни повезло.
ФИЛОСОФ
- А что другие? Что народ?
ОЛИГАРХ
- Подумай о себе и загляни вперед.
Мы – новое российское дворянство.
ФИЛОСОФ
/ в сторону/
Какое окаянство!
ОЛИГАРХ
- Ты будешь барин, как и мы.
Наполним златом свои домы,
Чтобы хватило лет на тыщу
Жизни привольной и богатой.
Ведь это лучше, чем ходить
В куртке с плеча чужого.
/в сторону/
Не мыслю для себя такого.
ФИЛОСОФ
- Но… меня смущает жизнь такая.
Так можно жить, лишь у народа отнимая.
Им создано все то, чем мы сегодня живы.
А вы в своих делах обманчивы и лживы.
И ты вот – все о деньгах, доходах..
Но как быть тем, у коих окрыленная душа.
А за душою – ни гроша.
ОЛИГАРХ
- Законы бытия придуманы не нами.
Издревле было так:
Кто не работал головой –
Работали руками.
А люди, или, как ты сказал, народ,
Не что иное, как артельный сброд.
Займется ими биржа трудовая –
Там разберутся, у кого душа какая:
Пригодна чья для девяти кругов,
А чья – для рая.
Мы же, сомнений и смущения не зная,
Дела налаживаем планетарного порядка.
Тут угадать должны мы в самую десятку.
ФИЛОСОФ
/ в сторону, приложив ладонь ко рту/
О господи! Что олигархи замышляют,
К чему подводят, подо что копают?
/ОЛИГАРХУ/
- Скажи, скажи мне: как ты мог?
Ведь мы не этого хотели,
Когда на перекрестке трех дорого
Стояли мы против метели.
Как мог ты взять и посягнуть
На сокровенное студенческого братства,
Дав слово: сердце, руку протянуть…
Мечтая тайно о богатстве.
Скажи, скажи!
ОЛИГАРХ
/махнув рукой и направляясь к «Мерседесу»/
- Что толковать с тобою, небожитель.
Отправлюсь-ка я в свою обитель
На берега Испании прекрасной.
ФИЛОСОФУ втолковывать, что есть что -
Труд напрасный.
И никогда он не поймет, мечтатель,
Что я теперь – российский князь.
А по совместительству – законодатель,
Работодатель, богатств неслыханных
И редких – собиратель.
Мне стоит только захотеть,
И все вокруг будут вертеться.
Или стоять. Или сидеть…
/ как бы тихонько напевая/
/вторая песенка ОЛИГАРХА/
Вся мощь Земли в руках у нас,
Все медиа, вся пресса.
Россия нынче – наш Парнас,
И каждый олигарх сильнее Ахиллеса.
/ФИЛОСОФУ/
Прощай. И видит бог –
Коль согласился б ты –
Я б тебе помог.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
- Уехал…
Дед мой сказал бы, что олигархи –
Черти новой ловли.
Для них важней дела торговли.
Все остальное – дополнение к тому,
Что можно обратить в торговую пеню.
А так же все, что можно продавать,
За что с людишек можно деньги брать.
Даже за то, о чем люди мечтают –
Все нынче в оборот пускают
Лишь для того, чтобы доход извлечь.
Для выгоды своей они готовы
И совестью и честью пренебречь.
Делами всеми заправляют олигархи –
Члены особенной епархии.
Часть малая, но покрывает мир.
Прельщает их один кумир –
Телец из злата.
А слыли демократами они когда-то…
КАРТИНА ВТОРАЯ
Появляется ПРОХОЖИЙ. Он наблюдает
За ФИЛОСОФОМ со стороны.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Всё не уймутся. Всё враждуют.
То об утратах сокрушаются,
То, обойдя соперников, ликуют.
Страну одни налево тянут, другие вправо.
Каждый доказывает собственное право,
К штурвалу тянутся, чтоб управлять
И тащат следом сообщников рать.
И те враждуют меж собой,
Друг другу дать готовы бой.
На части рвут страну.
Нет – в клочья рвут!
Народ измучили, покоя не дают…
Россия, как старинный китобой,
Вонзив гарпун в кита-добычу,
Летит за ним фарватером
Штормующим и непривычным,
Не ведая, куда несет нарвал.
А капитаны правят к новым берегам.
Но кто и что их ожидает там?
ФИЛОСОФ
/себе/
Фуф, устал я с этим ОЛИГАРХОМ.
И хочется мне есть… и выпить.
Денек сегодня выпал жаркий,
И утолить нелишне будет жажду.
Тут, рядом, за офиса углом,
Объемная цистерна есть с вином,
«Отрадой» завсегдатаями зовется.
Там к вечеру голь всякая сойдется,
Чтоб очередной стаканчик «пропустить»
И горе-горькое веревочкой завить.
Впрочем, «Отрада» принимает всех;
Здесь можно встретить даже тех,
Кто в обществе известен был вчера:
И доктора наук, и сцены мастера;
Есть некогда прекрасный баритон,
Еще пытается сегодня он
Аудиторию у бочки собирать,
Чтоб о бедах князя Игоря порассказать.
Поет, срывается, хрипит.
Потом поникнет головой
И долго так молчит.
Сочувственно молчит народ у бочки:
Жизнь довела талант до точки.
У бочки многие находят для себя приют –
Там никого не покупают, не продают.
Пойду туда и я…
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Подъезжает «девятка», из нее выходит МОВЕТОН
И сумасшедше бросается к ФИЛОСОФУ. ПРОХОЖИЙ
Скрывается за кулисами.
МОВЕТОН
- ФИЛОСОФ, стой-постой!
У нас с тобою будет разговор крутой.
ФИЛОСОФ
/удивленно/
- Но… о чем? Знакомы разве мы?
Ну и потом, мне не нравится крутое…
Избавьте… в другой раз
Наш состоится разговор…
И все такое.
МОВЕТОН
/настойчиво/
- Нет. Поговорим сейчас.
Определил задание мне Босс
Проверить этот перекресток:
Где вывоз «бабок», где их ввоз.
Хранятся где увесистые слитки.
Приказ его и резок и жесток:
У всех без исключенья должно брать –
С кого-то «штуку», а с кого-то
Процентов двадцать пять.
У нас, братан, есть правило такое –
Коль сам имеешь, - отстегни для тех,
Кто «тянет» горестные дни
Без удовольствий всяческих земных,
Без прав гражданских и иных.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
Мне, видно, не судьба
Сегодня завершить свой день,
Укрывшись в благостную тень
«Отрады» милой…
Ах, кто бы знал, как я устал
От жизни низкой и постылой.
МОВЕТОН
- Всем этим перекрестком Босс владеет.
Он с каждого, кто здесь торчит,
Как я уже сказал,
Процентов двадцать пять имеет.
Братан, запомни профиль мой:
С сегодняшнего дня я тебя крышую.
И, между прочим, за плату небольшую,
Всего-то за пять деревянных штук.
Из них четыре заберет Сундук…
ФИЛОСОФ
- Сундук? Что это за явление? И почему
Все подчиняются ему.
МОВЕТОН
- Это мой Босс. О, Босс силен!
Обширнейшими свалками владеет он:
В округах Южном, Западном, Восточном.
А если быть доподлинным и точным,
То надо указать и рынки,
И бойни, - где укорачивают жизнь
Телятам молодым и нежирным свинкам.
И супермаркетов пять или семь,
Да крышеватели заваливают его всем
Домушники и щипачи
Отстегивают золотые кирпичи.
Цветет его бахча «арбузами» полна,
Дом ломится от всякого добра,
А погреба от коньяков и вин,
Подвал - от сундуков,
В них, говорят, брильянты.
По четвергам братву он собирает,
Для них оркестр всю ночь играет
Из двадцати первейших музыкантов.
ФИЛОСОФ
/ошарашенно/
- Он депутат? Министр он?
МОВЕТОН
Ну да… и так силен…
И с этим… как его… на равных он.
Босс с ним с мобильника,
Как с корешем болтает,
Когда чуть лишку выпивает.
Ты властвуй, говорит, не расслабляйся,
А если будут гнуть, - не прогибайся.
Ты помни, говорит, братва с тобой.
Тому порукой – авторитет и бизнес мой.
Когда же вдруг с тобою не поладят, -
По шапке вдруг тебя наладят, -
Не кипятись, в газеты не пиши,
Шапку в охапку – и ко мне спеши.
В любой конторе поселю,
Устрою все за первый сорт:
До конца дней не будешь знать
Ни нужды, ни забот.
ФИЛОСОФ
- Да уж не он ли правит государством?
МОВЕТОН
- Он может все. И государством тоже.
Таков мой Босс, собака, сукин сын!
И ты, ФИЛОСОФ, отныне не один.
Под верной крышей ты – не пропадешь,
Не худо и не бедно заживешь.
Считай, твоя малина зацвела,
Пойдут – и еще как! – твои дела.
У этих офисов, сам видишь,
Контингент богатый,
Ты деньги будешь загребать лопатой.
Всю родню обеспечишь, всех друзей.
На жизнь смотри, ФИЛОСОФ, веселей.
Ну, а теперь – гуд бай, пока!
Спешу я в следующий квартал,
Там академик угол запатентовал.
Вот уже год, как я его крышую.
Нашел наш академик жилу золотую.
Что прежде он имел? Да ничего.
В подвалах института крыс давил,
В спортивных шортах на базар ходил
Да все трусцою бегал вокруг дома,
Где в захолустной жил дыре.
Зимой и летом – в одном плаще,
Его все по плащу тому
И спереди и сзади узнавали.
И так десятки лет
Давил он крыс в подвале.
А нынче академик наш
У Босса под крылом.
И есть чему народу удивляться:
Давно забыл он об унижении былом,
И на перекресток в голубом
Он «Мерседесе» стал являться.
Гаванские сигары стал курить,
И по-французски говорить,
Свой плащ сменил на фирменную пару.
И загородный дом купил и дачу.
Любовницу завел кавказскую, Тамару,
И молодую тещу к ней в придачу.
Смекни, ФИЛОСОФ, тут и ты,
Как должно перед Боссом постараться,
Чтобы подольше оставаться
У перекрестка, где любят парковаться
Все наши жирные коты…
Засим, ФИЛОСОФ, прощевай, привет!
Еще поспеть мне надо к Боссу на обед,
Желательно, без опозданья.
О, Босс силен. А как уж строг!
Ослушаться его – не приведи бог!
/садится в «девятку» и отъезжает/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
Отныне будут крышевать меня?
Не избежать мне ни полымя, ни огня!
Хотя… Ведь крышевал Давид
Навала-ловкача,
Известного всей Иудее богача.
Увел его отары, и не одну,
Разбойничая у скотоводов на виду.
В конце концов, чтоб откупиться,
Навал жены должен был лишиться.
С охотою она к Давиду перешла:
И молодость и силу предпочла.
Конечно, и характер – лед с огнем.
Навал был стар, слабел он с каждым днем…
Дела подобные на земле не новы,
Они живут между людьми который век,
Без воровства, мздоимства, дерзкой воли
Существовать не может человек.
Сегодня окрышована Россия мздой такой
От супермаркетов столицы
До бутиков в провинции глухой.
Как саранча на молодую зелень,
Летят на обывателя со всех сторон
Грабители, мошенники и воры,
И респектабельные боссы,
Лезут на свет из тени,
И каждый - сам себе закон.
О исчадия ада! Уже вы приучили
Добрых россиян к судьбе лихой:
Злой рок над ними дышит вечно,
Торя их путь бесчеловечный.
КАРТИНА ПЯТАЯ
ФИЛОСОФ играет на флейте, выводя грустную мелодию.
Подходит ПРОХОЖИЙ, бросает в кепку мелочь делает
Несколько шагов, чтобы уйти, но возвращается.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Ах, сукин сын, как он играет!
Как из прохожих слезы вышибает!
Невольно вспоминается былое,
И лето красное и чувство молодое,
И ощущенье счастья и радостного бытия,
И чувство Родины – и что она – твоя.
Что и накормит и обогреет, надежду даст,
И в горе не оставит.
А коль заслужишь – на всю страну прославит.
Да стала вдруг чужая –
Враждебная и злая.
И ощущение другое:
Будто иноземцев рать набросилась,
Чтобы до нитки обобрать.
Да-а… неладно что-то в государстве,
Если ученые, а он ученый,
Стоят с протянутой рукой.
Как приключился с нами срам такой?
Как мы могли дожить до этого, кто допустил?
Кто на народ наш порчу напустил?
Куда девались его мужество и сила,
Что проявлялись в труде, в бою.
На что он тратит молодость свою?
Ужель на то чтоб купить дешевле,
Продать дороже…
Но это ли удел мужчин. Мой боже!
Помилуй и сохрани, от участи такой
Наших мужчин оборони!
Когда-то я оставил память о себе –
Построив в горах непроходимых ГЭС –
Одно из нынешних волшебств.
Энергия её подвигнула Кавказ,
Преображая города и села.
Да только я, гордившийся собой
Искренне и без прикрас,
Хожу сегодня невеселый.
/ФИЛОСОФУ/
- Уже который раз тебя я вижу с флейтой.
Ты – неудачный музыкант?
ФИЛОСОФ
- Я – друг людей. Философ.
ПРОХОЖИЙ
- Ну это еще хуже.
Однако вижу: добрый ты внутри,
И беззащитный ты снаружи.
Философ, значит. Так-так- та…
Человек, не любящий труда.
Н-да…
Мир полон всяческих диковин.
Твоя профессия – одна из них.
Хотя… и слава богу! –
Не из злостных самых.
Когда вокруг так много совершают
Нечеловеческих поступков,
Философ, пожалуй, безобиднее других.
Только… безделье мало что кому давало.
Бездельников и без тебя у нас немало.
Известно и другое: русская душа
Одна из самых сердобольных.
Ей жаль людей,
Всего лишенных иль невольных.
И к вечеру наполнится рублями
Твоя кепчонка.
Гляди-ка – друг людей –
Уже спешат к тебе девчонки.
Немало, видно, и у тебя друзей.
/отходит в сторону/
КАРТИНА ШЕСТАЯ
Две студентки останавливаются в пяти шагах от ФИЛОСОФА.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/восторженно/
- Ах, какой красавчик!
/удивленно/
Но почему он с флейтой
И кепка под ногами…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/равнодушно/
- Нуждается он в помощи деньгами
И просит одолжить как бы кредит
Бессрочный.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я вижу: он неразговорчив.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- У бедного, кроме всего,
И слов немного для того,
Чтобы пожаловаться на судьбу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но как же так…
Просить на улице деньгу…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Считается сегодня способ этот
Беспорочным.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но и непрестижным, и заморочным.
А он меж тем…
Ты только посмотри: какой прикид!
И этот утомленный вид.
Я прежде здесь его не замечала.
Давно он тут?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Да с самого начала.
Давно привык к нему деловой квартал.
Богатый этот перекресток
Сама мэр ФИЛОСОФУ отдал.
Сюда ФИЛОСОФ ходит как на работу.
И власти близлежащих улиц
Обязаны блюсти о нем заботу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но ведь красавчик!
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/деланно равнодушно/
- Ну… в общем ничего.
Увидеть тут можно много чего.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я слышала, что он – философ.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Философ. Но, может быть, астролог.
А может, заклинатель змей…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ну так посмотрим, что делает он с ней,
Когда появится змея из кепки.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/не желая, чтобы ФИЛОСОФ обратил внимание
На ее подругу/
- Мне кажется, не может он
Держать своих питомцев в кепке.
Когда бы был он заклинатель,
Тут был бы ящик, который серпентарий.
Сдается мне, что он
Не заклинатель, а писатель.
И изучает жизнь…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Таким неподобающим манером?
На нашей клубной дискотеке
Он был бы лучшим кавалером.
А о профессии его
С тобою мы еще поспорим.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Но здесь в живую жизнь
Он углубляется по самый корень.
На этом оживленном перекрестке
Она переплелась в тугую сеть,
В нее он может уловить всех тех,
Кто станет персонажем его книг.
Быть может, мы присутствуем в тот миг,
Который называется волшебным…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ах, познакомиться бы с бедным!
Подойдем поближе.
Мне кажется, себя я вижу
Одной из героинь его произведений.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/ревниво/
- Не думаю, что он литературный гений.
Тут угадать можно без всяких объяснений,
Что вовсе не писатель он, а кандидат…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Наук?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Нет. Кандидат в бомжи.
Нет хитрости во взгляде,
В речах нет лжи…
В писателя поверить трудно,
И шарма – ну ни на йоту.
Скорее, тип занудный,
И вызывает лишь зевоту.
/нарочито зевает/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/пожав плечами/
- Но я хотела бы…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Чего?
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Да ладно… Уходим, скоро ночь.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/с чувством вины/
- Но прежде бросим по десятки.
Ведь надо как-то бедному помочь.
/бросают в кепку деньги и уходят/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/говорит, обернувшись на ходу/
- Но какой красавчик – я не могу!
Прощай пока. Я тебе после помогу,
Без всяческих подруг. И докажу,
Каким бывает настоящий друг…
КАРТИНА СЕДЬМАЯ
ФИЛОСОФ. Возвращается ПРОХОЖИЙ.
ПРОХОЖИЙ
- Мне почему-то жаль тебя, приятель.
Ты беззащитен, вижу я.
Открыт для воровских объятий.
И если в цепкие их лапы попадешь,
От них живым ты не уйдешь,
Как ни крутись.
За вход в союз их платишь грош,
За выход – собственную жизнь.
Еще скажу тебе по чести:
В дуду играть на этом месте,
Что соколу клевать червей на свалке.
Если не пулю пустят в зад,
То пришибут увесистою палкой.
А ты и молод и здоров,
И бог умишком не обидел.
И, видно, сила есть в руках…
/раздумывает. Потом решительно/:
Пойдем со мной. Я обучу тебя
Строительному делу.
И станешь каменщиком ты
Трудолюбивым и умелым.
Мы вольным собственным трудом
Такую соорудим ладью,
Что весь народ в ней поплывет
В свою страну, свою судьбу.
КАРТИНА ВОСЬМАЯ
/ появляется ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА/
СТУДЕНТКА
/обращаясь к ФИЛОСОФУ/
- Я к вам пришла, чтобы остаться с вами.
ФИЛОСОФ
/берет ее за руку и обращается к ПРОХОЖЕМУ/
- Я знаю, человек труда
Из всех надежнее на свете.
Путь их бескорыстен, светел.
Пойдем. А музыка пусть будет нам
Побочным инструментом.
Шагай вперед, наш друг надежный,
Пристроимся и мы к тебе моментом.
/играет на флейте/
ФИЛОСОФ, СТУДЕНТКА, ПРОХОЖИЙ маршируют, обходя
кругом сцену под бодрую жизнеутверждающую музыку.
Из-за кулис выходят и пристраиваются к ним ДВЕ СТАРУХИ. МОВЕТОН
мечется между ними и ОЛИГАРХОМ, подъехавшем на «Мерседесе»,
и пренебрежительно наблюдавшем процессию. Наконец МОВЕТОН
пристраивается в хвост процессии, а ОЛИГАРХ, досадливо махнув рукой,
садится в авто и уезжает в свою Испанию.
Неожиданно вылетает мотоциклист с надписью на боку «Капитализм»
И тоже пристраивается к процессии. Все новые и новые люди, преимущественно молодые, выходят из-за кулис и заполняют сцену.
ЗАНАВЕС
Драма /в стихах/
В трех действиях
Действующие лица:
Философ – мужчина сорока лет
Олигарх – его ровесник
Две старухи
Моветон – вихлястый молодой человек 30-ти лет, представитель воровского мира.
Прохожий – рабочий-строитель 50-ти лет
Две студентки
Мотоциклист, пешеходы и другие участники уличного движения. Действие происходит в одном из городов России. Время действия 90—е годы 20 века.
Действие первое
Картина первая
По одну сторону сцены современные офис, банк из бетона и зеркального стекла. Заходят и выходят респектабельные представители делового мира. В каждом из них чувствуется хозяин этой жизни. По другую сторону сцены – невзрачное здание с покосившейся вывеской – «Собес», старики и старухи с костылями и авоськами в руках.
ФИЛОСОФ, облокотившись на ограждение витрины супермаркета, флегматично наблюдает движение улицы. За кулисами звучит волнующая музыка, соло на флейте. Он негромко, с расстановкой, как бы обдумывая каждое слово, говорит, жестикулируя руками:
ФИЛОСОФ
- Десятилетие минуло с тех пор,
Как на реформы мы сделали упор,
Чтоб изменить и жизнь свою и государство.
Увы! Перекроили государство,
Оставив от него лишь лоскуты;
Устали все от маяты,
Шараханья, безденежья, вранья
И обещаний всяческих невероятных,
Как бы возможностей для каждого –
Огромных, необъятных!
Уж так расписывали будущее наше,
Что даже рай не мог быть рынка краше.
А все свелось к тому,
Что у добрых и доверчивых людей
Старших поколений
/поводит рукой в сторону «Собеса»/
Отняли все, что они создали
Своею жизнью и своим трудом,
Пообещав воздать им все… потом.
Эх-хе!
Картина вторая
От группы пенсионеров, стоящих у «Собеса», отделяются две старухи и выходят на авансцену.
ДВЕ СТАРУХИ /в унисон/
- Столетия была Россия оплотом нашим,
Раздольная среди холмов и пашен,
От западных границ до Океана,
Родная, близкая своя.
Мы жили в ней все как одна семья,
Где каждый был ответствен за другого.
На свете не было иного
Отечества такого.
Все вместе делали: пахали землю,
Возводили города, строили заводы,
Крепили экономику и мощь его,
По праздникам водили хороводы
И жили в удовольствие свое.
А если нас пытались покорить
И снова к прошлому поворотить,
Мы дружно защищались,
Не жалея жизней.
Не страшно умирать за волю
Собственной Отчизны.
И, сохраняя государство,
Тем себя спасали.
Теперь нам власти говорят:
«Заботьтесь сами о себе,
О собственном благополучии
И будущем своем».
Им, дескать, недосуг.
У них задачи поважней,
Чем думать о народе и его нуждах.
Но как радеть о будущем, когда
И дня нельзя прожить без нужды.
Когда ни дома, ни работы,
С утра до вечера
О хлебе все заботы.
/к зрителям/
Кто думает о нас теперь?
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться.
Нам при теперешних делах,
Когда все наше обращают в прах,
На что надеяться, куда податься?
Об этом разве мы мечтали,
Как свои жизни отдавали
На фронтах войны,
В степях бескрайней целины,
На стройках новой индустрии,
В котлованах мощных ГЭС,
Заводов на миллионы мест.
Мы все освоили в те годы:
И самолеты создали, и пароходы,
И Космос, и автомобили,
О детях помнили
И старых не забыли.
Истории на свалку нас сбросили теперь…
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться,
Чтоб нам в бомжах не оказаться.
Уж на помойках многие из нас
Калорий пополняют свой запас.
И нам товарищем никто не хочет стать,
Открылась вдруг вторая ипостась:
Наши товарищи
Стали господа теперь.
В какую нам стучаться дверь?
/возвращаются к «Собесу»/
ФИЛОСОФ /после паузы/
Над горестными их словами рассуждая,
Я понял, что вместе с государством
Отняли все – у всех и сразу –
Поспешно так, что оторопь берет.
Народ лишь молча наблюдает,
Капиталистическую как заразу
Бесцеремонно запускают в оборот.
Страна со всем ее запасом –
Нефтью, и золотом, и газом –
Царем Борисом была раздарена,
Его придворным отдана,
Всем, кто стоял у трона.
Он с государевым размахом,
Разверзнув грудь, махнув рукой,
Своим зятьям и своим свахам
Отмерил каждому с лихвой:
Тебе, Савельич, Север Крайний,
Богат он никеля рудой.
Тебе, Абрамыч, берег дальний
С пушниной, золотом, икрой.
Всей энергетикой Семеныч
Сумеет смело управлять.
Ему в помощники Ефроныч:
Если чего случится в полночь,
Он будет свечки зажигать.
Иным владеть нефтью и газами,
Других поставил над алмазами.
А те под офисные крыши
Собрали близких и родных.
Большая оказалась родня
У каждого из них:
На один стул сажали по два,
А если родственники дальние – троих.
С царя отеческой подачи,
Почуяв вкус легкой удачи,
Они стремительно и смело
Принялись за дело.
И вот
Явился новый в обществе круговорот:
В бывших общественных местах,
В городских скверах, в парках, на газонах,
На берегах озер и рек, в запретных зонах
Они дворцы свои возводят.
Там сторожа со сворами собак,
С оружием прицельным бродят.
Где прежде было вольное движение, -
Хоромы барские, до неба ограждения.
Скоро не выйти будет за порог,
Хоть в городах и тысячи дорог,
Да только чтоб по ним ходить,
Придется денежки платить.
А у нас в кармане – вошь на аркане.
В государстве лишних денег не существует:
Когда одни двумя руками загребают,
Другие нищенствуют.
Да прочно ль будет то,
Что так легко дается?
Вот в чем вопрос. Ну а пока…
Схватив фортуну за бока,
Резвятся так, что черту жарко.
Вон сколько подкатило их
В бронированных иномарках.
Когда-то Кант изрек:
«Если погибнет справедливость,
Человеческая жизнь
Не будет более иметь цены».
/подняв глаза к небу/
Старик, она давно погибла.
Людей прихлопывают,
Словно мух из мухобоек
Калибра 7,62 иль 9 миллиметров.
А то и бомбами, чтоб умирали
Без долгих мук.
И, фарисеи, убивая тысячи людей,
Для кошек госпитали строят
И санатории для сук.
В насмешку над людьми
Болонок собственных
Мильенными дворцами наделяют,
В портретах красочных
И бюстах прославляют.
Картина третья
ФИЛОСОФ. Подъезжает «МЕРСЕДЕС», из которого выходит ОЛИГАРХ.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Ну вот еще один подъехал…
Старый знакомый, однокашник.
Мне, видно, будет не до смеха:
Нелегкий будет разговор
Про день сегодняшний
И день вчерашний.
ОЛИГАРХ
- Ба-ба-бы! Ты ли это, ФИЛОСОФ?
/в сторону/
Как прошлого печальный отголосок…
/Философу/
Тебя по-прежнему зовут так?
Ты прежде рассуждать
О жизненных перипетиях
Был мастак.
ФИЛОСОФ
- Да, это так…
ОЛИГАРХ
И ты по-прежнему витаешь в облаках?
Не изменился?
ФИЛОСОФ
- Понаблюдав, что делается рядом,
Мне впору было б измениться иль,
К черту, спиться:
Уж очень вывернулся мир.
Людей же просто не узнать,
Явилась в них другая стать
И облик, и характер.
И взгляд на жизнь, на дружбу, на любовь,
На ценности духовные, которыми
Так прежде дорожили.
Куда-то все ушло, словно вода в песок.
Как будто мы не десяток лет,
А тысячелетие прожили:
Всё – буквально всё –
Желтым металлом подменили.
Впрочем, эквивалент бумажный есть ему,
Он в обиходе «зеленью» зовется.
Без этой «зелени» теперь –
Зови на помощь, не зови –
Никто на крик не отзовется.
ОЛИГАРХ
/Подходит ближе к бывшему сокурснику/
- Да, это ты. Признаюсь, удивлен:
Помню, во все заоблачное ты был влюблен
И, как Сократ, пытался всякого разговорить,
И разговорами о смысле жизни уморить.
ФИЛОСОФ
- А ты был вожаком когда-то
Всех комсомольских дел.
Теперь неслыханно разбогател.
Но капитал твой, утверждают,
Темного происхождения,
Добыт то ль плутовством,
То ль сказочным везением.
За это в прошлые года
Последовала бы дознаний череда.
ОЛИГАРХ
- Да, зверские то были времена.
Но, слава господу, свобода нам дана.
ФИЛОСОФ
- Свобода, черт ее дери!
Тут ни убавить, ни прибавить.
И ко всему надо добавить:
Свободен каждый в меру своих сил,
Один колбас с макулатурой намесил,
Другой гнилье вам продает за первый сорт.
А третий – ну что за дело! –
Вместо препаратов и лекарств –
Вам выдает таблетки мела.
Ты спросишь, где же госконтроль?
Э-э, однокашник, одуматься изволь:
Коль государства нет,
То нет и госконтроля.
Сегодня ворам не свобода – воля!
Сегодня все свободны от всего,
Как ветер в поле, волны в море
Иль горный водопад –
Никто ничем не ограничен,
Ни в чем не виноват.
Хочешь – трудись, а нет –
Так дурака валяй:
Вольному, дескать, воля,
Спасенному – рай.
ОЛИГАРХ
- О чем толкуешь, о чьей вине.
Не все в речах твоих понятно мне.
Остынь. Да толком расскажи,
Чем недоволен или встревожен ты.
Мы мастера судить о деле, стоя сбоку.
Да ведь от критики такой немного проку.
Но, вижу, ты боец и опытный, и стойкий…
ФИЛОСОФ
- Не ты ль в начале перестройки –
Туды ее в печенку и в ребро –
Построить призывал социализм,
И непростой, а с человечьим ликом.
Тебя мы поддержали мощным криком:
«Дай, партия, нам порулить!
Не все одной тебе крутить-вертеть,
Пора и нам к делам поспеть,
Пора и нам при деле быть!»
И, доверяясь своему комсоргу,
Пошли на баррикады.
Безумные, словно телята, -
Взбрыкивая резво, -
Копытом били свою мать.
Никто от друга не хотел отстать.
ОЛИГАРХ
- Ну да, все так и было:
Давно компартии нам надо было
Той голой правдой двинуть в рыло.
ФИЛОСОФ
- Быть может, это так. Быть может. Но…
Седой отец мой говорил мне:
«Зачем крушите все подряд,
Что нами было создано, ломая.
Ведь были и прекрасные сады,
Они цвели в начале мая,
Давая осенью плоды.
Как можно рушить все,
Чего мы так любили,
Чему мы монументы возводили.
Ужели обо всем вы позабыли:
Каким привольным было наше время,
Когда сад наций цвел на равных
Без разделения на главных и неглавных.
Вокруг все наше без ограничений:
Моря и горы, поля и реки,
И земли всех предназначений.
В пустыне Кара-Кумы ты был свой,
Братом был в Бишкеке и Ташкенте,
Родным на всем континенте».
ОЛИГАРХ
- Тебя, мой однокашник, не поймешь:
Ты, помню, жаждал все переиначивать,
Теперь ты прошлому псалмы поешь и,
Кажется, забыл, куда грести,
Куда сворачивать.
ФИЛОСОФ
- Еще отец мне говорил:
«Как ни суди о той Отчизне,
Мы жили все при коммунизме.
А против выступали те,
Кто не хотел трудиться,
Кому Россия – для прибылей
И развлечений за границей.
Под их корыстное стремление
Пустили вы под нож творение
Народа – свободы истинного гения.
Смотреть на это нам печально…
Еще услышите вы отзвук дальний,
Предъявит время счет моральный».
Не приняли мы увещаний их –
Стадо телят глухонемых –
И продолжали яростно топтать
Свою судьбу. И затоптали.
Тогда открылась нам другая
Сторона медали.
ОЛИГАРХ
-Какая еще сторона?
И без того мы были сыты
Идеологией сполна.
ФИЛОСОФ
- В те дни волна катилась по Европе,
Меняя красный цвет на цвет оранжевый
И голубой с темно-коричневым оттенком.
А нас она накрыла
Серо-буро-малиновою смесью,
Страну отбросив до средневековья,
Оставив многих без штанов.
Итог таков:
У нас теперь капитализм
С лицом Горгоны.
Обвел нас вокруг пальца перевертыш.
Твой опыт ныне в школах изучают:
Вот, мол, студент стал миллиардером.
Мальчишки, вдохновляйтесь
Столь заразительным примером!
ОЛИГАРХ
- Удался нам эксперимент:
Я с выгодой и пользой время трачу,
И, ловко уловив момент,
За вымя ухватил удачу.
ФИЛОСОФ
- Момент тот предрешили вы,
Заимствовав опыт сатаны.
А мы, было, поверили…
И глупо и смешно.
Вот доказательство еще одно
Того, что простота хуже воровства.
Что однокашников ты облапошил,
На то я не ропщу,
Я оправдание тому ищу,
Что так легко переменились люди.
Не знали ни того, что потеряли,
Ни того, что с ними будет.
ОЛИГАРХ
-Но ко времени тому,
Кто был у власти,
Уж не умели управлять.
Не преодолеть им было
Собственного идиотизма,
Не до народа было им,
Не до коммунизма.
Страна и власть в нокауте лежали,
Республики Союза прочь бежали,
Одни на запад, другие на восток
И нескончаем был беженцев поток.
Крестьянин не пахал, не сеял,
Никто не думал о судьбе России,
А думали о том, как организоваться,
Чтобы в живых остаться.
Так крепость, - неприступный монолит, -
Вдруг рассыпается в песок.
Стихии яростный поток
Все стены и ограды сносит
И, разметав на части их,
В неведомое никому уносит.
Все в панике бегут,
Не зная направленья,
В делах нет ни согласия, ни рвенья.
Вчера еще политики и мощи образец
Враз обращается в руины
И сам себя хоронит наконец.
Мы, олигархи, мы спасли Россию,
Дав каждому свободу выживать,
Налево и направо торговать,
Товарами из-за границы насыщать
Города и села.
