Приключения философа Талки. День 17-й, 4 часть

Не тут-то было! Кроме нас, на пристани находились еще два человека, и когда они обернулись в нашу сторону, обнаружилось, что это уже знакомые мне Федор и Фрол. Недобро щурясь, они направились к нам. Сергей утратил грозный вид и выглядел растерянным.

- И как вас понимать, молодой человек? Ваша наука не приняла странствующего философа? - ехидно спросил Федор, - а, может быть, он сам бежит от нее? 
Мой провожатый молчал, все больше смущаясь, пришлось мне придти на помощь:
- Все дело в том, что ваша руководительница принимает высокого гостя, а я, как назло, путаюсь у них под ногами. Вот и попросили …

- Узнаю Катюху! – прогудел Федор, – Атаманша. Вся в отца, казак, а не баба. Даром что ученые труды пишет. Ей бы коня да нагайку.
- Или же казака, чтобы крепко обнимал, да в руках держал, а не упыря этого, – добавил Фрол.
Сергей поежился.
- Так что ж, мил человек? – продолжал наседать на него Федор, – как же вы объясните изгнание верующего из храма, чем докажете необходимость сего действия? Или же ваши наставники еще не всю свою мудрость могут научно обосновать?
Тот неуверенно начал оправдываться, что получил указание проводить меня как не имеющего возможности у кого-нибудь остановиться, но Федор его перебил:
- Он наш гость, а, значит, вопрос исчерпан. Ваши аргументы опровергнуты. Так и передай своей повелительнице.
Разведя руками, будто покорившись судьбе, Сергей повернулся и побрел назад.

Мои спасители победно смотрели ему вослед.
- Вот он, ходячий плод гнилого древа. Безмозглый качок, трусливо бегущий от правдивого слова! – Федор сплюнул, и видя мое удивление, пояснил:
- Видите ли, с некоторых пор в нашем селе главным законом является правило о том, что человек может действовать в тех пределах, в которых может это, так сказать, научно обосновать, опираясь на базовые постулаты: свободы личности, общественного блага или договора и тому подобное. Все остальные законы ему не могут противоречить. Именно поэтому они вас так быстро и выпроводили, - ведь вы же не возражали, – а мы вас так быстро вернули обратно. Физическое насилие здесь в принципе невозможно, власть ты или простой смертный. Только убеждение, только аргументация, только доказательства. Хотя, - Федор вздохнул, – еще неизвестно, что хуже. Наш паук достиг совершенства в насилии умственном, власть над народом имеет неимоверную. Вот и Катьку, красавицу нашу, эксплуатирует.
- Кто же он!? - воскликнул я, удивляясь, как можно властвовать над этой дамой.
Ответ меня ошеломил:
- Наш всезнающий и всеблагий, так называемый директор школы Петр Афанасьевич Илларионов, – и Федор сплюнул еще раз.

Дом Федора находился в конце деревни, у реки. Попрощавшись с Фролом, мы добирались к нему на моей лодке. По пути я услышал историю появления в селе “паука” Петра Афанасьевича и его удивительных нововведениях.

Имя Философское село приняло сравнительно недавно, ранее оно называлось Философово, вряд ли имея отношение к несуществующей, по мнению Федора, науке. И было обычной деревней со своим совхозом, простыми деревенскими жителями и всей их обыденной жизнью. В мутное переходное время совхоз исчез, поля запустели, его жители повторяли печальную судьбу жителей всех остальных деревень – кто уехал, кто спился, кто перешел на подножный корм, еле сводя концы с концами. Луч света блеснул, когда сюда из университета вернулась Екатерина Юрьевна, в прошлом отличница и бессменный комсомольский вожак Катя Сапожкова. Всеобщее обнищание не коснулось ее родителей: ее отец, родом из уральской казацкой семьи, обладал неукротимой энергией, незаурядным умом и смекалкой. В то время, когда деревенские мужики, ругая пришедших к власти авантюристов, пили водку и доворовывали остатки совхозного имущества, он развернул кипучую деятельность: разводил скотину, выращивал овощи и продавал  городским мясо, молоко, картошку и многое другое. Работали у него узбеки и таджики, народ дисциплинированный и непьющий, обиженный судьбою более российского, однако же, не деградировавший, а отчаянно сражавшийся за свое выживание на просторах чужого государства. Заработанные деньги вкладывал в город – так стал владельцем нескольких магазинов. Страстно любил свою жену – катину мать, обожал детей – Катюшу и младшего Алешку. Хотя и держал их в черном теле – работали с утра и до вечера, вначале школьные уроки, затем дополнительные занятия с учителем английского, после – помогали по хозяйству. Так что росла девочка папиной дочкой – казак в юбке, гордость всей школы и деревни.

Но не только университетским образованием и степенью кандидата наук удивила односельчан молодая женщина. Вместе с ней появились в деревне странные люди, которых она называла “моя команда”, в которой был добрый и улыбчивый Петр Афанасьевич. “Команда” начала с того, что неизвестно на какие деньги осуществила шикарный ремонт заброшенного сельского клуба и устроила в нем бесплатный просмотр кинофильмов. А еще, к немалому удивлению, невиданные постановки устраивали и сами ее члены. Сельчане охотно туда пошли, тем более, что перед просмотром в клубе бесплатно давали чай и выпечку – пироги и пряники. Перед каждым фильмом на сцене появлялся Петр Афанасьевич и произносил небольшую речь – вкратце о содержании фильма и наиболее интересных моментах. С его объяснениями фильмы становились намного понятнее. Особенно увлеклись такими посещениями пожилые люди – чай и пироги располагали к общению, а фильмы – к мечтам о той жизни, которой у них никогда не было – жизни красивой и богатой. Постепенно к клубу привязалась и молодежь, увиденное в кино давало им пищу для оживленных обсуждений. Главный вопрос: почему там так все здорово, а здесь так все плохо, являлся центром дискуссий.

