Quizas, quizas, quizas...

1.
У тебя на плече просыпаясь к восходу cолнца,
с подселенным в гортань ко мне соловьем,
я бросала слова на ветер,
как соловьям положено,
а ты раз только бросил
мое сердце — лягушкой в озеро.
И ушел.

Оно сделало девять прыжков,
а потом утонуло.
Может, к лучшему.
Может быть, переживет.
Может быть, ему даже понравилось
и на дне, потихонечку превращаясь в камень,
оно будет твердить, всех смущая — “хочу еще”,
пока крылья не вырастут за плечами.

Этот камень с пороком сердца,
крошащаяся порода,
хлебный мякиш какой-то, впитавший тепло твоих рук,
пот ладоней, как будто бы он роднее,
чем — прости меня, мама — твое молоко.

Я не знаю, зачем ты пришел на мое болото,
говорил, что смешной лягушонок,
и чем я таким — смешной?
Знаю только, когда целовал,
то в нейронные дебри мозга
звездой падала мысль, будто я настоящая —
с белым солнечным зонтиком над головой —
принцесса,

прилетевшая на эту землю
только чтобы узнать, какие они на вкус —
апельсины…………………………

Ах, попробовать стоило.
Они красивые.
У меня на них аллергия.

2.
“Я бы лучше смотрела,
как другая спит на твоем плече,
я бы лучше сама отдала ей
все жвачки love is из карманов,
только б не было кораблекрушения,
только б был счастливый бумажный кораблик,
и никакого Титаника…” —
так я шептала (училась вязать тебе шарф),
и оно сбылось (прежде чем довязала).
Для чего же теперь ты стоишь в дверях,
предлагаешь построить Титаник…
Неужели бумажный кораблик не счастлив
с другой?
И жалеет, что он — бумажный…
Потому что идти ко дну лучше с размахом.

Жалко, не догадалась
попросить, чтобы ты научил меня,
так любя, запускать лягушек в озёра печали.
Но если уж ты пришел
и поешь чуть ли не серенаду,
я попробую сделать это без всяких навыков.
И принцесса тебе повстречается.
Может, лучшая.
Может быть, самая лучшая.

Я — лягушонок.
И мой Титаник уже ушел.

___________________________
На лягушачьем название этого стиха прозвучало бы как “Ква, ква, ква”.  Хотела даже назвать “Лягушачьей Одой”, но, чтобы не так сильно покоробить принца, пусть лучше будет на иностранном.
Вообще, в лягушачьем все зависит от интонации. Поскольку человеческое письмо в обычном режиме не в силах дать почувствовать тембр голоса, влажность воздуха, время суток и то, какие цветы цветут рядом… все слова этого удивительного языка транслитерируются как банальное “ква”, и единственное средство донести хоть что-то — художественная форма.
В данном случае интонация такова, что ближе к концу это почти уже лягушачий мат. Т.о. одна из сторон считает разговор законченным, тему исчерпанной и болото своего сердца — высохшим (до чужого болота ей дела больше нет, хотя она и желает ему всяческого процветания или же осушения и нирваны, это уж как ему больше нравится).