Свеча

I
В тот серый день,
Когда лил дождь,
Промозгло, аж бросает в дрожь,
И за порог соваться лень;
В тот день, когда,
Казалось, нет на свете хуже,
Сквернее ничего, чем лужи
И эта мерзкая погода.

Я был тогда лет десяти,
Но этот день живёт во мне.
Из дома всей нашей семье
Пришлось немедленно уйти…
Уйти. На улицу. И в шторм!
Уйти туда, где нас не ждут!
Забыть про счастье и уют.
Под мат отца. И мамы стон.
«Банкиры отняли наш дом!» –
Нам долго повторял отец.
«Какой безрадостный конец...» –
Твердил и сокрушался он.

Мы шли без малого три дня,
Усталость, голод, жажда, жар…
Я полубредил, но шагал.
И вот какая-то деревня.
Здесь тётка папина жила.
Ни мужа, ни детей – одна,
Хотя была не так стара.
Без радости, но приняла.

Отец и так, бывало, пил,
Но с горя сделался рабом,
А повелителем стал ром.
Меня и мать совсем забыл.
Мать с первого же дня:
Болела, таяла, сгорала,
Глаза тускнели, умирала
И ускользала от меня.
Я сам с кровати не мог встать,
Стараньем тётки был спасен,
Но потерять я обречён
Родную, милую мне мать.
А через год ещё – отца,
Что стал уже сходить с ума,
Громя соседние дома,
Провидев в них банкиров лица.


Тут я поклялся отомстить!
Хотел я взрослым стать скорей,
Вернуться в город-колыбель,
Банкира гнусного убить!

II

Я одной ненавистью жил,
Пожар в груди моей горел!
Я стал умён, напорист, смел,
И страх во весь свой класс вселял.
Учителя меня любили.
А старшеклассники меня
Боялись больше, чем огня.
Вздыхая, девушки ходили.
А тётка стала мне родной
И в обучение вложила состоянье,
За это ей моё почтенное признанье,
Она не берегла себя порой.
Работала она и день, и ночь –
И горничной, и няней, и швеёй,
В обмороки падая порой.
Но я всегда был рад в работе ей помочь.

III

А по соседству с нами – полквартала –
Стоял в уединенье старый дом.
Все местные ходили от него кругом:
Там, говорят, колдунья обитала.
И тьма, что в сердце у меня,
Толкала тело и вела туда.
И вот однажды я без страха и стыда,
Решил проверить, что за болтовня.
Как наглый и надменный дикий зверь,
Я громко постучался кулаком:
«Откройте же, а то свершу погром!»
Сама собою отворилась дверь!
Вошёл. Нет никого. И приглушённый свет.
Но всё обычно. Небогатый дом.
Таких две дюжины стоят кругом.
На оккультизм намёка даже нет!
«Иди сюда, мой юный, дерзкий друг!» –
Послышался скрипучий, старый голос.
На коже рук встал дыбом волос.
Ещё раз оглянулся я вокруг.
Шёл голос сверху, со второго этажа,
Поднялся я по лестнице скрипучей.
Уже не думалось, что я такой могучий;
Я поднимался робко, не спеша.
«Что ж, сядь», – сказала старая, печальная старуха.

Она сидела в кресле у окна,
Вязала, кашляла – видать, была больна.
«Садись напротив! Что со слухом?!»

Я сел напротив, долго извиняясь.
Она кивала тихо головой.
Морщины, волос весь седой,
От тела кожа да скелет остались.
«Довольно. Знаю я все потайные мысли,
Что в голове твоей, как змеи, всё шипят.
Есть один старый действенный обряд,
Поможет стать судом кому-то высшим».
Она свечу мне в руки подаёт.
Меня предательски колотит дрожь…
«Напишешь имя ты на ней, зажжёшь,
А как сгорит свеча – задуманный умрёт».

И вдруг, казалось, затряслись все стены.
И заходили люстры. Звон посуды!
Не сразу понял я, в чём было дело,
Смеялась ведьма хохотом гиены.

Я выбежал, держа свечу в руке.
Пришёл домой и был бессметно рад.
Свеча – оружие моё! Мой ценный клад!
И смерть банкира в этом фитильке.


IV

Прошло ещё три года. Выпускной.
Теперь я взрослым стал и еду в город,
Работать буду там. Надеждой полон,
Ведь возвращаюсь в край родной.
Я отомщу банкиру за семью,
Я затушу огонь, что жжёт сильней!
И жить мне станет легче, веселей!
И вот, у городских ворот стою.
Снял комнату. Нашёл работу в банке ассистентом.
И в бар направился я сплетни собирать,
Ведь лучше места было не сыскать,
Всё обо всех расскажут в месте этом!

– Ах, господа, сегодня в банк пришел я –
Одни чистюли, тошно посмотреть!
Так и хотят тебя в долги одеть,
И сделать вмиг заложником безволья!
– Да, эти сволочи хитры, а у самих
Лоснятся рожи, толще животы,
На го;ре наживаются скоты!
 – То черти, нет на них святых!
– Да, самый главный среди них – Бертан,
Он дочь свою разбаловал вконец.
У наших – пара платьев, нет колец,
Работать отправляем тут и там.
– О-о-о! Дочь он любит,
В ней души не чает!
Ей покупает все, что пожелает.
Из юношей никто к ней не подступит.
– Наверное, ждёт мега-богача!
«Он отнял всё! – внутри себя кричу, –
И я монетой той же отплачу!
Бертана дочь – лишь для неё свеча!»

