Она приходила...

Она приходила как будто всегда невзначай:
Немного испуга, немного вины  и усталости.
Бросала  на столик перчатки – и мы пили чай,
И я доставал для неё припасённые сладости.
 
Дрожал у виска её локон смешным завитком,
Когда, запинаясь, она говорила измученно,
Что это – последнее наше свиданье. Потом
Рассеянным жестом, за многие годы заученным,
 
Небрежно роняла на стул невесомую шаль
И с грацией кошки в мои устремлялась объятия…
А в окна стучал ошалевший от ветра февраль,
Суля нам, безумным и грешным, пустые проклятия…
 
Она уходила – я долго курил в темноте,
Огонь сигареты в такт сердцу неровно подрагивал,
И тени метались по стенам в немой суете,
И снова февраль свои лапы с тревогой протягивал…
 
Любил я её? Мне и нынче дать трудно ответ,
Тогда я и вовсе вопросом таким не печалился.
Но только однажды померк без неё белый свет:
Огарком свечи помигал, закоптил и оплавился...
 
Она простудилась тогда и к весне умерла,
Избавив тем самым себя и меня от падения…
А я… Я с тех пор никогда не смотрю в зеркала:
До боли боюсь в них увидеть её отражение…