Таня, Танечка, Танюша...

          70 лет минуло, как кончилась Вторая Мировая война. Это большой срок для памяти, ведь с каждым годом всё меньше остаётся непосредственных  свидетелей этой страшной страницы всемирной истории. Казалось бы – зачем ворошить прошлое? Война закончилась победой добра над злом, враг разгромлен в его собственном логове, на евразийском материке воцарился мир,  что ещё надо!  Радуйтесь, люди, миру и свету. Но снова зло поднимает голову, снова собирает своё войско, готовится к новой войне добра и зла. Сейчас, как никогда раньше, ценно любое живое воспоминание о тех страшных годах, бесценен каждый свидетель злодеяний фашизма.
          Мой рассказ – это война глазами маленькой девочки, волею судьбы, оказавшейся на оккупированной немцами русской земле. Она стала свидетелем гибели советских людей, разгрома врагом наших городов и деревень, угона в рабство мирных жителей. Во всех этих бесчинствах участвовали не только немцы, но и солдаты других национальностей: венгры, поляки, чехи. Этот ребёнок был свидетелем тех событий, о которых новые «историковеды» или умалчивают, либо ставят всё с ног на голову. Вплоть до того, что пытаются утверждать, что это, дескать, Россия напала на невинную Германию, а не наоборот.
            Маленькой Тане было 6,5 лет, когда она узнала, что страшный враг напал на её Родину. В это время она вместе с мамой и бабушкой жила в городе Воронеже. Мама её, Александра Платоновна Граве работала детским врачом. В армию её не забрали, так как у неё на руках были маленькая дочка и мать-старушка 73 лет. Шёл второй год войны, немцы наступали. В Воронеже был введён комендантский час. Не разрешалось поздно ходить по улицам. Окна домов жители оклеили крест-накрест бумагой или материей, чтобы при бомбёжке ударной волной не выбивало стёкла. По ночам все окна должны были быть затемнены. Ходили патрули. Если светилось окно – это была цель для немецких самолётов, поэтому провинившихся отдавали под суд. В подвалах домов оборудовали бомбоубежища.  При сигнале воздушной тревоги необходимо было, взяв документы, одежду, еду и питьё, спуститься вниз в подвал. Враг наступал.  Началась эвакуация учреждений, заводов, детей.  Александре Платоновне предложили отправить дочку в эвакуацию.  Мол, война будет недолгой, быстро кончится, а там, в эвакуации, девочка будет в надёжных руках, присмотрена, накормлена. Но  Александра Платоновна категорически отказалась:
- Нет! Умирать будем вместе – никуда я её не отдам!
                И после она много раз говорила Тане:
- Как хорошо, что я никого не стала слушать, и не отдала тебя! А если бы ты заболела, или ваш поезд разбомбили? Где бы я тебя искала, по каким детским домам?
                Бомбёжки были всё чаще. Однажды по чёрному круглому репродуктору - радио завыла сирена и, в очередной раз, объявили воздушную тревогу. Мама Тани взяла всё необходимое и вместе с дочкой спустилась в бомбоубежище соседнего дома. Через какое-то время раздался сильный взрыв. Когда, после объявления отбоя воздушной тревоги, они вышли из подвала, то увидали, что дом, в котором они жили разрушен. Рядом с ним была огромная воронка от бомбы – жить в нём было нельзя. Собрав кое-что из уцелевших вещей, Александра  Платоновна с дочкой стала жить вместе со своей мамой на Дальнем переулке. Несмотря на приказ Сталина не отдавать Воронеж, в июле 1942 года немцы в него вошли. Воды не было, водопровод не работал, был разбит. Жители ходили на хладокомбинат с топорами и ломиками, вырубали куски льда и в вёдрах приносили его домой. Лёд таял – эту воду пили, на ней готовили еду, ею мылись. Таня тоже ходила с мамой на хладокомбинат, помогала ей очищать лёд от опилок, которыми он был укрыт. В маленьком ведёрке она тоже несла куски льда. Мама Тани сшила ей майку-лифчик с потайным карманом из клеёнки, в который положила Танино свидетельство о рождении и, написанные на бумажках, адреса своих родных братьев и сестры. Таня всю войну носила этот лифчик, не снимая. Рядом с бараком , где они жили, был дом из красного кирпича, без хозяев. Вся семья перебралась туда жить. В доме было несколько комнат, а в середине его была  комната без окон. Бабушка оставалась там, в этой комнате, когда Таня с мамой уходили за льдом на хладокомбинат. После очередного такого похода, они нашли бабушку тяжелораненой  в одной из комнат с окном – окно было разбито, осколки стёкол валялись по всему полу, а бабушка лежала на полу.  Александра  Платоновна сказала Тане, что у неё ранение в лёгкое, она пыталась оказать бабушке помощь, но безрезультатно… Бабушка Тани умерла 12 августа 1942 года. Старик из соседнего дома помог им сбить из старых досок гроб. Александру  Евгеньевну Граве похоронили во дворе того же дома, ей было 74 года. Мама потом рассказывала Тане, что ещё до войны старая цыганка нагадала бабушке, что она погибнет на войне. А бабушка, не веря гадалке, смеялась:
- Я – жена профессора, у меня шесть детей, неужели я пойду на фронт воевать?