Вы все о гибели стенали,
А мы тем временем страну спасали.
ФИЛОСОФ
- Не для народа.
Для собственных, семейных, дел
Устроили вы новый передел.
Везде, во всем – в делах во власти –
Участвуют одни:
Одной колоды, одной масти.
ОЛИГАРХ
- Ну… не зря же мы старались.
А потому внакладе не остались.
ФИЛОСОФ
- В заботе о себе вы перестарались,
Прибрали все к рукам. А мы…
/указывает на «Собес»/
Ты оглянись: ни с чем остались.
ОЛИГАРХ
- Тут с левыми свистишь ты в лад:
На улице с толпою слиться рад
И крик поднять, и плакать от души,
Что тяжко, мол, вам бить баклуши на гроши.
/кивает да двух старух, направляющихся к ним от здания «Собеса»/
Вот и древние девицы –
Коими запружена столица –
Твоего сердца чуя доброту,
Рассчитывают на нищенскую мзду.
Все это не по мне,
Я в офис поднимусь.
Пока выслушивать ты будешь
Привычную, обычно, ерунду,
Делами я займусь.
/поднимается в офис/
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина первая
ФИЛОСОФ. К нему подходят ДВЕ СТАРУХИ.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Жа ради господа, подайте.
/протягивает руку/
Совсем жубов нет у меня.
В войну фашист прикладом выбил.
Давно, в прошедшие года,
Вставляла я протежы иногда.
Бесплатные. Теперь все платное.
Да денег на протежы нет.
Не каждый день есть у меня обед.
Все больше балуюсь чайком
С сухариком моченым и чесноком.
Не всякий раж могу я выйти на прогулку:
В дожди не прошмыгнуть по переулку,
В морожы нечего обуть…
Да обхожусь я как-нибудь:
То беж плаща, то беж пальто.
А мимо нас летят шикарные авто.
Мы в наши годы этого не жнали,
Мы о другом тогда мечтали:
И день и ночь на стройках прожябали и,
Как блаженные стремились в коммунижм.
Да на пути к нему подло нас надули –
В другую сторону вдруг повернули.
Начнем сначала, говорят,
Капиталистическую жижнь.
И не стыда у них нет, ни печали,
Что власть Советскую мы кровью
Жащищали.
А нынче, видишь, обнищали.
И кто теперь ответит мне,
Что было правдой:
Когда нас новое построить прижывали,
Или теперь,
Когда все наше оболгали,
Жахлопнув в будущее дверь?
И почему случилось так –
Всё отняли у нас за «так»,
Народ на собственной жемле
Все больше вяжнет в кабале?
ФИЛОСОФ
/хлопая ладонями по карманам/
- Сейчас я отыщу деньжат.
Всегда помочь вам рад…
ВТОРАЯ СТАРУХА
- А мы заводы возрождали.
Из-за границы помощи не ждали,
Железки принося в подолах,
Что собирали по лесам и долам.
Тогда живот я надорвала –
Матка от тяжести упала.
И потому детей я не рожала.
Живу одна. И некому помочь.
Одной мне все не превозмочь
Те трудности, что выпали на долю.
Мне многого не надо:
Хлеба вволю, да чай, да сахар,
Да кусок селедки.
На Пасху пару куличей
Да рюмку водки.
Еще чтоб было мне тепло.
А то, неровен час, отключат газ.
Отрежут электричество, батареи снимут.
Сантехники ведь совести не имут.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Тут дело не в сантехниках.
Бери повыше.
ВТОРАЯ СТАРУХА
- Да в ком же?
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- В тех, кто живет под жолотою крышей.
С утра кто плавает в бассейне,
Наполненном шампанским,
Потом маленько отдохнет,
И в кортеже из пяти иномарок
Поедет выбирать жене подарок.
И к трем часам пополудни
Жаедет в офис свой. Но это в будни.
А в праждники летит он на Канары,
С собой минорочек берет две пары.
Иль на неделю в Куршавель,
Чтоб выкинуть там с девочкой фортель.
Вот этот всеми помыкает:
Он трубы с гажом открывает, жакрывает,
И как бы с нами дурочку валяет.
/ безнадежно махнув рукой/
Обман тогда, вранье сейчас.
Но придет справедливый час,
Господь вмешается в дела мирские,
Прихлопнет шайки воровские.
ФИЛОСОФ
/роется в карманах/
- Ведь точно помню: было у меня
В кармане несколько десяток…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
/в сторону/
- Ну с этим ясно все:
Мужик не берет вжяток.
ФИЛОСОФ
- Сейчас… сейчас…
Я постараюсь вам помочь…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Чего уж там…
/спутнице/
- Пойдем, подруга, прочь.
Мы нынче в тягость всем.
От нас давно ижбавиться хотят совсем.
/возвращаются к зданию «Собеса»/
Картина вторая
ФИЛОСОФ. Из офиса выходит ОЛИГАРХ. Подходит к философу.
ОЛИГАРХ
- Пока ты для девиц карманы ворошил,
Я важный в офисе вопрос решил.
Здесь /показывает вверх/, на 10-м этаже,
Обосновался новый олигарх, мой протеже.
К нему я заходил условиться о том,
Поститься как заставить нам Европу
Перед Христовым Рождеством.
ФИЛОСОФ
- Условились?
ОЛИГАРХ
- Нет проблем.
Решенье наше – урок на будущее тем,
Кто попытается нарушить договор.
Но… продолжим прежний разговор.
Ведь мы не виделись с тобою много лет.
/в сторону/
Сейчас из прошлого пришлет он мне привет
И жалобы, и вздохи, и что дела тогда
Не так уж были плохи.
/ФИЛОСОФУ/
Вот на меня напраслину ты гонишь,
А свое место в жизни проворонишь.
ФИЛОСОФ
- Но мне уже определили
Доходный угол на этом перекрестке.
Я мэру кланяюсь теперь,
Когда он едет поутру
По городу в бронированной повозке.
ОЛИГАРХ
- Не то это – номер пустой.
Не для философа ученого
Это копеечное место.
Я знаю: смеешься ты и над собой,
И дядьками из политического треста.
Брось выдумку про нищего – плоха она,
И кособока, и больна.
Ведь знаешь ты – как дважды два –
Как в этом мире стряпают дела.
Приспособляться мы должны к тому,
Что нам пророчат свыше.
А ты все прошлым дышишь.
Пора понять: нам не вернуть того,
Что безвозвратно ветром унесло.
Перед тобой поток. А я даю весло
И челн надежный, чтобы потоки переплыть.
Впрягайся в дело, хватит ныть.
Я пред тобою открываю двери;
И вот рука – в тебя всегда я верил.
ФИЛОСОФ
/не подав руки/
- Но я в тебя не верю.
Однажды нас ты облапошил,
Сдается мне, ты не способен
Думать о хорошем.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
- Меня мораль давно уже не мучит.
/ФИЛОСОФУ/
- Однокашник, время учит:
Не все хорошее нам в угождение…
ФИЛОСОФ
- Когда к хорошему
Ты не привык с рождения.
ОЛИГАРХ
- Меня совсем не убеждают
Твои ученые суждения,
Я к тем делам пристрастен,
Которые на пользу мне…
ФИЛОСОФ
- И сатане…
ОЛИГАРХ
- Оставь. Ты просто злобой дышишь.
ФИЛОСОФ
-Нет. Ты попросту меня не слышишь.
Не совместимы ты и честные дела.
Преступен ты. Звезда твоя черна,
Как эти тучи на темном горизонте.
Никому правда не видна,
Как эти тучи разойдутся:
За горизонт ли их ветер унесет
Или губительным дождем
Они прольются.
ОЛИГАРХ
- Что этим хочешь ты сказать,
Каких грехов еще мне приписать?
Впрочем, в политике
Всегда было нескучно:
Кто действует решительно и смело,
Тому потом, - когда благополучно
Минет опасный перекресток, -
Припишут подленькое дело,
Чтобы к суду его привлечь
И тем народ
От истинных проблем отвлечь.
Так говори. И я хотел бы знать,
Чего ты жаждешь обо мне сказать.
ФИЛОСОФ
- Я все скажу, не буду льстить.
Поскольку ныне знаменит ты,
Тебе готовы все простить.
ОЛИГАРХ
- Уж не задумал ли теперь
Ты притянуть меня к ответу,
Злодеем страшным объявив
Пред обществом и белым светом?
ФИЛОСОФ
- Куда там!
Теперь все в прошлом.
Кануло в небытие.
Теперь ты – сила, на коне.
Как Демиург,
Ты появляешься в своем окне.
К молящимся тебе выходишь на балкон.
И площадь главная в едином раже
Тебе нижайший бьет поклон.
/комично кланяется ОЛИГАРХУ/
Вот так ягненок, пятясь,
Близится к питону,
Пока питон его не заглотает..
Всё, - как всегда, как было встарь:
Ты – и правитель избранный, и царь.
Нет над тобой законов, нет суда,
И нет преград,
Которые нельзя преодолеть.
Ты даже стал подумывать,
Как вечно жить,
Как князю тьмы за вечность
Душу заложить.
Нельзя же, властвуя, как бог,
Вдруг умереть.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
А он – провидец, черт его дери!
В его руках большие козыри.
ФИЛОСОФ
Но…незримым остается Вседержитель.
Придет пора другая, спросит он
И про людей невинных, и про балкон.
Про то, как дав обет служить народу,
Ты ввел народ в пучину бед.
Телами их потоки запрудил,
И тем соперников опередил
В борьбе за власть.
Чтобы тщеславие свое удовлетворить,
Ты мир готов был в хаос обратить.
/после некоторого раздумья/
Кто мог в студенческие годы
Предположить в тебе такую хватку.
/мечтательно/
Студенческие годы…
В недавнем прошлом мы были
Все в одной упряжке:
На стройках, в поле…
На фронтах войны.
Отцы там наши воевали
И свои жизни отдавали,
Чтоб лучше жили мы.
И мой отец на бруствер лег,
И твой себя не уберег,
Чтобы потом, что строили они,
Мы завершить могли.
Студенческие годы… Тогда и мы
Мечтали мир преобразить,
Чтоб каждый мог в нем вольно жить.
ОЛИГАРХ
- Мы к этому сейчас идем:
Все перестроим, все перевернем,
И россиянина опять вернем… к капитализму.
А ты, ФИЛОСОФ, далек от наших планов.
ФИЛОСОФ
- А ты твердишь все тот же стих:
- Деньги, злато – счастье в них.
ОЛИГАРХ
- Иначе дело может понимать лишь псих.
Но я вернусь к делам восточным.
И вот прогноз на будущее точный:
Кто сделает в те области вложения,
Получит мощные сверхнакопления,
И рейтинг свой поднимет в сотню раз.
Тут главное для нас –
Быстрее развернуться…
ФИЛОСОФ
- Уже вы развернулись.
ОЛИГАРХ
- Чтоб на дыбы страну поднять.
ФИЛОСОФ
- Но вы ее уже подмяли!
ОЛИГАРХ
- Улучшить жизнь…
ФИЛОСОФ
- Улучшили – спасибо вам!
Всюду стяжательство, обман.
Коррупция растлила всех и вся.
Ею смертельно ранены
И зрелый муж и малое дитя.
Жизнь такова, что трудно отличить,
Где божья суть, где дьявольский подвох,
Целебный где напиток,
А где смертельный яд.
Сомненья вызывает сама жизнь:
Где правда в ней, а где о правде
С телеэкранов лишь твердят,
Измазывая дегтем все подряд.
И все это творите вы ради наживы.
ОЛИГАРХ
- Усилиями нашими вы еще живы.
И мы на том стоим, что надо больше
Выкачивать из недр земных, морей.
Богаче станет жизнь и веселей.
/подмигивает ФИЛОСОФУ/
ФИЛОСОФ
- А что потом?
ОЛИГАРХ
- Потом без нас решат:
Чего, куда сплавлять, качать.
Не нам за это отвечать.
ФИЛОСОФ
- Кто позаботится о днях грядущих?
Что мы оставим вслед идущим?
Должна же быть
Меж поколений справедливость.
ОЛИГАРХ
/к зрителям/
О чем философ помышляет,
Скажите мне на милость!
/ФИЛОСОФУ/
Коль мы сильны – за нами справедливость.
И этот тезис, я скажу, не новый.
Но вот тебе пример толковый:
Цена на нефть вдруг поднялась…
Вот где секрет успехов всех,
Вот в чем успех иль неуспех.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Те же и двое рабочих. Они выкатывают на сцену двустороннюю
ручную помпу и начинают ею работать.
ОЛИГАРХ
/напевает, пританцовывая. Первая песенка ОЛИГАРХА/
Отсюда качать, оттуда качать –
Повсюду брать, брать, брать!
На Северном полюсе пора начать,
На Южном пора качать.
Леса пора в Китай продавать,
Алюминий в Америку гнать.
И тут и там пора поспевать
Брать, брать, брать!
Белых медведей пора на вертел,
Шкуры пора на мех.
Пингвинов пора начать отстрел –
Ни птицы, ни кролики – смех!
Лошадей на мясо, верблюдов на жир
Пора, пора, пора!
Газ российский протянуть в Алжир,
Российскую нефть в Кашмир.
Трубу на юг, трубу на восток,
На запад три трубы.
Нефти и газа новый поток
Гони, гони, гони!
Азии Средней нужна вода –
Байкал сливай – пора!
Миллиарды кубов качать туда,
Триллионы «зеленых» - сюда!
Черноземы пора на Ближний Восток
Везти, везти, везти.
Из Якутии в Лондон направить поток
Алмазов и бирюзы.
Девок-бездельниц много у нас –
Париж, принимай гостей!
Можно и мальчиков – на заказ –
Хватит Европе всей.
Что там еще? Выставляй напоказ,
Пусть удивляется мир.
Наши товары хороши без прикрас –
Устроим торговый пир!
/Рабочие вместе с помпой скрываются за кулисами/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
На сцене ФИЛОСОФ и ОЛИГАРХ, который продолжает пританцовывать.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Эк, его понесло!
Готов ошкурить не только лес,
Но всю Россию.
Вот уж потомки будут «крыть»
Сегодняшнюю олигархию!
Припомнят им все семь колен
И пращуров и мамок…
Останется от нас лишь тлен
И чучела пустых болванов.
И тьма решеток, везде, на всем,
И миллиард дверей из стали.
От коих сами мы давно,
Как от проклятия, устали.
И будут спрашивать они,
Гадая на кофейной гуще,
Кто жил здесь? И в какие дни
Настиг их дьявол всемогущий;
Сковал железом домы их,
Опутал мысли вязким златом,
Вражду меж ними распалив,
Рассорил зверски с братом брата.
Как человек – с его умом –
Вдруг оказался под ярмом
Нечеловеческой наживы?
Мерилом что было для них,
Каким был их прекрасный миг,
Чем эти люди были живы?
/ОЛИГАРХУ/
- Вы слишком безрассудно распоряжаетесь
Тем, что вам не принадлежит.
ОЛИГАРХ
- Берем, что плохо лежит.
ФИЛОСОФ
- Но в управлении таком
И минимума нет морали!
ОЛИГАРХ
- Внимание на эту чепуху
Мир обратит едва ли.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Легко как олигархи попирают
Законы, что веками утверждались.
От демократических перемен
Совсем другого мы дождались.
Где сладость надежд тех и мечтаний,
Что в юности мы все питали,
За что они бороться призывали…
Обогатившись, мечтают о Британии.
/ОЛИГАРХУ/
- Все мысли ваши о барыше.
Но у россиянина всегда была
Мысль не о злате – о душе,
А в сердце к ближнему любовь.
Вы разжигаете в нем алчность вновь.
Так можно зверя в человеке пробудить
И человека в нем убить.
/ОЛИГАРХ/
- Известно, зверь живет в нем изначально.
И тут статистика печальна.
Что создал бог,
То переделать невозможно.
Когда-то вы неосторожно
Сказками о райском изобилии
Свирепое животное в нем усыпили.
Тем яростнее оно теперь, когда его
К новой жизни пробудили.
Теперь он к собственному счастью
Мчит на собственном же автомобиле.
Не брезгуя, берись за наше ремесло.
Когда войдешь в избранников число,
Поймешь, как тебе в жизни повезло.
ФИЛОСОФ
- А что другие? Что народ?
ОЛИГАРХ
- Подумай о себе и загляни вперед.
Мы – новое российское дворянство.
ФИЛОСОФ
/ в сторону/
Какое окаянство!
ОЛИГАРХ
- Ты будешь барин, как и мы.
Наполним златом свои домы,
Чтобы хватило лет на тыщу
Жизни привольной и богатой.
Ведь это лучше, чем ходить
В куртке с плеча чужого.
/в сторону/
Не мыслю для себя такого.
ФИЛОСОФ
- Но… меня смущает жизнь такая.
Так можно жить, лишь у народа отнимая.
Им создано все то, чем мы сегодня живы.
А вы в своих делах обманчивы и лживы.
И ты вот – все о деньгах, доходах..
Но как быть тем, у коих окрыленная душа.
А за душою – ни гроша.
ОЛИГАРХ
- Законы бытия придуманы не нами.
Издревле было так:
Кто не работал головой –
Работали руками.
А люди, или, как ты сказал, народ,
Не что иное, как артельный сброд.
Займется ими биржа трудовая –
Там разберутся, у кого душа какая:
Пригодна чья для девяти кругов,
А чья – для рая.
Мы же, сомнений и смущения не зная,
Дела налаживаем планетарного порядка.
Тут угадать должны мы в самую десятку.
ФИЛОСОФ
/ в сторону, приложив ладонь ко рту/
О господи! Что олигархи замышляют,
К чему подводят, подо что копают?
/ОЛИГАРХУ/
- Скажи, скажи мне: как ты мог?
Ведь мы не этого хотели,
Когда на перекрестке трех дорого
Стояли мы против метели.
Как мог ты взять и посягнуть
На сокровенное студенческого братства,
Дав слово: сердце, руку протянуть…
Мечтая тайно о богатстве.
Скажи, скажи!
ОЛИГАРХ
/махнув рукой и направляясь к «Мерседесу»/
- Что толковать с тобою, небожитель.
Отправлюсь-ка я в свою обитель
На берега Испании прекрасной.
ФИЛОСОФУ втолковывать, что есть что -
Труд напрасный.
И никогда он не поймет, мечтатель,
Что я теперь – российский князь.
А по совместительству – законодатель,
Работодатель, богатств неслыханных
И редких – собиратель.
Мне стоит только захотеть,
И все вокруг будут вертеться.
Или стоять. Или сидеть…
/ как бы тихонько напевая/
/вторая песенка ОЛИГАРХА/
Вся мощь Земли в руках у нас,
Все медиа, вся пресса.
Россия нынче – наш Парнас,
И каждый олигарх сильнее Ахиллеса.
/ФИЛОСОФУ/
Прощай. И видит бог –
Коль согласился б ты –
Я б тебе помог.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
- Уехал…
Дед мой сказал бы, что олигархи –
Черти новой ловли.
Для них важней дела торговли.
Все остальное – дополнение к тому,
Что можно обратить в торговую пеню.
А так же все, что можно продавать,
За что с людишек можно деньги брать.
Даже за то, о чем люди мечтают –
Все нынче в оборот пускают
Лишь для того, чтобы доход извлечь.
Для выгоды своей они готовы
И совестью и честью пренебречь.
Делами всеми заправляют олигархи –
Члены особенной епархии.
Часть малая, но покрывает мир.
Прельщает их один кумир –
Телец из злата.
А слыли демократами они когда-то…
КАРТИНА ВТОРАЯ
Появляется ПРОХОЖИЙ. Он наблюдает
За ФИЛОСОФОМ со стороны.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Всё не уймутся. Всё враждуют.
То об утратах сокрушаются,
То, обойдя соперников, ликуют.
Страну одни налево тянут, другие вправо.
Каждый доказывает собственное право,
К штурвалу тянутся, чтоб управлять
И тащат следом сообщников рать.
И те враждуют меж собой,
Друг другу дать готовы бой.
На части рвут страну.
Нет – в клочья рвут!
Народ измучили, покоя не дают…
Россия, как старинный китобой,
Вонзив гарпун в кита-добычу,
Летит за ним фарватером
Штормующим и непривычным,
Не ведая, куда несет нарвал.
А капитаны правят к новым берегам.
Но кто и что их ожидает там?
ФИЛОСОФ
/себе/
Фуф, устал я с этим ОЛИГАРХОМ.
И хочется мне есть… и выпить.
Денек сегодня выпал жаркий,
И утолить нелишне будет жажду.
Тут, рядом, за офиса углом,
Объемная цистерна есть с вином,
«Отрадой» завсегдатаями зовется.
Там к вечеру голь всякая сойдется,
Чтоб очередной стаканчик «пропустить»
И горе-горькое веревочкой завить.
Впрочем, «Отрада» принимает всех;
Здесь можно встретить даже тех,
Кто в обществе известен был вчера:
И доктора наук, и сцены мастера;
Есть некогда прекрасный баритон,
Еще пытается сегодня он
Аудиторию у бочки собирать,
Чтоб о бедах князя Игоря порассказать.
Поет, срывается, хрипит.
Потом поникнет головой
И долго так молчит.
Сочувственно молчит народ у бочки:
Жизнь довела талант до точки.
У бочки многие находят для себя приют –
Там никого не покупают, не продают.
Пойду туда и я…
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Подъезжает «девятка», из нее выходит МОВЕТОН
И сумасшедше бросается к ФИЛОСОФУ. ПРОХОЖИЙ
Скрывается за кулисами.
МОВЕТОН
- ФИЛОСОФ, стой-постой!
У нас с тобою будет разговор крутой.
ФИЛОСОФ
/удивленно/
- Но… о чем? Знакомы разве мы?
Ну и потом, мне не нравится крутое…
Избавьте… в другой раз
Наш состоится разговор…
И все такое.
МОВЕТОН
/настойчиво/
- Нет. Поговорим сейчас.
Определил задание мне Босс
Проверить этот перекресток:
Где вывоз «бабок», где их ввоз.
Хранятся где увесистые слитки.
Приказ его и резок и жесток:
У всех без исключенья должно брать –
С кого-то «штуку», а с кого-то
Процентов двадцать пять.
У нас, братан, есть правило такое –
Коль сам имеешь, - отстегни для тех,
Кто «тянет» горестные дни
Без удовольствий всяческих земных,
Без прав гражданских и иных.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
Мне, видно, не судьба
Сегодня завершить свой день,
Укрывшись в благостную тень
«Отрады» милой…
Ах, кто бы знал, как я устал
От жизни низкой и постылой.
МОВЕТОН
- Всем этим перекрестком Босс владеет.
Он с каждого, кто здесь торчит,
Как я уже сказал,
Процентов двадцать пять имеет.
Братан, запомни профиль мой:
С сегодняшнего дня я тебя крышую.
И, между прочим, за плату небольшую,
Всего-то за пять деревянных штук.
Из них четыре заберет Сундук…
ФИЛОСОФ
- Сундук? Что это за явление? И почему
Все подчиняются ему.
МОВЕТОН
- Это мой Босс. О, Босс силен!
Обширнейшими свалками владеет он:
В округах Южном, Западном, Восточном.
А если быть доподлинным и точным,
То надо указать и рынки,
И бойни, - где укорачивают жизнь
Телятам молодым и нежирным свинкам.
И супермаркетов пять или семь,
Да крышеватели заваливают его всем
Домушники и щипачи
Отстегивают золотые кирпичи.
Цветет его бахча «арбузами» полна,
Дом ломится от всякого добра,
А погреба от коньяков и вин,
Подвал - от сундуков,
В них, говорят, брильянты.
По четвергам братву он собирает,
Для них оркестр всю ночь играет
Из двадцати первейших музыкантов.
ФИЛОСОФ
/ошарашенно/
- Он депутат? Министр он?
МОВЕТОН
Ну да… и так силен…
И с этим… как его… на равных он.
Босс с ним с мобильника,
Как с корешем болтает,
Когда чуть лишку выпивает.
Ты властвуй, говорит, не расслабляйся,
А если будут гнуть, - не прогибайся.
Ты помни, говорит, братва с тобой.
Тому порукой – авторитет и бизнес мой.
Когда же вдруг с тобою не поладят, -
По шапке вдруг тебя наладят, -
Не кипятись, в газеты не пиши,
Шапку в охапку – и ко мне спеши.
В любой конторе поселю,
Устрою все за первый сорт:
До конца дней не будешь знать
Ни нужды, ни забот.
ФИЛОСОФ
- Да уж не он ли правит государством?
МОВЕТОН
- Он может все. И государством тоже.
Таков мой Босс, собака, сукин сын!
И ты, ФИЛОСОФ, отныне не один.
Под верной крышей ты – не пропадешь,
Не худо и не бедно заживешь.
Считай, твоя малина зацвела,
Пойдут – и еще как! – твои дела.
У этих офисов, сам видишь,
Контингент богатый,
Ты деньги будешь загребать лопатой.
Всю родню обеспечишь, всех друзей.
На жизнь смотри, ФИЛОСОФ, веселей.
Ну, а теперь – гуд бай, пока!
Спешу я в следующий квартал,
Там академик угол запатентовал.
Вот уже год, как я его крышую.
Нашел наш академик жилу золотую.
Что прежде он имел? Да ничего.
В подвалах института крыс давил,
В спортивных шортах на базар ходил
Да все трусцою бегал вокруг дома,
Где в захолустной жил дыре.
Зимой и летом – в одном плаще,
Его все по плащу тому
И спереди и сзади узнавали.
И так десятки лет
Давил он крыс в подвале.
А нынче академик наш
У Босса под крылом.
И есть чему народу удивляться:
Давно забыл он об унижении былом,
И на перекресток в голубом
Он «Мерседесе» стал являться.
Гаванские сигары стал курить,
И по-французски говорить,
Свой плащ сменил на фирменную пару.
И загородный дом купил и дачу.
Любовницу завел кавказскую, Тамару,
И молодую тещу к ней в придачу.
Смекни, ФИЛОСОФ, тут и ты,
Как должно перед Боссом постараться,
Чтобы подольше оставаться
У перекрестка, где любят парковаться
Все наши жирные коты…
Засим, ФИЛОСОФ, прощевай, привет!
Еще поспеть мне надо к Боссу на обед,
Желательно, без опозданья.
О, Босс силен. А как уж строг!
Ослушаться его – не приведи бог!
/садится в «девятку» и отъезжает/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
Отныне будут крышевать меня?
Не избежать мне ни полымя, ни огня!
Хотя… Ведь крышевал Давид
Навала-ловкача,
Известного всей Иудее богача.
Увел его отары, и не одну,
Разбойничая у скотоводов на виду.
В конце концов, чтоб откупиться,
Навал жены должен был лишиться.
С охотою она к Давиду перешла:
И молодость и силу предпочла.
Конечно, и характер – лед с огнем.
Навал был стар, слабел он с каждым днем…
Дела подобные на земле не новы,
Они живут между людьми который век,
Без воровства, мздоимства, дерзкой воли
Существовать не может человек.
Сегодня окрышована Россия мздой такой
От супермаркетов столицы
До бутиков в провинции глухой.
Как саранча на молодую зелень,
Летят на обывателя со всех сторон
Грабители, мошенники и воры,
И респектабельные боссы,
Лезут на свет из тени,
И каждый - сам себе закон.
О исчадия ада! Уже вы приучили
Добрых россиян к судьбе лихой:
Злой рок над ними дышит вечно,
Торя их путь бесчеловечный.
КАРТИНА ПЯТАЯ
ФИЛОСОФ играет на флейте, выводя грустную мелодию.
Подходит ПРОХОЖИЙ, бросает в кепку мелочь делает
Несколько шагов, чтобы уйти, но возвращается.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Ах, сукин сын, как он играет!
Как из прохожих слезы вышибает!
Невольно вспоминается былое,
И лето красное и чувство молодое,
И ощущенье счастья и радостного бытия,
И чувство Родины – и что она – твоя.
Что и накормит и обогреет, надежду даст,
И в горе не оставит.
А коль заслужишь – на всю страну прославит.
Да стала вдруг чужая –
Враждебная и злая.
И ощущение другое:
Будто иноземцев рать набросилась,
Чтобы до нитки обобрать.
Да-а… неладно что-то в государстве,
Если ученые, а он ученый,
Стоят с протянутой рукой.
Как приключился с нами срам такой?
Как мы могли дожить до этого, кто допустил?
Кто на народ наш порчу напустил?
Куда девались его мужество и сила,
Что проявлялись в труде, в бою.
На что он тратит молодость свою?
Ужель на то чтоб купить дешевле,
Продать дороже…
Но это ли удел мужчин. Мой боже!
Помилуй и сохрани, от участи такой
Наших мужчин оборони!
Когда-то я оставил память о себе –
Построив в горах непроходимых ГЭС –
Одно из нынешних волшебств.
Энергия её подвигнула Кавказ,
Преображая города и села.
Да только я, гордившийся собой
Искренне и без прикрас,
Хожу сегодня невеселый.
/ФИЛОСОФУ/
- Уже который раз тебя я вижу с флейтой.
Ты – неудачный музыкант?
ФИЛОСОФ
- Я – друг людей. Философ.
ПРОХОЖИЙ
- Ну это еще хуже.
Однако вижу: добрый ты внутри,
И беззащитный ты снаружи.
Философ, значит. Так-так- та…
Человек, не любящий труда.
Н-да…
Мир полон всяческих диковин.
Твоя профессия – одна из них.
Хотя… и слава богу! –
Не из злостных самых.
Когда вокруг так много совершают
Нечеловеческих поступков,
Философ, пожалуй, безобиднее других.
Только… безделье мало что кому давало.
Бездельников и без тебя у нас немало.
Известно и другое: русская душа
Одна из самых сердобольных.
Ей жаль людей,
Всего лишенных иль невольных.
И к вечеру наполнится рублями
Твоя кепчонка.
Гляди-ка – друг людей –
Уже спешат к тебе девчонки.
Немало, видно, и у тебя друзей.
/отходит в сторону/
КАРТИНА ШЕСТАЯ
Две студентки останавливаются в пяти шагах от ФИЛОСОФА.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/восторженно/
- Ах, какой красавчик!
/удивленно/
Но почему он с флейтой
И кепка под ногами…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/равнодушно/
- Нуждается он в помощи деньгами
И просит одолжить как бы кредит
Бессрочный.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я вижу: он неразговорчив.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- У бедного, кроме всего,
И слов немного для того,
Чтобы пожаловаться на судьбу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но как же так…
Просить на улице деньгу…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Считается сегодня способ этот
Беспорочным.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но и непрестижным, и заморочным.
А он меж тем…
Ты только посмотри: какой прикид!
И этот утомленный вид.
Я прежде здесь его не замечала.
Давно он тут?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Да с самого начала.
Давно привык к нему деловой квартал.
Богатый этот перекресток
Сама мэр ФИЛОСОФУ отдал.
Сюда ФИЛОСОФ ходит как на работу.
И власти близлежащих улиц
Обязаны блюсти о нем заботу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но ведь красавчик!
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/деланно равнодушно/
- Ну… в общем ничего.
Увидеть тут можно много чего.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я слышала, что он – философ.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Философ. Но, может быть, астролог.
А может, заклинатель змей…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ну так посмотрим, что делает он с ней,
Когда появится змея из кепки.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/не желая, чтобы ФИЛОСОФ обратил внимание
На ее подругу/
- Мне кажется, не может он
Держать своих питомцев в кепке.
Когда бы был он заклинатель,
Тут был бы ящик, который серпентарий.
Сдается мне, что он
Не заклинатель, а писатель.
И изучает жизнь…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Таким неподобающим манером?
На нашей клубной дискотеке
Он был бы лучшим кавалером.
А о профессии его
С тобою мы еще поспорим.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Но здесь в живую жизнь
Он углубляется по самый корень.
На этом оживленном перекрестке
Она переплелась в тугую сеть,
В нее он может уловить всех тех,
Кто станет персонажем его книг.
Быть может, мы присутствуем в тот миг,
Который называется волшебным…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ах, познакомиться бы с бедным!
Подойдем поближе.
Мне кажется, себя я вижу
Одной из героинь его произведений.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/ревниво/
- Не думаю, что он литературный гений.
Тут угадать можно без всяких объяснений,
Что вовсе не писатель он, а кандидат…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Наук?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Нет. Кандидат в бомжи.
Нет хитрости во взгляде,
В речах нет лжи…
В писателя поверить трудно,
И шарма – ну ни на йоту.
Скорее, тип занудный,
И вызывает лишь зевоту.
/нарочито зевает/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/пожав плечами/
- Но я хотела бы…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Чего?
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Да ладно… Уходим, скоро ночь.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/с чувством вины/
- Но прежде бросим по десятки.
Ведь надо как-то бедному помочь.
/бросают в кепку деньги и уходят/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/говорит, обернувшись на ходу/
- Но какой красавчик – я не могу!
Прощай пока. Я тебе после помогу,
Без всяческих подруг. И докажу,
Каким бывает настоящий друг…
КАРТИНА СЕДЬМАЯ
ФИЛОСОФ. Возвращается ПРОХОЖИЙ.
ПРОХОЖИЙ
- Мне почему-то жаль тебя, приятель.
Ты беззащитен, вижу я.
Открыт для воровских объятий.
И если в цепкие их лапы попадешь,
От них живым ты не уйдешь,
Как ни крутись.
За вход в союз их платишь грош,
За выход – собственную жизнь.
