Приключения философа Талки. День 17-й, 7 часть

Этот человек все больше и больше мне нравился, я был увлечен его рассказом, хотелось о многом узнать. Но мы уже возвращались назад, и поэтому я спросил первое, что пришло в голову:
- Простите за глупый вопрос, правда ли что вы подсыпаете что-то в чай? И, уже заходя в весело гудевший зал, услышал ошеломивший меня ответ:
- Если очень упрощенно, то – да. Считайте, что я владею маленьким философским камушком.
И, заговорщически поднеся палец к губам, таинственно прошептал:
- Но это секрет. Никому ни-ни.
И засмеялся.

Так мы и вошли: смеющийся и обнимающий меня Петр Афанасьевич и сбитый с толку, с, наверное, не самым ярким отражением интеллекта на лице - я. Гости не обратили на нас внимания, по-хозяйски распоряжаясь в его доме – они были вовсю заняты подготовкой предстоящего застолья. Извинившись, что больше не сможет уделить мне внимания, хозяин подключился ко всем остальным. Я остался один, не зная, что делать. Увидев вдалеке одиноко сидящую Люсеньку, решил немного провести время с ней, может быть, удастся послушать рассказ о ее “философской идее”.

Был вечер, сидящую на плетеном кресле веранды девушку освещал неяркий электрический свет, и я не мог с точностью видеть выражение ее лица. Она курила, кутаясь в большой пуховой платок, будто бы на улице было холодно. О чем-то она думает? Я так прямо и спросил. Оказалось, ни о чем. Тогда я поинтересовался, в чем состоит ее философская идея.
- “В том чтобы ни о чем не думать”, – такого ответа я, признаться, не ожидал. - А разве так возможно? - спросил я, хотя и слышал, что дзенбуддисты этим занимаются.
- Я вот тоже, как и вы удивляюсь, - внезапно оживилась она, - приходят к Пете разные люди, и все говорят, говорят, говорят. Каждый свои мысли говорит. В основном спорят, даже ругаются. Что же здесь хорошего? Умрешь от скуки с такими.
- А чем же еще заниматься? – искренне недоумевал я.
- Друг другом. Любовью.

Я замолчал, ее слова поставили меня в тупик. В них чувствовалось глубокое убеждение, и что самое неприятное, какая-то правда. Я поймал себя на мысли, что нередко общение с женщинами сильно вредит им в моем мнении, гораздо более привлекательными они были бы в постели, нежели в обсуждении проблем бытия.
Возникшее ощущение неприятности вдруг воплотилось в мысль: ее рассуждения хорошо вписывались в мою теорию мыслеогней. Зачем, действительно, тратить кучу времени на объяснения в любви, когда возможно, минуя словесные преграды, передавать друг другу любовный огонь? Да уж, “язык любви понятен без слов”. Пришла на ум песенка, в которой он признается в самых красочных выражениях ей в любви, а она отвечает: ”Опять слова, одни и те же. Снова слова да слова…Твои слова услаждают мой слух, но не трогают мое сердце”. Может быть, певица намекала, что у него был более совершенный способ проявить свою любовь, чем  говорить эти самые “слова”? Например, заключить ее в жаркие объятия?

Я посмотрел на Люсеньку. Она улыбалась, наверное, чувствуя мои “теоретические” затруднения.
- А как же Петр, – спросил я, – разве он не думает, не говорит, не спорит?
- Со мной – нет, да и с другими, наверное, тоже, – без тени сомнения ответила она.

- Так оставьте ненужные споры, я себе уже все доказал, лучше гор могут быть только горы, на которых никто не бывал, – раздался за спиной негромкий напев, – это был хозяин.
- Не судите строго мою красавицу, теоретическая часть – не ее сильная сторона. Зато в практической ей равных нет. Прав я, мой свет? – и он нежно поцеловал ее в губы.

…Стол был накрыт, гости принялись за еду и напитки. К моему удивлению, никаких “дебатов” не происходило – ели, пили и болтали как и остальная часть нашего населения. О житейских радостях и неурядицах, о тех мелочах, рассказы про которые были для меня всегда нелегким испытанием. Федор что-то втолковывал соседу по столу о своем тракторе, похоже было, что источником его заработка является плата жителей за вспаханные им придомовые территории. И чего он только плел мне насчет Петра Афанасьевича? Школьный учитель что-то выспрашивал у цыгана о его песнях. Цыганка тарахтела с Лейлой о модных нарядах. Мне стало ужасно скучно. Я молчал, не зная, что делать. Кроме меня скучал и молчал еще один человек – Люсенька. Наше отношение к происходящему совпадало, хотя и по разным причинам. Я прибегнул к испытанному в таких случаях средству, понемногу вливая в организм сорокаградусный эликсир, и к концу трапезы почти перестал обращать внимание на окружающих.