                Но предсказание сбылось.
                Через какое-то время полицаи объявили жителям Воронежа, что их будут куда-то эвакуировать и чтобы они собирали вещи. Мама Тани собрала скудные пожитки в старую коляску, положила туда небольшое количество крупы, кастрюльку, лекарства, два термометра, медицинские банки, трубку для ослушивания больных, и они, вместе с другими жителями Воронежа, под конвоем из мадъяр-венгров, отправились в неизвестность. После их сопровождали чехи, поляки, а самих немцев было мало. Таня запомнила одного солдата-мадъяра. Он был молодой, весёлый, играл на привалах на губной гармошке и давал детям куски хлеба.
                По пути останавливались в сёлах. Русские женщины подходили к колонне, давали фрукты, овощи. Иногда спрашивали:
- Есть ли среди вас врач?
                Александра  Платоновна   никогда не отказывалась и ходила в село лечить детей, а за это получала еду. Так колонна дошла до Хохла. Там беженцев поместили в здание школы, вокруг которой была ограда из колючей проволоки. Охраняли беженцев мадъяры и русские полицаи, кормили баландой – кукурузной мукой с водой. Таня её есть не могла, и мама варила ей пшённую кашу. Таня собирала разные палочки, ветки,  мама разжигала костёр и, поставив на кирпичики кастрюльку, варила кашу. Чтобы не заболеть дизентерией,  Александра  Платоновна добавляла в воду для питья несколько кристалликов марганцовки. Таня пила эту воду с трудом, её тошнило, но ослушаться маму не могла. Спали они в бывших классных комнатах, на полу. Однажды к Александре  Платоновне подошёл русский полицай с оружием и приказал:
- Пошли!
- Куда?
- К коменданту лагеря.
                Полицай привёл Александру  Платоновну  в одну из комнат школы. За столом сидел рыжий немец в тёмных очках. Рядом стоял переводчик – русский. Немец стал задавать ей вопросы – переводчик переводил. Но на некоторые несложные вопросы она отвечала сама на немецком, т. к. знала его в детства. Немец спросил, где Александра  Платоновна родилась, из какой она семьи, кто она по профессии, посмотрел её паспорт, свидетельство о рождении. Удовлетворившись ответами, немец пояснил Таниной маме, что на неё поступил донос – якобы она еврейка и её надо расстрелять. Александра  Платоновна выделялась среди лагерников не только чёрным цветом волос, но и своей интеллигентностью и это кому-то не понравилось. Через какое-то время немец отпустил её. Она вернулась к дочери, обняла её и разрыдалась:
- Танечка, чтобы с тобой было, если бы меня расстреляли?!
                Вокруг них собрались женщины, стали успокаивать.
Откуда Танина мама знала немецкий язык? Дело в том, что её детство прошло в Эстонии, в городе Юрьеве, нынешнем Тарту. Здесь жило много немецких семей. Дети немцев и русских вместе играли, и, постепенно, усваивали чужую речь. Кроме того, Александра  Платоновна потом училась в женской гимназии, где очень хорошо преподавали немецкий язык, и она закрепила знания, полученные на улице. Видимо,  это и спасло им обеим жизнь.
                После Хохла колонну погнали дальше на запад. Они дошли до села Горшечное Курской области. Здесь проходила железнодорожная ветка на Елец и Белгород. Отсюда их должны были отправить в Германию. И снова повезло! Ветку разбомбили советские самолёты, перед самой посадкой людей на поезд. Колонну разместили по хатам местного населения. Таня с мамой попали в избу, где жила медсестра. Питались сахарной свёклой, которую выкапывали в поле  и варили, да и хозяйка хаты делилась своими запасами. Позже, узнав, что Александра  Платоновна детский врач, её звали к больным детям, и расплачивались за лечение продуктами. Профессия Александры  Платоновны спасла их обоих от голода. Не было мыла, все были завшивлены. Вши были не только в голове, но и на одежде. Таня помнит, как она снимала рубашонку, а в её складках шевелились вши. Она их давила, с ненавистью, ногтями. Кроме того, в матрасах было полно клопов. Хозяйка избы делала из соломенной золы щёлок и кипятила в нём свою одежду и нашу.  В селе была школа. Сначала Александра  Платоновна отдала Таню туда учиться, но очень скоро забрала обратно, т. к. вся учёба была построена на восхвалении Германии.