Еще скажу тебе по чести:
В дуду играть на этом месте,
Что соколу клевать червей на свалке.
Если не пулю пустят в зад,
То пришибут увесистою палкой.
А ты и молод и здоров,
И бог умишком не обидел.
И, видно, сила есть в руках…
/раздумывает. Потом решительно/:
Пойдем со мной. Я обучу тебя
Строительному делу.
И станешь каменщиком ты
Трудолюбивым и умелым.
Мы вольным собственным трудом
Такую соорудим ладью,
Что весь народ в ней поплывет
В свою страну, свою судьбу.
КАРТИНА ВОСЬМАЯ
/ появляется ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА/
СТУДЕНТКА
/обращаясь к ФИЛОСОФУ/
- Я к вам пришла, чтобы остаться с вами.
ФИЛОСОФ
/берет ее за руку и обращается к ПРОХОЖЕМУ/
- Я знаю, человек труда
Из всех надежнее на свете.
Путь их бескорыстен, светел.
Пойдем. А музыка пусть будет нам
Побочным инструментом.
Шагай вперед, наш друг надежный,
Пристроимся и мы к тебе моментом.
/играет на флейте/
ФИЛОСОФ, СТУДЕНТКА, ПРОХОЖИЙ маршируют, обходя
кругом сцену под бодрую жизнеутверждающую музыку.
Из-за кулис выходят и пристраиваются к ним ДВЕ СТАРУХИ. МОВЕТОН
мечется между ними и ОЛИГАРХОМ, подъехавшем на «Мерседесе»,
и пренебрежительно наблюдавшем процессию. Наконец МОВЕТОН
пристраивается в хвост процессии, а ОЛИГАРХ, досадливо махнув рукой,
садится в авто и уезжает в свою Испанию.
Неожиданно вылетает мотоциклист с надписью на боку «Капитализм»
И тоже пристраивается к процессии. Все новые и новые люди, преимущественно молодые, выходят из-за кулис и заполняют сцену.
ЗАНАВЕС
Драма /в стихах/
В трех действиях
Действующие лица:
Философ – мужчина сорока лет
Олигарх – его ровесник
Две старухи
Моветон – вихлястый молодой человек 30-ти лет, представитель воровского мира.
Прохожий – рабочий-строитель 50-ти лет
Две студентки
Мотоциклист, пешеходы и другие участники уличного движения. Действие происходит в одном из городов России. Время действия 90—е годы 20 века.
Действие первое
Картина первая
По одну сторону сцены современные офис, банк из бетона и зеркального стекла. Заходят и выходят респектабельные представители делового мира. В каждом из них чувствуется хозяин этой жизни. По другую сторону сцены – невзрачное здание с покосившейся вывеской – «Собес», старики и старухи с костылями и авоськами в руках.
ФИЛОСОФ, облокотившись на ограждение витрины супермаркета, флегматично наблюдает движение улицы. За кулисами звучит волнующая музыка, соло на флейте. Он негромко, с расстановкой, как бы обдумывая каждое слово, говорит, жестикулируя руками:
ФИЛОСОФ
- Десятилетие минуло с тех пор,
Как на реформы мы сделали упор,
Чтоб изменить и жизнь свою и государство.
Увы! Перекроили государство,
Оставив от него лишь лоскуты;
Устали все от маяты,
Шараханья, безденежья, вранья
И обещаний всяческих невероятных,
Как бы возможностей для каждого –
Огромных, необъятных!
Уж так расписывали будущее наше,
Что даже рай не мог быть рынка краше.
А все свелось к тому,
Что у добрых и доверчивых людей
Старших поколений
/поводит рукой в сторону «Собеса»/
Отняли все, что они создали
Своею жизнью и своим трудом,
Пообещав воздать им все… потом.
Эх-хе!
Картина вторая
От группы пенсионеров, стоящих у «Собеса», отделяются две старухи и выходят на авансцену.
ДВЕ СТАРУХИ /в унисон/
- Столетия была Россия оплотом нашим,
Раздольная среди холмов и пашен,
От западных границ до Океана,
Родная, близкая своя.
Мы жили в ней все как одна семья,
Где каждый был ответствен за другого.
На свете не было иного
Отечества такого.
Все вместе делали: пахали землю,
Возводили города, строили заводы,
Крепили экономику и мощь его,
По праздникам водили хороводы
И жили в удовольствие свое.
А если нас пытались покорить
И снова к прошлому поворотить,
Мы дружно защищались,
Не жалея жизней.
Не страшно умирать за волю
Собственной Отчизны.
И, сохраняя государство,
Тем себя спасали.
Теперь нам власти говорят:
«Заботьтесь сами о себе,
О собственном благополучии
И будущем своем».
Им, дескать, недосуг.
У них задачи поважней,
Чем думать о народе и его нуждах.
Но как радеть о будущем, когда
И дня нельзя прожить без нужды.
Когда ни дома, ни работы,
С утра до вечера
О хлебе все заботы.
/к зрителям/
Кто думает о нас теперь?
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться.
Нам при теперешних делах,
Когда все наше обращают в прах,
На что надеяться, куда податься?
Об этом разве мы мечтали,
Как свои жизни отдавали
На фронтах войны,
В степях бескрайней целины,
На стройках новой индустрии,
В котлованах мощных ГЭС,
Заводов на миллионы мест.
Мы все освоили в те годы:
И самолеты создали, и пароходы,
И Космос, и автомобили,
О детях помнили
И старых не забыли.
Истории на свалку нас сбросили теперь…
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться,
Чтоб нам в бомжах не оказаться.
Уж на помойках многие из нас
Калорий пополняют свой запас.
И нам товарищем никто не хочет стать,
Открылась вдруг вторая ипостась:
Наши товарищи
Стали господа теперь.
В какую нам стучаться дверь?
/возвращаются к «Собесу»/
ФИЛОСОФ /после паузы/
Над горестными их словами рассуждая,
Я понял, что вместе с государством
Отняли все – у всех и сразу –
Поспешно так, что оторопь берет.
Народ лишь молча наблюдает,
Капиталистическую как заразу
Бесцеремонно запускают в оборот.
Страна со всем ее запасом –
Нефтью, и золотом, и газом –
Царем Борисом была раздарена,
Его придворным отдана,
Всем, кто стоял у трона.
Он с государевым размахом,
Разверзнув грудь, махнув рукой,
Своим зятьям и своим свахам
Отмерил каждому с лихвой:
Тебе, Савельич, Север Крайний,
Богат он никеля рудой.
Тебе, Абрамыч, берег дальний
С пушниной, золотом, икрой.
Всей энергетикой Семеныч
Сумеет смело управлять.
Ему в помощники Ефроныч:
Если чего случится в полночь,
Он будет свечки зажигать.
Иным владеть нефтью и газами,
Других поставил над алмазами.
А те под офисные крыши
Собрали близких и родных.
Большая оказалась родня
У каждого из них:
На один стул сажали по два,
А если родственники дальние – троих.
С царя отеческой подачи,
Почуяв вкус легкой удачи,
Они стремительно и смело
Принялись за дело.
И вот
Явился новый в обществе круговорот:
В бывших общественных местах,
В городских скверах, в парках, на газонах,
На берегах озер и рек, в запретных зонах
Они дворцы свои возводят.
Там сторожа со сворами собак,
С оружием прицельным бродят.
Где прежде было вольное движение, -
Хоромы барские, до неба ограждения.
Скоро не выйти будет за порог,
Хоть в городах и тысячи дорог,
Да только чтоб по ним ходить,
Придется денежки платить.
А у нас в кармане – вошь на аркане.
В государстве лишних денег не существует:
Когда одни двумя руками загребают,
Другие нищенствуют.
Да прочно ль будет то,
Что так легко дается?
Вот в чем вопрос. Ну а пока…
Схватив фортуну за бока,
Резвятся так, что черту жарко.
Вон сколько подкатило их
В бронированных иномарках.
Когда-то Кант изрек:
«Если погибнет справедливость,
Человеческая жизнь
Не будет более иметь цены».
/подняв глаза к небу/
Старик, она давно погибла.
Людей прихлопывают,
Словно мух из мухобоек
Калибра 7,62 иль 9 миллиметров.
А то и бомбами, чтоб умирали
Без долгих мук.
И, фарисеи, убивая тысячи людей,
Для кошек госпитали строят
И санатории для сук.
В насмешку над людьми
Болонок собственных
Мильенными дворцами наделяют,
В портретах красочных
И бюстах прославляют.
Картина третья
ФИЛОСОФ. Подъезжает «МЕРСЕДЕС», из которого выходит ОЛИГАРХ.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Ну вот еще один подъехал…
Старый знакомый, однокашник.
Мне, видно, будет не до смеха:
Нелегкий будет разговор
Про день сегодняшний
И день вчерашний.
ОЛИГАРХ
- Ба-ба-бы! Ты ли это, ФИЛОСОФ?
/в сторону/
Как прошлого печальный отголосок…
/Философу/
Тебя по-прежнему зовут так?
Ты прежде рассуждать
О жизненных перипетиях
Был мастак.
ФИЛОСОФ
- Да, это так…
ОЛИГАРХ
И ты по-прежнему витаешь в облаках?
Не изменился?
ФИЛОСОФ
- Понаблюдав, что делается рядом,
Мне впору было б измениться иль,
К черту, спиться:
Уж очень вывернулся мир.
Людей же просто не узнать,
Явилась в них другая стать
И облик, и характер.
И взгляд на жизнь, на дружбу, на любовь,
На ценности духовные, которыми
Так прежде дорожили.
Куда-то все ушло, словно вода в песок.
Как будто мы не десяток лет,
А тысячелетие прожили:
Всё – буквально всё –
Желтым металлом подменили.
Впрочем, эквивалент бумажный есть ему,
Он в обиходе «зеленью» зовется.
Без этой «зелени» теперь –
Зови на помощь, не зови –
Никто на крик не отзовется.
ОЛИГАРХ
/Подходит ближе к бывшему сокурснику/
- Да, это ты. Признаюсь, удивлен:
Помню, во все заоблачное ты был влюблен
И, как Сократ, пытался всякого разговорить,
И разговорами о смысле жизни уморить.
ФИЛОСОФ
- А ты был вожаком когда-то
Всех комсомольских дел.
Теперь неслыханно разбогател.
Но капитал твой, утверждают,
Темного происхождения,
Добыт то ль плутовством,
То ль сказочным везением.
За это в прошлые года
Последовала бы дознаний череда.
ОЛИГАРХ
- Да, зверские то были времена.
Но, слава господу, свобода нам дана.
ФИЛОСОФ
- Свобода, черт ее дери!
Тут ни убавить, ни прибавить.
И ко всему надо добавить:
Свободен каждый в меру своих сил,
Один колбас с макулатурой намесил,
Другой гнилье вам продает за первый сорт.
А третий – ну что за дело! –
Вместо препаратов и лекарств –
Вам выдает таблетки мела.
Ты спросишь, где же госконтроль?
Э-э, однокашник, одуматься изволь:
Коль государства нет,
То нет и госконтроля.
Сегодня ворам не свобода – воля!
Сегодня все свободны от всего,
Как ветер в поле, волны в море
Иль горный водопад –
Никто ничем не ограничен,
Ни в чем не виноват.
Хочешь – трудись, а нет –
Так дурака валяй:
Вольному, дескать, воля,
Спасенному – рай.
ОЛИГАРХ
- О чем толкуешь, о чьей вине.
Не все в речах твоих понятно мне.
Остынь. Да толком расскажи,
Чем недоволен или встревожен ты.
Мы мастера судить о деле, стоя сбоку.
Да ведь от критики такой немного проку.
Но, вижу, ты боец и опытный, и стойкий…
ФИЛОСОФ
- Не ты ль в начале перестройки –
Туды ее в печенку и в ребро –
Построить призывал социализм,
И непростой, а с человечьим ликом.
Тебя мы поддержали мощным криком:
«Дай, партия, нам порулить!
Не все одной тебе крутить-вертеть,
Пора и нам к делам поспеть,
Пора и нам при деле быть!»
И, доверяясь своему комсоргу,
Пошли на баррикады.
Безумные, словно телята, -
Взбрыкивая резво, -
Копытом били свою мать.
Никто от друга не хотел отстать.
ОЛИГАРХ
- Ну да, все так и было:
Давно компартии нам надо было
Той голой правдой двинуть в рыло.
ФИЛОСОФ
- Быть может, это так. Быть может. Но…
Седой отец мой говорил мне:
«Зачем крушите все подряд,
Что нами было создано, ломая.
Ведь были и прекрасные сады,
Они цвели в начале мая,
Давая осенью плоды.
Как можно рушить все,
Чего мы так любили,
Чему мы монументы возводили.
Ужели обо всем вы позабыли:
Каким привольным было наше время,
Когда сад наций цвел на равных
Без разделения на главных и неглавных.
Вокруг все наше без ограничений:
Моря и горы, поля и реки,
И земли всех предназначений.
В пустыне Кара-Кумы ты был свой,
Братом был в Бишкеке и Ташкенте,
Родным на всем континенте».
ОЛИГАРХ
- Тебя, мой однокашник, не поймешь:
Ты, помню, жаждал все переиначивать,
Теперь ты прошлому псалмы поешь и,
Кажется, забыл, куда грести,
Куда сворачивать.
ФИЛОСОФ
- Еще отец мне говорил:
«Как ни суди о той Отчизне,
Мы жили все при коммунизме.
А против выступали те,
Кто не хотел трудиться,
Кому Россия – для прибылей
И развлечений за границей.
Под их корыстное стремление
Пустили вы под нож творение
Народа – свободы истинного гения.
Смотреть на это нам печально…
Еще услышите вы отзвук дальний,
Предъявит время счет моральный».
Не приняли мы увещаний их –
Стадо телят глухонемых –
И продолжали яростно топтать
Свою судьбу. И затоптали.
Тогда открылась нам другая
Сторона медали.
ОЛИГАРХ
-Какая еще сторона?
И без того мы были сыты
Идеологией сполна.
ФИЛОСОФ
- В те дни волна катилась по Европе,
Меняя красный цвет на цвет оранжевый
И голубой с темно-коричневым оттенком.
А нас она накрыла
Серо-буро-малиновою смесью,
Страну отбросив до средневековья,
Оставив многих без штанов.
Итог таков:
У нас теперь капитализм
С лицом Горгоны.
Обвел нас вокруг пальца перевертыш.
Твой опыт ныне в школах изучают:
Вот, мол, студент стал миллиардером.
Мальчишки, вдохновляйтесь
Столь заразительным примером!
ОЛИГАРХ
- Удался нам эксперимент:
Я с выгодой и пользой время трачу,
И, ловко уловив момент,
За вымя ухватил удачу.
ФИЛОСОФ
- Момент тот предрешили вы,
Заимствовав опыт сатаны.
А мы, было, поверили…
И глупо и смешно.
Вот доказательство еще одно
Того, что простота хуже воровства.
Что однокашников ты облапошил,
На то я не ропщу,
Я оправдание тому ищу,
Что так легко переменились люди.
Не знали ни того, что потеряли,
Ни того, что с ними будет.
ОЛИГАРХ
-Но ко времени тому,
Кто был у власти,
Уж не умели управлять.
Не преодолеть им было
Собственного идиотизма,
Не до народа было им,
Не до коммунизма.
Страна и власть в нокауте лежали,
Республики Союза прочь бежали,
Одни на запад, другие на восток
И нескончаем был беженцев поток.
Крестьянин не пахал, не сеял,
Никто не думал о судьбе России,
А думали о том, как организоваться,
Чтобы в живых остаться.
Так крепость, - неприступный монолит, -
Вдруг рассыпается в песок.
Стихии яростный поток
Все стены и ограды сносит
И, разметав на части их,
В неведомое никому уносит.
Все в панике бегут,
Не зная направленья,
В делах нет ни согласия, ни рвенья.
Вчера еще политики и мощи образец
Враз обращается в руины
И сам себя хоронит наконец.
Мы, олигархи, мы спасли Россию,
Дав каждому свободу выживать,
Налево и направо торговать,
Товарами из-за границы насыщать
Города и села.
Вы все о гибели стенали,
А мы тем временем страну спасали.
ФИЛОСОФ
- Не для народа.
Для собственных, семейных, дел
Устроили вы новый передел.
Везде, во всем – в делах во власти –
Участвуют одни:
Одной колоды, одной масти.
ОЛИГАРХ
- Ну… не зря же мы старались.
А потому внакладе не остались.
ФИЛОСОФ
- В заботе о себе вы перестарались,
Прибрали все к рукам. А мы…
/указывает на «Собес»/
Ты оглянись: ни с чем остались.
ОЛИГАРХ
- Тут с левыми свистишь ты в лад:
На улице с толпою слиться рад
И крик поднять, и плакать от души,
Что тяжко, мол, вам бить баклуши на гроши.
/кивает да двух старух, направляющихся к ним от здания «Собеса»/
Вот и древние девицы –
Коими запружена столица –
Твоего сердца чуя доброту,
Рассчитывают на нищенскую мзду.
Все это не по мне,
Я в офис поднимусь.
Пока выслушивать ты будешь
Привычную, обычно, ерунду,
Делами я займусь.
/поднимается в офис/
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина первая
ФИЛОСОФ. К нему подходят ДВЕ СТАРУХИ.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Жа ради господа, подайте.
/протягивает руку/
Совсем жубов нет у меня.
В войну фашист прикладом выбил.
Давно, в прошедшие года,
Вставляла я протежы иногда.
Бесплатные. Теперь все платное.
Да денег на протежы нет.
Не каждый день есть у меня обед.
Все больше балуюсь чайком
С сухариком моченым и чесноком.
Не всякий раж могу я выйти на прогулку:
В дожди не прошмыгнуть по переулку,
В морожы нечего обуть…
Да обхожусь я как-нибудь:
То беж плаща, то беж пальто.
А мимо нас летят шикарные авто.
Мы в наши годы этого не жнали,
Мы о другом тогда мечтали:
И день и ночь на стройках прожябали и,
Как блаженные стремились в коммунижм.
Да на пути к нему подло нас надули –
В другую сторону вдруг повернули.
Начнем сначала, говорят,
Капиталистическую жижнь.
И не стыда у них нет, ни печали,
Что власть Советскую мы кровью
Жащищали.
А нынче, видишь, обнищали.
И кто теперь ответит мне,
Что было правдой:
Когда нас новое построить прижывали,
Или теперь,
Когда все наше оболгали,
Жахлопнув в будущее дверь?
И почему случилось так –
Всё отняли у нас за «так»,
Народ на собственной жемле
Все больше вяжнет в кабале?
ФИЛОСОФ
/хлопая ладонями по карманам/
- Сейчас я отыщу деньжат.
Всегда помочь вам рад…
ВТОРАЯ СТАРУХА
- А мы заводы возрождали.
Из-за границы помощи не ждали,
Железки принося в подолах,
Что собирали по лесам и долам.
Тогда живот я надорвала –
Матка от тяжести упала.
И потому детей я не рожала.
Живу одна. И некому помочь.
Одной мне все не превозмочь
Те трудности, что выпали на долю.
Мне многого не надо:
Хлеба вволю, да чай, да сахар,
Да кусок селедки.
На Пасху пару куличей
Да рюмку водки.
Еще чтоб было мне тепло.
А то, неровен час, отключат газ.
Отрежут электричество, батареи снимут.
Сантехники ведь совести не имут.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Тут дело не в сантехниках.
Бери повыше.
ВТОРАЯ СТАРУХА
- Да в ком же?
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- В тех, кто живет под жолотою крышей.
С утра кто плавает в бассейне,
Наполненном шампанским,
Потом маленько отдохнет,
И в кортеже из пяти иномарок
Поедет выбирать жене подарок.
И к трем часам пополудни
Жаедет в офис свой. Но это в будни.
А в праждники летит он на Канары,
С собой минорочек берет две пары.
Иль на неделю в Куршавель,
Чтоб выкинуть там с девочкой фортель.
Вот этот всеми помыкает:
Он трубы с гажом открывает, жакрывает,
И как бы с нами дурочку валяет.
/ безнадежно махнув рукой/
Обман тогда, вранье сейчас.
Но придет справедливый час,
Господь вмешается в дела мирские,
Прихлопнет шайки воровские.
ФИЛОСОФ
/роется в карманах/
- Ведь точно помню: было у меня
В кармане несколько десяток…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
/в сторону/
- Ну с этим ясно все:
Мужик не берет вжяток.
ФИЛОСОФ
- Сейчас… сейчас…
Я постараюсь вам помочь…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Чего уж там…
/спутнице/
- Пойдем, подруга, прочь.
Мы нынче в тягость всем.
От нас давно ижбавиться хотят совсем.
/возвращаются к зданию «Собеса»/
Картина вторая
ФИЛОСОФ. Из офиса выходит ОЛИГАРХ. Подходит к философу.
ОЛИГАРХ
- Пока ты для девиц карманы ворошил,
Я важный в офисе вопрос решил.
Здесь /показывает вверх/, на 10-м этаже,
Обосновался новый олигарх, мой протеже.
К нему я заходил условиться о том,
Поститься как заставить нам Европу
Перед Христовым Рождеством.
ФИЛОСОФ
- Условились?
ОЛИГАРХ
- Нет проблем.
Решенье наше – урок на будущее тем,
Кто попытается нарушить договор.
Но… продолжим прежний разговор.
Ведь мы не виделись с тобою много лет.
/в сторону/
Сейчас из прошлого пришлет он мне привет
И жалобы, и вздохи, и что дела тогда
Не так уж были плохи.
/ФИЛОСОФУ/
Вот на меня напраслину ты гонишь,
А свое место в жизни проворонишь.
ФИЛОСОФ
- Но мне уже определили
Доходный угол на этом перекрестке.
Я мэру кланяюсь теперь,
Когда он едет поутру
По городу в бронированной повозке.
ОЛИГАРХ
- Не то это – номер пустой.
Не для философа ученого
Это копеечное место.
Я знаю: смеешься ты и над собой,
И дядьками из политического треста.
Брось выдумку про нищего – плоха она,
И кособока, и больна.
Ведь знаешь ты – как дважды два –
Как в этом мире стряпают дела.
Приспособляться мы должны к тому,
Что нам пророчат свыше.
А ты все прошлым дышишь.
Пора понять: нам не вернуть того,
Что безвозвратно ветром унесло.
Перед тобой поток. А я даю весло
И челн надежный, чтобы потоки переплыть.
Впрягайся в дело, хватит ныть.
Я пред тобою открываю двери;
И вот рука – в тебя всегда я верил.
ФИЛОСОФ
/не подав руки/
- Но я в тебя не верю.
Однажды нас ты облапошил,
Сдается мне, ты не способен
Думать о хорошем.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
- Меня мораль давно уже не мучит.
/ФИЛОСОФУ/
- Однокашник, время учит:
Не все хорошее нам в угождение…
ФИЛОСОФ
- Когда к хорошему
Ты не привык с рождения.
ОЛИГАРХ
- Меня совсем не убеждают
Твои ученые суждения,
Я к тем делам пристрастен,
Которые на пользу мне…
ФИЛОСОФ
- И сатане…
ОЛИГАРХ
- Оставь. Ты просто злобой дышишь.
ФИЛОСОФ
-Нет. Ты попросту меня не слышишь.
Не совместимы ты и честные дела.
Преступен ты. Звезда твоя черна,
Как эти тучи на темном горизонте.
Никому правда не видна,
Как эти тучи разойдутся:
За горизонт ли их ветер унесет
Или губительным дождем
Они прольются.
ОЛИГАРХ
- Что этим хочешь ты сказать,
Каких грехов еще мне приписать?
Впрочем, в политике
Всегда было нескучно:
Кто действует решительно и смело,
Тому потом, - когда благополучно
Минет опасный перекресток, -
Припишут подленькое дело,
Чтобы к суду его привлечь
И тем народ
От истинных проблем отвлечь.
Так говори. И я хотел бы знать,
Чего ты жаждешь обо мне сказать.
ФИЛОСОФ
- Я все скажу, не буду льстить.
Поскольку ныне знаменит ты,
Тебе готовы все простить.
ОЛИГАРХ
- Уж не задумал ли теперь
Ты притянуть меня к ответу,
Злодеем страшным объявив
Пред обществом и белым светом?
ФИЛОСОФ
- Куда там!
Теперь все в прошлом.
Кануло в небытие.
Теперь ты – сила, на коне.
Как Демиург,
Ты появляешься в своем окне.
К молящимся тебе выходишь на балкон.
И площадь главная в едином раже
Тебе нижайший бьет поклон.
/комично кланяется ОЛИГАРХУ/
Вот так ягненок, пятясь,
Близится к питону,
Пока питон его не заглотает..
Всё, - как всегда, как было встарь:
Ты – и правитель избранный, и царь.
Нет над тобой законов, нет суда,
И нет преград,
Которые нельзя преодолеть.
Ты даже стал подумывать,
Как вечно жить,
Как князю тьмы за вечность
Душу заложить.
Нельзя же, властвуя, как бог,
Вдруг умереть.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
А он – провидец, черт его дери!
В его руках большие козыри.
ФИЛОСОФ
Но…незримым остается Вседержитель.
Придет пора другая, спросит он
И про людей невинных, и про балкон.
Про то, как дав обет служить народу,
Ты ввел народ в пучину бед.
Телами их потоки запрудил,
И тем соперников опередил
В борьбе за власть.
Чтобы тщеславие свое удовлетворить,
Ты мир готов был в хаос обратить.
/после некоторого раздумья/
Кто мог в студенческие годы
Предположить в тебе такую хватку.
/мечтательно/
Студенческие годы…
В недавнем прошлом мы были
Все в одной упряжке:
На стройках, в поле…
На фронтах войны.
Отцы там наши воевали
И свои жизни отдавали,
Чтоб лучше жили мы.
И мой отец на бруствер лег,
И твой себя не уберег,
Чтобы потом, что строили они,
Мы завершить могли.
Студенческие годы… Тогда и мы
Мечтали мир преобразить,
Чтоб каждый мог в нем вольно жить.
ОЛИГАРХ
- Мы к этому сейчас идем:
Все перестроим, все перевернем,
И россиянина опять вернем… к капитализму.
А ты, ФИЛОСОФ, далек от наших планов.
ФИЛОСОФ
- А ты твердишь все тот же стих:
- Деньги, злато – счастье в них.
ОЛИГАРХ
- Иначе дело может понимать лишь псих.
Но я вернусь к делам восточным.
И вот прогноз на будущее точный:
Кто сделает в те области вложения,
Получит мощные сверхнакопления,
И рейтинг свой поднимет в сотню раз.
Тут главное для нас –
Быстрее развернуться…
ФИЛОСОФ
- Уже вы развернулись.
ОЛИГАРХ
- Чтоб на дыбы страну поднять.
ФИЛОСОФ
- Но вы ее уже подмяли!
ОЛИГАРХ
- Улучшить жизнь…
ФИЛОСОФ
- Улучшили – спасибо вам!
Всюду стяжательство, обман.
Коррупция растлила всех и вся.
Ею смертельно ранены
И зрелый муж и малое дитя.
Жизнь такова, что трудно отличить,
Где божья суть, где дьявольский подвох,
Целебный где напиток,
А где смертельный яд.
Сомненья вызывает сама жизнь:
Где правда в ней, а где о правде
С телеэкранов лишь твердят,
Измазывая дегтем все подряд.
И все это творите вы ради наживы.
ОЛИГАРХ
- Усилиями нашими вы еще живы.
И мы на том стоим, что надо больше
Выкачивать из недр земных, морей.
Богаче станет жизнь и веселей.
/подмигивает ФИЛОСОФУ/
ФИЛОСОФ
- А что потом?
ОЛИГАРХ
- Потом без нас решат:
Чего, куда сплавлять, качать.
Не нам за это отвечать.
ФИЛОСОФ
- Кто позаботится о днях грядущих?
Что мы оставим вслед идущим?
Должна же быть
Меж поколений справедливость.
ОЛИГАРХ
/к зрителям/
О чем философ помышляет,
Скажите мне на милость!
/ФИЛОСОФУ/
Коль мы сильны – за нами справедливость.
И этот тезис, я скажу, не новый.
Но вот тебе пример толковый:
Цена на нефть вдруг поднялась…
Вот где секрет успехов всех,
Вот в чем успех иль неуспех.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Те же и двое рабочих. Они выкатывают на сцену двустороннюю
ручную помпу и начинают ею работать.
ОЛИГАРХ
/напевает, пританцовывая. Первая песенка ОЛИГАРХА/
Отсюда качать, оттуда качать –
Повсюду брать, брать, брать!
На Северном полюсе пора начать,
На Южном пора качать.
Леса пора в Китай продавать,
Алюминий в Америку гнать.
И тут и там пора поспевать
Брать, брать, брать!
Белых медведей пора на вертел,
Шкуры пора на мех.
Пингвинов пора начать отстрел –
Ни птицы, ни кролики – смех!
Лошадей на мясо, верблюдов на жир
Пора, пора, пора!
Газ российский протянуть в Алжир,
Российскую нефть в Кашмир.
Трубу на юг, трубу на восток,
На запад три трубы.
Нефти и газа новый поток
Гони, гони, гони!
Азии Средней нужна вода –
Байкал сливай – пора!
Миллиарды кубов качать туда,
Триллионы «зеленых» - сюда!
Черноземы пора на Ближний Восток
Везти, везти, везти.
Из Якутии в Лондон направить поток
Алмазов и бирюзы.
Девок-бездельниц много у нас –
Париж, принимай гостей!
Можно и мальчиков – на заказ –
Хватит Европе всей.
Что там еще? Выставляй напоказ,
Пусть удивляется мир.
Наши товары хороши без прикрас –
Устроим торговый пир!
/Рабочие вместе с помпой скрываются за кулисами/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
На сцене ФИЛОСОФ и ОЛИГАРХ, который продолжает пританцовывать.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Эк, его понесло!
Готов ошкурить не только лес,
Но всю Россию.
Вот уж потомки будут «крыть»
Сегодняшнюю олигархию!
Припомнят им все семь колен
И пращуров и мамок…
Останется от нас лишь тлен
И чучела пустых болванов.
И тьма решеток, везде, на всем,
И миллиард дверей из стали.
От коих сами мы давно,
Как от проклятия, устали.
И будут спрашивать они,
Гадая на кофейной гуще,
Кто жил здесь? И в какие дни
Настиг их дьявол всемогущий;
Сковал железом домы их,
Опутал мысли вязким златом,
Вражду меж ними распалив,
Рассорил зверски с братом брата.
Как человек – с его умом –
Вдруг оказался под ярмом
Нечеловеческой наживы?
Мерилом что было для них,
Каким был их прекрасный миг,
Чем эти люди были живы?
/ОЛИГАРХУ/
- Вы слишком безрассудно распоряжаетесь
Тем, что вам не принадлежит.
ОЛИГАРХ
- Берем, что плохо лежит.
ФИЛОСОФ
- Но в управлении таком
И минимума нет морали!
ОЛИГАРХ
- Внимание на эту чепуху
Мир обратит едва ли.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Легко как олигархи попирают
Законы, что веками утверждались.
От демократических перемен
Совсем другого мы дождались.
Где сладость надежд тех и мечтаний,
Что в юности мы все питали,
За что они бороться призывали…
Обогатившись, мечтают о Британии.
/ОЛИГАРХУ/
- Все мысли ваши о барыше.
Но у россиянина всегда была
Мысль не о злате – о душе,
А в сердце к ближнему любовь.
Вы разжигаете в нем алчность вновь.
Так можно зверя в человеке пробудить
И человека в нем убить.
/ОЛИГАРХ/
- Известно, зверь живет в нем изначально.
И тут статистика печальна.
Что создал бог,
То переделать невозможно.
Когда-то вы неосторожно
Сказками о райском изобилии
Свирепое животное в нем усыпили.
Тем яростнее оно теперь, когда его
К новой жизни пробудили.
Теперь он к собственному счастью
Мчит на собственном же автомобиле.
Не брезгуя, берись за наше ремесло.
Когда войдешь в избранников число,
Поймешь, как тебе в жизни повезло.
ФИЛОСОФ
- А что другие? Что народ?
ОЛИГАРХ
- Подумай о себе и загляни вперед.
Мы – новое российское дворянство.
ФИЛОСОФ
/ в сторону/
Какое окаянство!
ОЛИГАРХ
- Ты будешь барин, как и мы.
Наполним златом свои домы,
Чтобы хватило лет на тыщу
Жизни привольной и богатой.
Ведь это лучше, чем ходить
В куртке с плеча чужого.
/в сторону/
Не мыслю для себя такого.
ФИЛОСОФ
- Но… меня смущает жизнь такая.
Так можно жить, лишь у народа отнимая.
Им создано все то, чем мы сегодня живы.
А вы в своих делах обманчивы и лживы.
И ты вот – все о деньгах, доходах..
Но как быть тем, у коих окрыленная душа.
А за душою – ни гроша.
ОЛИГАРХ
- Законы бытия придуманы не нами.
Издревле было так:
Кто не работал головой –
Работали руками.
А люди, или, как ты сказал, народ,
Не что иное, как артельный сброд.
Займется ими биржа трудовая –
Там разберутся, у кого душа какая:
Пригодна чья для девяти кругов,
А чья – для рая.
Мы же, сомнений и смущения не зная,
Дела налаживаем планетарного порядка.
