Игумен ожил в могиле и все видел воотчию Г. Тельно

"ЖИЗНЬ": Восстал из гроба. Игумен Петр ожил в могиле.
ИГУМЕН Петр Кучминский ожил в могиле. Он видел свои похороны со стороны. Кладбище, заплаканных людей.
   Чрево могилы и гроб рядом с ней. И себя в нем - свое заледеневшее лицо, окаменевшие веки. Видел, как его, мертвого, накрыли крышкой. Но страха не было - только блаженство и радость.
Люди брали по горсточке земли, бросали на опущенный в могилу гроб. Вдруг он услышал, как падают комья. И в ту же секунду почувствовал, как с хрипом и болью ворвался в легкие воздух, как бе шено заколотилось в груди сердце.
Доски свежеструганого гроба проломились, словно вековое гнилье. Люди бросились врассыпную с криками ужаса:
- Покойник восстал!
Игумен Петр Кучминский живет под Москвой, служит духовником Свято-Екате рининского монастыря в городе Видное.
К корреспондентам "Жизни" батюшка отнесся при ветливо. А мы все медлили, боясь задать главный во прос: правда ли то, что разнесла о нем людская молва? Отец Петр сам прочитал его в наших глазах.
- Про воскрешение хоти те узнать?
- Да. Говорят, что вы из могилы восстали...
- Это так. Но есть ли нуж да печатать об этом в газете? Я монах, мне шумиха ни к чему...
- Мы и прежде писали о людях, переживших смерть. Их откровения помогли многим поверить, что ду ша бессмертна. Вот снимки этих людей, посмотрите.
Батюшка долго рассма тривал фотографии. Вгля дывался в лица - такие раз ные и так похожие выра жением глаз. Добрым, сми ренным, очень глубоким. У игумена Петра точно та кой же взор. Взор человека, который знает, что там, за гранью смерти. За чертой, где будет каждый из нас...
- Расскажу вам про свою судьбу, - сказал наконец батюшка. - Не для своей славы — во славу Божию...

Смерть

- Умер я осенью 1942 года в местечке Плещеницы Логойского района Минской области, - игумен Петр про изнес эти слова обыденно и просто. Так, что сразу стало ясно, что для него смерть - не конец, а всего лишь порог.
- Тяжкое время было: ок купация, голод, тиф. Мои одноклассники помирали один за другим. Меня то же болезнь скрутила. Ноги ослабли так, что ходить не мог. Дома в тот день была только сестра Рената. Ощущение приближения смерти помню явно, во всех де­талях. Сначала похолодели пальцы.Потом холод по полз вверх, к сердцу. Я чув ствовал, как оно замирает. Попросил сестренку поло­жить меня на печку. Она едва затащила меня туда. Ле жу на горячих кирпичах. Но теплее не стало - тело как морозом сковало. Шеп чу Ренате:"Худо мне, со всем худо, помираю..."
Сестра сбегала за сосед кой. Вернулась - я уже язы ком едва ворочаю. Попросил свечку в руки дать. И знал, где ее взять, хотя прежде ни когда не видел тайничка, где мама в доме хранила церковные свечи. Свечи, спрятан ные на смертный случай, ле жали за матицей - балкой, на которой крепился потолок. Это знание появилось в голо се само собой, словно извне. Сестра достала из-за матицы свечу, вложила мне в руки. Мои пальцы уже судорогой свело. Началась агония, по мерк свет. Почувствовал, что проваливаюсь в черноту.

Блаженство

- Сколько прошло времени - минута или час - не знаю. Но я вдруг увидел свое тело. Удивился силь но: глаза закрыты, а все вижу! Увидел, как к моему телу из ниоткуда прыгнули огромные черные кошки.
Как пантеры. Шесть с одной стороны, шесть с другой. И жар от них пышет, про стопечет! Тут две девушки в белом возле головы моей появились. На головах венчики, в руках колокольчи ки. Позвонили - и кошки убежали. Странно мне было видеть, что сестра и соседка всего этого не замечают...
Я не чувствовал, как ка тилось время. Для меня его уже не существовало. Так же, как и пространства. Я был в своем доме - и везде. Видел огромное синее небо. А на нем золотыми буквами церковно-славянской вязью загораются слова: "Господи, воздвигни силу Твою и при ди во еже спасти нас!" Уже потом, когда я стал взрослым, отыскал эти слова в церковных книгах. А тогда не знал и не мог знать. Радость в душе появилась - слов таких нет, чтобы ее описать. Блаженство, чув ство единения с Господом. Моей душой Бог вещал...