Мысли вертелись вокруг “зеленого змия” или, как его еще называют, “огненной воды”. Есть ли в водке тот огонь, который зажигает душу или это простое горение спирта? Скорее всего, нет, если судить по собственным ощущениям, никакого горения внутри меня не наблюдалось. А у других? Другие почему-то к ней не прикасались, даже тракторист. Боятся обидеть хозяина?

Между тем, Петр Афанасьевич провозгласил:
- Пора и чайку испить!
За столом наступило молчание, будто хозяин тактично намекнул гостям, что пора и честь знать. Принялись убирать еду и посуду и ставить чашки и блюдца, принесли чайник и большой самовар, пирожки, печенье, варенье и иные сладости. Припомнилось “предостережение” Федора, стало казаться, что в компании возникло волнение и какое-то напряжение. По крайней мере, Федор вновь обрел свой хмурый облик. Права, все-таки, Люсенька, слова зачастую очень даже вредят – поселившись у тебя в голове, внушают самые нелепые впечатления. Федоровы слова явно с этим справлялись, несмотря на то, что их автор был не единожды мной разоблачен.

Довести наблюдения за чайными приготовлениями до конца все же не удалось, дверь отворилась и в комнату вошла Екатерина Юрьевна. За столом наступило оживление: было видно, что она здесь желанный гость. Мое сердце тоскливо сжалось в предчувствии очередной порции гнева председательницы. Однако, ее внимание в этот раз было приковано к другому: вместе с ней в дом зашел маленький мальчонка. Остановившись у порога, он принялся рассматривать взрослых, как бы пытаясь понять, есть ли среди них кто знакомый. Взгляд его любопытных глаз остановился  на “цыганах”. Через мгновение он оказался рядом с ними, разглядывая их яркие одежды. Мужчина спросил:
- Ты откуда такой красивый к нам пришел?
- От мамы, – он ухватился за толстую цепочку на его руке, - она золотая?
- Вики, как должен вести себя хороший мальчик? - строгим тоном произнесла Екатерина Юрьевна, - ну-ка, иди ко мне и поздоровайся со всеми как положено.
Тот мигом подбежал к своей маме, взял ее за руку и, обращаясь ко всем сразу, громко затараторил:
- Здравствуйте, меня зовут Виктор, мне 5 лет, я люблю свою маму и хожу в садик!
Через мгновение он вновь оказался рядом с цыганом…

Екатерина Юрьевна, обводя взглядом стол, поприветствовала собравшихся как своих близких знакомых. Я нагнулся, будто бы завязывая шнурок, авось пронесет. Подняв голову, увидел как Петр Афанасьевич наливает чай, глаза председательницы неподвижно застыли на придвинутой к ней чашке. Вновь наступило молчание.
- Я тоже буду чай! – заявил Вики, пытаясь залезть к маме на  колени.
- Чай ты пил дома, здесь я тебе его пить не разрешаю, будешь послушным, мой золотой? – она поцеловала и погладила его по голове, достала из пакета бутылочку с соком и протянула сыну.
- Но я не хочу сок, я хочу чай! - запротестовал мальчик и протянул свои ручонки к ее чашке.
- Вики, послушай меня, пожалуйста, - лицо ее стало строгим, - здесь тебе чай пить нельзя, он только для взрослых. А если будешь капризничать, я отведу тебя в дальнюю комнату и закрою одного, ты меня хорошо понял?
Мальчонка заревел, слезы ручьем потекли по щекам:
- Я не Вики, а Виктор, и я взрослый! – запричитал он, обращаясь уже ко всем. Екатерина Юрьевна развела руками, не зная как его успокоить.
Алкоголь, принятый мной, стал вступать в свои права. Мне стало жалко маленького человечка: подойдя к нему и присев на корточки, я вытер теплые слезы со щек и спросил:
- Хочешь, пойдем искать привидения?
- Ты не обманываешь? – его глаза еще блестели слезинками, но уже выдавали сильный интерес.
- Ты что! Нет, конечно, на улице темно, они как раз вылетают из леса.
- Пойдем тогда быстрее! – ребенок схватил меня за руку и потащил к выходу. Я бросил быстрый взгляд на его маму – впервые ее лицо было доброжелательным. Выходя на улицу, я ощутил, как компания вновь ожила.
Прохладный и ароматный лесной воздух, свет луны и звезд, пробивающийся сквозь кроны высоких сосен, окружившая темнота принесли облегчение – только здесь я почувствовал, как тяготила меня эта компания. Предстоящее путешествие по незнакомым владениям обещало быть увлекательным. Мальчик отнесся к нему очень серьезно:
- А если приведения нападут на нас?
- Тогда мы должны будем с ними сражаться.
- Но ведь я же еще маленький!
- Ты будешь драться с маленькими привидениями, а я с большими.
- Ты меня защитишь?
- Да. Садись ко мне на плечи.
Он крепко обнял мое лицо и поцеловал в губы…
Усадьба была большая, и с нами произошло много приключений. Через час, довольные и уставшие, мы вернулись обратно.