И потому, когда однажды перед просмотром фильма Петр Алексеевич завел речь о будущем деревни Философово, сельчане притихли, испытывая нечто похожее на волнение в предчувствии того, что скажет этот удивительный человек. Он сказал то, о чем все тайно думали как о несбыточной мечте – что знает, как сделать, чтобы увиденное в фильмах сбылось наяву. Нужно только выбрать нового председателя сельсовета – Екатерину Юрьевну – и с ее помощью, а также с помощью их “команды” включить деревню в какую-то мудреную программу, которая принесет деревне много денег. Народ оживился, забурлил. Катю все хорошо знали и выбрали ее председательницей без особого труда. Старого председателя, Архипыча, хотя и уважали, но видели, что сделать он толком для деревни ничего не смог. Тем более, что и неожиданно приехавшее в деревню районное руководство так прямо и сказало, что пора бы его уже поменять, а лучшей, чем Екатерина  Юрьевна, кандидатуры  им не найти. Так и стала она предсельсовета. Изменения с ее приходом народ почувствовал уже на следующий день – к облупленному и обветшавшему зданию сельской администрации подкатили две машины строителей и принялись выносить и выдирать из него все, что только могло быть вынесенным и выдранным. Вскоре остался от него один скелет – так муравьи обгладывают свою добычу. Затем сельчане увидали длиннющие грузовики с завернутыми в пленку кирпичами и иными чудными, невиданными ранее материалами. И когда скелет превратился в прекрасное здание, опоясанное газонами и клумбами, стало окончательно ясно – пророчества Петра Алексеевича начинают сбываться.

Тем временем его выступления в клубе становились все длиннее, а иногда и заменяли собой просмотр самого фильма. Началось с того, что однажды перед очередным просмотром в клубе появился он, Федор, тракторист, пьяница и дебошир. По крайней мере, так о нем часто отзывался Архипыч. Будучи, как обычно, в изрядном подпитии, он прилюдно обозвал Петра Алексеевича и его планы нехорошим словом, сказав, что ему и его друзьям на эти планы наплевать,  и что они как пили, так и будут пить. Народ в очередной раз притих, как справиться с мужиками-алкоголиками никто не знал, это казалось делом безнадежным. Некоторым стало жаль Петра Алексеевича,  которому открыто грубил и дерзил гроза всей деревни. Каково же было удивление, когда он, ничуть не обидевшись, а наоборот, даже обрадовавшись, стал благодарить Федора, назвав его славным представителем великого учения Бахуса и пригласив его на сцену. А когда тот отказался и, сопровождаемый смехом сельчан, покинул зал, Петр Алексеевич удивил всех еще больше, сказав, что и для таких как Федор у него имеются особые планы и надежды, что недолго ждать того времени, когда они абсолютно добровольно и сознательно откажутся от подавления своего разума алкоголем. И хотя тут-то ему поверили далеко не все, а может быть, и никто вообще не поверил, но симпатии к нему росли все больше.

А когда в один из вечеров, в заполненном до отказа доме культуры, Петр Афанасьевич предложил одобрить программу развития деревни, возражавших не оказалось. Откуда-то появилась группа молодых людей в костюмах с галстуками, на сцену притащили стол и стулья, и каждый из жителей подходил и подписывал какие-то бумаги. Никто толком не понимал, зачем это нужно, но все знали, что через них лежит путь в светлое будущее. Запомнили только, что деревня Философово отныне будет называться селом Философское.

После этих бумаг изменения деревенской жизни стали происходить еще стремительнее. Из центра села, из здания администрации новая волна цивилизации пошла вытеснять старый уклад и старый его облик. Образовалась площадь, вокруг которой возникла плеяда других, не менее современных административных строений и даже небольшой банк. Была построена новая средняя школа с философским уклоном, в которой преподавали приезжие учителя и учились приезжие ребята. Сколоченные в прошлом веке домишки исчезли: кого-то переместили на окраину, дав землю и деньги на строительство, а кого-то увезли в другие края, а кто-то и вовсе исчез неизвестно куда. Лучами разошлись новые асфальтовые дороги, вдоль которых выросли красивые дома, заселявшиеся приезжими и, по-видимому, материально обеспеченными  людьми. Бедных и несчастных коренных философововцев заметно поубавилось, а впоследствии и не стало вообще. Алкаши пропали, как пропадают тараканы после травли. Остались только Федор и Фрол, да и те заметно поменялись – выстроили новые дома, приосанились, располнели. Перестали жить так как жили раньше. Что послужило причиной Федор рассказывать не стал... Село стали посещать различные делегации, даже иностранные.

Вроде бы это происходило как-то само собой, но людская молва связывала произошедшие перемены с Петром Афанасьевичем, который устроился работать директором школы. Правда, в самой школе он бывал нечасто, основное время проводил в своем особняке, расположенном за селом в лесу у реки. Федор рассказал, что бывает там, принимая участие в устраиваемых хозяином странных вечеринках.
- Приглашает, понимаешь, к себе самый разный народ - от ученых и политиков до бизнесменов и бандитов – и устраивает дебаты! Приходится в них участвовать…
Последняя фраза прозвучала как-то обреченно, но я не успел задать вопрос – лодка причалила к берегу, на котором расположились его дом и участок. Там нас ожидала спортивного вида молодая брюнетка.
- А вот и мой жена Лейла,- представил ее Федор. Очаровательно улыбаясь, она протянула мне ухоженную белую руку. Ее восточное лицо украшали большие умные глаза.