Тут угадать должны мы в самую десятку.
ФИЛОСОФ
/ в сторону, приложив ладонь ко рту/
О господи! Что олигархи замышляют,
К чему подводят, подо что копают?
/ОЛИГАРХУ/
- Скажи, скажи мне: как ты мог?
Ведь мы не этого хотели,
Когда на перекрестке трех дорого
Стояли мы против метели.
Как мог ты взять и посягнуть
На сокровенное студенческого братства,
Дав слово: сердце, руку протянуть…
Мечтая тайно о богатстве.
Скажи, скажи!
ОЛИГАРХ
/махнув рукой и направляясь к «Мерседесу»/
- Что толковать с тобою, небожитель.
Отправлюсь-ка я в свою обитель
На берега Испании прекрасной.
ФИЛОСОФУ втолковывать, что есть что -
Труд напрасный.
И никогда он не поймет, мечтатель,
Что я теперь – российский князь.
А по совместительству – законодатель,
Работодатель, богатств неслыханных
И редких – собиратель.
Мне стоит только захотеть,
И все вокруг будут вертеться.
Или стоять. Или сидеть…
/ как бы тихонько напевая/
/вторая песенка ОЛИГАРХА/
Вся мощь Земли в руках у нас,
Все медиа, вся пресса.
Россия нынче – наш Парнас,
И каждый олигарх сильнее Ахиллеса.
/ФИЛОСОФУ/
Прощай. И видит бог –
Коль согласился б ты –
Я б тебе помог.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
- Уехал…
Дед мой сказал бы, что олигархи –
Черти новой ловли.
Для них важней дела торговли.
Все остальное – дополнение к тому,
Что можно обратить в торговую пеню.
А так же все, что можно продавать,
За что с людишек можно деньги брать.
Даже за то, о чем люди мечтают –
Все нынче в оборот пускают
Лишь для того, чтобы доход извлечь.
Для выгоды своей они готовы
И совестью и честью пренебречь.
Делами всеми заправляют олигархи –
Члены особенной епархии.
Часть малая, но покрывает мир.
Прельщает их один кумир –
Телец из злата.
А слыли демократами они когда-то…
КАРТИНА ВТОРАЯ
Появляется ПРОХОЖИЙ. Он наблюдает
За ФИЛОСОФОМ со стороны.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Всё не уймутся. Всё враждуют.
То об утратах сокрушаются,
То, обойдя соперников, ликуют.
Страну одни налево тянут, другие вправо.
Каждый доказывает собственное право,
К штурвалу тянутся, чтоб управлять
И тащат следом сообщников рать.
И те враждуют меж собой,
Друг другу дать готовы бой.
На части рвут страну.
Нет – в клочья рвут!
Народ измучили, покоя не дают…
Россия, как старинный китобой,
Вонзив гарпун в кита-добычу,
Летит за ним фарватером
Штормующим и непривычным,
Не ведая, куда несет нарвал.
А капитаны правят к новым берегам.
Но кто и что их ожидает там?
ФИЛОСОФ
/себе/
Фуф, устал я с этим ОЛИГАРХОМ.
И хочется мне есть… и выпить.
Денек сегодня выпал жаркий,
И утолить нелишне будет жажду.
Тут, рядом, за офиса углом,
Объемная цистерна есть с вином,
«Отрадой» завсегдатаями зовется.
Там к вечеру голь всякая сойдется,
Чтоб очередной стаканчик «пропустить»
И горе-горькое веревочкой завить.
Впрочем, «Отрада» принимает всех;
Здесь можно встретить даже тех,
Кто в обществе известен был вчера:
И доктора наук, и сцены мастера;
Есть некогда прекрасный баритон,
Еще пытается сегодня он
Аудиторию у бочки собирать,
Чтоб о бедах князя Игоря порассказать.
Поет, срывается, хрипит.
Потом поникнет головой
И долго так молчит.
Сочувственно молчит народ у бочки:
Жизнь довела талант до точки.
У бочки многие находят для себя приют –
Там никого не покупают, не продают.
Пойду туда и я…
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Подъезжает «девятка», из нее выходит МОВЕТОН
И сумасшедше бросается к ФИЛОСОФУ. ПРОХОЖИЙ
Скрывается за кулисами.
МОВЕТОН
- ФИЛОСОФ, стой-постой!
У нас с тобою будет разговор крутой.
ФИЛОСОФ
/удивленно/
- Но… о чем? Знакомы разве мы?
Ну и потом, мне не нравится крутое…
Избавьте… в другой раз
Наш состоится разговор…
И все такое.
МОВЕТОН
/настойчиво/
- Нет. Поговорим сейчас.
Определил задание мне Босс
Проверить этот перекресток:
Где вывоз «бабок», где их ввоз.
Хранятся где увесистые слитки.
Приказ его и резок и жесток:
У всех без исключенья должно брать –
С кого-то «штуку», а с кого-то
Процентов двадцать пять.
У нас, братан, есть правило такое –
Коль сам имеешь, - отстегни для тех,
Кто «тянет» горестные дни
Без удовольствий всяческих земных,
Без прав гражданских и иных.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
Мне, видно, не судьба
Сегодня завершить свой день,
Укрывшись в благостную тень
«Отрады» милой…
Ах, кто бы знал, как я устал
От жизни низкой и постылой.
МОВЕТОН
- Всем этим перекрестком Босс владеет.
Он с каждого, кто здесь торчит,
Как я уже сказал,
Процентов двадцать пять имеет.
Братан, запомни профиль мой:
С сегодняшнего дня я тебя крышую.
И, между прочим, за плату небольшую,
Всего-то за пять деревянных штук.
Из них четыре заберет Сундук…
ФИЛОСОФ
- Сундук? Что это за явление? И почему
Все подчиняются ему.
МОВЕТОН
- Это мой Босс. О, Босс силен!
Обширнейшими свалками владеет он:
В округах Южном, Западном, Восточном.
А если быть доподлинным и точным,
То надо указать и рынки,
И бойни, - где укорачивают жизнь
Телятам молодым и нежирным свинкам.
И супермаркетов пять или семь,
Да крышеватели заваливают его всем
Домушники и щипачи
Отстегивают золотые кирпичи.
Цветет его бахча «арбузами» полна,
Дом ломится от всякого добра,
А погреба от коньяков и вин,
Подвал - от сундуков,
В них, говорят, брильянты.
По четвергам братву он собирает,
Для них оркестр всю ночь играет
Из двадцати первейших музыкантов.
ФИЛОСОФ
/ошарашенно/
- Он депутат? Министр он?
МОВЕТОН
Ну да… и так силен…
И с этим… как его… на равных он.
Босс с ним с мобильника,
Как с корешем болтает,
Когда чуть лишку выпивает.
Ты властвуй, говорит, не расслабляйся,
А если будут гнуть, - не прогибайся.
Ты помни, говорит, братва с тобой.
Тому порукой – авторитет и бизнес мой.
Когда же вдруг с тобою не поладят, -
По шапке вдруг тебя наладят, -
Не кипятись, в газеты не пиши,
Шапку в охапку – и ко мне спеши.
В любой конторе поселю,
Устрою все за первый сорт:
До конца дней не будешь знать
Ни нужды, ни забот.
ФИЛОСОФ
- Да уж не он ли правит государством?
МОВЕТОН
- Он может все. И государством тоже.
Таков мой Босс, собака, сукин сын!
И ты, ФИЛОСОФ, отныне не один.
Под верной крышей ты – не пропадешь,
Не худо и не бедно заживешь.
Считай, твоя малина зацвела,
Пойдут – и еще как! – твои дела.
У этих офисов, сам видишь,
Контингент богатый,
Ты деньги будешь загребать лопатой.
Всю родню обеспечишь, всех друзей.
На жизнь смотри, ФИЛОСОФ, веселей.
Ну, а теперь – гуд бай, пока!
Спешу я в следующий квартал,
Там академик угол запатентовал.
Вот уже год, как я его крышую.
Нашел наш академик жилу золотую.
Что прежде он имел? Да ничего.
В подвалах института крыс давил,
В спортивных шортах на базар ходил
Да все трусцою бегал вокруг дома,
Где в захолустной жил дыре.
Зимой и летом – в одном плаще,
Его все по плащу тому
И спереди и сзади узнавали.
И так десятки лет
Давил он крыс в подвале.
А нынче академик наш
У Босса под крылом.
И есть чему народу удивляться:
Давно забыл он об унижении былом,
И на перекресток в голубом
Он «Мерседесе» стал являться.
Гаванские сигары стал курить,
И по-французски говорить,
Свой плащ сменил на фирменную пару.
И загородный дом купил и дачу.
Любовницу завел кавказскую, Тамару,
И молодую тещу к ней в придачу.
Смекни, ФИЛОСОФ, тут и ты,
Как должно перед Боссом постараться,
Чтобы подольше оставаться
У перекрестка, где любят парковаться
Все наши жирные коты…
Засим, ФИЛОСОФ, прощевай, привет!
Еще поспеть мне надо к Боссу на обед,
Желательно, без опозданья.
О, Босс силен. А как уж строг!
Ослушаться его – не приведи бог!
/садится в «девятку» и отъезжает/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
Отныне будут крышевать меня?
Не избежать мне ни полымя, ни огня!
Хотя… Ведь крышевал Давид
Навала-ловкача,
Известного всей Иудее богача.
Увел его отары, и не одну,
Разбойничая у скотоводов на виду.
В конце концов, чтоб откупиться,
Навал жены должен был лишиться.
С охотою она к Давиду перешла:
И молодость и силу предпочла.
Конечно, и характер – лед с огнем.
Навал был стар, слабел он с каждым днем…
Дела подобные на земле не новы,
Они живут между людьми который век,
Без воровства, мздоимства, дерзкой воли
Существовать не может человек.
Сегодня окрышована Россия мздой такой
От супермаркетов столицы
До бутиков в провинции глухой.
Как саранча на молодую зелень,
Летят на обывателя со всех сторон
Грабители, мошенники и воры,
И респектабельные боссы,
Лезут на свет из тени,
И каждый - сам себе закон.
О исчадия ада! Уже вы приучили
Добрых россиян к судьбе лихой:
Злой рок над ними дышит вечно,
Торя их путь бесчеловечный.
КАРТИНА ПЯТАЯ
ФИЛОСОФ играет на флейте, выводя грустную мелодию.
Подходит ПРОХОЖИЙ, бросает в кепку мелочь делает
Несколько шагов, чтобы уйти, но возвращается.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Ах, сукин сын, как он играет!
Как из прохожих слезы вышибает!
Невольно вспоминается былое,
И лето красное и чувство молодое,
И ощущенье счастья и радостного бытия,
И чувство Родины – и что она – твоя.
Что и накормит и обогреет, надежду даст,
И в горе не оставит.
А коль заслужишь – на всю страну прославит.
Да стала вдруг чужая –
Враждебная и злая.
И ощущение другое:
Будто иноземцев рать набросилась,
Чтобы до нитки обобрать.
Да-а… неладно что-то в государстве,
Если ученые, а он ученый,
Стоят с протянутой рукой.
Как приключился с нами срам такой?
Как мы могли дожить до этого, кто допустил?
Кто на народ наш порчу напустил?
Куда девались его мужество и сила,
Что проявлялись в труде, в бою.
На что он тратит молодость свою?
Ужель на то чтоб купить дешевле,
Продать дороже…
Но это ли удел мужчин. Мой боже!
Помилуй и сохрани, от участи такой
Наших мужчин оборони!
Когда-то я оставил память о себе –
Построив в горах непроходимых ГЭС –
Одно из нынешних волшебств.
Энергия её подвигнула Кавказ,
Преображая города и села.
Да только я, гордившийся собой
Искренне и без прикрас,
Хожу сегодня невеселый.
/ФИЛОСОФУ/
- Уже который раз тебя я вижу с флейтой.
Ты – неудачный музыкант?
ФИЛОСОФ
- Я – друг людей. Философ.
ПРОХОЖИЙ
- Ну это еще хуже.
Однако вижу: добрый ты внутри,
И беззащитный ты снаружи.
Философ, значит. Так-так- та…
Человек, не любящий труда.
Н-да…
Мир полон всяческих диковин.
Твоя профессия – одна из них.
Хотя… и слава богу! –
Не из злостных самых.
Когда вокруг так много совершают
Нечеловеческих поступков,
Философ, пожалуй, безобиднее других.
Только… безделье мало что кому давало.
Бездельников и без тебя у нас немало.
Известно и другое: русская душа
Одна из самых сердобольных.
Ей жаль людей,
Всего лишенных иль невольных.
И к вечеру наполнится рублями
Твоя кепчонка.
Гляди-ка – друг людей –
Уже спешат к тебе девчонки.
Немало, видно, и у тебя друзей.
/отходит в сторону/
КАРТИНА ШЕСТАЯ
Две студентки останавливаются в пяти шагах от ФИЛОСОФА.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/восторженно/
- Ах, какой красавчик!
/удивленно/
Но почему он с флейтой
И кепка под ногами…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/равнодушно/
- Нуждается он в помощи деньгами
И просит одолжить как бы кредит
Бессрочный.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я вижу: он неразговорчив.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- У бедного, кроме всего,
И слов немного для того,
Чтобы пожаловаться на судьбу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но как же так…
Просить на улице деньгу…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Считается сегодня способ этот
Беспорочным.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но и непрестижным, и заморочным.
А он меж тем…
Ты только посмотри: какой прикид!
И этот утомленный вид.
Я прежде здесь его не замечала.
Давно он тут?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Да с самого начала.
Давно привык к нему деловой квартал.
Богатый этот перекресток
Сама мэр ФИЛОСОФУ отдал.
Сюда ФИЛОСОФ ходит как на работу.
И власти близлежащих улиц
Обязаны блюсти о нем заботу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но ведь красавчик!
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/деланно равнодушно/
- Ну… в общем ничего.
Увидеть тут можно много чего.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я слышала, что он – философ.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Философ. Но, может быть, астролог.
А может, заклинатель змей…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ну так посмотрим, что делает он с ней,
Когда появится змея из кепки.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/не желая, чтобы ФИЛОСОФ обратил внимание
На ее подругу/
- Мне кажется, не может он
Держать своих питомцев в кепке.
Когда бы был он заклинатель,
Тут был бы ящик, который серпентарий.
Сдается мне, что он
Не заклинатель, а писатель.
И изучает жизнь…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Таким неподобающим манером?
На нашей клубной дискотеке
Он был бы лучшим кавалером.
А о профессии его
С тобою мы еще поспорим.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Но здесь в живую жизнь
Он углубляется по самый корень.
На этом оживленном перекрестке
Она переплелась в тугую сеть,
В нее он может уловить всех тех,
Кто станет персонажем его книг.
Быть может, мы присутствуем в тот миг,
Который называется волшебным…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ах, познакомиться бы с бедным!
Подойдем поближе.
Мне кажется, себя я вижу
Одной из героинь его произведений.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/ревниво/
- Не думаю, что он литературный гений.
Тут угадать можно без всяких объяснений,
Что вовсе не писатель он, а кандидат…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Наук?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Нет. Кандидат в бомжи.
Нет хитрости во взгляде,
В речах нет лжи…
В писателя поверить трудно,
И шарма – ну ни на йоту.
Скорее, тип занудный,
И вызывает лишь зевоту.
/нарочито зевает/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/пожав плечами/
- Но я хотела бы…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Чего?
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Да ладно… Уходим, скоро ночь.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/с чувством вины/
- Но прежде бросим по десятки.
Ведь надо как-то бедному помочь.
/бросают в кепку деньги и уходят/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/говорит, обернувшись на ходу/
- Но какой красавчик – я не могу!
Прощай пока. Я тебе после помогу,
Без всяческих подруг. И докажу,
Каким бывает настоящий друг…
КАРТИНА СЕДЬМАЯ
ФИЛОСОФ. Возвращается ПРОХОЖИЙ.
ПРОХОЖИЙ
- Мне почему-то жаль тебя, приятель.
Ты беззащитен, вижу я.
Открыт для воровских объятий.
И если в цепкие их лапы попадешь,
От них живым ты не уйдешь,
Как ни крутись.
За вход в союз их платишь грош,
За выход – собственную жизнь.
Еще скажу тебе по чести:
В дуду играть на этом месте,
Что соколу клевать червей на свалке.
Если не пулю пустят в зад,
То пришибут увесистою палкой.
А ты и молод и здоров,
И бог умишком не обидел.
И, видно, сила есть в руках…
/раздумывает. Потом решительно/:
Пойдем со мной. Я обучу тебя
Строительному делу.
И станешь каменщиком ты
Трудолюбивым и умелым.
Мы вольным собственным трудом
Такую соорудим ладью,
Что весь народ в ней поплывет
В свою страну, свою судьбу.
КАРТИНА ВОСЬМАЯ
/ появляется ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА/
СТУДЕНТКА
/обращаясь к ФИЛОСОФУ/
- Я к вам пришла, чтобы остаться с вами.
ФИЛОСОФ
/берет ее за руку и обращается к ПРОХОЖЕМУ/
- Я знаю, человек труда
Из всех надежнее на свете.
Путь их бескорыстен, светел.
Пойдем. А музыка пусть будет нам
Побочным инструментом.
Шагай вперед, наш друг надежный,
Пристроимся и мы к тебе моментом.
/играет на флейте/
ФИЛОСОФ, СТУДЕНТКА, ПРОХОЖИЙ маршируют, обходя
кругом сцену под бодрую жизнеутверждающую музыку.
Из-за кулис выходят и пристраиваются к ним ДВЕ СТАРУХИ. МОВЕТОН
мечется между ними и ОЛИГАРХОМ, подъехавшем на «Мерседесе»,
и пренебрежительно наблюдавшем процессию. Наконец МОВЕТОН
пристраивается в хвост процессии, а ОЛИГАРХ, досадливо махнув рукой,
садится в авто и уезжает в свою Испанию.
Неожиданно вылетает мотоциклист с надписью на боку «Капитализм»
И тоже пристраивается к процессии. Все новые и новые люди, преимущественно молодые, выходят из-за кулис и заполняют сцену.
ЗАНАВЕС
Драма /в стихах/
В трех действиях
Действующие лица:
Философ – мужчина сорока лет
Олигарх – его ровесник
Две старухи
Моветон – вихлястый молодой человек 30-ти лет, представитель воровского мира.
Прохожий – рабочий-строитель 50-ти лет
Две студентки
Мотоциклист, пешеходы и другие участники уличного движения. Действие происходит в одном из городов России. Время действия 90—е годы 20 века.
Действие первое
Картина первая
По одну сторону сцены современные офис, банк из бетона и зеркального стекла. Заходят и выходят респектабельные представители делового мира. В каждом из них чувствуется хозяин этой жизни. По другую сторону сцены – невзрачное здание с покосившейся вывеской – «Собес», старики и старухи с костылями и авоськами в руках.
ФИЛОСОФ, облокотившись на ограждение витрины супермаркета, флегматично наблюдает движение улицы. За кулисами звучит волнующая музыка, соло на флейте. Он негромко, с расстановкой, как бы обдумывая каждое слово, говорит, жестикулируя руками:
ФИЛОСОФ
- Десятилетие минуло с тех пор,
Как на реформы мы сделали упор,
Чтоб изменить и жизнь свою и государство.
Увы! Перекроили государство,
Оставив от него лишь лоскуты;
Устали все от маяты,
Шараханья, безденежья, вранья
И обещаний всяческих невероятных,
Как бы возможностей для каждого –
Огромных, необъятных!
Уж так расписывали будущее наше,
Что даже рай не мог быть рынка краше.
А все свелось к тому,
Что у добрых и доверчивых людей
Старших поколений
/поводит рукой в сторону «Собеса»/
Отняли все, что они создали
Своею жизнью и своим трудом,
Пообещав воздать им все… потом.
Эх-хе!
Картина вторая
От группы пенсионеров, стоящих у «Собеса», отделяются две старухи и выходят на авансцену.
ДВЕ СТАРУХИ /в унисон/
- Столетия была Россия оплотом нашим,
Раздольная среди холмов и пашен,
От западных границ до Океана,
Родная, близкая своя.
Мы жили в ней все как одна семья,
Где каждый был ответствен за другого.
На свете не было иного
Отечества такого.
Все вместе делали: пахали землю,
Возводили города, строили заводы,
Крепили экономику и мощь его,
По праздникам водили хороводы
И жили в удовольствие свое.
А если нас пытались покорить
И снова к прошлому поворотить,
Мы дружно защищались,
Не жалея жизней.
Не страшно умирать за волю
Собственной Отчизны.
И, сохраняя государство,
Тем себя спасали.
Теперь нам власти говорят:
«Заботьтесь сами о себе,
О собственном благополучии
И будущем своем».
Им, дескать, недосуг.
У них задачи поважней,
Чем думать о народе и его нуждах.
Но как радеть о будущем, когда
И дня нельзя прожить без нужды.
Когда ни дома, ни работы,
С утра до вечера
О хлебе все заботы.
/к зрителям/
Кто думает о нас теперь?
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться.
Нам при теперешних делах,
Когда все наше обращают в прах,
На что надеяться, куда податься?
Об этом разве мы мечтали,
Как свои жизни отдавали
На фронтах войны,
В степях бескрайней целины,
На стройках новой индустрии,
В котлованах мощных ГЭС,
Заводов на миллионы мест.
Мы все освоили в те годы:
И самолеты создали, и пароходы,
И Космос, и автомобили,
О детях помнили
И старых не забыли.
Истории на свалку нас сбросили теперь…
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться,
Чтоб нам в бомжах не оказаться.
Уж на помойках многие из нас
Калорий пополняют свой запас.
И нам товарищем никто не хочет стать,
Открылась вдруг вторая ипостась:
Наши товарищи
Стали господа теперь.
В какую нам стучаться дверь?
/возвращаются к «Собесу»/
ФИЛОСОФ /после паузы/
Над горестными их словами рассуждая,
Я понял, что вместе с государством
Отняли все – у всех и сразу –
Поспешно так, что оторопь берет.
Народ лишь молча наблюдает,
Капиталистическую как заразу
Бесцеремонно запускают в оборот.
Страна со всем ее запасом –
Нефтью, и золотом, и газом –
Царем Борисом была раздарена,
Его придворным отдана,
Всем, кто стоял у трона.
Он с государевым размахом,
Разверзнув грудь, махнув рукой,
Своим зятьям и своим свахам
Отмерил каждому с лихвой:
Тебе, Савельич, Север Крайний,
Богат он никеля рудой.
Тебе, Абрамыч, берег дальний
С пушниной, золотом, икрой.
Всей энергетикой Семеныч
Сумеет смело управлять.
Ему в помощники Ефроныч:
Если чего случится в полночь,
Он будет свечки зажигать.
Иным владеть нефтью и газами,
Других поставил над алмазами.
А те под офисные крыши
Собрали близких и родных.
Большая оказалась родня
У каждого из них:
На один стул сажали по два,
А если родственники дальние – троих.
С царя отеческой подачи,
Почуяв вкус легкой удачи,
Они стремительно и смело
Принялись за дело.
И вот
Явился новый в обществе круговорот:
В бывших общественных местах,
В городских скверах, в парках, на газонах,
На берегах озер и рек, в запретных зонах
Они дворцы свои возводят.
Там сторожа со сворами собак,
С оружием прицельным бродят.
Где прежде было вольное движение, -
Хоромы барские, до неба ограждения.
Скоро не выйти будет за порог,
Хоть в городах и тысячи дорог,
Да только чтоб по ним ходить,
Придется денежки платить.
А у нас в кармане – вошь на аркане.
В государстве лишних денег не существует:
Когда одни двумя руками загребают,
Другие нищенствуют.
Да прочно ль будет то,
Что так легко дается?
Вот в чем вопрос. Ну а пока…
Схватив фортуну за бока,
Резвятся так, что черту жарко.
Вон сколько подкатило их
В бронированных иномарках.
Когда-то Кант изрек:
«Если погибнет справедливость,
Человеческая жизнь
Не будет более иметь цены».
/подняв глаза к небу/
Старик, она давно погибла.
Людей прихлопывают,
Словно мух из мухобоек
Калибра 7,62 иль 9 миллиметров.
А то и бомбами, чтоб умирали
Без долгих мук.
И, фарисеи, убивая тысячи людей,
Для кошек госпитали строят
И санатории для сук.
В насмешку над людьми
Болонок собственных
Мильенными дворцами наделяют,
В портретах красочных
И бюстах прославляют.
Картина третья
ФИЛОСОФ. Подъезжает «МЕРСЕДЕС», из которого выходит ОЛИГАРХ.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Ну вот еще один подъехал…
Старый знакомый, однокашник.
Мне, видно, будет не до смеха:
Нелегкий будет разговор
Про день сегодняшний
И день вчерашний.
ОЛИГАРХ
- Ба-ба-бы! Ты ли это, ФИЛОСОФ?
/в сторону/
Как прошлого печальный отголосок…
/Философу/
Тебя по-прежнему зовут так?
Ты прежде рассуждать
О жизненных перипетиях
Был мастак.
ФИЛОСОФ
- Да, это так…
ОЛИГАРХ
И ты по-прежнему витаешь в облаках?
Не изменился?
ФИЛОСОФ
- Понаблюдав, что делается рядом,
Мне впору было б измениться иль,
К черту, спиться:
Уж очень вывернулся мир.
Людей же просто не узнать,
Явилась в них другая стать
И облик, и характер.
И взгляд на жизнь, на дружбу, на любовь,
На ценности духовные, которыми
Так прежде дорожили.
Куда-то все ушло, словно вода в песок.
Как будто мы не десяток лет,
А тысячелетие прожили:
Всё – буквально всё –
Желтым металлом подменили.
Впрочем, эквивалент бумажный есть ему,
Он в обиходе «зеленью» зовется.
Без этой «зелени» теперь –
Зови на помощь, не зови –
Никто на крик не отзовется.
ОЛИГАРХ
/Подходит ближе к бывшему сокурснику/
- Да, это ты. Признаюсь, удивлен:
Помню, во все заоблачное ты был влюблен
И, как Сократ, пытался всякого разговорить,
И разговорами о смысле жизни уморить.
ФИЛОСОФ
- А ты был вожаком когда-то
Всех комсомольских дел.
Теперь неслыханно разбогател.
Но капитал твой, утверждают,
Темного происхождения,
Добыт то ль плутовством,
То ль сказочным везением.
За это в прошлые года
Последовала бы дознаний череда.
ОЛИГАРХ
- Да, зверские то были времена.
Но, слава господу, свобода нам дана.
ФИЛОСОФ
- Свобода, черт ее дери!
Тут ни убавить, ни прибавить.
И ко всему надо добавить:
Свободен каждый в меру своих сил,
Один колбас с макулатурой намесил,
Другой гнилье вам продает за первый сорт.
А третий – ну что за дело! –
Вместо препаратов и лекарств –
Вам выдает таблетки мела.
Ты спросишь, где же госконтроль?
Э-э, однокашник, одуматься изволь:
Коль государства нет,
То нет и госконтроля.
Сегодня ворам не свобода – воля!
Сегодня все свободны от всего,
Как ветер в поле, волны в море
Иль горный водопад –
Никто ничем не ограничен,
Ни в чем не виноват.
Хочешь – трудись, а нет –
Так дурака валяй:
Вольному, дескать, воля,
Спасенному – рай.
ОЛИГАРХ
- О чем толкуешь, о чьей вине.
Не все в речах твоих понятно мне.
Остынь. Да толком расскажи,
Чем недоволен или встревожен ты.
Мы мастера судить о деле, стоя сбоку.
Да ведь от критики такой немного проку.
Но, вижу, ты боец и опытный, и стойкий…
ФИЛОСОФ
- Не ты ль в начале перестройки –
Туды ее в печенку и в ребро –
Построить призывал социализм,
И непростой, а с человечьим ликом.
Тебя мы поддержали мощным криком:
«Дай, партия, нам порулить!
Не все одной тебе крутить-вертеть,
Пора и нам к делам поспеть,
Пора и нам при деле быть!»
И, доверяясь своему комсоргу,
Пошли на баррикады.
Безумные, словно телята, -
Взбрыкивая резво, -
Копытом били свою мать.
Никто от друга не хотел отстать.
ОЛИГАРХ
- Ну да, все так и было:
Давно компартии нам надо было
Той голой правдой двинуть в рыло.
ФИЛОСОФ
- Быть может, это так. Быть может. Но…
Седой отец мой говорил мне:
«Зачем крушите все подряд,
Что нами было создано, ломая.
Ведь были и прекрасные сады,
Они цвели в начале мая,
Давая осенью плоды.
Как можно рушить все,
Чего мы так любили,
Чему мы монументы возводили.
Ужели обо всем вы позабыли:
Каким привольным было наше время,
Когда сад наций цвел на равных
Без разделения на главных и неглавных.
Вокруг все наше без ограничений:
Моря и горы, поля и реки,
И земли всех предназначений.
В пустыне Кара-Кумы ты был свой,
Братом был в Бишкеке и Ташкенте,
Родным на всем континенте».
ОЛИГАРХ
- Тебя, мой однокашник, не поймешь:
Ты, помню, жаждал все переиначивать,
Теперь ты прошлому псалмы поешь и,
Кажется, забыл, куда грести,
Куда сворачивать.
ФИЛОСОФ
- Еще отец мне говорил:
«Как ни суди о той Отчизне,
Мы жили все при коммунизме.
А против выступали те,
Кто не хотел трудиться,
Кому Россия – для прибылей
И развлечений за границей.
Под их корыстное стремление
Пустили вы под нож творение
Народа – свободы истинного гения.
Смотреть на это нам печально…
Еще услышите вы отзвук дальний,
Предъявит время счет моральный».
Не приняли мы увещаний их –
Стадо телят глухонемых –
И продолжали яростно топтать
Свою судьбу. И затоптали.
Тогда открылась нам другая
Сторона медали.
ОЛИГАРХ
-Какая еще сторона?
И без того мы были сыты
Идеологией сполна.
ФИЛОСОФ
- В те дни волна катилась по Европе,
Меняя красный цвет на цвет оранжевый
И голубой с темно-коричневым оттенком.
А нас она накрыла
Серо-буро-малиновою смесью,
Страну отбросив до средневековья,
Оставив многих без штанов.
Итог таков:
У нас теперь капитализм
С лицом Горгоны.
Обвел нас вокруг пальца перевертыш.
Твой опыт ныне в школах изучают:
Вот, мол, студент стал миллиардером.
Мальчишки, вдохновляйтесь
Столь заразительным примером!
ОЛИГАРХ
- Удался нам эксперимент:
Я с выгодой и пользой время трачу,
И, ловко уловив момент,
За вымя ухватил удачу.
ФИЛОСОФ
- Момент тот предрешили вы,
Заимствовав опыт сатаны.
А мы, было, поверили…
И глупо и смешно.
Вот доказательство еще одно
Того, что простота хуже воровства.
Что однокашников ты облапошил,
На то я не ропщу,
Я оправдание тому ищу,
Что так легко переменились люди.
Не знали ни того, что потеряли,
Ни того, что с ними будет.
ОЛИГАРХ
-Но ко времени тому,
Кто был у власти,
Уж не умели управлять.
Не преодолеть им было
Собственного идиотизма,
Не до народа было им,
Не до коммунизма.
Страна и власть в нокауте лежали,
Республики Союза прочь бежали,
Одни на запад, другие на восток
И нескончаем был беженцев поток.
Крестьянин не пахал, не сеял,
Никто не думал о судьбе России,
А думали о том, как организоваться,
Чтобы в живых остаться.
Так крепость, - неприступный монолит, -
Вдруг рассыпается в песок.
Стихии яростный поток
Все стены и ограды сносит
И, разметав на части их,
В неведомое никому уносит.
Все в панике бегут,
Не зная направленья,
В делах нет ни согласия, ни рвенья.
Вчера еще политики и мощи образец
Враз обращается в руины
И сам себя хоронит наконец.
Мы, олигархи, мы спасли Россию,
Дав каждому свободу выживать,
Налево и направо торговать,
Товарами из-за границы насыщать
Города и села.
Вы все о гибели стенали,
А мы тем временем страну спасали.
ФИЛОСОФ
- Не для народа.
Для собственных, семейных, дел
Устроили вы новый передел.
Везде, во всем – в делах во власти –
Участвуют одни:
Одной колоды, одной масти.
ОЛИГАРХ
- Ну… не зря же мы старались.
А потому внакладе не остались.
ФИЛОСОФ
- В заботе о себе вы перестарались,
Прибрали все к рукам. А мы…
/указывает на «Собес»/
Ты оглянись: ни с чем остались.
ОЛИГАРХ
- Тут с левыми свистишь ты в лад:
На улице с толпою слиться рад
И крик поднять, и плакать от души,
Что тяжко, мол, вам бить баклуши на гроши.
/кивает да двух старух, направляющихся к ним от здания «Собеса»/
Вот и древние девицы –
Коими запружена столица –
Твоего сердца чуя доброту,
Рассчитывают на нищенскую мзду.
Все это не по мне,
Я в офис поднимусь.
Пока выслушивать ты будешь
Привычную, обычно, ерунду,
Делами я займусь.
/поднимается в офис/
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина первая
ФИЛОСОФ. К нему подходят ДВЕ СТАРУХИ.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Жа ради господа, подайте.
/протягивает руку/
Совсем жубов нет у меня.
