Поэма о живительной воде

МУЖЧИНАМ, ДОСТОЙНЫМ  ГРАЖДАНАМ РОССИИ,
С ВЕРОЙ, НАДЕЖДОЙ И ЛЮБОВЬЮ,
КАК ВЫРАЖЕНИЕ ПОЛНОГО УВАЖЕНИЯ
И БЛАГОДАРНОСТИ.
Агита Малинченко

Величье помыслов и дел,
Мужей достойных праведный удел.


ПОЭМА
О ЖИВИТЕЛЬНОЙ ВОДЕ

Действующие лица:
Бог Добра
Его ученик Владимир
Дух зла
Первая колдунья
Вторая колдунья
Путники:
Философ
Сердитый
Весёлый поэт
Женщина
Поклонник Диониса
Красотка
Искатель клада
Критик
Лицедей
Любовь

Бог Добра:
Хочу послать тебя в далёкий край,
Где век от века собирали урожай,
И птицы белые когда-то там гнездились,
И снеги чистые под солнцем серебрились.
Отныне там земля иссохшая лежит,
И злобный дух её ревниво сторожит.
Его посланники повсюду рыщут и летают,
И земли благодатные в пустыню обращают.
Твоё вторженье не понравится ему,
И всё же вопреки… наперекор всему,
Пространство это нужно оживить,
И корни дремлющие влагой напоить,
Но чтобы воду чистую найти,
Тебе придётся долгий путь пройти.
Друг мой, там всяк тебя осудит, осмеёт,
Ославит дураком, в родник твой наплюёт,
Но что тебе людские козни, страх, хула,
Когда душа твоя открыта и светла.

Владимир:
Пойти в пустыню должен я один?

Бог Добра:
Да, друг Владимир, ты пойдёшь один,
И будешь сам себе слуга и господин.
Но в тех краях дорога жизни пролегает,
И всем идущим выбор предлагает.
Твой труд оценит только тот,
Кто сердцем истину поймёт,
Останется с тобой, проявит мастерство,
И вот тогда исполнится пророчество моё.
На землях мирный город расцветёт,
И каждый в нём себя найдёт.
Там будет славен труд и благость,
Рожать детей там будет в радость.
Никто не будет ползать, лгать,
Как птицы белые там будут все летать.
И каждый будет славен, безупречен,
Молвою доброю воистину отмечен.
Ступай, мой друг, тебя благославляю,
На стойкость духа твоего я уповаю.

 Дух Зла:
Мой враг, решив меня с ума свести,
Направил первого из первых
В пустыню вечную, желая славу обрести
И в волю поиграть на моих нервах!
Без устали я буду с ним бороться,
Сбивать с пути его учеников.
Ведь среди них всегда найдётся
Немало слабых духом простаков!
Бороться с ним в открытую не стану,
Его подвергну я коварному обману.
Кто сможет устоять против волшебных чар,
И погасить разбушевавшийся пожар?
Я посылаю вас, мои соратницы-колдуньи
И поручаю вам одно из дерзких дел.
Вы, лучшие мои кудесницы-плясуньи,
Устройте там ему достойный беспредел.
Да, он довольно крепенький орешек:
Спокоен, смел, вынослив и упрям.
Я слышал от него достаточно насмешек!
Не сможет он, как новоявленный Приам,
В пустыне воскресить утраченную Трою.
Вот наконец-то, я за всё ему воздам!
Я, всех вокруг против него настрою,
И все дела его забвению предам!

Первая колдунья:
Позволь сказать, мой сир! Я слышала,
Что к женщинам он равнодушен,
Что должного он им совсем не воздаёт,
Что лишь любви высокой он послушен,
А на уловки женские, как видно, не клюёт.

Дух Зла:
Но вы наделены нездешней силой,
Способной даже мертвого поднять.
Притом вы так умны, красивы,
Какой же смертный может устоять?
Предупреждаю вас, что он умён и ловок,
Возможно с ходу вас сумеет разгадать.
У вас же на него достаточно уловок,
Чтоб дух его ослабить, а волю расшатать.
Ступайте! Вам обещаю я награды,
Когда исполните задание своё.
Но берегитесь, и не требуйте пощады,
Коль не потешите тщеславие моё!

Пустыня. Владимир копает, откидывая лопатой песок.

