Святой отец, я согрешила...

-Святой отец, я согрешила.
- Ты согрешила? Ну давай,
Давай, рассказывай, как было,
Но только правды не скрывай

- Святой отец, я в грязь упала,
О чем я думала тогда?
Я все прекрасно понимала,
Но целомудрие молчало,
Когда в его объятья пала,
И время лилось как вода…

- Так, продолжай. – Я все сказала
- Я не услышал ничего.
-Хранить молчанье обещала,
И не переступлю его.

Святой отец продолжил строго:
- Перед тобою яркий свет.
Большая светлая дорога,
Но ты застыла у порога
И в нерешительности бога
Ты просишь дать тебе совет.

Дитя, не медли. Знаю зыбкой
Покажется сия стезя,
Но с неисправленной ошибкой
Тебе жить далее нельзя.

-Мне стыдно, отче, я мечтала
О счастье, о большой любви…
Бесцельно молодость пропала.
Ах, для чего я расцветала,
И быть любимою желала.
А что в итоге? – Се ля ви.

-Мне страшно, отче. – Ты не бойся.
Вдохни поглубже, а потом
Попей водички, успокойся,
Как пред иконою раскройся,
Слезами горькими умойся,
Но расскажи мне обо всем.

-Мне стыдно, отче. Стыд мешает
Признаться в том, что знаю я.
-Стыдишься? Это уменьшает
Вину, - сказал пророк Илья.

Тебе он светлую дорогу,
К раскаянью укажет путь.
А мы с тобою понемногу,
От монолога к диалогу,
Без лишней строгости, но строго
Укажем на ошибок суть.

-Что ж, отче, молодой любовник…
Да что тут дальше говорить.
И молодость всему виновник.
Хотелось, что греха таить.

А он как зверь, как котик нежный
Меня ласкал, со мною был,
И океан страстей безбрежный,
Как будто пеной белоснежной
Одною ласкою небрежной
Меня, коснувшись, затопил.

А я, я просто отвечала.
Я не могла не отвечать.
Его прекрасное начало
Оставило любви печать.

Я по любви истосковалась.
Когда мой муж со мною был?
Давно я в жизни потерялась
И нелюбимая металась
И в одиночестве осталась.
Он просто обо мне забыл.

Чем заслужила эту муку?
Скажите мне, святой отец.
Он не протянет даже руку,
Когда наступит мой конец.

-На все есть воля провиденья
Святая воля, наконец.
Нам уготованы мученья.
Не в силах мы предназначенья
И страшного судьбы решенья
Бежать, - сказал святой отец.

- Сейчас не требую любви.
Прошу его лишь об одном –
Ты душу до конца не рви
И как-нибудь уж доживем.

Но он, скотина… - Дочь моя,
Озлобленность страшней гордыни,
Все это в рамках бытия.
И что ты скажешь, знаю я.
Я вижу, что беда твоя
Как одиночество в пустыне.

Среди людей живешь одна,
Никто тебя не понимает,
И вовсе не твоя вина,
Что даже муж не обнимает.

Так создал бог, а ты его
Созданье, как по трафарету.
Ты не поймешь всевышнего.
Достигнуть можно одного –
Смиренья, больше ничего
Для человека в жизни нету.

- Смиренье?  - Тяжкая печать.
Не для меня такая мука.
- Ах, дочь моя, изволь молчать
И лучше дай мне просто руку.

Рука дрожит  Ты не больна?
- Больна, святой отец и маюсь.
- Еще бы, на тебе вина.
Ты чашу полную сполна
Страданий выпила одна,
Но все же за других не каюсь.

Сюда пришла ты, ну так что ж.
Покайся, вымоли прощенья.
Я вижу, словно острый нож
Тебя пронзает прегрешенье.

- У бога милости прошу
И всепрощающую милость
Его в своей душе ношу.
Клянусь, что я не согрешу,
В себе желанье задушу
А если, отче, я влюбилась?
 
-Влюбилась? Но твой голос груб 
 Морщины, волосы седые.
 - Ах, отче, он мне точно люб,
Вернуть бы годы молодые!

Я очень молода душой
Побрал бы дьявол это тело,
Морщины на лице и мой
Артрит, особенно зимой.
Куда мне деться, боже мой!
А раньше я любить умела!

Был гибок стан, бурлила кровь,
Когда в ночи под одеялом
Что называется, любовь…
И я такое вытворяла.

И думала, сойду с ума,
Когда в припадке дрожи, страстно
К нему кидалась я сама,
Была от счастья без ума
И откровенною весьма
Была в желаньях ежечасно.

Я и сейчас еще могу
Дать жару, но момент упущен.
Вы правы, волосы в снегу,
И мой артрит давно запущен.

Хотя довольно ловко я
Еще…   Оставим это дело
Не в этом смысл бытия.
Не для того сегодня я
Пришла, желаний не тая.
Ведь я покаяться хотела.

И каюсь, только в чем вина?
- Как в чем? Сама не понимаешь?
Покайся в том, что ты одна
Из всех себя не принимаешь.

Св. отец (в сторону) 
               
                Бывало в молодости я…
                Оставлю лучше эту тему.
                Искали смысл бытия
                Нашли вчерашнюю проблему.

                Тем паче решена она
                И нет уж к старому возврата
                Я искупил ее сполна
                Хотя была и не одна,
                Возможно, среди них она
                В мою захаживала хату.

                Так что же, очень может быть.
                Но что-то толком не припомню
                За столько лет могу забыть.
                А может, на досуге вспомню.

                Но нужно что-то говорить.
                Мое молчанье затянулось.
                Логичных рассуждений нить
                Не вправе я остановить.
                И не вотще благословить,
                А так, чтоб пользой обернулось.

                Сейчас ее наставлю я
                На Путь. Должна же ей открыться
                Дорога к смыслу бытия.
                Однако, главное не сбиться.)



Св. отец (вслух):
- Прими себя и посмотри
На мир счастливыми глазами
И помолчи минуты три
И слезы горькие утри,
Расслабься и себе не ври,
Что утешаешься слезами.

Сейчас подумай об одном:
На этом свете мы с тобою
Всего один лишь раз живем,
Однажды ходим под луною.

Поэтому скорей решай,
Чего ты в этой жизни хочешь.
Забвенья? Значит продолжай
Страданий горький урожай
Ты жать. Всего себя лишай
И очень скоро плохо кончишь.

-Неясно мне, святой отец,
Что говорите вы такое.
- Плохой придет тебе конец,
Но нас в исповедальне двое…

-Нас с вами двое, вы правы,
И это как-то беспокоит.
Вы в сане святости, увы,
И, не теряя головы,
Я точно также как и вы
Сдержу желанье роковое.