В войну фашист прикладом выбил.
Давно, в прошедшие года,
Вставляла я протежы иногда.
Бесплатные. Теперь все платное.
Да денег на протежы нет.
Не каждый день есть у меня обед.
Все больше балуюсь чайком
С сухариком моченым и чесноком.
Не всякий раж могу я выйти на прогулку:
В дожди не прошмыгнуть по переулку,
В морожы нечего обуть…
Да обхожусь я как-нибудь:
То беж плаща, то беж пальто.
А мимо нас летят шикарные авто.
Мы в наши годы этого не жнали,
Мы о другом тогда мечтали:
И день и ночь на стройках прожябали и,
Как блаженные стремились в коммунижм.
Да на пути к нему подло нас надули –
В другую сторону вдруг повернули.
Начнем сначала, говорят,
Капиталистическую жижнь.
И не стыда у них нет, ни печали,
Что власть Советскую мы кровью
Жащищали.
А нынче, видишь, обнищали.
И кто теперь ответит мне,
Что было правдой:
Когда нас новое построить прижывали,
Или теперь,
Когда все наше оболгали,
Жахлопнув в будущее дверь?
И почему случилось так –
Всё отняли у нас за «так»,
Народ на собственной жемле
Все больше вяжнет в кабале?
ФИЛОСОФ
/хлопая ладонями по карманам/
- Сейчас я отыщу деньжат.
Всегда помочь вам рад…
ВТОРАЯ СТАРУХА
- А мы заводы возрождали.
Из-за границы помощи не ждали,
Железки принося в подолах,
Что собирали по лесам и долам.
Тогда живот я надорвала –
Матка от тяжести упала.
И потому детей я не рожала.
Живу одна. И некому помочь.
Одной мне все не превозмочь
Те трудности, что выпали на долю.
Мне многого не надо:
Хлеба вволю, да чай, да сахар,
Да кусок селедки.
На Пасху пару куличей
Да рюмку водки.
Еще чтоб было мне тепло.
А то, неровен час, отключат газ.
Отрежут электричество, батареи снимут.
Сантехники ведь совести не имут.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Тут дело не в сантехниках.
Бери повыше.
ВТОРАЯ СТАРУХА
- Да в ком же?
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- В тех, кто живет под жолотою крышей.
С утра кто плавает в бассейне,
Наполненном шампанским,
Потом маленько отдохнет,
И в кортеже из пяти иномарок
Поедет выбирать жене подарок.
И к трем часам пополудни
Жаедет в офис свой. Но это в будни.
А в праждники летит он на Канары,
С собой минорочек берет две пары.
Иль на неделю в Куршавель,
Чтоб выкинуть там с девочкой фортель.
Вот этот всеми помыкает:
Он трубы с гажом открывает, жакрывает,
И как бы с нами дурочку валяет.
/ безнадежно махнув рукой/
Обман тогда, вранье сейчас.
Но придет справедливый час,
Господь вмешается в дела мирские,
Прихлопнет шайки воровские.
ФИЛОСОФ
/роется в карманах/
- Ведь точно помню: было у меня
В кармане несколько десяток…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
/в сторону/
- Ну с этим ясно все:
Мужик не берет вжяток.
ФИЛОСОФ
- Сейчас… сейчас…
Я постараюсь вам помочь…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Чего уж там…
/спутнице/
- Пойдем, подруга, прочь.
Мы нынче в тягость всем.
От нас давно ижбавиться хотят совсем.
/возвращаются к зданию «Собеса»/
Картина вторая
ФИЛОСОФ. Из офиса выходит ОЛИГАРХ. Подходит к философу.
ОЛИГАРХ
- Пока ты для девиц карманы ворошил,
Я важный в офисе вопрос решил.
Здесь /показывает вверх/, на 10-м этаже,
Обосновался новый олигарх, мой протеже.
К нему я заходил условиться о том,
Поститься как заставить нам Европу
Перед Христовым Рождеством.
ФИЛОСОФ
- Условились?
ОЛИГАРХ
- Нет проблем.
Решенье наше – урок на будущее тем,
Кто попытается нарушить договор.
Но… продолжим прежний разговор.
Ведь мы не виделись с тобою много лет.
/в сторону/
Сейчас из прошлого пришлет он мне привет
И жалобы, и вздохи, и что дела тогда
Не так уж были плохи.
/ФИЛОСОФУ/
Вот на меня напраслину ты гонишь,
А свое место в жизни проворонишь.
ФИЛОСОФ
- Но мне уже определили
Доходный угол на этом перекрестке.
Я мэру кланяюсь теперь,
Когда он едет поутру
По городу в бронированной повозке.
ОЛИГАРХ
- Не то это – номер пустой.
Не для философа ученого
Это копеечное место.
Я знаю: смеешься ты и над собой,
И дядьками из политического треста.
Брось выдумку про нищего – плоха она,
И кособока, и больна.
Ведь знаешь ты – как дважды два –
Как в этом мире стряпают дела.
Приспособляться мы должны к тому,
Что нам пророчат свыше.
А ты все прошлым дышишь.
Пора понять: нам не вернуть того,
Что безвозвратно ветром унесло.
Перед тобой поток. А я даю весло
И челн надежный, чтобы потоки переплыть.
Впрягайся в дело, хватит ныть.
Я пред тобою открываю двери;
И вот рука – в тебя всегда я верил.
ФИЛОСОФ
/не подав руки/
- Но я в тебя не верю.
Однажды нас ты облапошил,
Сдается мне, ты не способен
Думать о хорошем.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
- Меня мораль давно уже не мучит.
/ФИЛОСОФУ/
- Однокашник, время учит:
Не все хорошее нам в угождение…
ФИЛОСОФ
- Когда к хорошему
Ты не привык с рождения.
ОЛИГАРХ
- Меня совсем не убеждают
Твои ученые суждения,
Я к тем делам пристрастен,
Которые на пользу мне…
ФИЛОСОФ
- И сатане…
ОЛИГАРХ
- Оставь. Ты просто злобой дышишь.
ФИЛОСОФ
-Нет. Ты попросту меня не слышишь.
Не совместимы ты и честные дела.
Преступен ты. Звезда твоя черна,
Как эти тучи на темном горизонте.
Никому правда не видна,
Как эти тучи разойдутся:
За горизонт ли их ветер унесет
Или губительным дождем
Они прольются.
ОЛИГАРХ
- Что этим хочешь ты сказать,
Каких грехов еще мне приписать?
Впрочем, в политике
Всегда было нескучно:
Кто действует решительно и смело,
Тому потом, - когда благополучно
Минет опасный перекресток, -
Припишут подленькое дело,
Чтобы к суду его привлечь
И тем народ
От истинных проблем отвлечь.
Так говори. И я хотел бы знать,
Чего ты жаждешь обо мне сказать.
ФИЛОСОФ
- Я все скажу, не буду льстить.
Поскольку ныне знаменит ты,
Тебе готовы все простить.
ОЛИГАРХ
- Уж не задумал ли теперь
Ты притянуть меня к ответу,
Злодеем страшным объявив
Пред обществом и белым светом?
ФИЛОСОФ
- Куда там!
Теперь все в прошлом.
Кануло в небытие.
Теперь ты – сила, на коне.
Как Демиург,
Ты появляешься в своем окне.
К молящимся тебе выходишь на балкон.
И площадь главная в едином раже
Тебе нижайший бьет поклон.
/комично кланяется ОЛИГАРХУ/
Вот так ягненок, пятясь,
Близится к питону,
Пока питон его не заглотает..
Всё, - как всегда, как было встарь:
Ты – и правитель избранный, и царь.
Нет над тобой законов, нет суда,
И нет преград,
Которые нельзя преодолеть.
Ты даже стал подумывать,
Как вечно жить,
Как князю тьмы за вечность
Душу заложить.
Нельзя же, властвуя, как бог,
Вдруг умереть.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
А он – провидец, черт его дери!
В его руках большие козыри.
ФИЛОСОФ
Но…незримым остается Вседержитель.
Придет пора другая, спросит он
И про людей невинных, и про балкон.
Про то, как дав обет служить народу,
Ты ввел народ в пучину бед.
Телами их потоки запрудил,
И тем соперников опередил
В борьбе за власть.
Чтобы тщеславие свое удовлетворить,
Ты мир готов был в хаос обратить.
/после некоторого раздумья/
Кто мог в студенческие годы
Предположить в тебе такую хватку.
/мечтательно/
Студенческие годы…
В недавнем прошлом мы были
Все в одной упряжке:
На стройках, в поле…
На фронтах войны.
Отцы там наши воевали
И свои жизни отдавали,
Чтоб лучше жили мы.
И мой отец на бруствер лег,
И твой себя не уберег,
Чтобы потом, что строили они,
Мы завершить могли.
Студенческие годы… Тогда и мы
Мечтали мир преобразить,
Чтоб каждый мог в нем вольно жить.
ОЛИГАРХ
- Мы к этому сейчас идем:
Все перестроим, все перевернем,
И россиянина опять вернем… к капитализму.
А ты, ФИЛОСОФ, далек от наших планов.
ФИЛОСОФ
- А ты твердишь все тот же стих:
- Деньги, злато – счастье в них.
ОЛИГАРХ
- Иначе дело может понимать лишь псих.
Но я вернусь к делам восточным.
И вот прогноз на будущее точный:
Кто сделает в те области вложения,
Получит мощные сверхнакопления,
И рейтинг свой поднимет в сотню раз.
Тут главное для нас –
Быстрее развернуться…
ФИЛОСОФ
- Уже вы развернулись.
ОЛИГАРХ
- Чтоб на дыбы страну поднять.
ФИЛОСОФ
- Но вы ее уже подмяли!
ОЛИГАРХ
- Улучшить жизнь…
ФИЛОСОФ
- Улучшили – спасибо вам!
Всюду стяжательство, обман.
Коррупция растлила всех и вся.
Ею смертельно ранены
И зрелый муж и малое дитя.
Жизнь такова, что трудно отличить,
Где божья суть, где дьявольский подвох,
Целебный где напиток,
А где смертельный яд.
Сомненья вызывает сама жизнь:
Где правда в ней, а где о правде
С телеэкранов лишь твердят,
Измазывая дегтем все подряд.
И все это творите вы ради наживы.
ОЛИГАРХ
- Усилиями нашими вы еще живы.
И мы на том стоим, что надо больше
Выкачивать из недр земных, морей.
Богаче станет жизнь и веселей.
/подмигивает ФИЛОСОФУ/
ФИЛОСОФ
- А что потом?
ОЛИГАРХ
- Потом без нас решат:
Чего, куда сплавлять, качать.
Не нам за это отвечать.
ФИЛОСОФ
- Кто позаботится о днях грядущих?
Что мы оставим вслед идущим?
Должна же быть
Меж поколений справедливость.
ОЛИГАРХ
/к зрителям/
О чем философ помышляет,
Скажите мне на милость!
/ФИЛОСОФУ/
Коль мы сильны – за нами справедливость.
И этот тезис, я скажу, не новый.
Но вот тебе пример толковый:
Цена на нефть вдруг поднялась…
Вот где секрет успехов всех,
Вот в чем успех иль неуспех.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Те же и двое рабочих. Они выкатывают на сцену двустороннюю
ручную помпу и начинают ею работать.
ОЛИГАРХ
/напевает, пританцовывая. Первая песенка ОЛИГАРХА/
Отсюда качать, оттуда качать –
Повсюду брать, брать, брать!
На Северном полюсе пора начать,
На Южном пора качать.
Леса пора в Китай продавать,
Алюминий в Америку гнать.
И тут и там пора поспевать
Брать, брать, брать!
Белых медведей пора на вертел,
Шкуры пора на мех.
Пингвинов пора начать отстрел –
Ни птицы, ни кролики – смех!
Лошадей на мясо, верблюдов на жир
Пора, пора, пора!
Газ российский протянуть в Алжир,
Российскую нефть в Кашмир.
Трубу на юг, трубу на восток,
На запад три трубы.
Нефти и газа новый поток
Гони, гони, гони!
Азии Средней нужна вода –
Байкал сливай – пора!
Миллиарды кубов качать туда,
Триллионы «зеленых» - сюда!
Черноземы пора на Ближний Восток
Везти, везти, везти.
Из Якутии в Лондон направить поток
Алмазов и бирюзы.
Девок-бездельниц много у нас –
Париж, принимай гостей!
Можно и мальчиков – на заказ –
Хватит Европе всей.
Что там еще? Выставляй напоказ,
Пусть удивляется мир.
Наши товары хороши без прикрас –
Устроим торговый пир!
/Рабочие вместе с помпой скрываются за кулисами/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
На сцене ФИЛОСОФ и ОЛИГАРХ, который продолжает пританцовывать.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Эк, его понесло!
Готов ошкурить не только лес,
Но всю Россию.
Вот уж потомки будут «крыть»
Сегодняшнюю олигархию!
Припомнят им все семь колен
И пращуров и мамок…
Останется от нас лишь тлен
И чучела пустых болванов.
И тьма решеток, везде, на всем,
И миллиард дверей из стали.
От коих сами мы давно,
Как от проклятия, устали.
И будут спрашивать они,
Гадая на кофейной гуще,
Кто жил здесь? И в какие дни
Настиг их дьявол всемогущий;
Сковал железом домы их,
Опутал мысли вязким златом,
Вражду меж ними распалив,
Рассорил зверски с братом брата.
Как человек – с его умом –
Вдруг оказался под ярмом
Нечеловеческой наживы?
Мерилом что было для них,
Каким был их прекрасный миг,
Чем эти люди были живы?
/ОЛИГАРХУ/
- Вы слишком безрассудно распоряжаетесь
Тем, что вам не принадлежит.
ОЛИГАРХ
- Берем, что плохо лежит.
ФИЛОСОФ
- Но в управлении таком
И минимума нет морали!
ОЛИГАРХ
- Внимание на эту чепуху
Мир обратит едва ли.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Легко как олигархи попирают
Законы, что веками утверждались.
От демократических перемен
Совсем другого мы дождались.
Где сладость надежд тех и мечтаний,
Что в юности мы все питали,
За что они бороться призывали…
Обогатившись, мечтают о Британии.
/ОЛИГАРХУ/
- Все мысли ваши о барыше.
Но у россиянина всегда была
Мысль не о злате – о душе,
А в сердце к ближнему любовь.
Вы разжигаете в нем алчность вновь.
Так можно зверя в человеке пробудить
И человека в нем убить.
/ОЛИГАРХ/
- Известно, зверь живет в нем изначально.
И тут статистика печальна.
Что создал бог,
То переделать невозможно.
Когда-то вы неосторожно
Сказками о райском изобилии
Свирепое животное в нем усыпили.
Тем яростнее оно теперь, когда его
К новой жизни пробудили.
Теперь он к собственному счастью
Мчит на собственном же автомобиле.
Не брезгуя, берись за наше ремесло.
Когда войдешь в избранников число,
Поймешь, как тебе в жизни повезло.
ФИЛОСОФ
- А что другие? Что народ?
ОЛИГАРХ
- Подумай о себе и загляни вперед.
Мы – новое российское дворянство.
ФИЛОСОФ
/ в сторону/
Какое окаянство!
ОЛИГАРХ
- Ты будешь барин, как и мы.
Наполним златом свои домы,
Чтобы хватило лет на тыщу
Жизни привольной и богатой.
Ведь это лучше, чем ходить
В куртке с плеча чужого.
/в сторону/
Не мыслю для себя такого.
ФИЛОСОФ
- Но… меня смущает жизнь такая.
Так можно жить, лишь у народа отнимая.
Им создано все то, чем мы сегодня живы.
А вы в своих делах обманчивы и лживы.
И ты вот – все о деньгах, доходах..
Но как быть тем, у коих окрыленная душа.
А за душою – ни гроша.
ОЛИГАРХ
- Законы бытия придуманы не нами.
Издревле было так:
Кто не работал головой –
Работали руками.
А люди, или, как ты сказал, народ,
Не что иное, как артельный сброд.
Займется ими биржа трудовая –
Там разберутся, у кого душа какая:
Пригодна чья для девяти кругов,
А чья – для рая.
Мы же, сомнений и смущения не зная,
Дела налаживаем планетарного порядка.
Тут угадать должны мы в самую десятку.
ФИЛОСОФ
/ в сторону, приложив ладонь ко рту/
О господи! Что олигархи замышляют,
К чему подводят, подо что копают?
/ОЛИГАРХУ/
- Скажи, скажи мне: как ты мог?
Ведь мы не этого хотели,
Когда на перекрестке трех дорого
Стояли мы против метели.
Как мог ты взять и посягнуть
На сокровенное студенческого братства,
Дав слово: сердце, руку протянуть…
Мечтая тайно о богатстве.
Скажи, скажи!
ОЛИГАРХ
/махнув рукой и направляясь к «Мерседесу»/
- Что толковать с тобою, небожитель.
Отправлюсь-ка я в свою обитель
На берега Испании прекрасной.
ФИЛОСОФУ втолковывать, что есть что -
Труд напрасный.
И никогда он не поймет, мечтатель,
Что я теперь – российский князь.
А по совместительству – законодатель,
Работодатель, богатств неслыханных
И редких – собиратель.
Мне стоит только захотеть,
И все вокруг будут вертеться.
Или стоять. Или сидеть…
/ как бы тихонько напевая/
/вторая песенка ОЛИГАРХА/
Вся мощь Земли в руках у нас,
Все медиа, вся пресса.
Россия нынче – наш Парнас,
И каждый олигарх сильнее Ахиллеса.
/ФИЛОСОФУ/
Прощай. И видит бог –
Коль согласился б ты –
Я б тебе помог.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
- Уехал…
Дед мой сказал бы, что олигархи –
Черти новой ловли.
Для них важней дела торговли.
Все остальное – дополнение к тому,
Что можно обратить в торговую пеню.
А так же все, что можно продавать,
За что с людишек можно деньги брать.
Даже за то, о чем люди мечтают –
Все нынче в оборот пускают
Лишь для того, чтобы доход извлечь.
Для выгоды своей они готовы
И совестью и честью пренебречь.
Делами всеми заправляют олигархи –
Члены особенной епархии.
Часть малая, но покрывает мир.
Прельщает их один кумир –
Телец из злата.
А слыли демократами они когда-то…
КАРТИНА ВТОРАЯ
Появляется ПРОХОЖИЙ. Он наблюдает
За ФИЛОСОФОМ со стороны.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Всё не уймутся. Всё враждуют.
То об утратах сокрушаются,
То, обойдя соперников, ликуют.
Страну одни налево тянут, другие вправо.
Каждый доказывает собственное право,
К штурвалу тянутся, чтоб управлять
И тащат следом сообщников рать.
И те враждуют меж собой,
Друг другу дать готовы бой.
На части рвут страну.
Нет – в клочья рвут!
Народ измучили, покоя не дают…
Россия, как старинный китобой,
Вонзив гарпун в кита-добычу,
Летит за ним фарватером
Штормующим и непривычным,
Не ведая, куда несет нарвал.
А капитаны правят к новым берегам.
Но кто и что их ожидает там?
ФИЛОСОФ
/себе/
Фуф, устал я с этим ОЛИГАРХОМ.
И хочется мне есть… и выпить.
Денек сегодня выпал жаркий,
И утолить нелишне будет жажду.
Тут, рядом, за офиса углом,
Объемная цистерна есть с вином,
«Отрадой» завсегдатаями зовется.
Там к вечеру голь всякая сойдется,
Чтоб очередной стаканчик «пропустить»
И горе-горькое веревочкой завить.
Впрочем, «Отрада» принимает всех;
Здесь можно встретить даже тех,
Кто в обществе известен был вчера:
И доктора наук, и сцены мастера;
Есть некогда прекрасный баритон,
Еще пытается сегодня он
Аудиторию у бочки собирать,
Чтоб о бедах князя Игоря порассказать.
Поет, срывается, хрипит.
Потом поникнет головой
И долго так молчит.
Сочувственно молчит народ у бочки:
Жизнь довела талант до точки.
У бочки многие находят для себя приют –
Там никого не покупают, не продают.
Пойду туда и я…
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Подъезжает «девятка», из нее выходит МОВЕТОН
И сумасшедше бросается к ФИЛОСОФУ. ПРОХОЖИЙ
Скрывается за кулисами.
МОВЕТОН
- ФИЛОСОФ, стой-постой!
У нас с тобою будет разговор крутой.
ФИЛОСОФ
/удивленно/
- Но… о чем? Знакомы разве мы?
Ну и потом, мне не нравится крутое…
Избавьте… в другой раз
Наш состоится разговор…
И все такое.
МОВЕТОН
/настойчиво/
- Нет. Поговорим сейчас.
Определил задание мне Босс
Проверить этот перекресток:
Где вывоз «бабок», где их ввоз.
Хранятся где увесистые слитки.
Приказ его и резок и жесток:
У всех без исключенья должно брать –
С кого-то «штуку», а с кого-то
Процентов двадцать пять.
У нас, братан, есть правило такое –
Коль сам имеешь, - отстегни для тех,
Кто «тянет» горестные дни
Без удовольствий всяческих земных,
Без прав гражданских и иных.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
Мне, видно, не судьба
Сегодня завершить свой день,
Укрывшись в благостную тень
«Отрады» милой…
Ах, кто бы знал, как я устал
От жизни низкой и постылой.
МОВЕТОН
- Всем этим перекрестком Босс владеет.
Он с каждого, кто здесь торчит,
Как я уже сказал,
Процентов двадцать пять имеет.
Братан, запомни профиль мой:
С сегодняшнего дня я тебя крышую.
И, между прочим, за плату небольшую,
Всего-то за пять деревянных штук.
Из них четыре заберет Сундук…
ФИЛОСОФ
- Сундук? Что это за явление? И почему
Все подчиняются ему.
МОВЕТОН
- Это мой Босс. О, Босс силен!
Обширнейшими свалками владеет он:
В округах Южном, Западном, Восточном.
А если быть доподлинным и точным,
То надо указать и рынки,
И бойни, - где укорачивают жизнь
Телятам молодым и нежирным свинкам.
И супермаркетов пять или семь,
Да крышеватели заваливают его всем
Домушники и щипачи
Отстегивают золотые кирпичи.
Цветет его бахча «арбузами» полна,
Дом ломится от всякого добра,
А погреба от коньяков и вин,
Подвал - от сундуков,
В них, говорят, брильянты.
По четвергам братву он собирает,
Для них оркестр всю ночь играет
Из двадцати первейших музыкантов.
ФИЛОСОФ
/ошарашенно/
- Он депутат? Министр он?
МОВЕТОН
Ну да… и так силен…
И с этим… как его… на равных он.
Босс с ним с мобильника,
Как с корешем болтает,
Когда чуть лишку выпивает.
Ты властвуй, говорит, не расслабляйся,
А если будут гнуть, - не прогибайся.
Ты помни, говорит, братва с тобой.
Тому порукой – авторитет и бизнес мой.
Когда же вдруг с тобою не поладят, -
По шапке вдруг тебя наладят, -
Не кипятись, в газеты не пиши,
Шапку в охапку – и ко мне спеши.
В любой конторе поселю,
Устрою все за первый сорт:
До конца дней не будешь знать
Ни нужды, ни забот.
ФИЛОСОФ
- Да уж не он ли правит государством?
МОВЕТОН
- Он может все. И государством тоже.
Таков мой Босс, собака, сукин сын!
И ты, ФИЛОСОФ, отныне не один.
Под верной крышей ты – не пропадешь,
Не худо и не бедно заживешь.
Считай, твоя малина зацвела,
Пойдут – и еще как! – твои дела.
У этих офисов, сам видишь,
Контингент богатый,
Ты деньги будешь загребать лопатой.
Всю родню обеспечишь, всех друзей.
На жизнь смотри, ФИЛОСОФ, веселей.
Ну, а теперь – гуд бай, пока!
Спешу я в следующий квартал,
Там академик угол запатентовал.
Вот уже год, как я его крышую.
Нашел наш академик жилу золотую.
Что прежде он имел? Да ничего.
В подвалах института крыс давил,
В спортивных шортах на базар ходил
Да все трусцою бегал вокруг дома,
Где в захолустной жил дыре.
Зимой и летом – в одном плаще,
Его все по плащу тому
И спереди и сзади узнавали.
И так десятки лет
Давил он крыс в подвале.
А нынче академик наш
У Босса под крылом.
И есть чему народу удивляться:
Давно забыл он об унижении былом,
И на перекресток в голубом
Он «Мерседесе» стал являться.
Гаванские сигары стал курить,
И по-французски говорить,
Свой плащ сменил на фирменную пару.
И загородный дом купил и дачу.
Любовницу завел кавказскую, Тамару,
И молодую тещу к ней в придачу.
Смекни, ФИЛОСОФ, тут и ты,
Как должно перед Боссом постараться,
Чтобы подольше оставаться
У перекрестка, где любят парковаться
Все наши жирные коты…
Засим, ФИЛОСОФ, прощевай, привет!
Еще поспеть мне надо к Боссу на обед,
Желательно, без опозданья.
О, Босс силен. А как уж строг!
Ослушаться его – не приведи бог!
/садится в «девятку» и отъезжает/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
Отныне будут крышевать меня?
Не избежать мне ни полымя, ни огня!
Хотя… Ведь крышевал Давид
Навала-ловкача,
Известного всей Иудее богача.
Увел его отары, и не одну,
Разбойничая у скотоводов на виду.
В конце концов, чтоб откупиться,
Навал жены должен был лишиться.
С охотою она к Давиду перешла:
И молодость и силу предпочла.
Конечно, и характер – лед с огнем.
Навал был стар, слабел он с каждым днем…
Дела подобные на земле не новы,
Они живут между людьми который век,
Без воровства, мздоимства, дерзкой воли
Существовать не может человек.
Сегодня окрышована Россия мздой такой
От супермаркетов столицы
До бутиков в провинции глухой.
Как саранча на молодую зелень,
Летят на обывателя со всех сторон
Грабители, мошенники и воры,
И респектабельные боссы,
Лезут на свет из тени,
И каждый - сам себе закон.
О исчадия ада! Уже вы приучили
Добрых россиян к судьбе лихой:
Злой рок над ними дышит вечно,
Торя их путь бесчеловечный.
КАРТИНА ПЯТАЯ
ФИЛОСОФ играет на флейте, выводя грустную мелодию.
Подходит ПРОХОЖИЙ, бросает в кепку мелочь делает
Несколько шагов, чтобы уйти, но возвращается.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Ах, сукин сын, как он играет!
Как из прохожих слезы вышибает!
Невольно вспоминается былое,
И лето красное и чувство молодое,
И ощущенье счастья и радостного бытия,
И чувство Родины – и что она – твоя.
Что и накормит и обогреет, надежду даст,
И в горе не оставит.
А коль заслужишь – на всю страну прославит.
Да стала вдруг чужая –
Враждебная и злая.
И ощущение другое:
Будто иноземцев рать набросилась,
Чтобы до нитки обобрать.
Да-а… неладно что-то в государстве,
Если ученые, а он ученый,
Стоят с протянутой рукой.
Как приключился с нами срам такой?
Как мы могли дожить до этого, кто допустил?
Кто на народ наш порчу напустил?
Куда девались его мужество и сила,
Что проявлялись в труде, в бою.
На что он тратит молодость свою?
Ужель на то чтоб купить дешевле,
Продать дороже…
Но это ли удел мужчин. Мой боже!
Помилуй и сохрани, от участи такой
Наших мужчин оборони!
Когда-то я оставил память о себе –
Построив в горах непроходимых ГЭС –
Одно из нынешних волшебств.
Энергия её подвигнула Кавказ,
Преображая города и села.
Да только я, гордившийся собой
Искренне и без прикрас,
Хожу сегодня невеселый.
/ФИЛОСОФУ/
- Уже который раз тебя я вижу с флейтой.
Ты – неудачный музыкант?
ФИЛОСОФ
- Я – друг людей. Философ.
ПРОХОЖИЙ
- Ну это еще хуже.
Однако вижу: добрый ты внутри,
И беззащитный ты снаружи.
Философ, значит. Так-так- та…
Человек, не любящий труда.
Н-да…
Мир полон всяческих диковин.
Твоя профессия – одна из них.
Хотя… и слава богу! –
Не из злостных самых.
Когда вокруг так много совершают
Нечеловеческих поступков,
Философ, пожалуй, безобиднее других.
Только… безделье мало что кому давало.
Бездельников и без тебя у нас немало.
Известно и другое: русская душа
Одна из самых сердобольных.
Ей жаль людей,
Всего лишенных иль невольных.
И к вечеру наполнится рублями
Твоя кепчонка.
Гляди-ка – друг людей –
Уже спешат к тебе девчонки.
Немало, видно, и у тебя друзей.
/отходит в сторону/
КАРТИНА ШЕСТАЯ
Две студентки останавливаются в пяти шагах от ФИЛОСОФА.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/восторженно/
- Ах, какой красавчик!
/удивленно/
Но почему он с флейтой
И кепка под ногами…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/равнодушно/
- Нуждается он в помощи деньгами
И просит одолжить как бы кредит
Бессрочный.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я вижу: он неразговорчив.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- У бедного, кроме всего,
И слов немного для того,
Чтобы пожаловаться на судьбу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но как же так…
Просить на улице деньгу…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Считается сегодня способ этот
Беспорочным.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но и непрестижным, и заморочным.
А он меж тем…
Ты только посмотри: какой прикид!
И этот утомленный вид.
Я прежде здесь его не замечала.
Давно он тут?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Да с самого начала.
Давно привык к нему деловой квартал.
Богатый этот перекресток
Сама мэр ФИЛОСОФУ отдал.
Сюда ФИЛОСОФ ходит как на работу.
И власти близлежащих улиц
Обязаны блюсти о нем заботу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но ведь красавчик!
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/деланно равнодушно/
- Ну… в общем ничего.
Увидеть тут можно много чего.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я слышала, что он – философ.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Философ. Но, может быть, астролог.
А может, заклинатель змей…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ну так посмотрим, что делает он с ней,
Когда появится змея из кепки.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/не желая, чтобы ФИЛОСОФ обратил внимание
На ее подругу/
- Мне кажется, не может он
Держать своих питомцев в кепке.
Когда бы был он заклинатель,
Тут был бы ящик, который серпентарий.
Сдается мне, что он
Не заклинатель, а писатель.
И изучает жизнь…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Таким неподобающим манером?
На нашей клубной дискотеке
Он был бы лучшим кавалером.
А о профессии его
С тобою мы еще поспорим.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Но здесь в живую жизнь
Он углубляется по самый корень.
На этом оживленном перекрестке
Она переплелась в тугую сеть,
В нее он может уловить всех тех,
Кто станет персонажем его книг.
Быть может, мы присутствуем в тот миг,
Который называется волшебным…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ах, познакомиться бы с бедным!
Подойдем поближе.
Мне кажется, себя я вижу
Одной из героинь его произведений.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/ревниво/
- Не думаю, что он литературный гений.
Тут угадать можно без всяких объяснений,
Что вовсе не писатель он, а кандидат…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Наук?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Нет. Кандидат в бомжи.
Нет хитрости во взгляде,
В речах нет лжи…
В писателя поверить трудно,
И шарма – ну ни на йоту.
Скорее, тип занудный,
И вызывает лишь зевоту.
/нарочито зевает/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/пожав плечами/
- Но я хотела бы…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Чего?
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Да ладно… Уходим, скоро ночь.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/с чувством вины/
- Но прежде бросим по десятки.
Ведь надо как-то бедному помочь.
/бросают в кепку деньги и уходят/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/говорит, обернувшись на ходу/
- Но какой красавчик – я не могу!
Прощай пока. Я тебе после помогу,
Без всяческих подруг. И докажу,
Каким бывает настоящий друг…
КАРТИНА СЕДЬМАЯ
ФИЛОСОФ. Возвращается ПРОХОЖИЙ.
ПРОХОЖИЙ
- Мне почему-то жаль тебя, приятель.
Ты беззащитен, вижу я.
Открыт для воровских объятий.
И если в цепкие их лапы попадешь,
От них живым ты не уйдешь,
Как ни крутись.
За вход в союз их платишь грош,
За выход – собственную жизнь.
Еще скажу тебе по чести:
В дуду играть на этом месте,
Что соколу клевать червей на свалке.
Если не пулю пустят в зад,
То пришибут увесистою палкой.
А ты и молод и здоров,
И бог умишком не обидел.
И, видно, сила есть в руках…
/раздумывает. Потом решительно/:
Пойдем со мной. Я обучу тебя
Строительному делу.
И станешь каменщиком ты
Трудолюбивым и умелым.
Мы вольным собственным трудом
Такую соорудим ладью,
Что весь народ в ней поплывет
В свою страну, свою судьбу.
КАРТИНА ВОСЬМАЯ
/ появляется ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА/
СТУДЕНТКА
/обращаясь к ФИЛОСОФУ/
- Я к вам пришла, чтобы остаться с вами.
ФИЛОСОФ
/берет ее за руку и обращается к ПРОХОЖЕМУ/
- Я знаю, человек труда
Из всех надежнее на свете.
Путь их бескорыстен, светел.
Пойдем. А музыка пусть будет нам
Побочным инструментом.
Шагай вперед, наш друг надежный,
Пристроимся и мы к тебе моментом.
/играет на флейте/
ФИЛОСОФ, СТУДЕНТКА, ПРОХОЖИЙ маршируют, обходя
кругом сцену под бодрую жизнеутверждающую музыку.