Первая колдунья:
О, как прекрасен ты, мужчина,
О, трепещите женские сердца!
Тебе нужна вторая, половина,
Чтобы исполнить начатое до конца.
Нет, нет! Не отвечай, не надо,
Не век же будешь ты копать.
Твоим трудам, моя любовь награда,
А дело будем вместе продолжать.
Я жизни для тебя не пожалею,
Я все сокровища тебе отдам.
Душой твоей я нежно овладею,
И возведу тебя в волшебный сан!

В сторону шёпотом:

Достану я сосуд, насыплю перцу,
Разбавлю травами и зельями питьё.
Открою к его сердцу дверцу,
И пусть исполнится желание моё.
Скорей сгорай, дружок, дотла,
Забыв про все свои дела.
Сотру я память о тебе,
И сгинешь ты в кромешной тьме.

Танцуя, увлекает Владимира, подносит ему сосуд.

Попей питьё моё, мой милый,
Вдохни его тончайший аромат,
И опьянённый сладостною силой,
Объятиям моим лишь будешь рад!

Владимир выпивает все питьё, вытирает губы и, продолжая копать с удвоенной силой, спокойно говорит:

Я не услышал зова сердца,
Как-будто ветвь сухая шелестит.
Ну ведьма, ты не пожалела перца,
Но это мне нисколько не вредит.
Слова твои, не спорю я, прекрасны,
В них столько страсти и огня,
Но, надо мной они не властны,
Тебе придётся разлюбить меня.

Первая колдунья:
Ах ты, уродина, сороконожка,
Залётный мелкий попугай,
Дырявое потёртое лукошко.
Замшелый гриб, заброшенный сарай!
Развалина ничтожная, мокрица.
Клешней лишённый рак.
Бесплодная засохшая грибница,
Раздавленный ногой червяк!
Беззубый крокодил, трусливый суслик,
Тупой, бездарный носорог,
Пелёнка детская, подгузник,
Прокисший и безвкусный грог!
Но берегись! Тебя я не оставлю,
Я перекрою все твои пути.
Тебя я уничтожу и ославлю,
И ты не сможешь от меня уйти!

Исчезает.

Вторая колдунья:
Пронесусь прохладным ветром,
Прикоснусь к твоим губам,
Обовьюся лунным светом,
Всю себя тебе отдам.
Посмотри, как я прекрасна:
Гибок стан, свежа, стройна,
Жизнь полна, чудес, соблазна,
Ждёт тебя волшебная игра.
Ты устал, дружочек милый,
Припади на грудь мою,
Позабудь про труд унылый,
Я любовь тебе дарю.
Посмотри, как я танцую,
Как горят глаза мои.
Заласкаю, зацелую.
Истомлю в своей любви.

Владимир:
Меня уже, твоя подруга соблазняла,
Уж как она меня красиво величала...
Спасибо, милая, не сетуй на меня,
Мне ни к чему вся эта воркотня.

Вторая колдунья:
Не вынести позора мне такого,
Как я могла так низко пасть,
Ничтожного раба простого,
Пристало ль мне, так обольщать?
Каких мужчин я соблазняла!
И каждый был - властитель, полубог.
Неужто для того я пела, танцевала,
Чтоб этот смертный, мною пренебрёг?

Вторая колдунья исчезает. Обе возвращаются к Богу Зла.

Первая колдунья:
О, Повелитель, выслушай меня!
Стою я пред тобой, колени преклоня.
Кипит во мне негодованье.
Коснулись слуха твоего дурные вести.
Меня страшит не наказанье,
Меня съедает жажда мести!
Позволь себе во мне не усомниться.
Настой столетних трав уже не пригодится,
Я знаю тайну древних заклинаний,
И магию мудрейших колдунов,
И пусть пустыню огласят стенанья,
И утвердится власть твоих основ.
Владея ящиком прекраснейшей Пандоры,
На волю выпущу я войны и раздоры,
И онемеют мирные, свободные края
И превратиться в пепел сожженная земля.

Вторая колдунья:
Мне не снести такого униженья.
Я не достойна вашего прощенья.
Какие головы склонялись предо мной!
Сокровища к ногам моим бросали,
Поэмы, оды в честь мою слагали,
А этот смертный, раб полуживой,
Так дерзко посмеялся надо мной.