(Святой отец внезапно появляется за спиной)

О, святый отче, как нежданно
Вы появились за спиной!
И на бок съехала сутана.
Что с вами стало? Боже мой!

- Мы много говорим с тобою.
Не будем больше говорить!
Исповедальню я закрою
И поудобнее устрою
Нам место здесь, у аналоя,
Чтобы к тебе поближе быть.

(Глаза священника запылали огнем.)
 

- Что вижу я, какой мужчина
Предстал сейчас передо мной!
Сутану прочь! И мне не стыдно,
И я иду под аналой.

- Ах, море удовлетворенья!
Христос, воистину, воскрес!
Какое это наслажденье
Ритмичные свершать движенья
И слушать вздохи упоенья
С благословения небес.

- То сверху он, то сзади дышит,
Меня коленями зажав 
Я тихо плачу, он не слышит,
Ну вот и все и, задрожав,

Стремится на пол опуститься.
На грудь широкую его
Теперь готова примоститься
И в ощущениях забыться,
Но плачу, не остановиться,
Не понимая ничего.

Взглянуть в его глаза пытаюсь.
Возможно, там найду ответ.
- Что делать дальше, я теряюсь…
- Скажи своим сомненьям нет!


И снова дико закружилась,
Забыв законы бытия
Во времени остановилась
И словно птица в клетке билась
И для желания открылась
Безумная душа моя.

- Моя душа была безумна, -
Ему сказала я потом.
Я поступила неразумно.
То, что мы делали вдвоем

Достойно только осужденья.
- Ах, дочь моя, ты неправа.
Такие страстные движенья
И пылкие прикосновенья,
И необычные решенья
Назвать ошибкою? Едва…

Ты ошибалась лишь в одном,
Что времени ты потеряла
Прилично, но его вдвоем
С тобой нагоним, чтоб ты знала,

 Что не напрасно ты жила
И что момента упоенья
Ты сладострастного ждала
И лишь затем сюда пришла,
Что по-другому не могла.
На все есть воля провиденья.

И провиденье говорит
(Сейчас, слегка глаза прикрою)
Что милостью тебя дарит
Оно под этим аналоем.

(закрывает глаза и продолжает говорить.)

- Глаза закрыл, но в темноте
Я ярким светом освещаем.
И этот свет со мной везде,
И нет спасения нигде.
Дрожу, моя душа в беде,
Я будто бы хожу по краю.

Но слышу голос с высоты
Я этим голосом спасаем.
Меня он поднял вот и ты,
И мы с тобой уже взлетаем

Над черной пропастью небес
И над туманными полями,
Плывет под нами темный лес,
Не видел я таких чудес,
Но из-за облачных завес
Явилась церковь с куполами

И здесь с тобой прощаюсь я
Должна ты дальше устремиться,
А доля тяжкая моя
Теперь в обратный путь пуститься

Так молвил он, открыл глаза
И там за этими глазами
Вдруг показались небеса
Земли туманные леса
И облачные завеса,
Что скрыли церковь с куполами


- Виденье сгинуло, но вот
Тебе начертана дорога
И провиденье поведет
Тебя от этого порога

Оно не может обмануть
В нем сила божьего прощенья
Пусть будет праведным твой путь
(Ведь в этой праведности – суть)
И доберешься  как-нибудь
Грехов во имя искупления

Ну, вот и все, ступай, а я
Мм… уборкой буду заниматься
А то заметит попадья.
Да и вообще, хочу прибраться

- Как, попадья, святой отец?
А что же только что случилось?
- Я «попадья» сказал? Венец
Пусть адский, или мне конец
Наступит сразу, я вдовец
С надеждою на божью милость.

(про себя, глядя в сторону)

(И эта милость иногда
Свои сюрпризы преподносит
Она не зря пришла сюда.
Не часто к нам таких заносит.)

 (Повернувшись к женщине.)

Но путь тебе указан точно
А времени уже в обрез.
Хочу уверен быть, что прочно
Ты поняла, что очень срочно
Прямо сейчас, а не заочно
Должна ты следовать за лес.

А то вот-вот начнется паства.
Ты одевайся поскорей.
Ведь люди скажут: Что такое?
Да вот и люди у дверей.

Покинув церковь черным ходом
Потом до поля перейдешь
Ты прицерковным огородом.
По полю следуя обходом
Ты  речку перескочишь бродом
И за рекою лес найдешь.

В лесу ты быстро разберешься.
Идет дорога там одна.
А как до церкви доберешься
Уже, считай, что спасена.

Тебя там встретит мой приятель.
Святой отец, точней сказать.
Он этой церкви настоятель
И божьих промыслов старатель
Да богословских книг писатель.
Срази меня господь соврать.

Тебя он примет честь по чести,
Накормит и уложит спать.
Там в уголке в укромном месте
Стоит уютная кровать.

Иди скорей. – Я убегаю. (убегает)
Беги, беги, но босиком?
Куда же ты, ведь ты босая,
А поле впереди без края,
За ним идет тропа лесная.
Сейчас ботинки мы найдем.

Тем более они свидетель
Того, что было, и потом,
Их если кто-нибудь заметит,
То вместе по миру пойдем.

Я их поставлю в уголочек
У входа, пусть пылятся там.
И, если что, без проволочек
И расстановки жирных точек
Распутав мысленный клубочек
Я объяснение им дам.

(Поставив обувь у прохода,
Отец подвинул аналой
И в ожидании народа
Он так заговорил с собой:)

- Ушла, ушла! Ну наконец-то!
А я, и правда, приберусь,
Чтоб люди здесь могли раздеться
И от тепла свечей согреться
В ботиночки переодеться…
Стоят у входа они пусть.

Теперь могу я без опаски
Встречать и провожать народ,
Без подозрительной огласки
Любая проповедь пройдет.

Все обошлось, и слава богу.
Я думал, не уйдет она.
Ей скатертью лежит дорога
И, если не сломает ногу,
То шаг за шагом, понемногу
До церкви добредет одна.

 С ее желаньем искупиться
Как будет дальше она жить?
Пожалуй, нужно дозвониться
Приятеля предупредить…

(Набирает номер)

Алло, алло, святой отец,
Вас старый пастор беспокоит.
Хочу сказать вам как вдовец,
Что средь бесчисленных овец,
Несущих страждущий венец,
Одна внимания лишь стоит.

И к вам уже идет она
Просить совета и прощенья.
Ее достоинства сполна
Оцените вы без сомненья.

Нет, нет, спасибо говорить
Не нужно, это так обяжет.
Звоню я вас предупредить,
Что аккуратным нужно быть,
Про осторожность не забыть.
Иначе, что же люди скажут?

Итак, бывает, говорят
Совсем не то, что нам хотелось.
Откуда только все подряд
Набрали этакую смелость?