Из-за кулис выходят и пристраиваются к ним ДВЕ СТАРУХИ. МОВЕТОН
мечется между ними и ОЛИГАРХОМ, подъехавшем на «Мерседесе»,
и пренебрежительно наблюдавшем процессию. Наконец МОВЕТОН
пристраивается в хвост процессии, а ОЛИГАРХ, досадливо махнув рукой,
садится в авто и уезжает в свою Испанию.
Неожиданно вылетает мотоциклист с надписью на боку «Капитализм»
И тоже пристраивается к процессии. Все новые и новые люди, преимущественно молодые, выходят из-за кулис и заполняют сцену.
ЗАНАВЕС
Драма /в стихах/
В трех действиях
Действующие лица:
Философ – мужчина сорока лет
Олигарх – его ровесник
Две старухи
Моветон – вихлястый молодой человек 30-ти лет, представитель воровского мира.
Прохожий – рабочий-строитель 50-ти лет
Две студентки
Мотоциклист, пешеходы и другие участники уличного движения. Действие происходит в одном из городов России. Время действия 90—е годы 20 века.
Действие первое
Картина первая
По одну сторону сцены современные офис, банк из бетона и зеркального стекла. Заходят и выходят респектабельные представители делового мира. В каждом из них чувствуется хозяин этой жизни. По другую сторону сцены – невзрачное здание с покосившейся вывеской – «Собес», старики и старухи с костылями и авоськами в руках.
ФИЛОСОФ, облокотившись на ограждение витрины супермаркета, флегматично наблюдает движение улицы. За кулисами звучит волнующая музыка, соло на флейте. Он негромко, с расстановкой, как бы обдумывая каждое слово, говорит, жестикулируя руками:
ФИЛОСОФ
- Десятилетие минуло с тех пор,
Как на реформы мы сделали упор,
Чтоб изменить и жизнь свою и государство.
Увы! Перекроили государство,
Оставив от него лишь лоскуты;
Устали все от маяты,
Шараханья, безденежья, вранья
И обещаний всяческих невероятных,
Как бы возможностей для каждого –
Огромных, необъятных!
Уж так расписывали будущее наше,
Что даже рай не мог быть рынка краше.
А все свелось к тому,
Что у добрых и доверчивых людей
Старших поколений
/поводит рукой в сторону «Собеса»/
Отняли все, что они создали
Своею жизнью и своим трудом,
Пообещав воздать им все… потом.
Эх-хе!
Картина вторая
От группы пенсионеров, стоящих у «Собеса», отделяются две старухи и выходят на авансцену.
ДВЕ СТАРУХИ /в унисон/
- Столетия была Россия оплотом нашим,
Раздольная среди холмов и пашен,
От западных границ до Океана,
Родная, близкая своя.
Мы жили в ней все как одна семья,
Где каждый был ответствен за другого.
На свете не было иного
Отечества такого.
Все вместе делали: пахали землю,
Возводили города, строили заводы,
Крепили экономику и мощь его,
По праздникам водили хороводы
И жили в удовольствие свое.
А если нас пытались покорить
И снова к прошлому поворотить,
Мы дружно защищались,
Не жалея жизней.
Не страшно умирать за волю
Собственной Отчизны.
И, сохраняя государство,
Тем себя спасали.
Теперь нам власти говорят:
«Заботьтесь сами о себе,
О собственном благополучии
И будущем своем».
Им, дескать, недосуг.
У них задачи поважней,
Чем думать о народе и его нуждах.
Но как радеть о будущем, когда
И дня нельзя прожить без нужды.
Когда ни дома, ни работы,
С утра до вечера
О хлебе все заботы.
/к зрителям/
Кто думает о нас теперь?
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться.
Нам при теперешних делах,
Когда все наше обращают в прах,
На что надеяться, куда податься?
Об этом разве мы мечтали,
Как свои жизни отдавали
На фронтах войны,
В степях бескрайней целины,
На стройках новой индустрии,
В котлованах мощных ГЭС,
Заводов на миллионы мест.
Мы все освоили в те годы:
И самолеты создали, и пароходы,
И Космос, и автомобили,
О детях помнили
И старых не забыли.
Истории на свалку нас сбросили теперь…
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться,
Чтоб нам в бомжах не оказаться.
Уж на помойках многие из нас
Калорий пополняют свой запас.
И нам товарищем никто не хочет стать,
Открылась вдруг вторая ипостась:
Наши товарищи
Стали господа теперь.
В какую нам стучаться дверь?
/возвращаются к «Собесу»/
ФИЛОСОФ /после паузы/
Над горестными их словами рассуждая,
Я понял, что вместе с государством
Отняли все – у всех и сразу –
Поспешно так, что оторопь берет.
Народ лишь молча наблюдает,
Капиталистическую как заразу
Бесцеремонно запускают в оборот.
Страна со всем ее запасом –
Нефтью, и золотом, и газом –
Царем Борисом была раздарена,
Его придворным отдана,
Всем, кто стоял у трона.
Он с государевым размахом,
Разверзнув грудь, махнув рукой,
Своим зятьям и своим свахам
Отмерил каждому с лихвой:
Тебе, Савельич, Север Крайний,
Богат он никеля рудой.
Тебе, Абрамыч, берег дальний
С пушниной, золотом, икрой.
Всей энергетикой Семеныч
Сумеет смело управлять.
Ему в помощники Ефроныч:
Если чего случится в полночь,
Он будет свечки зажигать.
Иным владеть нефтью и газами,
Других поставил над алмазами.
А те под офисные крыши
Собрали близких и родных.
Большая оказалась родня
У каждого из них:
На один стул сажали по два,
А если родственники дальние – троих.
С царя отеческой подачи,
Почуяв вкус легкой удачи,
Они стремительно и смело
Принялись за дело.
И вот
Явился новый в обществе круговорот:
В бывших общественных местах,
В городских скверах, в парках, на газонах,
На берегах озер и рек, в запретных зонах
Они дворцы свои возводят.
Там сторожа со сворами собак,
С оружием прицельным бродят.
Где прежде было вольное движение, -
Хоромы барские, до неба ограждения.
Скоро не выйти будет за порог,
Хоть в городах и тысячи дорог,
Да только чтоб по ним ходить,
Придется денежки платить.
А у нас в кармане – вошь на аркане.
В государстве лишних денег не существует:
Когда одни двумя руками загребают,
Другие нищенствуют.
Да прочно ль будет то,
Что так легко дается?
Вот в чем вопрос. Ну а пока…
Схватив фортуну за бока,
Резвятся так, что черту жарко.
Вон сколько подкатило их
В бронированных иномарках.
Когда-то Кант изрек:
«Если погибнет справедливость,
Человеческая жизнь
Не будет более иметь цены».
/подняв глаза к небу/
Старик, она давно погибла.
Людей прихлопывают,
Словно мух из мухобоек
Калибра 7,62 иль 9 миллиметров.
А то и бомбами, чтоб умирали
Без долгих мук.
И, фарисеи, убивая тысячи людей,
Для кошек госпитали строят
И санатории для сук.
В насмешку над людьми
Болонок собственных
Мильенными дворцами наделяют,
В портретах красочных
И бюстах прославляют.
Картина третья
ФИЛОСОФ. Подъезжает «МЕРСЕДЕС», из которого выходит ОЛИГАРХ.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Ну вот еще один подъехал…
Старый знакомый, однокашник.
Мне, видно, будет не до смеха:
Нелегкий будет разговор
Про день сегодняшний
И день вчерашний.
ОЛИГАРХ
- Ба-ба-бы! Ты ли это, ФИЛОСОФ?
/в сторону/
Как прошлого печальный отголосок…
/Философу/
Тебя по-прежнему зовут так?
Ты прежде рассуждать
О жизненных перипетиях
Был мастак.
ФИЛОСОФ
- Да, это так…
ОЛИГАРХ
И ты по-прежнему витаешь в облаках?
Не изменился?
ФИЛОСОФ
- Понаблюдав, что делается рядом,
Мне впору было б измениться иль,
К черту, спиться:
Уж очень вывернулся мир.
Людей же просто не узнать,
Явилась в них другая стать
И облик, и характер.
И взгляд на жизнь, на дружбу, на любовь,
На ценности духовные, которыми
Так прежде дорожили.
Куда-то все ушло, словно вода в песок.
Как будто мы не десяток лет,
А тысячелетие прожили:
Всё – буквально всё –
Желтым металлом подменили.
Впрочем, эквивалент бумажный есть ему,
Он в обиходе «зеленью» зовется.
Без этой «зелени» теперь –
Зови на помощь, не зови –
Никто на крик не отзовется.
ОЛИГАРХ
/Подходит ближе к бывшему сокурснику/
- Да, это ты. Признаюсь, удивлен:
Помню, во все заоблачное ты был влюблен
И, как Сократ, пытался всякого разговорить,
И разговорами о смысле жизни уморить.
ФИЛОСОФ
- А ты был вожаком когда-то
Всех комсомольских дел.
Теперь неслыханно разбогател.
Но капитал твой, утверждают,
Темного происхождения,
Добыт то ль плутовством,
То ль сказочным везением.
За это в прошлые года
Последовала бы дознаний череда.
ОЛИГАРХ
- Да, зверские то были времена.
Но, слава господу, свобода нам дана.
ФИЛОСОФ
- Свобода, черт ее дери!
Тут ни убавить, ни прибавить.
И ко всему надо добавить:
Свободен каждый в меру своих сил,
Один колбас с макулатурой намесил,
Другой гнилье вам продает за первый сорт.
А третий – ну что за дело! –
Вместо препаратов и лекарств –
Вам выдает таблетки мела.
Ты спросишь, где же госконтроль?
Э-э, однокашник, одуматься изволь:
Коль государства нет,
То нет и госконтроля.
Сегодня ворам не свобода – воля!
Сегодня все свободны от всего,
Как ветер в поле, волны в море
Иль горный водопад –
Никто ничем не ограничен,
Ни в чем не виноват.
Хочешь – трудись, а нет –
Так дурака валяй:
Вольному, дескать, воля,
Спасенному – рай.
ОЛИГАРХ
- О чем толкуешь, о чьей вине.
Не все в речах твоих понятно мне.
Остынь. Да толком расскажи,
Чем недоволен или встревожен ты.
Мы мастера судить о деле, стоя сбоку.
Да ведь от критики такой немного проку.
Но, вижу, ты боец и опытный, и стойкий…
ФИЛОСОФ
- Не ты ль в начале перестройки –
Туды ее в печенку и в ребро –
Построить призывал социализм,
И непростой, а с человечьим ликом.
Тебя мы поддержали мощным криком:
«Дай, партия, нам порулить!
Не все одной тебе крутить-вертеть,
Пора и нам к делам поспеть,
Пора и нам при деле быть!»
И, доверяясь своему комсоргу,
Пошли на баррикады.
Безумные, словно телята, -
Взбрыкивая резво, -
Копытом били свою мать.
Никто от друга не хотел отстать.
ОЛИГАРХ
- Ну да, все так и было:
Давно компартии нам надо было
Той голой правдой двинуть в рыло.
ФИЛОСОФ
- Быть может, это так. Быть может. Но…
Седой отец мой говорил мне:
«Зачем крушите все подряд,
Что нами было создано, ломая.
Ведь были и прекрасные сады,
Они цвели в начале мая,
Давая осенью плоды.
Как можно рушить все,
Чего мы так любили,
Чему мы монументы возводили.
Ужели обо всем вы позабыли:
Каким привольным было наше время,
Когда сад наций цвел на равных
Без разделения на главных и неглавных.
Вокруг все наше без ограничений:
Моря и горы, поля и реки,
И земли всех предназначений.
В пустыне Кара-Кумы ты был свой,
Братом был в Бишкеке и Ташкенте,
Родным на всем континенте».
ОЛИГАРХ
- Тебя, мой однокашник, не поймешь:
Ты, помню, жаждал все переиначивать,
Теперь ты прошлому псалмы поешь и,
Кажется, забыл, куда грести,
Куда сворачивать.
ФИЛОСОФ
- Еще отец мне говорил:
«Как ни суди о той Отчизне,
Мы жили все при коммунизме.
А против выступали те,
Кто не хотел трудиться,
Кому Россия – для прибылей
И развлечений за границей.
Под их корыстное стремление
Пустили вы под нож творение
Народа – свободы истинного гения.
Смотреть на это нам печально…
Еще услышите вы отзвук дальний,
Предъявит время счет моральный».
Не приняли мы увещаний их –
Стадо телят глухонемых –
И продолжали яростно топтать
Свою судьбу. И затоптали.
Тогда открылась нам другая
Сторона медали.
ОЛИГАРХ
-Какая еще сторона?
И без того мы были сыты
Идеологией сполна.
ФИЛОСОФ
- В те дни волна катилась по Европе,
Меняя красный цвет на цвет оранжевый
И голубой с темно-коричневым оттенком.
А нас она накрыла
Серо-буро-малиновою смесью,
Страну отбросив до средневековья,
Оставив многих без штанов.
Итог таков:
У нас теперь капитализм
С лицом Горгоны.
Обвел нас вокруг пальца перевертыш.
Твой опыт ныне в школах изучают:
Вот, мол, студент стал миллиардером.
Мальчишки, вдохновляйтесь
Столь заразительным примером!
ОЛИГАРХ
- Удался нам эксперимент:
Я с выгодой и пользой время трачу,
И, ловко уловив момент,
За вымя ухватил удачу.
ФИЛОСОФ
- Момент тот предрешили вы,
Заимствовав опыт сатаны.
А мы, было, поверили…
И глупо и смешно.
Вот доказательство еще одно
Того, что простота хуже воровства.
Что однокашников ты облапошил,
На то я не ропщу,
Я оправдание тому ищу,
Что так легко переменились люди.
Не знали ни того, что потеряли,
Ни того, что с ними будет.
ОЛИГАРХ
-Но ко времени тому,
Кто был у власти,
Уж не умели управлять.
Не преодолеть им было
Собственного идиотизма,
Не до народа было им,
Не до коммунизма.
Страна и власть в нокауте лежали,
Республики Союза прочь бежали,
Одни на запад, другие на восток
И нескончаем был беженцев поток.
Крестьянин не пахал, не сеял,
Никто не думал о судьбе России,
А думали о том, как организоваться,
Чтобы в живых остаться.
Так крепость, - неприступный монолит, -
Вдруг рассыпается в песок.
Стихии яростный поток
Все стены и ограды сносит
И, разметав на части их,
В неведомое никому уносит.
Все в панике бегут,
Не зная направленья,
В делах нет ни согласия, ни рвенья.
Вчера еще политики и мощи образец
Враз обращается в руины
И сам себя хоронит наконец.
Мы, олигархи, мы спасли Россию,
Дав каждому свободу выживать,
Налево и направо торговать,
Товарами из-за границы насыщать
Города и села.
Вы все о гибели стенали,
А мы тем временем страну спасали.
ФИЛОСОФ
- Не для народа.
Для собственных, семейных, дел
Устроили вы новый передел.
Везде, во всем – в делах во власти –
Участвуют одни:
Одной колоды, одной масти.
ОЛИГАРХ
- Ну… не зря же мы старались.
А потому внакладе не остались.
ФИЛОСОФ
- В заботе о себе вы перестарались,
Прибрали все к рукам. А мы…
/указывает на «Собес»/
Ты оглянись: ни с чем остались.
ОЛИГАРХ
- Тут с левыми свистишь ты в лад:
На улице с толпою слиться рад
И крик поднять, и плакать от души,
Что тяжко, мол, вам бить баклуши на гроши.
/кивает да двух старух, направляющихся к ним от здания «Собеса»/
Вот и древние девицы –
Коими запружена столица –
Твоего сердца чуя доброту,
Рассчитывают на нищенскую мзду.
Все это не по мне,
Я в офис поднимусь.
Пока выслушивать ты будешь
Привычную, обычно, ерунду,
Делами я займусь.
/поднимается в офис/
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина первая
ФИЛОСОФ. К нему подходят ДВЕ СТАРУХИ.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Жа ради господа, подайте.
/протягивает руку/
Совсем жубов нет у меня.
В войну фашист прикладом выбил.
Давно, в прошедшие года,
Вставляла я протежы иногда.
Бесплатные. Теперь все платное.
Да денег на протежы нет.
Не каждый день есть у меня обед.
Все больше балуюсь чайком
С сухариком моченым и чесноком.
Не всякий раж могу я выйти на прогулку:
В дожди не прошмыгнуть по переулку,
В морожы нечего обуть…
Да обхожусь я как-нибудь:
То беж плаща, то беж пальто.
А мимо нас летят шикарные авто.
Мы в наши годы этого не жнали,
Мы о другом тогда мечтали:
И день и ночь на стройках прожябали и,
Как блаженные стремились в коммунижм.
Да на пути к нему подло нас надули –
В другую сторону вдруг повернули.
Начнем сначала, говорят,
Капиталистическую жижнь.
И не стыда у них нет, ни печали,
Что власть Советскую мы кровью
Жащищали.
А нынче, видишь, обнищали.
И кто теперь ответит мне,
Что было правдой:
Когда нас новое построить прижывали,
Или теперь,
Когда все наше оболгали,
Жахлопнув в будущее дверь?
И почему случилось так –
Всё отняли у нас за «так»,
Народ на собственной жемле
Все больше вяжнет в кабале?
ФИЛОСОФ
/хлопая ладонями по карманам/
- Сейчас я отыщу деньжат.
Всегда помочь вам рад…
ВТОРАЯ СТАРУХА
- А мы заводы возрождали.
Из-за границы помощи не ждали,
Железки принося в подолах,
Что собирали по лесам и долам.
Тогда живот я надорвала –
Матка от тяжести упала.
И потому детей я не рожала.
Живу одна. И некому помочь.
Одной мне все не превозмочь
Те трудности, что выпали на долю.
Мне многого не надо:
Хлеба вволю, да чай, да сахар,
Да кусок селедки.
На Пасху пару куличей
Да рюмку водки.
Еще чтоб было мне тепло.
А то, неровен час, отключат газ.
Отрежут электричество, батареи снимут.
Сантехники ведь совести не имут.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Тут дело не в сантехниках.
Бери повыше.
ВТОРАЯ СТАРУХА
- Да в ком же?
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- В тех, кто живет под жолотою крышей.
С утра кто плавает в бассейне,
Наполненном шампанским,
Потом маленько отдохнет,
И в кортеже из пяти иномарок
Поедет выбирать жене подарок.
И к трем часам пополудни
Жаедет в офис свой. Но это в будни.
А в праждники летит он на Канары,
С собой минорочек берет две пары.
Иль на неделю в Куршавель,
Чтоб выкинуть там с девочкой фортель.
Вот этот всеми помыкает:
Он трубы с гажом открывает, жакрывает,
И как бы с нами дурочку валяет.
/ безнадежно махнув рукой/
Обман тогда, вранье сейчас.
Но придет справедливый час,
Господь вмешается в дела мирские,
Прихлопнет шайки воровские.
ФИЛОСОФ
/роется в карманах/
- Ведь точно помню: было у меня
В кармане несколько десяток…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
/в сторону/
- Ну с этим ясно все:
Мужик не берет вжяток.
ФИЛОСОФ
- Сейчас… сейчас…
Я постараюсь вам помочь…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Чего уж там…
/спутнице/
- Пойдем, подруга, прочь.
Мы нынче в тягость всем.
От нас давно ижбавиться хотят совсем.
/возвращаются к зданию «Собеса»/
Картина вторая
ФИЛОСОФ. Из офиса выходит ОЛИГАРХ. Подходит к философу.
ОЛИГАРХ
- Пока ты для девиц карманы ворошил,
Я важный в офисе вопрос решил.
Здесь /показывает вверх/, на 10-м этаже,
Обосновался новый олигарх, мой протеже.
К нему я заходил условиться о том,
Поститься как заставить нам Европу
Перед Христовым Рождеством.
ФИЛОСОФ
- Условились?
ОЛИГАРХ
- Нет проблем.
Решенье наше – урок на будущее тем,
Кто попытается нарушить договор.
Но… продолжим прежний разговор.
Ведь мы не виделись с тобою много лет.
/в сторону/
Сейчас из прошлого пришлет он мне привет
И жалобы, и вздохи, и что дела тогда
Не так уж были плохи.
/ФИЛОСОФУ/
Вот на меня напраслину ты гонишь,
А свое место в жизни проворонишь.
ФИЛОСОФ
- Но мне уже определили
Доходный угол на этом перекрестке.
Я мэру кланяюсь теперь,
Когда он едет поутру
По городу в бронированной повозке.
ОЛИГАРХ
- Не то это – номер пустой.
Не для философа ученого
Это копеечное место.
Я знаю: смеешься ты и над собой,
И дядьками из политического треста.
Брось выдумку про нищего – плоха она,
И кособока, и больна.
Ведь знаешь ты – как дважды два –
Как в этом мире стряпают дела.
Приспособляться мы должны к тому,
Что нам пророчат свыше.
А ты все прошлым дышишь.
Пора понять: нам не вернуть того,
Что безвозвратно ветром унесло.
Перед тобой поток. А я даю весло
И челн надежный, чтобы потоки переплыть.
Впрягайся в дело, хватит ныть.
Я пред тобою открываю двери;
И вот рука – в тебя всегда я верил.
ФИЛОСОФ
/не подав руки/
- Но я в тебя не верю.
Однажды нас ты облапошил,
Сдается мне, ты не способен
Думать о хорошем.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
- Меня мораль давно уже не мучит.
/ФИЛОСОФУ/
- Однокашник, время учит:
Не все хорошее нам в угождение…
ФИЛОСОФ
- Когда к хорошему
Ты не привык с рождения.
ОЛИГАРХ
- Меня совсем не убеждают
Твои ученые суждения,
Я к тем делам пристрастен,
Которые на пользу мне…
ФИЛОСОФ
- И сатане…
ОЛИГАРХ
- Оставь. Ты просто злобой дышишь.
ФИЛОСОФ
-Нет. Ты попросту меня не слышишь.
Не совместимы ты и честные дела.
Преступен ты. Звезда твоя черна,
Как эти тучи на темном горизонте.
Никому правда не видна,
Как эти тучи разойдутся:
За горизонт ли их ветер унесет
Или губительным дождем
Они прольются.
ОЛИГАРХ
- Что этим хочешь ты сказать,
Каких грехов еще мне приписать?
Впрочем, в политике
Всегда было нескучно:
Кто действует решительно и смело,
Тому потом, - когда благополучно
Минет опасный перекресток, -
Припишут подленькое дело,
Чтобы к суду его привлечь
И тем народ
От истинных проблем отвлечь.
Так говори. И я хотел бы знать,
Чего ты жаждешь обо мне сказать.
ФИЛОСОФ
- Я все скажу, не буду льстить.
Поскольку ныне знаменит ты,
Тебе готовы все простить.
ОЛИГАРХ
- Уж не задумал ли теперь
Ты притянуть меня к ответу,
Злодеем страшным объявив
Пред обществом и белым светом?
ФИЛОСОФ
- Куда там!
Теперь все в прошлом.
Кануло в небытие.
Теперь ты – сила, на коне.
Как Демиург,
Ты появляешься в своем окне.
К молящимся тебе выходишь на балкон.
И площадь главная в едином раже
Тебе нижайший бьет поклон.
/комично кланяется ОЛИГАРХУ/
Вот так ягненок, пятясь,
Близится к питону,
Пока питон его не заглотает..
Всё, - как всегда, как было встарь:
Ты – и правитель избранный, и царь.
Нет над тобой законов, нет суда,
И нет преград,
Которые нельзя преодолеть.
Ты даже стал подумывать,
Как вечно жить,
Как князю тьмы за вечность
Душу заложить.
Нельзя же, властвуя, как бог,
Вдруг умереть.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
А он – провидец, черт его дери!
В его руках большие козыри.
ФИЛОСОФ
Но…незримым остается Вседержитель.
Придет пора другая, спросит он
И про людей невинных, и про балкон.
Про то, как дав обет служить народу,
Ты ввел народ в пучину бед.
Телами их потоки запрудил,
И тем соперников опередил
В борьбе за власть.
Чтобы тщеславие свое удовлетворить,
Ты мир готов был в хаос обратить.
/после некоторого раздумья/
Кто мог в студенческие годы
Предположить в тебе такую хватку.
/мечтательно/
Студенческие годы…
В недавнем прошлом мы были
Все в одной упряжке:
На стройках, в поле…
На фронтах войны.
Отцы там наши воевали
И свои жизни отдавали,
Чтоб лучше жили мы.
И мой отец на бруствер лег,
И твой себя не уберег,
Чтобы потом, что строили они,
Мы завершить могли.
Студенческие годы… Тогда и мы
Мечтали мир преобразить,
Чтоб каждый мог в нем вольно жить.
ОЛИГАРХ
- Мы к этому сейчас идем:
Все перестроим, все перевернем,
И россиянина опять вернем… к капитализму.
А ты, ФИЛОСОФ, далек от наших планов.
ФИЛОСОФ
- А ты твердишь все тот же стих:
- Деньги, злато – счастье в них.
ОЛИГАРХ
- Иначе дело может понимать лишь псих.
Но я вернусь к делам восточным.
И вот прогноз на будущее точный:
Кто сделает в те области вложения,
Получит мощные сверхнакопления,
И рейтинг свой поднимет в сотню раз.
Тут главное для нас –
Быстрее развернуться…
ФИЛОСОФ
- Уже вы развернулись.
ОЛИГАРХ
- Чтоб на дыбы страну поднять.
ФИЛОСОФ
- Но вы ее уже подмяли!
ОЛИГАРХ
- Улучшить жизнь…
ФИЛОСОФ
- Улучшили – спасибо вам!
Всюду стяжательство, обман.
Коррупция растлила всех и вся.
Ею смертельно ранены
И зрелый муж и малое дитя.
Жизнь такова, что трудно отличить,
Где божья суть, где дьявольский подвох,
Целебный где напиток,
А где смертельный яд.
Сомненья вызывает сама жизнь:
Где правда в ней, а где о правде
С телеэкранов лишь твердят,
Измазывая дегтем все подряд.
И все это творите вы ради наживы.
ОЛИГАРХ
- Усилиями нашими вы еще живы.
И мы на том стоим, что надо больше
Выкачивать из недр земных, морей.
Богаче станет жизнь и веселей.
/подмигивает ФИЛОСОФУ/
ФИЛОСОФ
- А что потом?
ОЛИГАРХ
- Потом без нас решат:
Чего, куда сплавлять, качать.
Не нам за это отвечать.
ФИЛОСОФ
- Кто позаботится о днях грядущих?
Что мы оставим вслед идущим?
Должна же быть
Меж поколений справедливость.
ОЛИГАРХ
/к зрителям/
О чем философ помышляет,
Скажите мне на милость!
/ФИЛОСОФУ/
Коль мы сильны – за нами справедливость.
И этот тезис, я скажу, не новый.
Но вот тебе пример толковый:
Цена на нефть вдруг поднялась…
Вот где секрет успехов всех,
Вот в чем успех иль неуспех.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Те же и двое рабочих. Они выкатывают на сцену двустороннюю
ручную помпу и начинают ею работать.
ОЛИГАРХ
/напевает, пританцовывая. Первая песенка ОЛИГАРХА/
Отсюда качать, оттуда качать –
Повсюду брать, брать, брать!
На Северном полюсе пора начать,
На Южном пора качать.
Леса пора в Китай продавать,
Алюминий в Америку гнать.
И тут и там пора поспевать
Брать, брать, брать!
Белых медведей пора на вертел,
Шкуры пора на мех.
Пингвинов пора начать отстрел –
Ни птицы, ни кролики – смех!
Лошадей на мясо, верблюдов на жир
Пора, пора, пора!
Газ российский протянуть в Алжир,
Российскую нефть в Кашмир.
Трубу на юг, трубу на восток,
На запад три трубы.
Нефти и газа новый поток
Гони, гони, гони!
Азии Средней нужна вода –
Байкал сливай – пора!
Миллиарды кубов качать туда,
Триллионы «зеленых» - сюда!
Черноземы пора на Ближний Восток
Везти, везти, везти.
Из Якутии в Лондон направить поток
Алмазов и бирюзы.
Девок-бездельниц много у нас –
Париж, принимай гостей!
Можно и мальчиков – на заказ –
Хватит Европе всей.
Что там еще? Выставляй напоказ,
Пусть удивляется мир.
Наши товары хороши без прикрас –
Устроим торговый пир!
/Рабочие вместе с помпой скрываются за кулисами/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
На сцене ФИЛОСОФ и ОЛИГАРХ, который продолжает пританцовывать.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Эк, его понесло!
Готов ошкурить не только лес,
Но всю Россию.
Вот уж потомки будут «крыть»
Сегодняшнюю олигархию!
Припомнят им все семь колен
И пращуров и мамок…
Останется от нас лишь тлен
И чучела пустых болванов.
И тьма решеток, везде, на всем,
И миллиард дверей из стали.
От коих сами мы давно,
Как от проклятия, устали.
И будут спрашивать они,
Гадая на кофейной гуще,
Кто жил здесь? И в какие дни
Настиг их дьявол всемогущий;
Сковал железом домы их,
Опутал мысли вязким златом,
Вражду меж ними распалив,
Рассорил зверски с братом брата.
Как человек – с его умом –
Вдруг оказался под ярмом
Нечеловеческой наживы?
Мерилом что было для них,
Каким был их прекрасный миг,
Чем эти люди были живы?
/ОЛИГАРХУ/
- Вы слишком безрассудно распоряжаетесь
Тем, что вам не принадлежит.
ОЛИГАРХ
- Берем, что плохо лежит.
ФИЛОСОФ
- Но в управлении таком
И минимума нет морали!
ОЛИГАРХ
- Внимание на эту чепуху
Мир обратит едва ли.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Легко как олигархи попирают
Законы, что веками утверждались.
От демократических перемен
Совсем другого мы дождались.
Где сладость надежд тех и мечтаний,
Что в юности мы все питали,
За что они бороться призывали…
Обогатившись, мечтают о Британии.
/ОЛИГАРХУ/
- Все мысли ваши о барыше.
Но у россиянина всегда была
Мысль не о злате – о душе,
А в сердце к ближнему любовь.
Вы разжигаете в нем алчность вновь.
Так можно зверя в человеке пробудить
И человека в нем убить.
/ОЛИГАРХ/
- Известно, зверь живет в нем изначально.
И тут статистика печальна.
Что создал бог,
То переделать невозможно.
Когда-то вы неосторожно
Сказками о райском изобилии
Свирепое животное в нем усыпили.
Тем яростнее оно теперь, когда его
К новой жизни пробудили.
Теперь он к собственному счастью
Мчит на собственном же автомобиле.
Не брезгуя, берись за наше ремесло.
Когда войдешь в избранников число,
Поймешь, как тебе в жизни повезло.
ФИЛОСОФ
- А что другие? Что народ?
ОЛИГАРХ
- Подумай о себе и загляни вперед.
Мы – новое российское дворянство.
ФИЛОСОФ
/ в сторону/
Какое окаянство!
ОЛИГАРХ
- Ты будешь барин, как и мы.
Наполним златом свои домы,
Чтобы хватило лет на тыщу
Жизни привольной и богатой.
Ведь это лучше, чем ходить
В куртке с плеча чужого.
/в сторону/
Не мыслю для себя такого.
ФИЛОСОФ
- Но… меня смущает жизнь такая.
Так можно жить, лишь у народа отнимая.
Им создано все то, чем мы сегодня живы.
А вы в своих делах обманчивы и лживы.
И ты вот – все о деньгах, доходах..
Но как быть тем, у коих окрыленная душа.
А за душою – ни гроша.
ОЛИГАРХ
- Законы бытия придуманы не нами.
Издревле было так:
Кто не работал головой –
Работали руками.
А люди, или, как ты сказал, народ,
Не что иное, как артельный сброд.
Займется ими биржа трудовая –
Там разберутся, у кого душа какая:
Пригодна чья для девяти кругов,
А чья – для рая.
Мы же, сомнений и смущения не зная,
Дела налаживаем планетарного порядка.
Тут угадать должны мы в самую десятку.
ФИЛОСОФ
/ в сторону, приложив ладонь ко рту/
О господи! Что олигархи замышляют,
К чему подводят, подо что копают?
/ОЛИГАРХУ/
- Скажи, скажи мне: как ты мог?
Ведь мы не этого хотели,
Когда на перекрестке трех дорого
Стояли мы против метели.
Как мог ты взять и посягнуть
На сокровенное студенческого братства,
Дав слово: сердце, руку протянуть…
Мечтая тайно о богатстве.
Скажи, скажи!
ОЛИГАРХ
/махнув рукой и направляясь к «Мерседесу»/
- Что толковать с тобою, небожитель.
Отправлюсь-ка я в свою обитель
На берега Испании прекрасной.
ФИЛОСОФУ втолковывать, что есть что -
Труд напрасный.
И никогда он не поймет, мечтатель,
Что я теперь – российский князь.
А по совместительству – законодатель,
Работодатель, богатств неслыханных
И редких – собиратель.
Мне стоит только захотеть,
И все вокруг будут вертеться.
Или стоять. Или сидеть…
/ как бы тихонько напевая/
/вторая песенка ОЛИГАРХА/
Вся мощь Земли в руках у нас,
Все медиа, вся пресса.
