Три птицы

Три птицы, три женщины. Сёстры? Соседки по Раю.
Три жрицы. Страданий? Любви? Прозорливости? Тайны?
Три песни – кроят и карают. За что – я не знаю. 
Три голоса – сон в унисон. Или, может, случайно?

Ты – женщина-Сирин, несла меня к звёздам и в горы.
А там, за вершинами – сад для любви и печали.
Твои поцелуи горьки, словно сок мандрагоры.
Твой крик – это песня. Ты помнишь, мы вместе кричали?
Ты вечность любила. А прежде на ветках сандала
ты крыльями била по билу – и гул раздавался.
Его ты простила? О нём безутешно рыдала?
О нём горевала в Эдеме? Он в сердце остался.
Ты прячешь былую Сирену в сиреневых перьях.
В Сирене – Лилит научилась недолго скрываться.
От прошлого просто осталось прекрасное пенье.
Ты слишком устала – в себя из себя превращаться.
Так пой, моя радость! Теряю я память от песни.
А было ли в памяти что? Я не помню. Не знаю.
Однажды в твоём волшебстве я умру и воскресну
И яблок зелёных вкушу – твоего урожая.

А ты – Алконост! Этот смех среди тысяч узнаю.
Ты – женщина-праздник. Ты птица, несущая к саду
Живую росу. Так взмахни же крылами над Раем –
И всё окропи! Я и Сирин росе твоей рады.
К тебе не ревнуют. Тебя принимают, как данность.
Любить Алконоста – не грех, не любить – наказанье.
О, пой, моя радость! От памяти мы настрадались.
А прошлое время – не жизнь, а одно ожиданье.
Когда ты на Яблочный Спас прилетаешь с Евфрата,
Иль остров Буян оставляешь для нас, горемычных,
Иль Ирий славянский бросаешь, чтоб брызнуть росою
По яблокам райским, по истосковавшимся лицам,
То знай, что любовью великой тебя мы одарим,
То знай, что к ушедшему здесь не бывает возврата,
А брат убиенный воскреснет в объятиях брата,
И оба они подыграют тебе на гитаре.
Ты пой, дорогая! А мы позабудем, что было,
Как горько любили. Как крыльями били по билу.
Закроем глаза и поймаем твои поцелуи.
Река унесёт наше зло в никуда. Аллилуйя!

Привет, Гамаюн! Ты поёшь, но тебя мы не слышим.
Шум крыльев и ветер, и утро, и сумрачный вечер.
Мы вместе с тобою летим и взволнованно дышим.
Ты знаешь грядущее. Можно спросить? Не ответишь.
Куда, почему и зачем? Улыбаешься тихо.
И снова поёшь. И колеблется воздух от звуков.
Но это, увы, не сейчас, не для здешнего уха.
Но это, увы, не сейчас, не для здешнего уха.

В ночной снегопад я в окно посмотрел – и отпрянул.
Три птицы, три женщины, кутаясь в перья на ветках
Сидели. Сидели. И в душу мне молча глядели.
И слёзы текли по прекрасным щекам, замерзая.
Летите ко мне! Я вас в доме своём отогрею!
Хотите – в окно. А хотите, как все, – через двери!
Но птицы сидели. И в душу мне молча глядели,
Как будто хотели, хотели запеть, но не смели.
Да пойте же, милые! Пойте, хорошие! Пойте!
Одних упокойте. Других, хоть на миг, успокойте!
Но птицы молчали. Они безысходно молчали,
И были глаза их полны неизбывной печали.
Тогда я решился. Запел. Как умел. Получилось.
И что-то со мною, со мною, видать, приключилось.
А птицы запели. Я крылья расправил – и с ними
Нырнул в снегопад, сквозь пургу и январскую зиму.

Мы знаем, что было. Мы знаем, что вскорости будет.
Дослушали б только… Дослушают – пусть позабудут.

© Вит. Чел 04.02.2015