 Слыхали, что произошло
В Москве в престольном нашем храме?
Все это сделано назло,
Чтоб наше с вами ремесло
Сомнениями обросло,
И чтоб мы сомневались сами,

Что наша праведна стезя.
Но, милый друг, не сомневайся.
Ведь от таких как мы нельзя
Избавиться, как ни старайся.

Народу нужен э-э-э клозет
Но, чтобы все внутри блестело.
Сюда сливается букет
Грехов и прочих разных бед,
Что скапливает много лет
Все позволяющее тело.

Грешит-то тело, а душа
Его грехи воспринимает.
Работа наша хороша
Раз душу от беды спасает!

Раздуется от нечистот
Душа и в дополненье телу
Еще сама грешить начнет,
Вплетая в бед круговорот
Того, кто искупленья ждет.
Скажи, ну разве это дело?

А мы с тобою тут как тут,
Избавим душу от греха.
Не будет чистым тот, чей труд
Гнилые чистить потроха.

И мы с тобою не чисты
Но наша всем нужна опека.
Нас разделяют три версты,
И с наступленьем темноты,
Коль спать еще не ляжешь ты,
К тебе придет души калека.

Ее прими и обогрей
И заглуши ее страданья
Хотя бы тем, что хочешь ей
Помочь тотчас, без опозданья.

А как ты станешь помогать
Ты можешь сам себе решать.
Быть может, в келью приглашать
(Не буду дальше продолжать)
Иль в уголок, там где кровать.
Есть из чего повыбирать…

В церквушке у меня попроще.
Ведь я живу – почти изгой.
Есть в помещении лишь тощий
И очень старый аналой.

Но там под этим аналоем,
Не буду врать, святой отец,
Себя я видел не изгоем,
Но чувствовал любви героем,
(Завесу тайны приоткроем)
Срывая рясу и чепец!


Однако я кончаю, друже.
Ко мне уж ломятся в приход.
И если я вдруг буду нужен,
Твой телефон меня найдет.

……………………………

А, между тем, кусты ломая
И прицерковный огород
И ночь ужасно проклиная,
Шла наша женщина босая
По краю поле огибая
Туда, где ей казалось брод

Был вместо илистого днища
Текущей медленно реки.
Находит только тот, кто ищет.
При свете поиски легки,

Но ночью местность изменилась
Как будто бы, ни дать ни взять,
По мановенью исказилась
И в темноте от глаз сокрылась
Так, словно в землю провалилась
Реки сверкающая гладь.

Испуг сковал немое тело,
Но рот ладонями зажав
И подоткнув подол умело
По полю понеслась стремглав

В одном возможном направлении.
Ей показалось в темноте,
Что будто чувствует волненье
И хворостинок шевеленье,
Что от воздушного движенья
Тихонько плещутся в воде.

Да, вот она, река-царица
Хозяйка жаждущих земель,
Но требует остановиться,
Хоть и не терпится скорей

Блаженной нашей окунуться
В прохладное теченье вод,
Однако может обернуться
Тем, что не сможет повернуться
 И к берегу назад вернуться.
Не лучше ли нащупать брод?

А он лишь в нескольких шагах.
Преодолев такую малость
На кровоточащих ногах,
До брода, наконец, добралась.

Но сложно в реку наступить.
Ее прохлада так опасна…
Но что же делать, как же быть?
Дорогу эту позабыть
Иль в реку броситься и плыть?
А ночь над нею так прекрасна!

И небо в мириадах звезд,
Сверкает, голова кружится,
Ночными звуками поет
 Все поле, женщина ложится

В траву, на спину, навзничь, ей
Идти уж дале неохота.
Недавний искуситель змей
Уже не властвует над ней,
Не шепчет пагубных речей
О том, что нужно ей  кого-то

Искать. Уже она нашла
И место и траву густую.
Отяжелела голова,
И время движется впустую.

И закрываются глаза.
Им помогают закрываться
Рукою темной небеса.
Лесов ночные голоса
Рождают неги чудеса,
И ото сна не оторваться.

Сознанье меркнет, ей одной
Его усталость непонятна.
То пошевелит головой,
То губы движутся невнятно.

Но все же, сном побеждена,
Спонтанное движенье это
Она не чувствует сполна.
Над нею властвует луна,
И, хоть луной освещена,
Но этим светом не согрета.

Ползет туман, его она
В глубоком сне не замечет,
А зябко, потому одна
Она восход луны встречает.

И, лежа на траве одна,
Она желанию подвластна.
И даже полная луна
Великолепна и нежна
Ее страданием больна,
Ему настолько сопричастна,

Что хочет брови оттенить,
И кожу на лице разгладить,
Стремясь морщины утаить,
И отпечаток лет поправить.

Ресницы жидкие луна
Своим сияньем удлиняет.
Бровям повылезшим она
Своим намереньям верна,
Игрой теней увлечена
Объем и пышность прибавляет.

Упрямую зажатость губ
Касаньем легким освещает,
И, чтобы контур не был груб,
Их полнотою насыщает.

Промчался легкий ветерок,
И, словно бы его хватая,
Рта приподнялся уголок,
Впустив прелестный холодок
В губ приоткрывшийся цветок,
Таящий наслажденья рая

Ей снится что-то,  и она
Слегка вздохнула, повернулась
Игрою снов увлечена
Вдруг на мгновение проснулась

И посмотрела на траву
Хранящим удивленье взглядом
Почти таким, как наяву,
Но говорящим: «Я живу
Пока по волнам сна плыву»
И полным сновиденья ядом.

Который вновь отяжелил
Открывшиеся было веки
И словно морфий усыпил
(Так хочется сказать «навеки»)

Однако, будем продолжать
Конечно, если интересно
Мы за несчастной наблюдать.
Гляди, волос седая прядь
На лоб спускается опять
И завивается прелестно

В сияньи лунном седина
Тончайшей нитью серебрится,
И украшает лик она,
Мерцаньем трепетным искрится

Ложась на плечи и на грудь,
На ткани легкое движенье,
Что от дыхания чуть-чуть
Скользит все ниже и отнюдь
Не прячет пламенную суть
Ее свободное скольженье.

И вот на выдохе с плеча
Упало платье, а на вдохе
Грудь обнажилась горяча.
Я вижу, вы в переполохе!

Не буду дальше продолжать.
Скажу, во сне была прекрасна
Двоих детей седая мать.
Луной подчеркнутая стать
Ей словно божья благодать
Спустилась с неба не напрасно.

И, ощущая благодать,
Она внутри преобразилась
Да так, что сложно передать
Насколько все в ней изменилось!