Россия нынче – наш Парнас,
И каждый олигарх сильнее Ахиллеса.
/ФИЛОСОФУ/
Прощай. И видит бог –
Коль согласился б ты –
Я б тебе помог.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
- Уехал…
Дед мой сказал бы, что олигархи –
Черти новой ловли.
Для них важней дела торговли.
Все остальное – дополнение к тому,
Что можно обратить в торговую пеню.
А так же все, что можно продавать,
За что с людишек можно деньги брать.
Даже за то, о чем люди мечтают –
Все нынче в оборот пускают
Лишь для того, чтобы доход извлечь.
Для выгоды своей они готовы
И совестью и честью пренебречь.
Делами всеми заправляют олигархи –
Члены особенной епархии.
Часть малая, но покрывает мир.
Прельщает их один кумир –
Телец из злата.
А слыли демократами они когда-то…
КАРТИНА ВТОРАЯ
Появляется ПРОХОЖИЙ. Он наблюдает
За ФИЛОСОФОМ со стороны.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Всё не уймутся. Всё враждуют.
То об утратах сокрушаются,
То, обойдя соперников, ликуют.
Страну одни налево тянут, другие вправо.
Каждый доказывает собственное право,
К штурвалу тянутся, чтоб управлять
И тащат следом сообщников рать.
И те враждуют меж собой,
Друг другу дать готовы бой.
На части рвут страну.
Нет – в клочья рвут!
Народ измучили, покоя не дают…
Россия, как старинный китобой,
Вонзив гарпун в кита-добычу,
Летит за ним фарватером
Штормующим и непривычным,
Не ведая, куда несет нарвал.
А капитаны правят к новым берегам.
Но кто и что их ожидает там?
ФИЛОСОФ
/себе/
Фуф, устал я с этим ОЛИГАРХОМ.
И хочется мне есть… и выпить.
Денек сегодня выпал жаркий,
И утолить нелишне будет жажду.
Тут, рядом, за офиса углом,
Объемная цистерна есть с вином,
«Отрадой» завсегдатаями зовется.
Там к вечеру голь всякая сойдется,
Чтоб очередной стаканчик «пропустить»
И горе-горькое веревочкой завить.
Впрочем, «Отрада» принимает всех;
Здесь можно встретить даже тех,
Кто в обществе известен был вчера:
И доктора наук, и сцены мастера;
Есть некогда прекрасный баритон,
Еще пытается сегодня он
Аудиторию у бочки собирать,
Чтоб о бедах князя Игоря порассказать.
Поет, срывается, хрипит.
Потом поникнет головой
И долго так молчит.
Сочувственно молчит народ у бочки:
Жизнь довела талант до точки.
У бочки многие находят для себя приют –
Там никого не покупают, не продают.
Пойду туда и я…
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Подъезжает «девятка», из нее выходит МОВЕТОН
И сумасшедше бросается к ФИЛОСОФУ. ПРОХОЖИЙ
Скрывается за кулисами.
МОВЕТОН
- ФИЛОСОФ, стой-постой!
У нас с тобою будет разговор крутой.
ФИЛОСОФ
/удивленно/
- Но… о чем? Знакомы разве мы?
Ну и потом, мне не нравится крутое…
Избавьте… в другой раз
Наш состоится разговор…
И все такое.
МОВЕТОН
/настойчиво/
- Нет. Поговорим сейчас.
Определил задание мне Босс
Проверить этот перекресток:
Где вывоз «бабок», где их ввоз.
Хранятся где увесистые слитки.
Приказ его и резок и жесток:
У всех без исключенья должно брать –
С кого-то «штуку», а с кого-то
Процентов двадцать пять.
У нас, братан, есть правило такое –
Коль сам имеешь, - отстегни для тех,
Кто «тянет» горестные дни
Без удовольствий всяческих земных,
Без прав гражданских и иных.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
Мне, видно, не судьба
Сегодня завершить свой день,
Укрывшись в благостную тень
«Отрады» милой…
Ах, кто бы знал, как я устал
От жизни низкой и постылой.
МОВЕТОН
- Всем этим перекрестком Босс владеет.
Он с каждого, кто здесь торчит,
Как я уже сказал,
Процентов двадцать пять имеет.
Братан, запомни профиль мой:
С сегодняшнего дня я тебя крышую.
И, между прочим, за плату небольшую,
Всего-то за пять деревянных штук.
Из них четыре заберет Сундук…
ФИЛОСОФ
- Сундук? Что это за явление? И почему
Все подчиняются ему.
МОВЕТОН
- Это мой Босс. О, Босс силен!
Обширнейшими свалками владеет он:
В округах Южном, Западном, Восточном.
А если быть доподлинным и точным,
То надо указать и рынки,
И бойни, - где укорачивают жизнь
Телятам молодым и нежирным свинкам.
И супермаркетов пять или семь,
Да крышеватели заваливают его всем
Домушники и щипачи
Отстегивают золотые кирпичи.
Цветет его бахча «арбузами» полна,
Дом ломится от всякого добра,
А погреба от коньяков и вин,
Подвал - от сундуков,
В них, говорят, брильянты.
По четвергам братву он собирает,
Для них оркестр всю ночь играет
Из двадцати первейших музыкантов.
ФИЛОСОФ
/ошарашенно/
- Он депутат? Министр он?
МОВЕТОН
Ну да… и так силен…
И с этим… как его… на равных он.
Босс с ним с мобильника,
Как с корешем болтает,
Когда чуть лишку выпивает.
Ты властвуй, говорит, не расслабляйся,
А если будут гнуть, - не прогибайся.
Ты помни, говорит, братва с тобой.
Тому порукой – авторитет и бизнес мой.
Когда же вдруг с тобою не поладят, -
По шапке вдруг тебя наладят, -
Не кипятись, в газеты не пиши,
Шапку в охапку – и ко мне спеши.
В любой конторе поселю,
Устрою все за первый сорт:
До конца дней не будешь знать
Ни нужды, ни забот.
ФИЛОСОФ
- Да уж не он ли правит государством?
МОВЕТОН
- Он может все. И государством тоже.
Таков мой Босс, собака, сукин сын!
И ты, ФИЛОСОФ, отныне не один.
Под верной крышей ты – не пропадешь,
Не худо и не бедно заживешь.
Считай, твоя малина зацвела,
Пойдут – и еще как! – твои дела.
У этих офисов, сам видишь,
Контингент богатый,
Ты деньги будешь загребать лопатой.
Всю родню обеспечишь, всех друзей.
На жизнь смотри, ФИЛОСОФ, веселей.
Ну, а теперь – гуд бай, пока!
Спешу я в следующий квартал,
Там академик угол запатентовал.
Вот уже год, как я его крышую.
Нашел наш академик жилу золотую.
Что прежде он имел? Да ничего.
В подвалах института крыс давил,
В спортивных шортах на базар ходил
Да все трусцою бегал вокруг дома,
Где в захолустной жил дыре.
Зимой и летом – в одном плаще,
Его все по плащу тому
И спереди и сзади узнавали.
И так десятки лет
Давил он крыс в подвале.
А нынче академик наш
У Босса под крылом.
И есть чему народу удивляться:
Давно забыл он об унижении былом,
И на перекресток в голубом
Он «Мерседесе» стал являться.
Гаванские сигары стал курить,
И по-французски говорить,
Свой плащ сменил на фирменную пару.
И загородный дом купил и дачу.
Любовницу завел кавказскую, Тамару,
И молодую тещу к ней в придачу.
Смекни, ФИЛОСОФ, тут и ты,
Как должно перед Боссом постараться,
Чтобы подольше оставаться
У перекрестка, где любят парковаться
Все наши жирные коты…
Засим, ФИЛОСОФ, прощевай, привет!
Еще поспеть мне надо к Боссу на обед,
Желательно, без опозданья.
О, Босс силен. А как уж строг!
Ослушаться его – не приведи бог!
/садится в «девятку» и отъезжает/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
Отныне будут крышевать меня?
Не избежать мне ни полымя, ни огня!
Хотя… Ведь крышевал Давид
Навала-ловкача,
Известного всей Иудее богача.
Увел его отары, и не одну,
Разбойничая у скотоводов на виду.
В конце концов, чтоб откупиться,
Навал жены должен был лишиться.
С охотою она к Давиду перешла:
И молодость и силу предпочла.
Конечно, и характер – лед с огнем.
Навал был стар, слабел он с каждым днем…
Дела подобные на земле не новы,
Они живут между людьми который век,
Без воровства, мздоимства, дерзкой воли
Существовать не может человек.
Сегодня окрышована Россия мздой такой
От супермаркетов столицы
До бутиков в провинции глухой.
Как саранча на молодую зелень,
Летят на обывателя со всех сторон
Грабители, мошенники и воры,
И респектабельные боссы,
Лезут на свет из тени,
И каждый - сам себе закон.
О исчадия ада! Уже вы приучили
Добрых россиян к судьбе лихой:
Злой рок над ними дышит вечно,
Торя их путь бесчеловечный.
КАРТИНА ПЯТАЯ
ФИЛОСОФ играет на флейте, выводя грустную мелодию.
Подходит ПРОХОЖИЙ, бросает в кепку мелочь делает
Несколько шагов, чтобы уйти, но возвращается.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Ах, сукин сын, как он играет!
Как из прохожих слезы вышибает!
Невольно вспоминается былое,
И лето красное и чувство молодое,
И ощущенье счастья и радостного бытия,
И чувство Родины – и что она – твоя.
Что и накормит и обогреет, надежду даст,
И в горе не оставит.
А коль заслужишь – на всю страну прославит.
Да стала вдруг чужая –
Враждебная и злая.
И ощущение другое:
Будто иноземцев рать набросилась,
Чтобы до нитки обобрать.
Да-а… неладно что-то в государстве,
Если ученые, а он ученый,
Стоят с протянутой рукой.
Как приключился с нами срам такой?
Как мы могли дожить до этого, кто допустил?
Кто на народ наш порчу напустил?
Куда девались его мужество и сила,
Что проявлялись в труде, в бою.
На что он тратит молодость свою?
Ужель на то чтоб купить дешевле,
Продать дороже…
Но это ли удел мужчин. Мой боже!
Помилуй и сохрани, от участи такой
Наших мужчин оборони!
Когда-то я оставил память о себе –
Построив в горах непроходимых ГЭС –
Одно из нынешних волшебств.
Энергия её подвигнула Кавказ,
Преображая города и села.
Да только я, гордившийся собой
Искренне и без прикрас,
Хожу сегодня невеселый.
/ФИЛОСОФУ/
- Уже который раз тебя я вижу с флейтой.
Ты – неудачный музыкант?
ФИЛОСОФ
- Я – друг людей. Философ.
ПРОХОЖИЙ
- Ну это еще хуже.
Однако вижу: добрый ты внутри,
И беззащитный ты снаружи.
Философ, значит. Так-так- та…
Человек, не любящий труда.
Н-да…
Мир полон всяческих диковин.
Твоя профессия – одна из них.
Хотя… и слава богу! –
Не из злостных самых.
Когда вокруг так много совершают
Нечеловеческих поступков,
Философ, пожалуй, безобиднее других.
Только… безделье мало что кому давало.
Бездельников и без тебя у нас немало.
Известно и другое: русская душа
Одна из самых сердобольных.
Ей жаль людей,
Всего лишенных иль невольных.
И к вечеру наполнится рублями
Твоя кепчонка.
Гляди-ка – друг людей –
Уже спешат к тебе девчонки.
Немало, видно, и у тебя друзей.
/отходит в сторону/
КАРТИНА ШЕСТАЯ
Две студентки останавливаются в пяти шагах от ФИЛОСОФА.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/восторженно/
- Ах, какой красавчик!
/удивленно/
Но почему он с флейтой
И кепка под ногами…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/равнодушно/
- Нуждается он в помощи деньгами
И просит одолжить как бы кредит
Бессрочный.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я вижу: он неразговорчив.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- У бедного, кроме всего,
И слов немного для того,
Чтобы пожаловаться на судьбу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но как же так…
Просить на улице деньгу…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Считается сегодня способ этот
Беспорочным.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но и непрестижным, и заморочным.
А он меж тем…
Ты только посмотри: какой прикид!
И этот утомленный вид.
Я прежде здесь его не замечала.
Давно он тут?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Да с самого начала.
Давно привык к нему деловой квартал.
Богатый этот перекресток
Сама мэр ФИЛОСОФУ отдал.
Сюда ФИЛОСОФ ходит как на работу.
И власти близлежащих улиц
Обязаны блюсти о нем заботу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но ведь красавчик!
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/деланно равнодушно/
- Ну… в общем ничего.
Увидеть тут можно много чего.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я слышала, что он – философ.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Философ. Но, может быть, астролог.
А может, заклинатель змей…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ну так посмотрим, что делает он с ней,
Когда появится змея из кепки.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/не желая, чтобы ФИЛОСОФ обратил внимание
На ее подругу/
- Мне кажется, не может он
Держать своих питомцев в кепке.
Когда бы был он заклинатель,
Тут был бы ящик, который серпентарий.
Сдается мне, что он
Не заклинатель, а писатель.
И изучает жизнь…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Таким неподобающим манером?
На нашей клубной дискотеке
Он был бы лучшим кавалером.
А о профессии его
С тобою мы еще поспорим.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Но здесь в живую жизнь
Он углубляется по самый корень.
На этом оживленном перекрестке
Она переплелась в тугую сеть,
В нее он может уловить всех тех,
Кто станет персонажем его книг.
Быть может, мы присутствуем в тот миг,
Который называется волшебным…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ах, познакомиться бы с бедным!
Подойдем поближе.
Мне кажется, себя я вижу
Одной из героинь его произведений.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/ревниво/
- Не думаю, что он литературный гений.
Тут угадать можно без всяких объяснений,
Что вовсе не писатель он, а кандидат…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Наук?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Нет. Кандидат в бомжи.
Нет хитрости во взгляде,
В речах нет лжи…
В писателя поверить трудно,
И шарма – ну ни на йоту.
Скорее, тип занудный,
И вызывает лишь зевоту.
/нарочито зевает/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/пожав плечами/
- Но я хотела бы…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Чего?
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Да ладно… Уходим, скоро ночь.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/с чувством вины/
- Но прежде бросим по десятки.
Ведь надо как-то бедному помочь.
/бросают в кепку деньги и уходят/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/говорит, обернувшись на ходу/
- Но какой красавчик – я не могу!
Прощай пока. Я тебе после помогу,
Без всяческих подруг. И докажу,
Каким бывает настоящий друг…
КАРТИНА СЕДЬМАЯ
ФИЛОСОФ. Возвращается ПРОХОЖИЙ.
ПРОХОЖИЙ
- Мне почему-то жаль тебя, приятель.
Ты беззащитен, вижу я.
Открыт для воровских объятий.
И если в цепкие их лапы попадешь,
От них живым ты не уйдешь,
Как ни крутись.
За вход в союз их платишь грош,
За выход – собственную жизнь.
Еще скажу тебе по чести:
В дуду играть на этом месте,
Что соколу клевать червей на свалке.
Если не пулю пустят в зад,
То пришибут увесистою палкой.
А ты и молод и здоров,
И бог умишком не обидел.
И, видно, сила есть в руках…
/раздумывает. Потом решительно/:
Пойдем со мной. Я обучу тебя
Строительному делу.
И станешь каменщиком ты
Трудолюбивым и умелым.
Мы вольным собственным трудом
Такую соорудим ладью,
Что весь народ в ней поплывет
В свою страну, свою судьбу.
КАРТИНА ВОСЬМАЯ
/ появляется ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА/
СТУДЕНТКА
/обращаясь к ФИЛОСОФУ/
- Я к вам пришла, чтобы остаться с вами.
ФИЛОСОФ
/берет ее за руку и обращается к ПРОХОЖЕМУ/
- Я знаю, человек труда
Из всех надежнее на свете.
Путь их бескорыстен, светел.
Пойдем. А музыка пусть будет нам
Побочным инструментом.
Шагай вперед, наш друг надежный,
Пристроимся и мы к тебе моментом.
/играет на флейте/
ФИЛОСОФ, СТУДЕНТКА, ПРОХОЖИЙ маршируют, обходя
кругом сцену под бодрую жизнеутверждающую музыку.
Из-за кулис выходят и пристраиваются к ним ДВЕ СТАРУХИ. МОВЕТОН
мечется между ними и ОЛИГАРХОМ, подъехавшем на «Мерседесе»,
и пренебрежительно наблюдавшем процессию. Наконец МОВЕТОН
пристраивается в хвост процессии, а ОЛИГАРХ, досадливо махнув рукой,
садится в авто и уезжает в свою Испанию.
Неожиданно вылетает мотоциклист с надписью на боку «Капитализм»
И тоже пристраивается к процессии. Все новые и новые люди, преимущественно молодые, выходят из-за кулис и заполняют сцену.
ЗАНАВЕС
Драма /в стихах/
В трех действиях
Действующие лица:
Философ – мужчина сорока лет
Олигарх – его ровесник
Две старухи
Моветон – вихлястый молодой человек 30-ти лет, представитель воровского мира.
Прохожий – рабочий-строитель 50-ти лет
Две студентки
Мотоциклист, пешеходы и другие участники уличного движения. Действие происходит в одном из городов России. Время действия 90—е годы 20 века.
Действие первое
Картина первая
По одну сторону сцены современные офис, банк из бетона и зеркального стекла. Заходят и выходят респектабельные представители делового мира. В каждом из них чувствуется хозяин этой жизни. По другую сторону сцены – невзрачное здание с покосившейся вывеской – «Собес», старики и старухи с костылями и авоськами в руках.
ФИЛОСОФ, облокотившись на ограждение витрины супермаркета, флегматично наблюдает движение улицы. За кулисами звучит волнующая музыка, соло на флейте. Он негромко, с расстановкой, как бы обдумывая каждое слово, говорит, жестикулируя руками:
ФИЛОСОФ
- Десятилетие минуло с тех пор,
Как на реформы мы сделали упор,
Чтоб изменить и жизнь свою и государство.
Увы! Перекроили государство,
Оставив от него лишь лоскуты;
Устали все от маяты,
Шараханья, безденежья, вранья
И обещаний всяческих невероятных,
Как бы возможностей для каждого –
Огромных, необъятных!
Уж так расписывали будущее наше,
Что даже рай не мог быть рынка краше.
А все свелось к тому,
Что у добрых и доверчивых людей
Старших поколений
/поводит рукой в сторону «Собеса»/
Отняли все, что они создали
Своею жизнью и своим трудом,
Пообещав воздать им все… потом.
Эх-хе!
Картина вторая
От группы пенсионеров, стоящих у «Собеса», отделяются две старухи и выходят на авансцену.
ДВЕ СТАРУХИ /в унисон/
- Столетия была Россия оплотом нашим,
Раздольная среди холмов и пашен,
От западных границ до Океана,
Родная, близкая своя.
Мы жили в ней все как одна семья,
Где каждый был ответствен за другого.
На свете не было иного
Отечества такого.
Все вместе делали: пахали землю,
Возводили города, строили заводы,
Крепили экономику и мощь его,
По праздникам водили хороводы
И жили в удовольствие свое.
А если нас пытались покорить
И снова к прошлому поворотить,
Мы дружно защищались,
Не жалея жизней.
Не страшно умирать за волю
Собственной Отчизны.
И, сохраняя государство,
Тем себя спасали.
Теперь нам власти говорят:
«Заботьтесь сами о себе,
О собственном благополучии
И будущем своем».
Им, дескать, недосуг.
У них задачи поважней,
Чем думать о народе и его нуждах.
Но как радеть о будущем, когда
И дня нельзя прожить без нужды.
Когда ни дома, ни работы,
С утра до вечера
О хлебе все заботы.
/к зрителям/
Кто думает о нас теперь?
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться.
Нам при теперешних делах,
Когда все наше обращают в прах,
На что надеяться, куда податься?
Об этом разве мы мечтали,
Как свои жизни отдавали
На фронтах войны,
В степях бескрайней целины,
На стройках новой индустрии,
В котлованах мощных ГЭС,
Заводов на миллионы мест.
Мы все освоили в те годы:
И самолеты создали, и пароходы,
И Космос, и автомобили,
О детях помнили
И старых не забыли.
Истории на свалку нас сбросили теперь…
В какую нам стучаться дверь,
Чтобы до правды достучаться,
Чтоб нам в бомжах не оказаться.
Уж на помойках многие из нас
Калорий пополняют свой запас.
И нам товарищем никто не хочет стать,
Открылась вдруг вторая ипостась:
Наши товарищи
Стали господа теперь.
В какую нам стучаться дверь?
/возвращаются к «Собесу»/
ФИЛОСОФ /после паузы/
Над горестными их словами рассуждая,
Я понял, что вместе с государством
Отняли все – у всех и сразу –
Поспешно так, что оторопь берет.
Народ лишь молча наблюдает,
Капиталистическую как заразу
Бесцеремонно запускают в оборот.
Страна со всем ее запасом –
Нефтью, и золотом, и газом –
Царем Борисом была раздарена,
Его придворным отдана,
Всем, кто стоял у трона.
Он с государевым размахом,
Разверзнув грудь, махнув рукой,
Своим зятьям и своим свахам
Отмерил каждому с лихвой:
Тебе, Савельич, Север Крайний,
Богат он никеля рудой.
Тебе, Абрамыч, берег дальний
С пушниной, золотом, икрой.
Всей энергетикой Семеныч
Сумеет смело управлять.
Ему в помощники Ефроныч:
Если чего случится в полночь,
Он будет свечки зажигать.
Иным владеть нефтью и газами,
Других поставил над алмазами.
А те под офисные крыши
Собрали близких и родных.
Большая оказалась родня
У каждого из них:
На один стул сажали по два,
А если родственники дальние – троих.
С царя отеческой подачи,
Почуяв вкус легкой удачи,
Они стремительно и смело
Принялись за дело.
И вот
Явился новый в обществе круговорот:
В бывших общественных местах,
В городских скверах, в парках, на газонах,
На берегах озер и рек, в запретных зонах
Они дворцы свои возводят.
Там сторожа со сворами собак,
С оружием прицельным бродят.
Где прежде было вольное движение, -
Хоромы барские, до неба ограждения.
Скоро не выйти будет за порог,
Хоть в городах и тысячи дорог,
Да только чтоб по ним ходить,
Придется денежки платить.
А у нас в кармане – вошь на аркане.
В государстве лишних денег не существует:
Когда одни двумя руками загребают,
Другие нищенствуют.
Да прочно ль будет то,
Что так легко дается?
Вот в чем вопрос. Ну а пока…
Схватив фортуну за бока,
Резвятся так, что черту жарко.
Вон сколько подкатило их
В бронированных иномарках.
Когда-то Кант изрек:
«Если погибнет справедливость,
Человеческая жизнь
Не будет более иметь цены».
/подняв глаза к небу/
Старик, она давно погибла.
Людей прихлопывают,
Словно мух из мухобоек
Калибра 7,62 иль 9 миллиметров.
А то и бомбами, чтоб умирали
Без долгих мук.
И, фарисеи, убивая тысячи людей,
Для кошек госпитали строят
И санатории для сук.
В насмешку над людьми
Болонок собственных
Мильенными дворцами наделяют,
В портретах красочных
И бюстах прославляют.
Картина третья
ФИЛОСОФ. Подъезжает «МЕРСЕДЕС», из которого выходит ОЛИГАРХ.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Ну вот еще один подъехал…
Старый знакомый, однокашник.
Мне, видно, будет не до смеха:
Нелегкий будет разговор
Про день сегодняшний
И день вчерашний.
ОЛИГАРХ
- Ба-ба-бы! Ты ли это, ФИЛОСОФ?
/в сторону/
Как прошлого печальный отголосок…
/Философу/
Тебя по-прежнему зовут так?
Ты прежде рассуждать
О жизненных перипетиях
Был мастак.
ФИЛОСОФ
- Да, это так…
ОЛИГАРХ
И ты по-прежнему витаешь в облаках?
Не изменился?
ФИЛОСОФ
- Понаблюдав, что делается рядом,
Мне впору было б измениться иль,
К черту, спиться:
Уж очень вывернулся мир.
Людей же просто не узнать,
Явилась в них другая стать
И облик, и характер.
И взгляд на жизнь, на дружбу, на любовь,
На ценности духовные, которыми
Так прежде дорожили.
Куда-то все ушло, словно вода в песок.
Как будто мы не десяток лет,
А тысячелетие прожили:
Всё – буквально всё –
Желтым металлом подменили.
Впрочем, эквивалент бумажный есть ему,
Он в обиходе «зеленью» зовется.
Без этой «зелени» теперь –
Зови на помощь, не зови –
Никто на крик не отзовется.
ОЛИГАРХ
/Подходит ближе к бывшему сокурснику/
- Да, это ты. Признаюсь, удивлен:
Помню, во все заоблачное ты был влюблен
И, как Сократ, пытался всякого разговорить,
И разговорами о смысле жизни уморить.
ФИЛОСОФ
- А ты был вожаком когда-то
Всех комсомольских дел.
Теперь неслыханно разбогател.
Но капитал твой, утверждают,
Темного происхождения,
Добыт то ль плутовством,
То ль сказочным везением.
За это в прошлые года
Последовала бы дознаний череда.
ОЛИГАРХ
- Да, зверские то были времена.
Но, слава господу, свобода нам дана.
ФИЛОСОФ
- Свобода, черт ее дери!
Тут ни убавить, ни прибавить.
И ко всему надо добавить:
Свободен каждый в меру своих сил,
Один колбас с макулатурой намесил,
Другой гнилье вам продает за первый сорт.
А третий – ну что за дело! –
Вместо препаратов и лекарств –
Вам выдает таблетки мела.
Ты спросишь, где же госконтроль?
Э-э, однокашник, одуматься изволь:
Коль государства нет,
То нет и госконтроля.
Сегодня ворам не свобода – воля!
Сегодня все свободны от всего,
Как ветер в поле, волны в море
Иль горный водопад –
Никто ничем не ограничен,
Ни в чем не виноват.
Хочешь – трудись, а нет –
Так дурака валяй:
Вольному, дескать, воля,
Спасенному – рай.
ОЛИГАРХ
- О чем толкуешь, о чьей вине.
Не все в речах твоих понятно мне.
Остынь. Да толком расскажи,
Чем недоволен или встревожен ты.
Мы мастера судить о деле, стоя сбоку.
Да ведь от критики такой немного проку.
Но, вижу, ты боец и опытный, и стойкий…
ФИЛОСОФ
- Не ты ль в начале перестройки –
Туды ее в печенку и в ребро –
Построить призывал социализм,
И непростой, а с человечьим ликом.
Тебя мы поддержали мощным криком:
«Дай, партия, нам порулить!
Не все одной тебе крутить-вертеть,
Пора и нам к делам поспеть,
Пора и нам при деле быть!»
И, доверяясь своему комсоргу,
Пошли на баррикады.
Безумные, словно телята, -
Взбрыкивая резво, -
Копытом били свою мать.
Никто от друга не хотел отстать.
ОЛИГАРХ
- Ну да, все так и было:
Давно компартии нам надо было
Той голой правдой двинуть в рыло.
ФИЛОСОФ
- Быть может, это так. Быть может. Но…
Седой отец мой говорил мне:
«Зачем крушите все подряд,
Что нами было создано, ломая.
Ведь были и прекрасные сады,
Они цвели в начале мая,
Давая осенью плоды.
Как можно рушить все,
Чего мы так любили,
Чему мы монументы возводили.
Ужели обо всем вы позабыли:
Каким привольным было наше время,
Когда сад наций цвел на равных
Без разделения на главных и неглавных.
Вокруг все наше без ограничений:
Моря и горы, поля и реки,
И земли всех предназначений.
В пустыне Кара-Кумы ты был свой,
Братом был в Бишкеке и Ташкенте,
Родным на всем континенте».
ОЛИГАРХ
- Тебя, мой однокашник, не поймешь:
Ты, помню, жаждал все переиначивать,
Теперь ты прошлому псалмы поешь и,
Кажется, забыл, куда грести,
Куда сворачивать.
ФИЛОСОФ
- Еще отец мне говорил:
«Как ни суди о той Отчизне,
Мы жили все при коммунизме.
А против выступали те,
Кто не хотел трудиться,
Кому Россия – для прибылей
И развлечений за границей.
Под их корыстное стремление
Пустили вы под нож творение
Народа – свободы истинного гения.
Смотреть на это нам печально…
Еще услышите вы отзвук дальний,
Предъявит время счет моральный».
Не приняли мы увещаний их –
Стадо телят глухонемых –
И продолжали яростно топтать
Свою судьбу. И затоптали.
Тогда открылась нам другая
Сторона медали.
ОЛИГАРХ
-Какая еще сторона?
И без того мы были сыты
Идеологией сполна.
ФИЛОСОФ
- В те дни волна катилась по Европе,
Меняя красный цвет на цвет оранжевый
И голубой с темно-коричневым оттенком.
А нас она накрыла
Серо-буро-малиновою смесью,
Страну отбросив до средневековья,
Оставив многих без штанов.
Итог таков:
У нас теперь капитализм
С лицом Горгоны.
Обвел нас вокруг пальца перевертыш.
Твой опыт ныне в школах изучают:
Вот, мол, студент стал миллиардером.
Мальчишки, вдохновляйтесь
Столь заразительным примером!
ОЛИГАРХ
- Удался нам эксперимент:
Я с выгодой и пользой время трачу,
И, ловко уловив момент,
За вымя ухватил удачу.
ФИЛОСОФ
- Момент тот предрешили вы,
Заимствовав опыт сатаны.
А мы, было, поверили…
И глупо и смешно.
Вот доказательство еще одно
Того, что простота хуже воровства.
Что однокашников ты облапошил,
На то я не ропщу,
Я оправдание тому ищу,
Что так легко переменились люди.
Не знали ни того, что потеряли,
Ни того, что с ними будет.
ОЛИГАРХ
-Но ко времени тому,
Кто был у власти,
Уж не умели управлять.
Не преодолеть им было
Собственного идиотизма,
Не до народа было им,
Не до коммунизма.
Страна и власть в нокауте лежали,
Республики Союза прочь бежали,
Одни на запад, другие на восток
И нескончаем был беженцев поток.
Крестьянин не пахал, не сеял,
Никто не думал о судьбе России,
А думали о том, как организоваться,
Чтобы в живых остаться.
Так крепость, - неприступный монолит, -
Вдруг рассыпается в песок.
Стихии яростный поток
Все стены и ограды сносит
И, разметав на части их,
В неведомое никому уносит.
Все в панике бегут,
Не зная направленья,
В делах нет ни согласия, ни рвенья.
Вчера еще политики и мощи образец
Враз обращается в руины
И сам себя хоронит наконец.
Мы, олигархи, мы спасли Россию,
Дав каждому свободу выживать,
Налево и направо торговать,
Товарами из-за границы насыщать
Города и села.
Вы все о гибели стенали,
А мы тем временем страну спасали.
ФИЛОСОФ
- Не для народа.
Для собственных, семейных, дел
Устроили вы новый передел.
Везде, во всем – в делах во власти –
Участвуют одни:
Одной колоды, одной масти.
ОЛИГАРХ
- Ну… не зря же мы старались.
А потому внакладе не остались.
ФИЛОСОФ
- В заботе о себе вы перестарались,
Прибрали все к рукам. А мы…
/указывает на «Собес»/
Ты оглянись: ни с чем остались.
ОЛИГАРХ
- Тут с левыми свистишь ты в лад:
На улице с толпою слиться рад
И крик поднять, и плакать от души,
Что тяжко, мол, вам бить баклуши на гроши.
/кивает да двух старух, направляющихся к ним от здания «Собеса»/
Вот и древние девицы –
Коими запружена столица –
Твоего сердца чуя доброту,
Рассчитывают на нищенскую мзду.
Все это не по мне,
Я в офис поднимусь.
Пока выслушивать ты будешь
Привычную, обычно, ерунду,
Делами я займусь.
/поднимается в офис/
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина первая
ФИЛОСОФ. К нему подходят ДВЕ СТАРУХИ.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Жа ради господа, подайте.
/протягивает руку/
Совсем жубов нет у меня.
В войну фашист прикладом выбил.
Давно, в прошедшие года,
Вставляла я протежы иногда.
Бесплатные. Теперь все платное.
Да денег на протежы нет.
Не каждый день есть у меня обед.
Все больше балуюсь чайком
С сухариком моченым и чесноком.
Не всякий раж могу я выйти на прогулку:
В дожди не прошмыгнуть по переулку,
В морожы нечего обуть…
Да обхожусь я как-нибудь:
То беж плаща, то беж пальто.
А мимо нас летят шикарные авто.
Мы в наши годы этого не жнали,
Мы о другом тогда мечтали:
И день и ночь на стройках прожябали и,
Как блаженные стремились в коммунижм.
Да на пути к нему подло нас надули –
В другую сторону вдруг повернули.
Начнем сначала, говорят,
Капиталистическую жижнь.
И не стыда у них нет, ни печали,
Что власть Советскую мы кровью
Жащищали.
А нынче, видишь, обнищали.
И кто теперь ответит мне,
Что было правдой:
Когда нас новое построить прижывали,
Или теперь,
Когда все наше оболгали,
Жахлопнув в будущее дверь?
И почему случилось так –
Всё отняли у нас за «так»,
Народ на собственной жемле
Все больше вяжнет в кабале?