Дух Зла:
Ну хватит клятв и покаяния.
Я обещал вам наказание,
Но понял, вам его не одолеть.
Подумаю, чем можем мы его поддеть.
Опять я этим смертным посрамлён...
Но ничего... потерпим, подождём.
Дождавшись часа своего...
Разрушим замыслы его.
Уж если нет к нему подхода,
Возьмусь за тех, кто рядом с ним.
Людей блудливая телесная порода,
Чей дух порой неукротим,
Хотя мельчает год от года,
Но зов крови и вожделенья в них,
По-прежнему никак непобедим.
Соблазна чувственного априори,
Живой бездоказательный язык,
Как вал бунтующего моря,
Как поднебесной чайки крик,
Поможет нам в задуманной игре.
Ведь кроме главного героя,
Там будет множество других:
Все ставки делайте на них.

Появляются путники.

Философ:
Зачем копаешь, добрый человек,
И чем стремишься удивить наш век?
К чему тревожишь ты песок,
Какой тебе есть в этом прок?

Владимир:
Увидеть, друг, не каждому дано,
Как прорастает первое зерно.
Ни почестей, ни славы не желаю,
Лишь волю бога исполняю.
А прок мой вечен и един:
Добро и труд - мой властелин.

Философ:
Ну что ж, словами ты меня увлёк,
Но, чтоб осмыслить их, мне нужен срок.
Хочу увидеть мир, по свету побродить:
Чем сможет он меня ещё смутить?
Ищу я истины бесценное зерно.
Среди людей брожу уже давно,
Добро и зло живёт в них вперемешку,
И их борьба похожа на насмешку.
Желая радость обрести,
Они не выбирают легкие пути.
Ищу пророка я в толпе людской,
Чей лик сияет и во тьме густой.
Тебя судить иль славить не берусь,
Как знать, быть может я вернусь!

Уходит.

Сердитый:
Фу, чёрт, что привело меня сюда?
Песок, как жёлтая слюда.
Блестит, дорогу заметает,
И каждый шаг мой затрудняет!
К чему потратил столько времени и сил?
Наверно, дьявол сам меня смутил!
А ты... Зачем горбатишься убого,
Вдали от дома и порога?
Какие клады ищешь ты
В пустыне вечной духоты?


Владимир:
Хочу, чтоб здесь забил родник,
И свет любви в сердца проник.
Ищу я женщин и мужчин,
В чьих душах свет любви един.

Сердитый:
Да ты, наверно, сдвинулся с ума,
И в голове твоей роится тьма!

Владимир:
В тебе, мой друг, гнездится страх,
А он - жестокости, безверия очаг.
Освободись от раздраженья и вражды,
И сердцу своему отдай бразды.

Сердитый:
Тьфу на тебя! С тобою сладу нет,
Не на тебе одном сошёлся белый свет!

Весёлый поэт:
Эй, ты! Зачем так ломишь спину,
Какую ты нашел в песке первопричину?
Давай с тобой и спляшем и споём,
Быть может, в музыке мы истину найдём!

Владимир:
Я рад, что ты такой весёлый,
Красивый, бодрый и здоровый,
Но чтобы песни стоящие петь,
Поверь мне, нужно многое уметь.

Весёлый поэт:
Прощай, твой путь известен лишь тебе.
Но я не склонен изменять своей судьбе!
Пойду искать я новые напевы,
И воспевать красоты нежной девы!
Я молод, весел и влюблён,
И только в будущее устремлён.
Хочу я женщину весёлую найти,
Чтоб с ней мне было по пути.
Быть может я вернусь, не знаю,
Но счастье я своё найду и испытаю!



Женщина:
Ну, что ты делаешь, чудак?
Зачем песок швыряешь так и сяк?
Живу на свете я немало,
Но простака такого не встречала.
Зачем песок копаешь ты,
И где трудов твоих плоды.
Что привело тебя, беда иль скука?

Владимир:
Ах, женщина, ты видно близорука,
Коли вопросы мне такие задаёшь.
Ищу я воду, без нее не проживёшь.

Женщина:
Нет, вижу ты и впрямь чудак,
Или наивнейший простак!
Кому нужна твоя пустыня?
Она безводна, как засушенная дыня.
Пойду туда, где жизнь и города.
Взгляни, есть у меня своя вода.

Владимир:
О, женщина, ты точно близорука,
Твои слова мне в той порука.
Твоя вода лишь для тебя,
Но и её не хватит на полдня,
А я хочу всем жажду утолить,
И влагой доброй землю напоить.