Похороны

- Смотрю, как тело мое обмывают, как обряжают в белую рубашку с пояском, как надевают черные шта ны, носки. Мама слезы льет, по волосам меня гладит - и мне ее так жалко! Соседи подходят к гробу, крестят ся, за мою душу молятся. И я знаю, чья молитва до ходит до Господа, а чья нет. Потом, спустя много лет, я вновь пережил то чувство слияния с Господом. Малую толику его, но об этом по том...
...На третий день хоро нить понесли. А я все это вижу как бы со стороны. И пение слышу с небес. Неко торые голоса узнаю — это мои товарищи по школе, которые умерли. А с Зем ли плач доносится: мама, сестра и братья рыдают. Я удивился - зачем плакать, ведь мне так хорошо! Ничего не болит, на душе ра дость и покой. Молоток за­стучал: крышку гроба за бивают, а мне все это — как музыка. Потом горсточки земли люди стали в могилку бросать. Они шелестят по гробу, как дождик по крыше дома. И мне это так приятно...
...Вдруг все, что было во круг, исчезло. Словно уда рило меня что - и ощутил себя опять в теле. Дышу, крикнуть пытаюсь. А во круг - мрак, теснота. Упер ся коленками и руками в крышку

Чрево могилы и гроб рядом с ней. И себя в нем - свое заледеневшее лицо, окаменевшие веки.

Видел, как его, мертвого, накрыли крышкой. Но страха не было - только блаженство и радость.

Люди брали по горсточке земли, бросали на опущенный в могилу гроб.

- Вдруг все, что было вокруг, исчезло, расска зывает батюшка. - Слов но ударило меня что - и ощутил себя опять в те ле. Дышу, крикнуть пытаюсь. А вокруг - мрак, тес нота. Уперся коленками и руками в крышку. Откуда только силы взялись! Сбил крышку, вскочил. А люди, увидев меня, с криками с кладбища побежали, некому помочь мне из могилки выбраться. Поднял крыш ку, прислонил к стенке, вы карабкался. Пошел домой, к маме. До хаты километра три, а по дороге - ни души, все попрятались. В родную хату зашел, а там вой стоит. Мама бледная вся, на лице ни кровинки. Крестится и на меня смотрит. А я говорю: "Что с тобой, мама, почему ты дрожишь, почему ты такая тощая?" А она отвечает: "О тебе то скую, сынок..."
   Слух о моем воскрешении по всей округе прошел. Приходили смотреть, щупали, расспрашивали. И каждый интересовался, как на том свете. А я от вечал, что там такое бла женство, какого на Земле и близко нет. На память о том своем воскрешении сделал маленький гробик, до сих пор храню его ря дом с иконами...
Как-то мама в сердцах воскликнула: "Когда же отец вернется?!" А я тут же назвал день, час и минуту. Так и получилось. Мама на звала меня "мой пророк".

Навет

- В 1945 меня призвали в армию. Отслужил шесть лет в Германии в войсках связи. Вернулся домой, ма му схоронил и в пастухи пошел, чтобы время для молитвы было. Стадо вы гонял в поле: в одной ру ке кнут, в другой чемо данчик с богослужебными книгами. И кто-то доло жил, что у меня в чемодан чике рация, кнут - антенна, а я сам — американский шпион. Приехали с обыском, весь дом обшарили, но ничего крамольного не нашли, кроме церковных книг. "Так ты тайный мо нах!" - говорят милиционеры. И давай мне руки кру тить, волосы драть, бороду стричь. Больно, а я молюсь великомученикам Варваре и Георгию, Господа славлю. И вдруг почувствовал, что Господь со мной - как тогда, в могиле. Это трудно передать, но я совершенно перестал ощущать боль. И точно знал: если бы меня далее по кускам резали, принял бы эту муку с радостью... Потом увезли в Минск, положили в психиатрическую больницу. Так туда за один день ко мне двадцать три посети теля пришли. Спрашивают их другие про меня: что за знаменитость такая? А они рассказывают про то, что я воскресший, про тот случай с моей могилой.

Академия

- Тогда дали команду белорусским церковным вла стям отправить меня на учебу - только бы с глаз подальше. А я этого не знал еще. Поехал в деревню Ко ски под Минском. Там старица матушка Валентина жила, праведница прозор ливая, ее как святую сейчас там почитают. Она мне и сказала, что москвичом ста ну, и всю судьбу дальнейшую рассказала. По ее словам все и вышло.
   Отправили меня в Духовную академию в Сергиев Посад. Возраст у меня был запредельный, но все-таки приняли. Учеба поначалу не давалась. Я уж совсем отчаялся. Пошел в храм помолиться. А там у вхо да монах старенький поманил меня. Я подошел, а он спра шивает: "Ну что, учеба плохо идет?" Я кивнул, голову пону рил. А он стиснул ее руками - крепко, как железным об ручем, и помолился. Говорит: "Ну, теперь будешь учиться отлично". С той поры все из менилось: беру билет на экза менах, молюсь - и ответ при ходит сам собой...

Служение

Игумен Петр служит духов ником в Свято-Екатеринин ском монастыре в городе Вид ное.

- Говорят, что у вас есть дар прозорливости. Что будет с Россией?

- Старцы говорят - пока будет процветать Русская право славная церковь, будет стоять и Россия...

- Батюшка, а на своей мо гилке были?

- Ездил в родные места, оты скал кладбище. Оно все лесом заросло. Моя могилка недолго пустовала - в ней другого схо ронили. Постоял у нее, помо лился...