Что разбегаются слова…
Затронутая просветлением
И измененная едва
Прикосновеньем божества
Помолодела раза в два
Но только на одно мгновение.

Которое не осознать.
Мы снова видим пред собою
Двои детей седую мать
С растрепанною головою.

И мимолетный ветерок
Ей платьице на грудь надвинул.
На губ прелестный уголок
Таящий нежности цветок,
И пестик – страстный язычок,
Седую прядь волос накинул.


               
    Глава 2

Все поле в дымчатом плену
У предрассветного тумана
Где наша женщина? Одну
Ее оставили мы рано.

Вот первый предрассветный луч
Едва проснувшегося солнца
Мелькнул, как будто из-за туч
Непредсказуем и колюч,
Натянут как струна, певуч
И, светлое пробив оконце

В тумане поля голубом
Исчез. Покажется обманом
Его явление потом.
Ему ли справиться с туманом?

Но смолкла песен чахорда
Ночная. Трелей череда,
Летевшая туда-сюда
Исчезла словно в никуда
И слышно как журчит вода
В такой тиши как никогда…

Но состояние тишины
Совсем не свойственно природе
Ночные песни мы должны
Сменить дневными на восходе.

Минутный кончен перерыв
И, осветив верхушки елей,
Ночную темноту залив,
К земле насильно придавив
И место для нее решив
Оставить только там, где щели

Средь выступающих корней
Деревьев, да среди ветвей
И трав разросшихся стеблей,
Что создают игру теней,

Взошло светило, и пропал
Туман, скрывающий все поле,
Как будто не существовал
От наших глаз не воровал
Того, кто ночью убежал,
Решив заночевать на воле.

…………………………..

Как хорошо здесь и тепло!
Не мочит дождь, не дует ветер.
Несчастной, в общем, повезло,
Что небосвод над нею светел.

Лишь только первый солнца свет
Ее играючи коснулся
И красок сказочный букет,
Что порождает лишь рассвет
Палитрой радужной одет
В росе лучистой встрепенулся

Она проснулась, узнает
С большим трудом свои владенья
Прислушалась к журчанью вод,
Но как ночное наважденье

Что ей покоя не дает
И рушит дня привычный ход,
Его прогнать стремится, вот
Зажмурясь, головой трясет
Но слух ласкать не устает
Веселых звуков хоровод.

Скорее, все наоборот.
Природы новое рожденье
Ей повод говорить дает,
Что мир вокруг – не наважденье.

Головки к солнцу повернув,
Цветы бутоны раскрывают
И, лепесток один загнув,
Как будто широко зевнув,
Прошедшей ночи дань вернув,
Пчелу дневную принимают.

Трещат кузнечики в траве,
Летают бабочки, стрекозы.
И стало ясно в голове
От сказочной метаморфозы.

Остатками ночной росы
Умылась женщина босая.
По солнцу вычислив часы,
Нашла минуту для косы
И для придания красы,
И через полчаса другая

Пред нами женщина стоит.
Ухожена она на вид,
Лицо спокойствие хранит,
Но взор ее огнем горит.

Его на реку устремила
(Тем паче перед ней река)
И брод тотчас определила.
К нему дорогу проложила
Так, словно дважды два сложила,
По полю шествуя легка.

Ей утро силы придавало.
А холодящая роса,
Что ночью поле покрывала
Творит, казалось, чудеса.

Болят изрезанные ноги,
Но эта боль ей нипочем.
Она, не ведая дороги,
И не почувствовав тревоги,
Презрев опасные пороги,
Вошла в прохладный водоем

И все внутри затрепетало,
Когда холодная волна
Как будто  до костей проняла,
Забрав с собой остатки сна.

Не медля, чтоб не обернуться,
Шагнула раз, затем другой.
Теперь, не думая вернуться,
Следит за тем, чтоб не споткнуться
И полностью не окунуться,
Нащупывая дно ногой.

До середины осторожно
Скользя по камушкам, дошла.
И тут ей стало вдруг тревожно,
И на нее тоска нашла.

И сердце сжалось ненароком.
Как далеко теперь она…
На месте в общем неглубоком
Совсем от суши недалеком,
А все ж на берегу высоком
Одна она, да не одна.

Там на земле стоять вернее,
А здесь вокруг одна вода.
И одиночество больнее
Ее ужалило тогда.

Но, подобрав остатки воли,
Подол повыше подоткнув,
 И зубы сжав до острой боли,
Раба своей жестокой доли,
Последний раз взглянув на поле,
Пошла вперед, рукой махнув.

И, наконец, дошла до леса.
И вот уже в лесу она,
Где мрачная теней завеса
Ее окутала сполна.

Не испугавшись ни минуты
Ни полумрака, ни теней,
И обходя кореньев путы
Она пошла искать маршруты,
Чтобы до дальнего приюта
Найти дорогу поскорей.

Разведав ближние тропинки,
Она средь них одну нашла,
И совершенно без заминки
В лесную глушь по ней пошла.

Среди деревьев извиваясь
Ее тропинка привела
К дороге, что в кустах теряясь,
За поворотами скрываясь
И спрятаться в траве пытаясь,
К опушке леса подошла.

Мы здесь оставим нашу даму.
Пусть бродит по лесу одна.
А сами в церковь, что недавно
Спеша покинула она.

…………………………
Глава 3

Но в церковь просто так не пустят
Здесь у дверей переполох
Как в узкое речное устье
Стремятся те, кого подпустят
- Быть может нам грехи отпустят?
Вдруг по толпе пронесся вздох.

Но, как это всегда бывает,
Не знают задние о том,
Что впереди их ожидает
И все же лезут напролом

А спереди кричат – Мы знаем,
К тебе вчера пошла она.
Ведь мы давно подозреваем,
Что ты не поп, а сатана!

Но двери наглухо закрыты.
На всем есть отпечаток сна.
И ставни плотненько прикрыты
Так, словно изнутри забиты,
И как железная защита
Висит над храмом тишина.

-Ломайте двери и ищите!
Он никуда не уходил.
Скорее то бревно тащите,
 А то у нас не хватит сил.

Трещат ломаемые двери
Из окон сыплется труха.
И люди, вроде бы не звери,
Есть даже те, кто в бога верит
И путь свой истинами мерит,
Не делая ничем греха.

Но все в момент осатанели
И, выломав дверной проем,
Еще раз на бревно насели
И с криком : Мы его убьем!

Ворвались в церковь, где вначале
Их оглушила тишина.
Передние назад подали,
Когда случайно увидали
Висящие в углу сандалии
И ноги в хлопковых штанах.

Не может быть, да здесь покойник!
Поверить не могу, висит!
Успел повеситься, разбойник
И ничего не говорит.