Женщина:
Прощай, с тобой не встречусь никогда,
И говорю тебе: всё это ерунда!
Никто не сможет жаждущих всех напоить.
Тем более пустыню эту оросить!
Погибнешь ты без пищи, без воды,
И занесёт песок твои следы.
Должна сказать тебе:
Меня ты очень насмешил,
Когда лишь воду предложил.

Поклонник Диониса:
Эй ты, ответь, зачем пылишь,
Крота выкуриваешь, или мышь?
Что ищешь ты и что найдёшь:
Брильянт, иль золотую брошь?
Бросай же к чёрту это дело.
Мне на тебя смотреть уж надоело!

Владимир:
Уж если ты рождён мужчиной,
Так управляй своей корзиной.
Ищу в пустыне воду я,
Вот напоить хочу тебя.

Поклонник Диониса:
Ха-ха, вода твоя мне не нужна,
Я бодр и счастлив только от вина!
Ты знаешь, что сказал поэт,
Которого давно на свете нет?
Вино, вино - оно на радость нам дано,
И без него зачахли б все давно!
Мне не пристало воду пить,
Когда привык я лишь кутить.
Жизнь так сера и так скучна,
И от воды не станет веселей она!

Владимир:
Твои суждения стары, как мир,
Но без воды не будет славен пир.
Как без нее взрастишь ты виноград,
Чью сладость любят стар и млад?

Поклонник Диониса:
Мои суждения, ты говоришь, стары,
Но и твои, не слишком уж мудры.
Ну, что ж, коли пришла охота…
Трудись до самого восхода!
Прощай! Пойду по свету я гулять,
И зельем сладким душу забавлять.

Красотка:
О, боже мой, какая духота,
Скорей бы наступили холода!
Несчастный, зачем песок швыряешь,
И красоты моей не замечаешь?
Очнись же, женщина с тобою говорит,
Чья страсть пылает и манит!
Так ты мужчина, иль чурбан?
К песку привязанный баран?


Владимир:
Да, вижу женщину я пред собой,
И слышу запах терпкий и густой.
Коль женщина, то сердцем всё пойми,
И добротой плени и вразуми.
Хочу тебя водою чистой напоить,
И тело бренное твоё обмыть,
Чтоб ты могла растить детей, цветы,
И исполнять свои заветные мечты.

Красотка:
С тобой почти согласна я,
Но все же, приласкай меня!
Сначала будем мы любить,
А уж потом цветочки разводить!
Скажи, зачем нужна вода твоя,
Когда с тобою рядом буду я?

Владимир:
Ай, женщина, легка ты и красива,
Но жизнь твоя бесцельна и спесива.
Не ведаешь ни счастья, ни труда,
И в голове твоей, сплошная ерунда.

Красотка:
Ах ты, несчастный, ах мошенник,
Согбенный раб, продетый сквозь ошейник!
Как смеешь ты меня корить,
Сознайся, не можешь ты уже любить!
Я счастлива, что красотой блистаю,
Мужчин на удочку ловлю и собираю,
И все они работают лишь на меня,
А я в трудах - не проживу и дня!
Но вижу я, что не мужчина ты,
Коли не жаждешь красоты.
Ну и копайся вечно тут,
Меня в других местах уж ждут!
Прощай ничтожный раб, чудак.
Ты не мужчина, а слабак!

Искатель клада:
Тю, зачем он там копает,
Меня совсем не замечаете?
С любым побьюсь я об заклад,
Что этот раб нашёл здесь клад.

Так, надо мне его отвлечь,
А место это, потихонечку засечь.
Приветствую тебя, мой господин,
Зачем усердствуешь один?
Возьми в помощники меня,
Отыщем, вскроем за полдня!

Владимир:
Ну если так, бери лопату и копай,
Песок подальше отгребай.

Искатель клада:
Скажи, возьмёшь меня ты в долю?

Владимир:
Конечно, была бы только твоя воля.

Искатель:
Так ты поделишься со мною кладом,
Когда с тобою буду рядом?

Владимир:
Во благо всем лопатой я кручу.
Здесь должно быть прохладному ключу.

Искатель клада:
Да что же ты, наглец, молчал,
И сразу обо всём мне не сказал?
Ищу в пустыне я богатство,
А ты мне предлагаешь братство!
Я жажду лишь сокровища найти,
Чтоб власть и силу обрести.

