Нигил

Из россыпи сосудов моих
Искры по проводам сыпать,
Из рукав ситцевых птиц выпускать
И пусть летят пощечиной наотмашь
В лицо петербуржской ночи,
Она стоит,
Напомаженная
Взбалмошная и надо мною хохочет.

У меня чемодан и только,
Торговке вчера вздумал продать старую скрипку,
А у нее зубов во рту почти нет
И кожа слезает с рук
Потрепанной штукатуркой,

Она,
А не я,
Облик и лик переулка

Мне бы ткнуться под бок,
к плечам жаться и лишь под утро,
Обезумев вместо старой шляпы
Котелок дырявый надеть на голову,
Опутанную рыжим плетьми.

Город идет за своими улицами,
Как ребенки идут за детьми

И потому на покровской или ближе к центру,
под утро,
В закат лишь кутаясь
Я двугривенник старый ласкаю лужами,


А вы хотели услышать про речку?

Извиняйте, не сдюжила.

Свернем,
здесь потише,
крыши открыты,
солнцем исцелованные,
пусть встречают нас,
тоскующих,
рубероид истопчем подошвами,

у нас нет будущего, равно как и нет прошлого,

и потому, за пазухой у времени,
Издерганного, затасканного как портфель
Учителя местного,
Я выберу море,
хотя оно и окажется преснее
затасканной газеты "вестник",

я стою один на мосту,
и если прыгнуть,
то можно взлететь буревестником.

сверху на задранные лица
Черным глазом коситься кособочась,
Выглядывая из облака,
на облаке этом ворочаясь,

На отрезки тут же делить линии
промежутки между домами соседними,
Слышать голос колокола,
Зовущего к воскресной обедне

В то время как в бульваре грязном,
Целующем ноги прохожих
отражается перекореженное
Лицо божье.