Конечно, пояс от сутаны!
(один из толпы ощупывая покойника)
Еще немного теплый он.
К нему ворвались мы нежданно,
Да и пришли довольно рано
И двери выломали рьяно
В замаскированный притон.

Однако что-то упустили,
И вот вам, виден результат.
Хотя мы стену проломили
Всего лишь пять минут назад.

Но было время у злодея
Избегнуть участи своей.
И он, от страха холодея
И одновременно потея
Да о судьбе своей радея
Закрыл засовы у дверей.

И в петлю сам, а нам загадка
Где женщину теперь искать?
И мужу без жены несладко,
И у детей пропала мать.

А вот и муж, по церкви бродит…
Сюда он первым подошел.
Алтарь задумчиво обходит
И как  собака носом водит,
И труп повешенный отводит
Рукой, но…, кажется, нашел!

Здесь у стены сокрыты тенью
Сапожки женские стоят,
Которые на день рожденья
Жене дарил он год назад.

Рукой дрожащей взял сапожки,
К груди широкой прислонил:
- Где вы теперь, родные ножки?
Какие топчите дорожки?
И, сжав ладонями застежки,
Завыл  - Ах как я допустил…

Его проняла было жалость,
Но гневная затем волна
До самого лица поднялась
И распалила докрасна.

Размахивая сапогами
Он начал тело избивать
Раскачивать его руками,
Ругая грязными словами,
(Клянемся, видели мы сами!)
Грозя покойника сорвать.

- Не бейте больше! Невозможно!
- Раздался сверху тихий вздох,
 С покойниками осторожно
Общаться нужно, видит бог!

- Да ты живой! А ну спускайся!
Сейчас тебя мы отпоем!
И там уж кайся иль не кайся,
И всех святых молить старайся,
Но только ты не сомневайся,
Тебе замену мы найдем.

А что с твоим проклятым телом…
Посадим –ка его на кол.
 Ну разве мыслимое дело?
Он у меня жену увел.

Посадим! Верно! Непременно!
Раздался голос из толпы.
Но только пусть он постепенно
Расскажет нам самозабвенно
Как перед богом откровенно
Что с женами творят попы.

И для чего ему сапожки,
Что бережет как талисман?
Быть может, нравятся застежки?
А может он сапожкоман?

Смотрите-ка, ботинок разных
Стоит у входа восемь пар.
Вот сколько женщин безотказных
Все ради удовольствий грязных
И утешений безобразных
Он сатане подкинул в дар!

И тут они попа скрутили
Без промежуточных утех.
На двор и на кол посадили,
Не видя этому помех.

И, дергаясь от дикой боли,
Поп перед смертью рассказал
Как женщина (по доброй воле)
Пошла босая через поле
Разыскивая лучшей доли
Чем та, которую ей дал

Ее супруг, и что готова
Она покаяться в грехах.
И будет делать это снова
Всего лишь в нескольких верстах

В церквушке за соседним лесом..
Сказал, и, испуская дух,
На мужа глянул диким бесом
И молвил – Занимайтесь сексом
Назло фальшивым интересам!
Но затуманились белесым
Глаза, и взор его потух.

…………………………..

В смущении стояли люди
Вокруг позорного столба
Как будто сами себе судьи
И внутренняя шла борьба.

Зачем они попа убили?
Приличный, в общем-то, был поп.
Его рукой детей крестили,
По праздникам вином поили,
На все подряд благословили
И ей же освещали гроб

Так надо -  думали людишки
И взгляды направляли вбок.
А по столбу сползали кишки               
И опускались на песок.

Но, чтоб в себе не сомневаться,
Они не стали долго ждать,
(А то так можно и дождаться)
Но стали быстро собираться
И по подворьям разбредаться
Чтоб инструмент подручный взять.

И взяли кто топор, кто вилы…
Поглядывая на попа,
- Священничек пошел нехилый!
Вздыхала про себя толпа.

Но все же время упустили.
Едва добрались до реки,
Как травы тени загустили,
Цветы головки опустили,
И сумерки поля сокрыли,
Давая повод для тоски.

Движенье дальше невозможно.
Остановились прямо тут.
И место кажется надежно,
И вещи здесь не украдут.

Решили и расположились
Среди некошеной травы.
И лишь на землю опустились,
Свинцовой тяжестью налились
И сами по себе закрылись
Глаза (как раз к концу главы).




Глава 3

На фоне голубого неба
Деревья шелестят листвой,
И в поле золотого хлеба
Выходит главный наш герой.

Оговорился, героиня
Выходит из лесу одна
Как седовласая богиня
Или святая инокиня,
Походкой легкою пружиня
По полю шествует она.

Петляет узкая тропинка,
И взгляд уводит за собой
Туда, где церковь как картинка
На фоне нивы золотой

Белеет, горизонт меняя,
И синевою куполов
Небесную лазурь пленяя
Ее частично дополняя
И тень прохладную роняя
На волны зреющих хлебов

Увидев этакое диво
Слегка опешила вдова
Настолько было все красиво,
Что закружилась голова.

(Мы будем называть вдовою
Святую нашу иногда.
Не все ж ей быть всегда святою
И инокинею, не скрою
Мне рифму подобрать порою
К ним – просто сущая беда.)

Но шаг за шагом, потихоньку
Она к воротам подошла
И, створки приоткрыв легонько,
На прицерковный двор вошла.

 И оглянулась. Благородно
Кругом. Порядок, чистота.
Хоть  не шикарно, но добротно,
И дышится вполне свободно,
А кинешь взгляд куда угодно –
Во всем святая простота.

У входа – клумбочки с цветами,
А у забора там и тут
Стоят поленницы с дровами
И повод говорить дают

Что здесь не маются без дела,
А рубят топором дрова
И клумбы делают умело
Затем их поливают смело
Что тоже есть благое дело, -
Вот что подумала вдова.

Прислушалась. Довольно тихо.
Заутреня уже прошла.
Богослужебная шумиха
Сама собою отошла.

- И хорошо. Никто не нужен
Для искупления греха.
Святой отец уже разбужен
И, если голос не простужен
Или молитвой не натружен,
Не будет исповедь плоха.

При этой мысли сам собою
В улыбке растянулся рот.
Перекрестив его рукою
Вдова вошла под темный свод.

Едва порог переступила,
Навстречу ей попался поп.
От изумления застыла
И даже двери не закрыла.
Его мгновенно оценила:
Широкоплеч, высоколоб,

Красив как черт. Пожалуй, черти
Бывают краше во сто крат,
Чем те, кто, думая о смерти,
Чураются при слове «ад».