             Вскоре в селе вспыхнул сыпной тиф. Хозяйка, чтобы к ним не селили немцев, написала на хате: «сыпной тиф», хотя никто не болел. Она очень рисковала, ведь немцы могли запросто спалить хату. Но пронесло и здесь.
             Наступила зима. От холода всех спасала русская печка, т. к. зимней одежды у Тани и её мамы не было. Начался 1943 год. И вот, примерно, где-то в конце февраля, начале марта на востоке стали слышны орудийные залпы. В небе появились советские самолёты. Немцы стали уезжать. При бомбёжках жители села прятались в подвале, около больницы. Однажды, после одной из таких бомбёжек, дверь подвала распахнулась, и на пороге появилась фигура солдата. На чистом русском языке он спросил:
- Кто здесь есть?
                Александра  Платоновна ему ответила, что в подвале находятся женщины, дети, старики…  И вдруг солдат воскликнул:
- Александра  Платоновна,  это Вы?!
                Оказалось, что это был военком из Репьёвки, в которой они жили до войны. Танина мама лечила тогда детей военкома и участвовала в осмотрах призывников, поэтому он хорошо её знал. Солдат сообщил всем радостную весть, что село освобождено от немцев. Он дал команду накормить  Александру  Платоновну и её дочь. Их накормили на полевой кухне и дали по куску настоящего,  без примесей, хлеба. Он был вкуснее пряника. Военком сказал  Александре  Платоновне, что Воронеж сильно разбит, и делать им там нечего:
- Лучше возвращайтесь в нашу Репьёвку – там Вас помнят, уважают, а, значит, с голода не помрёте!
                Местные жители уговаривали  Александру  Платоновну остаться работать врачом в Горшечном, но мама с Таней решили послушать военкома и вернуться в Репьёвку. На попутных машинах они благополучно  добрались до Репьёвки. Наступила весна, снег таял, обнажая трупы животных: лошадей, собак… они ужасно воняли. Стали видны неразорвавшиеся снаряды, гранаты. Очень много мальчишек погибло и стало инвалидами – они пытались самостоятельно обезвредить боеприпасы, которые взрывались, отрывая руки, ноги, убивая. К Тане и её маме пришла женщина из села и рассказала, что немцы оставили везде гранаты, замаскированные под детские игрушки. Вовремя Таня об этом услышала. Буквально через несколько дней после рассказа, она и подружка нашли в одном из дворов красивую, ярко раскрашенную коробочку. Подружка взяла коробочку в руки. Таня закричала, что надо коробку осторожно положить на снег, а сама побежала прочь. Сзади раздался взрыв, засвистели осколки. Но Тане повезло – она осталась жива, а вот подружка её была тяжело ранена и вскоре умерла.
                Постепенно жизнь налаживалась. Тане и её маме выдали карточки на хлеб и крупы. Александра  Платоновна стала работать в консультации и получать зарплату. Здание консультации сильно пострадала при бомбёжках, но его восстановили. Таня с мамой стали в ней жить, в 2-х небольших комнатках. Осенью стала работать школа. Таня пошла в первый класс, но, так как она хорошо читала, вскоре её перевели во 2-й класс.  В тот год  Тане исполнилось 9 лет. Тетрадок не было, писали на газетах, на каких-то клочках.  Потом стали выдавать тетради, дети берегли каждую страничку. Учебников тоже не было или был учебник на несколько человек. В специальных мешочках дети носили пузырьки с чернилами, писали перьевыми ручками и руки вечно были у всех перепачканы чернилами. Зимой в классах было очень холодно и дети сидели одетые. Чернила даже замерзали в сильные морозы. Таня помнит, как одной из дочек санитарки, работающей в консультации, её мама сшила платье из нескольких слоёв марли, окрашенной в коричневый цвет. В этом платье Глаша, так звали девочку, ходила в школу. Кроме того, из бинтов даже коврики вязали. Медсестра из больницы не уничтожала окровавленные бинты, а стирала их, красила в жёлтый цвет акрихином, и красным стрептоцидом в красный цвет, и затем вязала коврики.