Уходит.

Критик:
Вот, на ловца и зверь бежит.
Негодование во мне дрожит:
Как он работает, ах недоумок!
Не зря забрёл я в этот закоулок.
Как держишь ты лопату?
В движениях твоих ни разума, ни ладу.
Встань здесь, чуть-чуть правей,
Вонзай поглубже, бросай левей!
Не наклоняйся, держи повыше черенок,
Все сбрасывай назад, наискосок!
Да, вот пример невежества людского:
Работает, в поту, а толку никакого!

Владимир:
Зачем впустую тратишь столько слов?
Возьми лопату, я посмотреть готов.

Критик:
Я никогда в руках лопату не держал!
Зато сто дней и сто ночей трактат писал.
Чтоб уяснить, какая польза от песка,
Я начал с вечного, издалека.

Владимир:
В досаде непонятной бросаешь мне упрёк,
Но ты спроси, зачем вскрываю я песок?

Критик:
Тебя не удостою я ответа,
Тебе дано копать, а мне учить.

Владимир:
Не зная сущности предмета,
Как можешь ты других учить?

Критик:
Ну, так и быть, я выручу тебя.
Вот мой трактат! - Бери, читай.
Всё изучи, потом копай!

Лицедей:
Ба, какая неожиданная перемена!
Каков герой, какая авансцена!
В движеньи каждом воля и упорство,
В осанке сдержанность и благородство.
Наклон, стремительный бросок…
Какую роль играет этот стойкий паренёк?
В повадке строгой ни капельки геройства,
Весьма завидное для многих свойство!
Приветствую! Ты кто – актёр иль режиссёр?
Какой и с кем увековечить хочешь спор?
Я сам маститый, вольный лицедей…
Играл мерзавцев, графов, королей,
В страстях шекспировских сгорал и умирал,
Не раз высот непревзойдённых достигал,
Но  срок настал, и я нежданно занемог.
Забыли все - никто ни вспомнил, ни помог.
Толпе ведь не нужна высокая и острая игра,
Их увлекает закулисная, гремучая мура:
Кто, где, когда, кого и как куснул, прищучил,
Предал, угробил, развратил, замучил…
Кто с кем в разводе, или в спайке,
Кто до смерти закручивает гайки?
Герой лишь тот, кто смог взойти на эшафот,
С которого сорваться было б не зазорно…
И, искромсав до смертной муки рот,
Спокойно заявить: чур, господа ценители,
Друзья и зрители – завзятые хулители,
Всё сыграно! Я ухожу, с меня довольно!
А ты готов ответить на вопрос?
Или тебя страшит грядущего допрос?

Владимир:
Я не актёр, не лицемер, не режиссёр,
А лишь назначенный на службу волонтёр.
И не злодей, ни лжец, ни хват, ни спорщик,
Но я судьбою избранный регулировщик.

Лицедей:
Когда ни краю, ни конца не видно,
Надеешься всем жажду утолить?
А вдруг, ни выдержки, ни времени не хватит?
И адских разрушителей окрепнет прыть,
И зло восторжествует явно, или скрытно?
Или, как всякий, уважающий себя артист,
Наград, признанья ждёшь, надеешься на приз?

Владимир:
Тщеславью, почестям, призам замена есть:
Любовь, добро, работа, совесть, честь.
Я не картёжник, не артист и не игрок,
И выдержке моей назначен долгий срок.
Мне за Державу ратовать не стыдно,
А за прохожих праздных – больно и обидно.
Не суечусь, ни льщусь, не забавляюсь.
Я за Отечество – и бьюсь и упираюсь.

Лицедей:
Спасибо за открытую и честную беседу!
Пройдусь, а если притомлюсь, вернусь к обеду.
Забьёт струя… надеюсь не прогонишь,
Актёра вольного и примешь и напоишь.

Владимир:
Я, слов своих на ветер не бросаю,
Людей достойных ценю и уважаю.
Вернёшься, буду очень рад…
Игрой искусной и высоким слогом,
С душой своей в согласье строгом,
Поможешь возродить духовный лад!

Любовь:
Как долго шла к тебе я, милый.
Сушил мне кожу ветер стылый,
И холод в сердце проникал,
Но голос твой в дорогу звал.