А то, что это черт в сутане,
Она, пожалуй, не лгала.
Лоснится как пельмень в сметане
И чист, как только что из бани
(Такие разве христиане?)
Вдова все сразу поняла

И к полу очи опустила.
- Наверное, вы святой отец?
У вас еще я не гостила,
Но все же страждущий венец

Я к вашей милости склоняю
И со смирением молю
Чтобы терпенье сохраняя
И выслушать меня желая
Вы, благосклонность  не теряя,
Поправили беду мою.

Не думаю, что очень много
На это времени уйдет.
Была длинна моя дорога,
Рассказ же пять минут займет.

Вот только отдохнуть бы в келье.
(поп) – Ну что же, буду только за.
И будто сказочное зелье,
Что обещает лишь веселье
А не тяжелое похмелье,
Заполнило его глаза.

Конечно, вы с пути-дороги
Устали да и голодны.
Но что я вижу, ваши ноги
Уже не очень вам верны!

(Провожает в келью)

Скорее в келью, все готово
 К приходу вашему уже.
Удивлены? Даю вам слово,
Что голос вещий из алькова
Вчера мне объяснил толково,
Что нужно быть настороже

И ждать того, что непременно
Заглянет путница сюда,
Чтобы поведать откровенно
Какая у нее беда.

(усаживает на кровать)

Располагайтесь здесь, накрою
Я стол обеденный сейчас
И в лучшем виде все устрою,
Вот только ставенки прикрою
И двери на засов закрою,
Чтоб от людских подальше глаз.

Ведь таинство исповеданья
Не жалует чужих ушей,
А кто подслушивать желанье
Имеет, прогоню взашей.

Отец из кельи удалился
И, выйдя, двери притворил.
Перед иконой помолился,
Затем на все замки закрылся
И снова в келье появился,
Где стол обеденный накрыл

Довольно просто и со вкусом:
Церковного вина бутыль,
С которой( это будет плюсом)
Заранее стряхнули пыль.
 
Просфорки в глиняной посуде
И на тарелочке салат,
Картофель на широком блюде
И, модной следуя причуде,
В прозрачного стекла сосуде
Расположился виноград.

Поела странница прилично,
Стряхнула крошки со стола.
Вино, картошка, все отлично!
Она такого не ждала.

Святой отец ее покинул,
Чтоб ненароком не смущать.
Пошел к себе, одежду скинул,
Поближе зеркало подвинул
Да поглядеться не преминул –
Ну что это со мной опять?

Наверное, дьявол-искуситель
Наказывает за грехи!
Души неопытной растлитель
(Прям получаются стихи)

Подумав так, он улыбнулся,
Но рот рукой перекрестив,
К одежде снятой повернулся,
Помедлил, но затем нагнулся,
Одной сутаной обернулся,
Ей тело голое прикрыв.

И, сунув библию подмышку,
(Без библии какая речь?
Лелеять нужно эту книжку,
Всем остальным же пренебречь)

Он принял вид благопристойный
Улыбке кротость подарил
И в зеркало взглянул: Достойный,
Благочестивый и спокойный,
Своей судьбой вполне довольный
(Каким он, в общем-то, и был) ;

Таким он там и отразился,
Но зеркалам-то наплевать
Кто б перед ними не возился.
Им все равно, что отражать.

 
Итак, готов. Все честь по чести.
Священник к келье подошел.
И вынув деревянный крестик
Положенный в укромном месте,
Подняв его в привычном жесте,
Он постучался и вошел.

Покушали? Ну как? – Прекрасно.
Благодарю вас за вино!
- Его принес я не напрасно.
Уж так у нас заведено,

Чтоб страннику с пути-дороги
Была возможность отдохнуть,.
Уставшие расслабить ноги,
Снять ощущение тревоги
Едва переступил пороги -
Налить вина ему чуть-чуть.

Но, я смотрю, вы захмелели.
Беседу можно отложить.
(Ж) - Ну что вы, что вы, в самом деле!
А может нам вина испить

Вдвоем? – Вдвоем? Ну что ж, отлично.
Вино мне вовсе не претит.
Его готовил сам я лично,
Но, чтобы выглядеть прилично,
Не афишировал публично.
Я думаю, господь простит.

Они наполнили бокалы
И осушили их до дна,
И сразу радостнее стало
От многолетнего вина.

Уютней как-то и теплее.
Свободней разговор потек.
Поп становился все смелее,
Вдова – игривей и милее,
Румяней даже и белее.
И вдруг к себе ее привлек

В порыве страсти быстротечной
Священник, начал обнимать
И целовать ее конечно
Да разной лаской занимать.

Она могла остановиться.
Ей только стоило сказать
Да устыдить и устыдиться,
От поцелуев отстраниться
И одеялами укрыться,
Да возмущенье показать.

Ну да куда там, сняв сутану
Пред ней предстал святой отец
(Наверное, показалось спьяну)
Таким, каким создал творец.

И руки сами потянулись
Виденье это отогнать,
Но на живую плоть наткнулись
И только лишь ее коснулись
Уже обратно не вернулись
(Не знаю, как и передать)

Хотя, не буду и пытаться,
Пока там властвует Амур.
Что толку с ним соревноваться?
Устрою лучше перекур.
………………………


Прошли минуты упоенья,
Начальный истощился пыл,
И нет уж яростного рвенья
И сладострастного хотенья,
Безумия и нетерпенья.
Священник, наконец, остыл

А женщина, устав от ласки,
Хмельным вином побеждена,
Блудливые закрыла глазки
И отдалась в объятья сна.

Святой отец заснуть не может.
Он беспокойством утомлен,
Которое его тревожит,
Предчувствия худые множит,
И червь сомненья его гложет
Спокойный отгоняя сон.

Пошел к себе и средь одежды
Нашел мобильный телефон.
Набрал приятеля в надежде,
Что как-то успокоит он.

Но до него не дозвониться.
Еще разок его набрал.
- Да где он может находиться?
И что там у него творится?
Наверное, кто-нибудь креститься
Пришел, и у него аврал.

Святой отец вернулся к келье,
Вошел и глубоко вздохнул.
Но, как бывает от  безделья,
Прилег и все-таки заснул.

Волшебный сон ему приснился,
В котором вместе с другом он
Вдруг тела своего лишился,
Легко за облаками скрылся
И так к полету приобщился,
Как будто в небе был рожден.

Но ощущению полета
Мешала мысль всего одна.
Сознание, что умер кто-то,
А кто? Картина неясна.

И все же сон и сновиденье
Стряхнули груз тяжелый с плеч
Хотя бы на одно мгновенье,
И мимолетное виденье
Что пробуждает вдохновенье
Сумело радостью зажечь

Во сне, заставив улыбнуться
Да повернуться на бочок.
И, чтобы раньше не проснуться.
Под щеку сунуть кулачок.



