Две парашутки на Игоря Гонохова

ЗАЯЧИЙ ПИР

Открыл ладонь и крошки съел с ладони
на этом мир закончился. Идти
теперь мне некуда. Оранжевые кони,
смеясь, барана режут впереди.
........

Я сел на землю. Странно, у дороги
зелёно-золотистый, как ислам
Есенин прыгал. Я – привет, Серёга,
а он в ответ – алейкум ассалам.

stihi.lv/participants-2014/30987-gonoxov-diafiljmy.html

$$$
Открыл ладонь - она не закрывается.
От удивленья треснули очки.
А впереди оранжевые зайцы,
Волчару рвут, рыдая, на клочки.
Прилежные ученики Мазая,
Они навек запомнили бревно.
Я подхожу и свой кинжал вонзаю:
Как я не ел волчатины давно!
Вокруг хмельная болдинская осень,
И полночь по-украински тиха.
И, затянув, как в полночь что-то косят,
Все зайцы хором дали петуха.
Как эти длинноухие с двустволкой
Напоминают мне акул пера!
Дыша взахлеб над хладным трупом волка,
Стихами все завалят до утра.
Но не меня. Меня им - луиш фигу!
В стихах зверей застряну я колом,
Ведь мне вчера поэт Гонохов Игорь
Шепнул тихонько на ухо «шолом».

ПОСЛЕ БАНДИТСКОЙ РАЗБОРКИ
(препарашутка, т.к. написана до знакомства с текстом оригиналом, по одному названию)

В стужу орудует лом.
Выдолбит чёрную яму.
Водочкой да матерком
Трёх отморозков помянут.
.......

Час, полтора – и рассвет.
Холмик, под холмиком трое.
Снега пока ещё нет –
К полдню, наверно, накроет.


$$$
Когда к утру закончились дебаты,
Хмельной рассвет занялся, сам не свой,
Штырь крикнул громко: "А теперь Горбатый!".
Потом добавил: "И еще Кривой".

А те лежали и вздыхали тяжко.
Мешали встать кривой кинжал в груди
и нож в спине. И только Промокашка
своей рукой по клавишам водил.

Ее вчера пилой оттяпал Налыч,
когда тот "мурку" им лабал на спор.
А трое на полу лежали навзнич.
Хоть были против выстрелов в упор.

Лежала Манька в луже крови липкой,
сама не в силах вынуть топора.
Она хотела пианино скрипкой
сменить одним лишь росчерком пера.

Шарапов тихо слушал из-за двери,
как Штырь мастырил черенок для вил.
Жаль, так и не решили: чё Сальери
беднягу Амадея отравил.