Владимир:
От слов твоих подул прохладный ветерок.

Любовь:
Тебя найти помог мне Бог,
Он был и милостив и строг.
Присядь, передохни и жажду утоли,
Я оботру тебя, ты весь в пыли.

Владимир:
О, милая, душа твоя нежна,
А речь спокойна и ясна.
И если по сердцу тебе мои труды,
И не боишься ты невзгод и маяты,
Я буду чтить тебя, оберегать,
И каждый миг - благославлять.

Любовь:
Милый, я повторю заветные слова,
В которых грезила душа моя,
И только им я верила сполна:
«То в вышнем суждено совете…
То воля неба: я твоя;
Вся жизнь моя была залогом
Свиданья верного с тобой;
Я знаю, ты мне послан богом,
 До гроба ты хранитель мой…»

Они смотрят друг на друга… и вдруг сквозь песок пробивается струя воды.

Любовь:
Мой милый, смотри, вода...
Чиста, прозрачна, холодна,
И золотом блестит песок.
Ты выполнил обещанное в срок.

Путники возвращаются к роднику, пьют воду и обливаются ею.
 
Искатель клада:
Пришёл к тебе я битый и пустой,
Голодный, нищий и босой.
Я был и знатен, и богат,
Но стал несчастней во стократ.
Я не имею нынче ни гроша,
Но шёл к тебе душою не греша.
Что россыпь золота и серебра,
Когда душа угрюма и черства?

Красотка:
Спаси меня скорей и докажи, что ты мужчина,
Они торгуют мной, как - будто вещь я, иль картина!
А что за женщина с тобою рядышком стоит,
Что ты прилип к ней взглядом, как магнит?
Она бесстыжих глаз с тебя не сводит,
Меня от вида вашего, ей-богу же, воротит!

В сторону.

Она мне явно не помеха,
Не поленюсь - добьюсь успеха.

Поклонник Диониса:
Как я устал от пьянок и безделья,
И голова моя трещит с похмелья…
Я вижу - воду ты уже нашёл,
Не зря я, всё-таки, сюда пришёл.

Женщина:
Чудак, пришла к тебе с повинной я…
Мне не хватило влаги даже на полдня.
Как легкомысленна, однако, я была,
Коль истины твоей не приняла.
Должна была я чуть не умереть,
Чтобы понять, поверить и прозреть.


Весёлый поэт:
Ну, здравствуй, я вернулся,
Со счастием не разминулся!
Прошёл немало я дорог,
Но песню лучшую сберёг!

Сердитый:
Искатель вод и сеятель песка,
Моё доверие к тебе не толще волоска,
Но, я в других чертовски обманулся,
И потому к тебе вернулся!
Везде воры, мошенники и плуты,
Чванливые бездарные зануды,
Плодят невежество, запойно пьют.
Бездельничают, хапают и лгут,
И всё жуют, жуют, жуют!

Философ:
На свете слышал истин я немало,
Но истина твоя, не скрою, взволновала.
Вернулся я, чтоб быть с тобою рядом,
И стать тебе помощником и братом.

Критик:
Вот польза критики моей,
Итог достойный жизни всей!
Вода бежит, журчит и льётся,
Но лишь ему хвала и слово воздаётся!
Как точен был, однако, мой расчёт,
Труда и вдохновенья гениальный плод!

Лицедей:
Привет, достойнейший избранник!
Ух ты!? Как много званных и незваных,
Какой простор для помыслов и вдохновенья.
Подмостков тьма, хватило б только рвенья!
Уж там, за горизонтом, забрезжил свет,
Дай Бог, чтоб он сиял десятки тысяч лет!
Не станем трудностей и бед бояться,
Начнём творить, любить, смеяться!
Продолжим путь по делу  и по слову,
И возродим свою духовную основу!

Владимир:
Я рад, друзья, что вы вернулись,
Сполна познав добро и зло.
Я знаю, разумом вы усомнились,
Но сердце вас не подвело.
По вере вашей вам воздастся,
И каждый волен выбрать путь.
Пусть тот, кому пройти его удастся,
Себя не сможет упрекнуть:
Ни ради корысти и славы
Растил сады и строил храмы,
Не лицемерил, не стяжал,
И ложью чести не пятнал,
Друзей и недругов не предавал,
И никого ни в чём не упрекал.
В года слагая ночи, дни,
Был верен истинной любви.