Глава 4

Туман все поле покрывает,
Но не настолько, чтобы нам
Не видеть тех, кто разделяет
Собой рассказ напополам.

Не опасаясь сколиоза,
Лежат по полю тут и там
Раскиданы в различных позах
Под властью сонного наркоза,
Туманно-лунного гипноза
Согласно занятым местам.

Ночная фея небосвода
Молочный проливает свет
На горстку спящего народа
И сказочный плетет букет

Из монотонного скольженья
Почти невидимых лучей,
Теней неясного движенья,
Их двойственного наложенья
И на телах расположенья
Причудливого для очей.

Вот тень застыла ненароком,
Собою пол лица закрыв,
То ухо срезала наскоком,
То пала, челюсть удлинив.

Тут нос один нарисовался,
А человека будто нет.
(На фоне носа потерялся)
А там всего лишь глаз остался
И рот, что днем не закрывался,
Крича: «Отправим на тот свет!»

И спящим неуютно стало
От сказочной игры теней.
И даже сонных их проняло
Ознобом до зубов корней.

Заерзали, зашевелились,
Стараясь позу поменять.
Руками от луны закрылись,
Под кутули свои забились
И до рассвета затаились,
Не помышляя вылезать.


С утра собрались очень быстро
Охота для неволи враг.
И, оглядевшись в поле чистом,
Пошли, не убавляя шаг.

Преодолели реку бродом
Едва добрались до земли
Под леса полутемным сводом
Нашли тропинку мимоходом.
И переход за переходом
.По ней к дороге подошли

Дорога, хитро извиваясь,
К опушке леса подошла
И там, как будто извиняясь,
Опять в тропинку перешла.

А на другом конце тропинки,
Среди некошеных хлебов
Белеет церковь как картинка
Зимой забытая снежинка
Увенчанная, словно льдинкой,
Прозрачной синью куполов. 

В ней солнце на крестах играет
И заставляет их сверкать.
Да так, что в дрожь людей бросает,
Внушая божью благодать.

Тут на колени опустились
Они, один, затем другой.
Ладонью от лучей закрылись
Словно чего-то устыдились,
Самозабвенно помолились,
Крестя себя одной рукой.

Другой при этом осторожно
Держа подручный инструмент,
С которым более надежно
Переживать крутой момент.

Но вот поднялись, отряхнулись,
Перекрестились еще раз,
К тропинке узенькой вернулись,
На чащу леса оглянулись
И друг за другом потянулись
Туда, где крест мозолил глаз.






Глава 5

Темнеет, свечи оплывают
Перед заветным алтарем,
Что святость церкви охраняет,
Сердца в любви соединяет
И в келью путь перекрывает,
Где поп и женщина вдвоем.

Остался у отца святого
На шее поцелуя след.
А что здесь, в общем-то, такого?
Да ничего, пожалуй, нет.

Порывы страсти быстротечны
Непроизвольны, и сильны
И оставляют след, конечно,
Надолго, хоть и не навечно,
Ведя рассказ страсти встречной
И чувствах, что теперь видны.
 
И были вовсе не притворством.
На взгляд был взгляд, на поцелуй –
Был поцелуй, ты их с упорством
И жадной лаской компануй.

Добавь вина, сгущая краски,
И, распаля любовный пыл,
Удвой напитком жадность ласки,
Огнем срывающей все маски,
И совершенно без опаски
Ты скажешь – Он ее любил.

Она любовью отвечала
И, сердце с ним соединив,
Его любовницею стала,
О прошлой жизни позабыв.

Теперь же в забытьи глубоком
Лежит, ворочаясь во сне,
К отцу пододвигаясь боком
И прижимаясь ненароком,
Но как ударенная током
Вдруг снова где-то в стороне.

Такая искра пробегает
При приближении любом
Что словно пламя обжигает,
И невозможно им вдвоем

Лежать, друг к другу прикоснувшись
И, чтобы от беды уйти,
Меняют позу, отвернувшись,
Минут на десять разминувшись,
Но, в одиночестве проснувшись,
Опять торопятся найти

Ожег практически смертельный.
И льется в рану сладкий яд,
Которому режим постельный
С совместным сном благоволят.

Закат и время просыпаться,
Петух вечерний прокричал,
Да так, что мертвому подняться,
Но все влюбленным не расстаться,
От сладких снов не оторваться,
Пока никто не оторвал.

Однако, постучали в двери.
Святой отец пошел открыть.
Вы кто? – Мы люди на вечерю.
-Что ж, заходите, так и быть.

Не вовремя сейчас вечеря,
Но молится святой отец,
При этом сам себе не веря
И смотрит иногда на двери,
Да время по минутам мерит.
Когда же все-таки конец?

Удачно отслужив вечерю
И кое-как благословив,
Он помещение проветрил,
Окно немного приоткрыв.

 И тут же ветерок ворвался
В церквушку, пламя сбив свечей.
По темным залам заметался
И безвозвратно потерялся,
Отец же у окна остался
В сиянии золотых лучей

Идущего к закату солнца.
И так, прищурившись, смотрел
Из приоткрытого оконца,
Пока закат не догорел.

Затем отец перекрестился,
Пошел и свечи запалил.
У алтаря остановился,
Перед иконой помолился
И снова в келью устремился,
Как будто что-то там забыл.

 А женщина давно проснулась
И, завернувшись в простыни,
В переживанья окунулась.
Случившегося в эти дни.

Она, себя не понимая,
Лежит и смотрит в потолок,
В мечтах заоблачных летая,
Подушку к сердцу прижимая
И потихонечку вздыхая.
О чем? Читайте между строк.

Проходит час и шорох платья
Да осторожные шаги
Сулят ей новые объятья.
Святая Дева, помоги…

Святой отец вошел, сутана
Спускается с могучих плеч.
Свеча в руке. Непостоянно
Сочится пламени нирвана
И ощущение обмана
Вдруг останавливает речь.

- С..с..святой отец, да вы ли это?
Неверен свет, не узнаю.
Св.о. - Проснулись? – Не вполне. Вообще-то
Есть ощущение, что сплю.

И сон мне грезы навевает
О том, что в жизнь не воплотить.
Св.о.- Такое иногда бывает.
Да кто из нас не унывает?
Но поневоле продолжает
Скрепя остатки воли жить.

Не стоит горевать напрасно
О том, чего не может быть.
К чему тревожиться, раз ясно,
Что этого не получить?

- Ах, да я вовсе не об этом.
На мысли я себя ловлю
Что…(Слово будто под запретом
И вырывается при этом)
Я вас не тороплю с ответом,
Но я вас, кажется, люблю.

Ну да, люблю, а что такого?
Сказала и стряхнула с плеч.
Но почему-то это слово
Так трудно из себя извлечь.