ФИЛОСОФ
/хлопая ладонями по карманам/
- Сейчас я отыщу деньжат.
Всегда помочь вам рад…
ВТОРАЯ СТАРУХА
- А мы заводы возрождали.
Из-за границы помощи не ждали,
Железки принося в подолах,
Что собирали по лесам и долам.
Тогда живот я надорвала –
Матка от тяжести упала.
И потому детей я не рожала.
Живу одна. И некому помочь.
Одной мне все не превозмочь
Те трудности, что выпали на долю.
Мне многого не надо:
Хлеба вволю, да чай, да сахар,
Да кусок селедки.
На Пасху пару куличей
Да рюмку водки.
Еще чтоб было мне тепло.
А то, неровен час, отключат газ.
Отрежут электричество, батареи снимут.
Сантехники ведь совести не имут.
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Тут дело не в сантехниках.
Бери повыше.
ВТОРАЯ СТАРУХА
- Да в ком же?
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- В тех, кто живет под жолотою крышей.
С утра кто плавает в бассейне,
Наполненном шампанским,
Потом маленько отдохнет,
И в кортеже из пяти иномарок
Поедет выбирать жене подарок.
И к трем часам пополудни
Жаедет в офис свой. Но это в будни.
А в праждники летит он на Канары,
С собой минорочек берет две пары.
Иль на неделю в Куршавель,
Чтоб выкинуть там с девочкой фортель.
Вот этот всеми помыкает:
Он трубы с гажом открывает, жакрывает,
И как бы с нами дурочку валяет.
/ безнадежно махнув рукой/
Обман тогда, вранье сейчас.
Но придет справедливый час,
Господь вмешается в дела мирские,
Прихлопнет шайки воровские.
ФИЛОСОФ
/роется в карманах/
- Ведь точно помню: было у меня
В кармане несколько десяток…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
/в сторону/
- Ну с этим ясно все:
Мужик не берет вжяток.
ФИЛОСОФ
- Сейчас… сейчас…
Я постараюсь вам помочь…
ПЕРВАЯ СТАРУХА
- Чего уж там…
/спутнице/
- Пойдем, подруга, прочь.
Мы нынче в тягость всем.
От нас давно ижбавиться хотят совсем.
/возвращаются к зданию «Собеса»/
Картина вторая
ФИЛОСОФ. Из офиса выходит ОЛИГАРХ. Подходит к философу.
ОЛИГАРХ
- Пока ты для девиц карманы ворошил,
Я важный в офисе вопрос решил.
Здесь /показывает вверх/, на 10-м этаже,
Обосновался новый олигарх, мой протеже.
К нему я заходил условиться о том,
Поститься как заставить нам Европу
Перед Христовым Рождеством.
ФИЛОСОФ
- Условились?
ОЛИГАРХ
- Нет проблем.
Решенье наше – урок на будущее тем,
Кто попытается нарушить договор.
Но… продолжим прежний разговор.
Ведь мы не виделись с тобою много лет.
/в сторону/
Сейчас из прошлого пришлет он мне привет
И жалобы, и вздохи, и что дела тогда
Не так уж были плохи.
/ФИЛОСОФУ/
Вот на меня напраслину ты гонишь,
А свое место в жизни проворонишь.
ФИЛОСОФ
- Но мне уже определили
Доходный угол на этом перекрестке.
Я мэру кланяюсь теперь,
Когда он едет поутру
По городу в бронированной повозке.
ОЛИГАРХ
- Не то это – номер пустой.
Не для философа ученого
Это копеечное место.
Я знаю: смеешься ты и над собой,
И дядьками из политического треста.
Брось выдумку про нищего – плоха она,
И кособока, и больна.
Ведь знаешь ты – как дважды два –
Как в этом мире стряпают дела.
Приспособляться мы должны к тому,
Что нам пророчат свыше.
А ты все прошлым дышишь.
Пора понять: нам не вернуть того,
Что безвозвратно ветром унесло.
Перед тобой поток. А я даю весло
И челн надежный, чтобы потоки переплыть.
Впрягайся в дело, хватит ныть.
Я пред тобою открываю двери;
И вот рука – в тебя всегда я верил.
ФИЛОСОФ
/не подав руки/
- Но я в тебя не верю.
Однажды нас ты облапошил,
Сдается мне, ты не способен
Думать о хорошем.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
- Меня мораль давно уже не мучит.
/ФИЛОСОФУ/
- Однокашник, время учит:
Не все хорошее нам в угождение…
ФИЛОСОФ
- Когда к хорошему
Ты не привык с рождения.
ОЛИГАРХ
- Меня совсем не убеждают
Твои ученые суждения,
Я к тем делам пристрастен,
Которые на пользу мне…
ФИЛОСОФ
- И сатане…
ОЛИГАРХ
- Оставь. Ты просто злобой дышишь.
ФИЛОСОФ
-Нет. Ты попросту меня не слышишь.
Не совместимы ты и честные дела.
Преступен ты. Звезда твоя черна,
Как эти тучи на темном горизонте.
Никому правда не видна,
Как эти тучи разойдутся:
За горизонт ли их ветер унесет
Или губительным дождем
Они прольются.
ОЛИГАРХ
- Что этим хочешь ты сказать,
Каких грехов еще мне приписать?
Впрочем, в политике
Всегда было нескучно:
Кто действует решительно и смело,
Тому потом, - когда благополучно
Минет опасный перекресток, -
Припишут подленькое дело,
Чтобы к суду его привлечь
И тем народ
От истинных проблем отвлечь.
Так говори. И я хотел бы знать,
Чего ты жаждешь обо мне сказать.
ФИЛОСОФ
- Я все скажу, не буду льстить.
Поскольку ныне знаменит ты,
Тебе готовы все простить.
ОЛИГАРХ
- Уж не задумал ли теперь
Ты притянуть меня к ответу,
Злодеем страшным объявив
Пред обществом и белым светом?
ФИЛОСОФ
- Куда там!
Теперь все в прошлом.
Кануло в небытие.
Теперь ты – сила, на коне.
Как Демиург,
Ты появляешься в своем окне.
К молящимся тебе выходишь на балкон.
И площадь главная в едином раже
Тебе нижайший бьет поклон.
/комично кланяется ОЛИГАРХУ/
Вот так ягненок, пятясь,
Близится к питону,
Пока питон его не заглотает..
Всё, - как всегда, как было встарь:
Ты – и правитель избранный, и царь.
Нет над тобой законов, нет суда,
И нет преград,
Которые нельзя преодолеть.
Ты даже стал подумывать,
Как вечно жить,
Как князю тьмы за вечность
Душу заложить.
Нельзя же, властвуя, как бог,
Вдруг умереть.
ОЛИГАРХ
/в сторону/
А он – провидец, черт его дери!
В его руках большие козыри.
ФИЛОСОФ
Но…незримым остается Вседержитель.
Придет пора другая, спросит он
И про людей невинных, и про балкон.
Про то, как дав обет служить народу,
Ты ввел народ в пучину бед.
Телами их потоки запрудил,
И тем соперников опередил
В борьбе за власть.
Чтобы тщеславие свое удовлетворить,
Ты мир готов был в хаос обратить.
/после некоторого раздумья/
Кто мог в студенческие годы
Предположить в тебе такую хватку.
/мечтательно/
Студенческие годы…
В недавнем прошлом мы были
Все в одной упряжке:
На стройках, в поле…
На фронтах войны.
Отцы там наши воевали
И свои жизни отдавали,
Чтоб лучше жили мы.
И мой отец на бруствер лег,
И твой себя не уберег,
Чтобы потом, что строили они,
Мы завершить могли.
Студенческие годы… Тогда и мы
Мечтали мир преобразить,
Чтоб каждый мог в нем вольно жить.
ОЛИГАРХ
- Мы к этому сейчас идем:
Все перестроим, все перевернем,
И россиянина опять вернем… к капитализму.
А ты, ФИЛОСОФ, далек от наших планов.
ФИЛОСОФ
- А ты твердишь все тот же стих:
- Деньги, злато – счастье в них.
ОЛИГАРХ
- Иначе дело может понимать лишь псих.
Но я вернусь к делам восточным.
И вот прогноз на будущее точный:
Кто сделает в те области вложения,
Получит мощные сверхнакопления,
И рейтинг свой поднимет в сотню раз.
Тут главное для нас –
Быстрее развернуться…
ФИЛОСОФ
- Уже вы развернулись.
ОЛИГАРХ
- Чтоб на дыбы страну поднять.
ФИЛОСОФ
- Но вы ее уже подмяли!
ОЛИГАРХ
- Улучшить жизнь…
ФИЛОСОФ
- Улучшили – спасибо вам!
Всюду стяжательство, обман.
Коррупция растлила всех и вся.
Ею смертельно ранены
И зрелый муж и малое дитя.
Жизнь такова, что трудно отличить,
Где божья суть, где дьявольский подвох,
Целебный где напиток,
А где смертельный яд.
Сомненья вызывает сама жизнь:
Где правда в ней, а где о правде
С телеэкранов лишь твердят,
Измазывая дегтем все подряд.
И все это творите вы ради наживы.
ОЛИГАРХ
- Усилиями нашими вы еще живы.
И мы на том стоим, что надо больше
Выкачивать из недр земных, морей.
Богаче станет жизнь и веселей.
/подмигивает ФИЛОСОФУ/
ФИЛОСОФ
- А что потом?
ОЛИГАРХ
- Потом без нас решат:
Чего, куда сплавлять, качать.
Не нам за это отвечать.
ФИЛОСОФ
- Кто позаботится о днях грядущих?
Что мы оставим вслед идущим?
Должна же быть
Меж поколений справедливость.
ОЛИГАРХ
/к зрителям/
О чем философ помышляет,
Скажите мне на милость!
/ФИЛОСОФУ/
Коль мы сильны – за нами справедливость.
И этот тезис, я скажу, не новый.
Но вот тебе пример толковый:
Цена на нефть вдруг поднялась…
Вот где секрет успехов всех,
Вот в чем успех иль неуспех.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Те же и двое рабочих. Они выкатывают на сцену двустороннюю
ручную помпу и начинают ею работать.
ОЛИГАРХ
/напевает, пританцовывая. Первая песенка ОЛИГАРХА/
Отсюда качать, оттуда качать –
Повсюду брать, брать, брать!
На Северном полюсе пора начать,
На Южном пора качать.
Леса пора в Китай продавать,
Алюминий в Америку гнать.
И тут и там пора поспевать
Брать, брать, брать!
Белых медведей пора на вертел,
Шкуры пора на мех.
Пингвинов пора начать отстрел –
Ни птицы, ни кролики – смех!
Лошадей на мясо, верблюдов на жир
Пора, пора, пора!
Газ российский протянуть в Алжир,
Российскую нефть в Кашмир.
Трубу на юг, трубу на восток,
На запад три трубы.
Нефти и газа новый поток
Гони, гони, гони!
Азии Средней нужна вода –
Байкал сливай – пора!
Миллиарды кубов качать туда,
Триллионы «зеленых» - сюда!
Черноземы пора на Ближний Восток
Везти, везти, везти.
Из Якутии в Лондон направить поток
Алмазов и бирюзы.
Девок-бездельниц много у нас –
Париж, принимай гостей!
Можно и мальчиков – на заказ –
Хватит Европе всей.
Что там еще? Выставляй напоказ,
Пусть удивляется мир.
Наши товары хороши без прикрас –
Устроим торговый пир!
/Рабочие вместе с помпой скрываются за кулисами/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
На сцене ФИЛОСОФ и ОЛИГАРХ, который продолжает пританцовывать.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Эк, его понесло!
Готов ошкурить не только лес,
Но всю Россию.
Вот уж потомки будут «крыть»
Сегодняшнюю олигархию!
Припомнят им все семь колен
И пращуров и мамок…
Останется от нас лишь тлен
И чучела пустых болванов.
И тьма решеток, везде, на всем,
И миллиард дверей из стали.
От коих сами мы давно,
Как от проклятия, устали.
И будут спрашивать они,
Гадая на кофейной гуще,
Кто жил здесь? И в какие дни
Настиг их дьявол всемогущий;
Сковал железом домы их,
Опутал мысли вязким златом,
Вражду меж ними распалив,
Рассорил зверски с братом брата.
Как человек – с его умом –
Вдруг оказался под ярмом
Нечеловеческой наживы?
Мерилом что было для них,
Каким был их прекрасный миг,
Чем эти люди были живы?
/ОЛИГАРХУ/
- Вы слишком безрассудно распоряжаетесь
Тем, что вам не принадлежит.
ОЛИГАРХ
- Берем, что плохо лежит.
ФИЛОСОФ
- Но в управлении таком
И минимума нет морали!
ОЛИГАРХ
- Внимание на эту чепуху
Мир обратит едва ли.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
- Легко как олигархи попирают
Законы, что веками утверждались.
От демократических перемен
Совсем другого мы дождались.
Где сладость надежд тех и мечтаний,
Что в юности мы все питали,
За что они бороться призывали…
Обогатившись, мечтают о Британии.
/ОЛИГАРХУ/
- Все мысли ваши о барыше.
Но у россиянина всегда была
Мысль не о злате – о душе,
А в сердце к ближнему любовь.
Вы разжигаете в нем алчность вновь.
Так можно зверя в человеке пробудить
И человека в нем убить.
/ОЛИГАРХ/
- Известно, зверь живет в нем изначально.
И тут статистика печальна.
Что создал бог,
То переделать невозможно.
Когда-то вы неосторожно
Сказками о райском изобилии
Свирепое животное в нем усыпили.
Тем яростнее оно теперь, когда его
К новой жизни пробудили.
Теперь он к собственному счастью
Мчит на собственном же автомобиле.
Не брезгуя, берись за наше ремесло.
Когда войдешь в избранников число,
Поймешь, как тебе в жизни повезло.
ФИЛОСОФ
- А что другие? Что народ?
ОЛИГАРХ
- Подумай о себе и загляни вперед.
Мы – новое российское дворянство.
ФИЛОСОФ
/ в сторону/
Какое окаянство!
ОЛИГАРХ
- Ты будешь барин, как и мы.
Наполним златом свои домы,
Чтобы хватило лет на тыщу
Жизни привольной и богатой.
Ведь это лучше, чем ходить
В куртке с плеча чужого.
/в сторону/
Не мыслю для себя такого.
ФИЛОСОФ
- Но… меня смущает жизнь такая.
Так можно жить, лишь у народа отнимая.
Им создано все то, чем мы сегодня живы.
А вы в своих делах обманчивы и лживы.
И ты вот – все о деньгах, доходах..
Но как быть тем, у коих окрыленная душа.
А за душою – ни гроша.
ОЛИГАРХ
- Законы бытия придуманы не нами.
Издревле было так:
Кто не работал головой –
Работали руками.
А люди, или, как ты сказал, народ,
Не что иное, как артельный сброд.
Займется ими биржа трудовая –
Там разберутся, у кого душа какая:
Пригодна чья для девяти кругов,
А чья – для рая.
Мы же, сомнений и смущения не зная,
Дела налаживаем планетарного порядка.
Тут угадать должны мы в самую десятку.
ФИЛОСОФ
/ в сторону, приложив ладонь ко рту/
О господи! Что олигархи замышляют,
К чему подводят, подо что копают?
/ОЛИГАРХУ/
- Скажи, скажи мне: как ты мог?
Ведь мы не этого хотели,
Когда на перекрестке трех дорого
Стояли мы против метели.
Как мог ты взять и посягнуть
На сокровенное студенческого братства,
Дав слово: сердце, руку протянуть…
Мечтая тайно о богатстве.
Скажи, скажи!
ОЛИГАРХ
/махнув рукой и направляясь к «Мерседесу»/
- Что толковать с тобою, небожитель.
Отправлюсь-ка я в свою обитель
На берега Испании прекрасной.
ФИЛОСОФУ втолковывать, что есть что -
Труд напрасный.
И никогда он не поймет, мечтатель,
Что я теперь – российский князь.
А по совместительству – законодатель,
Работодатель, богатств неслыханных
И редких – собиратель.
Мне стоит только захотеть,
И все вокруг будут вертеться.
Или стоять. Или сидеть…
/ как бы тихонько напевая/
/вторая песенка ОЛИГАРХА/
Вся мощь Земли в руках у нас,
Все медиа, вся пресса.
Россия нынче – наш Парнас,
И каждый олигарх сильнее Ахиллеса.
/ФИЛОСОФУ/
Прощай. И видит бог –
Коль согласился б ты –
Я б тебе помог.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
- Уехал…
Дед мой сказал бы, что олигархи –
Черти новой ловли.
Для них важней дела торговли.
Все остальное – дополнение к тому,
Что можно обратить в торговую пеню.
А так же все, что можно продавать,
За что с людишек можно деньги брать.
Даже за то, о чем люди мечтают –
Все нынче в оборот пускают
Лишь для того, чтобы доход извлечь.
Для выгоды своей они готовы
И совестью и честью пренебречь.
Делами всеми заправляют олигархи –
Члены особенной епархии.
Часть малая, но покрывает мир.
Прельщает их один кумир –
Телец из злата.
А слыли демократами они когда-то…
КАРТИНА ВТОРАЯ
Появляется ПРОХОЖИЙ. Он наблюдает
За ФИЛОСОФОМ со стороны.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Всё не уймутся. Всё враждуют.
То об утратах сокрушаются,
То, обойдя соперников, ликуют.
Страну одни налево тянут, другие вправо.
Каждый доказывает собственное право,
К штурвалу тянутся, чтоб управлять
И тащат следом сообщников рать.
И те враждуют меж собой,
Друг другу дать готовы бой.
На части рвут страну.
Нет – в клочья рвут!
Народ измучили, покоя не дают…
Россия, как старинный китобой,
Вонзив гарпун в кита-добычу,
Летит за ним фарватером
Штормующим и непривычным,
Не ведая, куда несет нарвал.
А капитаны правят к новым берегам.
Но кто и что их ожидает там?
ФИЛОСОФ
/себе/
Фуф, устал я с этим ОЛИГАРХОМ.
И хочется мне есть… и выпить.
Денек сегодня выпал жаркий,
И утолить нелишне будет жажду.
Тут, рядом, за офиса углом,
Объемная цистерна есть с вином,
«Отрадой» завсегдатаями зовется.
Там к вечеру голь всякая сойдется,
Чтоб очередной стаканчик «пропустить»
И горе-горькое веревочкой завить.
Впрочем, «Отрада» принимает всех;
Здесь можно встретить даже тех,
Кто в обществе известен был вчера:
И доктора наук, и сцены мастера;
Есть некогда прекрасный баритон,
Еще пытается сегодня он
Аудиторию у бочки собирать,
Чтоб о бедах князя Игоря порассказать.
Поет, срывается, хрипит.
Потом поникнет головой
И долго так молчит.
Сочувственно молчит народ у бочки:
Жизнь довела талант до точки.
У бочки многие находят для себя приют –
Там никого не покупают, не продают.
Пойду туда и я…
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Подъезжает «девятка», из нее выходит МОВЕТОН
И сумасшедше бросается к ФИЛОСОФУ. ПРОХОЖИЙ
Скрывается за кулисами.
МОВЕТОН
- ФИЛОСОФ, стой-постой!
У нас с тобою будет разговор крутой.
ФИЛОСОФ
/удивленно/
- Но… о чем? Знакомы разве мы?
Ну и потом, мне не нравится крутое…
Избавьте… в другой раз
Наш состоится разговор…
И все такое.
МОВЕТОН
/настойчиво/
- Нет. Поговорим сейчас.
Определил задание мне Босс
Проверить этот перекресток:
Где вывоз «бабок», где их ввоз.
Хранятся где увесистые слитки.
Приказ его и резок и жесток:
У всех без исключенья должно брать –
С кого-то «штуку», а с кого-то
Процентов двадцать пять.
У нас, братан, есть правило такое –
Коль сам имеешь, - отстегни для тех,
Кто «тянет» горестные дни
Без удовольствий всяческих земных,
Без прав гражданских и иных.
ФИЛОСОФ
/в сторону/
Мне, видно, не судьба
Сегодня завершить свой день,
Укрывшись в благостную тень
«Отрады» милой…
Ах, кто бы знал, как я устал
От жизни низкой и постылой.
МОВЕТОН
- Всем этим перекрестком Босс владеет.
Он с каждого, кто здесь торчит,
Как я уже сказал,
Процентов двадцать пять имеет.
Братан, запомни профиль мой:
С сегодняшнего дня я тебя крышую.
И, между прочим, за плату небольшую,
Всего-то за пять деревянных штук.
Из них четыре заберет Сундук…
ФИЛОСОФ
- Сундук? Что это за явление? И почему
Все подчиняются ему.
МОВЕТОН
- Это мой Босс. О, Босс силен!
Обширнейшими свалками владеет он:
В округах Южном, Западном, Восточном.
А если быть доподлинным и точным,
То надо указать и рынки,
И бойни, - где укорачивают жизнь
Телятам молодым и нежирным свинкам.
И супермаркетов пять или семь,
Да крышеватели заваливают его всем
Домушники и щипачи
Отстегивают золотые кирпичи.
Цветет его бахча «арбузами» полна,
Дом ломится от всякого добра,
А погреба от коньяков и вин,
Подвал - от сундуков,
В них, говорят, брильянты.
По четвергам братву он собирает,
Для них оркестр всю ночь играет
Из двадцати первейших музыкантов.
ФИЛОСОФ
/ошарашенно/
- Он депутат? Министр он?
МОВЕТОН
Ну да… и так силен…
И с этим… как его… на равных он.
Босс с ним с мобильника,
Как с корешем болтает,
Когда чуть лишку выпивает.
Ты властвуй, говорит, не расслабляйся,
А если будут гнуть, - не прогибайся.
Ты помни, говорит, братва с тобой.
Тому порукой – авторитет и бизнес мой.
Когда же вдруг с тобою не поладят, -
По шапке вдруг тебя наладят, -
Не кипятись, в газеты не пиши,
Шапку в охапку – и ко мне спеши.
В любой конторе поселю,
Устрою все за первый сорт:
До конца дней не будешь знать
Ни нужды, ни забот.
ФИЛОСОФ
- Да уж не он ли правит государством?
МОВЕТОН
- Он может все. И государством тоже.
Таков мой Босс, собака, сукин сын!
И ты, ФИЛОСОФ, отныне не один.
Под верной крышей ты – не пропадешь,
Не худо и не бедно заживешь.
Считай, твоя малина зацвела,
Пойдут – и еще как! – твои дела.
У этих офисов, сам видишь,
Контингент богатый,
Ты деньги будешь загребать лопатой.
Всю родню обеспечишь, всех друзей.
На жизнь смотри, ФИЛОСОФ, веселей.
Ну, а теперь – гуд бай, пока!
Спешу я в следующий квартал,
Там академик угол запатентовал.
Вот уже год, как я его крышую.
Нашел наш академик жилу золотую.
Что прежде он имел? Да ничего.
В подвалах института крыс давил,
В спортивных шортах на базар ходил
Да все трусцою бегал вокруг дома,
Где в захолустной жил дыре.
Зимой и летом – в одном плаще,
Его все по плащу тому
И спереди и сзади узнавали.
И так десятки лет
Давил он крыс в подвале.
А нынче академик наш
У Босса под крылом.
И есть чему народу удивляться:
Давно забыл он об унижении былом,
И на перекресток в голубом
Он «Мерседесе» стал являться.
Гаванские сигары стал курить,
И по-французски говорить,
Свой плащ сменил на фирменную пару.
И загородный дом купил и дачу.
Любовницу завел кавказскую, Тамару,
И молодую тещу к ней в придачу.
Смекни, ФИЛОСОФ, тут и ты,
Как должно перед Боссом постараться,
Чтобы подольше оставаться
У перекрестка, где любят парковаться
Все наши жирные коты…
Засим, ФИЛОСОФ, прощевай, привет!
Еще поспеть мне надо к Боссу на обед,
Желательно, без опозданья.
О, Босс силен. А как уж строг!
Ослушаться его – не приведи бог!
/садится в «девятку» и отъезжает/
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
ФИЛОСОФ
/один/
Отныне будут крышевать меня?
Не избежать мне ни полымя, ни огня!
Хотя… Ведь крышевал Давид
Навала-ловкача,
Известного всей Иудее богача.
Увел его отары, и не одну,
Разбойничая у скотоводов на виду.
В конце концов, чтоб откупиться,
Навал жены должен был лишиться.
С охотою она к Давиду перешла:
И молодость и силу предпочла.
Конечно, и характер – лед с огнем.
Навал был стар, слабел он с каждым днем…
Дела подобные на земле не новы,
Они живут между людьми который век,
Без воровства, мздоимства, дерзкой воли
Существовать не может человек.
Сегодня окрышована Россия мздой такой
От супермаркетов столицы
До бутиков в провинции глухой.
Как саранча на молодую зелень,
Летят на обывателя со всех сторон
Грабители, мошенники и воры,
И респектабельные боссы,
Лезут на свет из тени,
И каждый - сам себе закон.
О исчадия ада! Уже вы приучили
Добрых россиян к судьбе лихой:
Злой рок над ними дышит вечно,
Торя их путь бесчеловечный.
КАРТИНА ПЯТАЯ
ФИЛОСОФ играет на флейте, выводя грустную мелодию.
Подходит ПРОХОЖИЙ, бросает в кепку мелочь делает
Несколько шагов, чтобы уйти, но возвращается.
ПРОХОЖИЙ
/в сторону/
Ах, сукин сын, как он играет!
Как из прохожих слезы вышибает!
Невольно вспоминается былое,
И лето красное и чувство молодое,
И ощущенье счастья и радостного бытия,
И чувство Родины – и что она – твоя.
Что и накормит и обогреет, надежду даст,
И в горе не оставит.
А коль заслужишь – на всю страну прославит.
Да стала вдруг чужая –
Враждебная и злая.
И ощущение другое:
Будто иноземцев рать набросилась,
Чтобы до нитки обобрать.
Да-а… неладно что-то в государстве,
Если ученые, а он ученый,
Стоят с протянутой рукой.
Как приключился с нами срам такой?
Как мы могли дожить до этого, кто допустил?
Кто на народ наш порчу напустил?
Куда девались его мужество и сила,
Что проявлялись в труде, в бою.
На что он тратит молодость свою?
Ужель на то чтоб купить дешевле,
Продать дороже…
Но это ли удел мужчин. Мой боже!
Помилуй и сохрани, от участи такой
Наших мужчин оборони!
Когда-то я оставил память о себе –
Построив в горах непроходимых ГЭС –
Одно из нынешних волшебств.
Энергия её подвигнула Кавказ,
Преображая города и села.
Да только я, гордившийся собой
Искренне и без прикрас,
Хожу сегодня невеселый.
/ФИЛОСОФУ/
- Уже который раз тебя я вижу с флейтой.
Ты – неудачный музыкант?
ФИЛОСОФ
- Я – друг людей. Философ.
ПРОХОЖИЙ
- Ну это еще хуже.
Однако вижу: добрый ты внутри,
И беззащитный ты снаружи.
Философ, значит. Так-так- та…
Человек, не любящий труда.
Н-да…
Мир полон всяческих диковин.
Твоя профессия – одна из них.
Хотя… и слава богу! –
Не из злостных самых.
Когда вокруг так много совершают
Нечеловеческих поступков,
Философ, пожалуй, безобиднее других.
Только… безделье мало что кому давало.
Бездельников и без тебя у нас немало.
Известно и другое: русская душа
Одна из самых сердобольных.
Ей жаль людей,
Всего лишенных иль невольных.
И к вечеру наполнится рублями
Твоя кепчонка.
Гляди-ка – друг людей –
Уже спешат к тебе девчонки.
Немало, видно, и у тебя друзей.
/отходит в сторону/
КАРТИНА ШЕСТАЯ
Две студентки останавливаются в пяти шагах от ФИЛОСОФА.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/восторженно/
- Ах, какой красавчик!
/удивленно/
Но почему он с флейтой
И кепка под ногами…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/равнодушно/
- Нуждается он в помощи деньгами
И просит одолжить как бы кредит
Бессрочный.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я вижу: он неразговорчив.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- У бедного, кроме всего,
И слов немного для того,
Чтобы пожаловаться на судьбу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но как же так…
Просить на улице деньгу…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Считается сегодня способ этот
Беспорочным.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но и непрестижным, и заморочным.
А он меж тем…
Ты только посмотри: какой прикид!
И этот утомленный вид.
Я прежде здесь его не замечала.
Давно он тут?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Да с самого начала.
Давно привык к нему деловой квартал.
Богатый этот перекресток
Сама мэр ФИЛОСОФУ отдал.
Сюда ФИЛОСОФ ходит как на работу.
И власти близлежащих улиц
Обязаны блюсти о нем заботу.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Но ведь красавчик!
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/деланно равнодушно/
- Ну… в общем ничего.
Увидеть тут можно много чего.
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Я слышала, что он – философ.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Философ. Но, может быть, астролог.
А может, заклинатель змей…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ну так посмотрим, что делает он с ней,
Когда появится змея из кепки.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/не желая, чтобы ФИЛОСОФ обратил внимание
На ее подругу/
- Мне кажется, не может он
Держать своих питомцев в кепке.
Когда бы был он заклинатель,
Тут был бы ящик, который серпентарий.
Сдается мне, что он
Не заклинатель, а писатель.
И изучает жизнь…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Таким неподобающим манером?
На нашей клубной дискотеке
Он был бы лучшим кавалером.
А о профессии его
С тобою мы еще поспорим.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Но здесь в живую жизнь
Он углубляется по самый корень.
На этом оживленном перекрестке
Она переплелась в тугую сеть,
В нее он может уловить всех тех,
Кто станет персонажем его книг.
Быть может, мы присутствуем в тот миг,
Который называется волшебным…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Ах, познакомиться бы с бедным!
Подойдем поближе.
Мне кажется, себя я вижу
Одной из героинь его произведений.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/ревниво/
- Не думаю, что он литературный гений.
Тут угадать можно без всяких объяснений,
Что вовсе не писатель он, а кандидат…
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Наук?
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Нет. Кандидат в бомжи.
Нет хитрости во взгляде,
В речах нет лжи…
В писателя поверить трудно,
И шарма – ну ни на йоту.
Скорее, тип занудный,
И вызывает лишь зевоту.
/нарочито зевает/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/пожав плечами/
- Но я хотела бы…
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
- Чего?
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
- Да ладно… Уходим, скоро ночь.
ВТОРАЯ СТУДЕНТКА
/с чувством вины/
- Но прежде бросим по десятки.
Ведь надо как-то бедному помочь.
/бросают в кепку деньги и уходят/
ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА
/говорит, обернувшись на ходу/
- Но какой красавчик – я не могу!
Прощай пока. Я тебе после помогу,
Без всяческих подруг. И докажу,
Каким бывает настоящий друг…
КАРТИНА СЕДЬМАЯ
ФИЛОСОФ. Возвращается ПРОХОЖИЙ.
ПРОХОЖИЙ
- Мне почему-то жаль тебя, приятель.
Ты беззащитен, вижу я.
Открыт для воровских объятий.
И если в цепкие их лапы попадешь,
От них живым ты не уйдешь,
Как ни крутись.
За вход в союз их платишь грош,
За выход – собственную жизнь.
Еще скажу тебе по чести:
В дуду играть на этом месте,
Что соколу клевать червей на свалке.
Если не пулю пустят в зад,
То пришибут увесистою палкой.
А ты и молод и здоров,
И бог умишком не обидел.
И, видно, сила есть в руках…
/раздумывает. Потом решительно/:
Пойдем со мной. Я обучу тебя
Строительному делу.
И станешь каменщиком ты
Трудолюбивым и умелым.
Мы вольным собственным трудом
Такую соорудим ладью,
Что весь народ в ней поплывет
В свою страну, свою судьбу.
КАРТИНА ВОСЬМАЯ
/ появляется ПЕРВАЯ СТУДЕНТКА/
СТУДЕНТКА
/обращаясь к ФИЛОСОФУ/
- Я к вам пришла, чтобы остаться с вами.
ФИЛОСОФ
/берет ее за руку и обращается к ПРОХОЖЕМУ/
- Я знаю, человек труда
Из всех надежнее на свете.
Путь их бескорыстен, светел.
Пойдем. А музыка пусть будет нам
Побочным инструментом.
Шагай вперед, наш друг надежный,
Пристроимся и мы к тебе моментом.
/играет на флейте/
ФИЛОСОФ, СТУДЕНТКА, ПРОХОЖИЙ маршируют, обходя
кругом сцену под бодрую жизнеутверждающую музыку.
Из-за кулис выходят и пристраиваются к ним ДВЕ СТАРУХИ. МОВЕТОН
мечется между ними и ОЛИГАРХОМ, подъехавшем на «Мерседесе»,
и пренебрежительно наблюдавшем процессию. Наконец МОВЕТОН
пристраивается в хвост процессии, а ОЛИГАРХ, досадливо махнув рукой,
садится в авто и уезжает в свою Испанию.
Неожиданно вылетает мотоциклист с надписью на боку «Капитализм»
И тоже пристраивается к процессии. Все новые и новые люди, преимущественно молодые, выходят из-за кулис и заполняют сцену.
ЗАНАВЕС
Философ и олигарх
© Copyright: Владимир Носов 4, 2015
Свидетельство о публикации №115021507813
Свидетельство о публикации №115021507813
Рецензии