И я смеялся вместе с этим сбродом,
В притворной дружбе клялся сгоряча,
Лились и эль, и пиво в два ручья.
Так и рождается сближение с народом?!

V

Проснулся утром я в своём отеле,
Мигрень и тошнота,
А горло – пересохшая река,
Вчерашний вечер вспоминался еле-еле…
«Ага! Банкира дочь…
А как звать её?»
Но вот  опять мигрень берет своё,
И мысли-птицы разлетелись прочь!
«Так, помню, я вернулся в номер,
Нашёл свечу, на ней я написал...
Айри;н? Али;сия? Анже;лика?» – не знал.
Помимо этого, была проблема кроме:
«Куда свечу я спрятал?»
Но помню только страх и приступ паранойи.
Здесь сделал вывод, что так пить не стоит –
Все карты спутал эль проклятый!

Решил я успокоиться, пройтись,
Немного прогуляться в парке.
На улице уж вечер. И не жарко.
Позволю мыслям отпуститься ввысь,
Бродя в прохладе парка
Средь сосен и берёз, средь елей и осин.
Я думал: «В мире я совсем один», –
И сам себе казался жалким.
Но вот приметил девушку вдали –
Она гуляла со своей собакой,
Дразнила ту пред самым носом палкой,
Откидывала прочь, кричала: «Лови!».
Она была юна, красива,
На ней притворства нет и тени!
Как мне жеманства «леди» надоели! –
А эта юная особа – просто диво!
Направился я к милой этой даме,
Я познакомиться решился тот же час,
И не сдержал эмоций на сей раз,
Дурак, упрямец – назовите сами!
Та девушка была со мной мила,
И мы гуляли два часа примерно…
То время пролетело незаметно.
Мигрень сбежала, будто не была.

VI

Тут закрутилась жизнь, как карусель,
Там где Аннет, туда манит меня,
И чувства всё сильней день ото дня.
Они жизнь сделала мою светлей!
Вот месяц, два – мы всё не расставались,
И я прошу её вести меня к отцу,
Чтоб тот согласье дал идти к венцу.
Но здесь судьба в лицо совсем смеётся!
Аннет – Бертана дочь, того злодея,
От жажды денег готового на всё!
И в этом я пытался убедить её.
Она сбежала, словам моим не веря.
Я мучился, томился три долгих дня,
Затем послал записку, чтоб мы венчались тайно,
Но думал, она зла чрезвычайно,
Что не простит уж более меня.
Но нет! Фортуна улыбнулась!
И девушка решилась на побег,
Мы будем с нею счастливы навек!
И этим цепь несчастий разомкнулась!


Прожили год со свадьбы мы прекрасно,
Души не чаяли друг в друге.
И вот подарок от дорогой супруги –
Рожденье дочери прелестной. Это Счастье!
Одна печаль – тоскует по отцу.
Но видеться я им не разрешаю.
Хотя тайком она и ходит – это знаю.
Ради жены, даю я это счастье подлецу.

VII

Однажды тётушки письмо приходит мне:
Болезнь последние её ворует силы,
 И пишет, что одной ногой в могиле,
Прощается она со мной в письме.
Жену с малышкой оставляю в доме,
А сам спешу проститься с той,
Что стала другом, стала мне родной.
Весь путь провёл в тревоге и тоске.
Успел. Жива! Дал Бог проститься нам.
– Мой мальчик, как же сильно повзрослел,
Ты мужем стал, отцом… и преуспел!
Я ухожу счастливой к небесам.
– Спасибо, тётя Бетти, ты заменила мать!
Как рано близкие мои уходят люди…
И как же непросты людские судьбы…
Как это мир постичь и как понять?
– Не мучь себя вопросами – живи,
Живи по чести, как тебя учила,
Живи как бы судьба тебя ни била,
Унынье – грех, ты Бога не гневи!
– О, как же, тётя грешен я!
Женился. Всё, казалось, хорошо,
Но гложет обстоятельство одно:
Мой свекор – банкир, которым наша разорена семья,
И с этим я смириться не могу!
Жену любимую своей бедой терзаю,
Свиданий ей с отцом не дозволяю.
Боюсь, я так семью не сберегу.
– Напрасно всё, – сказала тётя мне, –
Бертан – хороший человек, то видит Бог!
А твой папаша – пьяница, игрок,
Закладывая дом, не думал о семье!
– Как это может быть? Всё это ложь!
– Всё это так. У матери был рак,
Ей было суждено уйти и так…
Бертана нет вины здесь ни на грош.

Обида. Облегчение. Печаль.
Смешались чувства – нечего сказать.
Я тётю поспешил свою обнять –
Мне с нею расставаться очень жаль...

VIII

В то время в городе моём – гроза.
И непогода разыгралась не на шутку:
Лил дождь, бил гром вторые сутки,
Упали вышки, оборвались провода.

Аннет металась в поиске свечей,
Все их запасы она уж извела.
В чулан спустилась… и нашла!
В коробках старых, средь моих вещей.
 
Зажгла свечу и бросилась к малютке,
Что плакала, боялась спать.
Но вот есть свет – лишь надо покачать
В любимой детской люльке.

И пела колыбельную Аннет,
И медленно сгорал фитиль свечи,
Воск капал… и вот еле различим
Недавний шторм, пугающий весь свет.
Всё тише песня в комнате звучит,
Усталость клонит девушку ко сну.
Свеча сгорит уже через секунду…
Секунда. Тишина. Душа парит.

И нет Аннет… Безвинная душа!
Её сгубил я глупостью и злобой...
Судьба коварна – с нею смотри в оба.
Вся жизнь – как танец на кончике ножа.

Февраль 2015г