Святой отец свечу поставил,
Вздохнул и на кровать присел.
Сутану на себе поправил,
Ладонью простыню расправил
И взгляд на женщину направил,
Но не такой, какой хотел.

Он чувства своего невольник
Любовью встречной запылал,
Которая всему виновник,
И, сделав паузу, сказал:

- И я люблю, наверное. Точно.
Я очень сильно вас люблю.
И это чувство очень прочно.
Сказал и закололо точно
В груди. Как будто бы нарочно
Я в сердце сам себя колю.

Повисла тишина меж ними.
Незабываемый момент,
И взгляд, что узами тугими
Добавил веский аргумент.

Ведь, провожаемое взглядом,
Молчанье во сто крат сильней,
Чем сотня слов, идущих рядом
Звенящих шумным водопадом
И угрожающих преградам.
Молчанье действует верней.

Но и молчанье без движенья
Неловкость тоже создает.
И, чтоб исправить положенье,
За руку женщину берет

Отец, к губам ее подносит
И вместе с поцелуем он
У женщины прощенья просит,
Ее на облака возносит
И в жертву сам себя приносит…
Да, судя по всему, влюблен.

А что же женщина? Она
Не ведала подобной ласки
И уж конечно влюблена
В героя, будто бы из сказки.

…………………………….

Глава 6


Все ближе створ ворот открытых,
И, приглушая разговор,
Толпа разбойников небритых
Вошла на прицерковный двор.

Остановились перед входом,
Плечом попробовали дверь.
Никак. А если нам обходом
Проникнуть в церковь черным ходом
Или пробраться дымоходом,
Чтоб не спугнуть попа теперь?

Но оказалась недоступной
Со всех сторон обитель зла.
Стеною встала неприступной,
И в заблуждение ввела

Своею силою дремотной.
И вдруг заметили окно
В стене пробитое добротной,
Прикрытое не слишком плотно.
Неосторожно и вольготно
Притягивало взгляд оно.

Открыв поболее оконце,
Через которое смотрел
Святой отец на то, как солнце
Спускалось за земной предел

Забрался кто-то в помещенье
И, вынув  из дверей засов
Без видимого напряженья
Впустил желающих отмщенья
И не дарующих прощенья
Людей под благодатный кров.

Их церковь встретила прохладой
И полумраком вековым.
- Смотрите, келья где-то рядом.
Нам нужно взять его живым!

Да только тише, не шумите.
Ищите там за алтарем
Его любовную обитель,
А если что, других зовите
Или кричите «Помогите»,
Коли не справитесь с попом.

Но, потревоженный движеньем,
Из кельи появился поп
И с неподдельным удивленьем
Застыл как в землю вросший столб.

Все замолчали. Воцарилась
На миг такая тишина,
В которой сердце гулко билось,
Дыхание остановилось,
И обстановка накалилась,
Как говорится, до красна.

Так что же дальше? Неизвестно,
Но, видя сонного попа,
Явившегося неуместно,
Вдруг затревожилась толпа.

И как-то даже растерялась.
Один лишь только озверел.
А что еще ему осталось?
Ужели обозначить жалость
К тому, кому жена досталась,
А он остался не у дел?

К отцу он исподволь подкрался,
Распятье со стены стянув,
Едва на цыпочки поднялся
И тут же, глазом не моргнув,

Нанес удар почти смертельный,
Попав по темечку попу
С такою силой запредельной
И ненавистью неподдельной
К церковной мафии постельной,
Что воодушевил толпу

На то, что было под запретом.
Ворвались в келью, где вдова…
И от удара табуретом
Ее качнулась голова.

Супруг не вовремя замялся,
Но, видя как по простыне
Кровавый след распространялся,
На ложе сел, затем поднялся,
И голос не его раздался:
- Кто смел притронуться к жене?

И табуреткою кровавой
Он замахнулся на того,
Кто ею суд свершил неправый,
На месте уложив его.

- Меня без сына ты оставил!
Стоящий рядом закричал.
И в сердце мужа нож направил,
Неоднократно его вставил,
И в заключение добавил:
- Тебе я просто долг отдал…

У мертвого и у живого
Тотчас сторонники нашлись.
Из кельи выкатившись снова,
Они между собой сошлись.

Тут в ход пошли ножи и вилы,
Иконы, что в углу висят,
Лопаты для рытья могилы,
Поленья, колья, бензопилы. 
Немногословные дебилы
Использовали все подряд,

Пока друг друга не убили.
Последний застрелился сам,
А может люди застрелили,
Ворвавшиеся в этот храм.

А может и не застрелили.
А может, не было людей?
Я все же думаю, что были.
Они же двери в храм закрыли
И потихоньку подпалили,
От любопытных чтоб очей

Сокрыть такое преступленье.
- Не знаем мол, не при делах.
Наверное, самосожженье.
А виноват во всем монах.

Но как-то все не романтично.
Пойдем теперь другим путем.
Пускай он будет необычным
И не покажется практичным,
Но мне он видится отличным,
И мы им все-таки пойдем.

Вот груда тел зашевелилась.
Оттуда показался поп,
И кровь по черепу струилась,
Высокий заливая лоб.

Его ударом оглушили,
Но не убили насовсем.
Всего лишь наземь уложили
И восприятия лишили,
Но до конца не порешили,
Избавив от земных проблем.

Лишь только он определился
С тем, что уже произошло,
Как сразу в келью устремился,
Подумав :"Может повезло?"

Но келью он застал пустою.
Лишь только на порог ступил
С незащищенной головою,
Как, прямо на пороге стоя,
Подставкою от аналоя
Удар несильный получил.

- Ах, это ты? Прости, любимый.
На шею кинулась вдова.
Хранитель-ангел нас незримый
От смерти уберег едва.

Но что же делать? Как спасаться.
Теперь нас люди заклюют.
Св.о.- Нам нужно с мыслями собраться,
В произошедшем разобраться.
Хотя, не лучше ли убраться,
И все оставить прямо тут?

Мне это жутко надоело.
Кресты, иконы, церковь, смрад,
И то, что (мыслимое дело!)
Сюда приходят все подряд!

Но я тебя люблю безумно,
И провиденье говорит,
Что будет более разумно,
Хоть и не слишком остроумно
Собраться и уйти бесшумно,
А церковь пусть огнем горит.

- Ж. – За нас двоих молю я бога
И нет любви моей сильней.
А что касается поджога,
Тебе, наверное, видней.

Св.о - Огонь следы все уничтожит,
Да так, что пепла не собрать.
Он все, что было, подытожит
И может, очень даже может
Об этом кто-то песню сложит.
Ведь есть любители соврать.

И люди прочитают песню,
Которая, скорей всего,
Получится поинтересней,
Чем голой правды торжество.