              Ещё Таня помнит, как осенью 1944 года её и других школьников посадили на телеги, запряжённые волами, и повезли в поле. Там они собирали колоски ржи в свои небольшие мешочки, пионервожатые затем ссыпали всё собранное в большие мешки. У всех детей ноги были исколоты стернёй и кровоточили. А однажды их собрали во дворе заготзерна, где на земляной площадке лежал ворох зёрен ржи. На этих зёрнах было много чёрных палочек. Детям объяснили, что из палочек, а это были рожки спорыньи, делают лекарство, которое останавливает кровотечение. Дети собирали спорынью и относили взрослым.  А как-то в школе классная руководительница сказала детям, что нужно принести кисеты с табаком для солдат. Танина мама сшила мешочек, сплела красивый шнурок, в мешочек насыпала, купленный на рынке, табак. Эти кисеты были отправлены посылкой на фронт. После с фронта пришло письмо-благодарность от воинов, оно было зачитано детям на пионерской линейке. Несмотря на войну, в школе много внимания уделялось художественной самодеятельности. Таня читала стихи, танцевала, участвовала в построении спортивных пирамид. В клубе показывали кино. Любимыми артистами были Марина Ладынина, Любовь Орлова, Марецкая, Николай Крючков, Михаил Жаров, Марк Бернес, Дружников, Кадочников, Утёсов…  Таня была пионеркой и носила пионерский галстук. Пионеры ходили дружинами на экскурсии в степь за букетами ковыля, на луг за лекарственными растениями, в соседний Краснинский район ходили в лес. Летом девочки играли в куклы, в школу, в прятки, в испорченный телефон, лапту. На пасху дети уходили в яры(овраги) и катали крашенные яйца, срезали ветки вербы. Мальчишки плели из вербы плётки. На праздник Троицы была традиция рвать свежую траву и разбрасывать её в домах на полу. У одной из подруг Тани пол в хате был земляной, её мама с роднёй вымазывали этот пол коровяком с глиной, жёлтой глиной подкрашивали края пола, а на середину расстилали ароматную луговую траву. Таня с подругой босиком ходила по такому полу. Летом дети , в основном, бегали босиком, на ногах были цыпки, они кровоточили и лопались. Таня помнит, как мама тщательно их залечивала. Зимой катались на санках и на ледянках. Родители мастерили ледянки сами: из коровяка с соломой делали круги, которые обливали водой, вода замерзала – получались «ледянки». В Репьёвке было много оврагов, горок – там дети и катались зимой. Сама Таня любила кататься на лыжах, особенно мчаться с горки вниз до трамплина – подскочишь и летишь по воздуху. Потом Тане купили коньки, она их одевала на валенки и прикручивала верёвками с палочками. Называли коньки «снегурки». На рождество принято было ходить колядовать. Таня запомнила одну из колядок:
- Добрый вечер, щедрый вечер! Шо, ты, баба, наварыла, шо, ты, баба, напекла?
Ни кусай, ни щипай, а по цилому давай!
                В Репьёвке в то время вместе с русскими жили – украинцы, хохлы, кацапы, поэтому русские слова звучали вперемежку с украинскими.
               Детям, произносившим колядки, давали блины, пирожки со свеклой, картошку, вареники.
               Весной дети ходили на речку – смотреть ледоход. Мальчишки становились на льдины, плыли на них, раскачивались, падали в воду, снова залезали на льдину – было весело. В 3 км от Репьёвки было село Сердюки.  Дети ходили туда на экскурсию на меловые горы и родники. Такой вкусной родниковой воды Таня больше нигде не пила. Мальчишки находили здесь кремниевые камешки и выбивали из них искры, как первобытные люди. Игрушки дети делали сами: из соломы мастерили кукол, из глины лепили посуду. Тане повезло: ей мама сшила красивую белку из лоскутков ткани, а хвостик сделала из старого воротника от пальто. Белка была единственной и любимой Таниной игрушкой: она с ней спала, играла, делала уроки.
              Печки в ту пору в деревнях топились кизяками:   ногами месили смесь из коровяка и соломы, которой набивали формы в виде кирпичиков, те подсыхали, кирпичики извлекали и складывали в пирамиды для окончательной просушки.  Бельё женщины стирали так: натирали его мелом, вместо мыла, и на речке раскладывали на камнях и били вальками (деревянными лопатками).   После высыхания бельё гладили рубелем – плоская рифленая скалка или утюгами, в которые для разогревания клали горячие угли. Материи в военное время никакой не была. Таня помнит, как её мама связала из ниток себе бюстгальтер. Из овечьей шерсти пряли шерстяную нитку  «гарус» и из неё вязали носки, рукавички, чулки, шапки. Однажды жена маминого брата прислала им с фронта трофейные вещи: коврик, платья, материю, покрывало. Из сладостей во время войны была только сахарная свёкла, её томили в русской печке, она там темнела – дети называли её шоколадом.  Уже позже на Новый год детям стали давать в качестве подарков, а на рынке стали продавать варёный сахар в виде кружков. Таня помнит, как какой-то военный угостил маленького пацана куском сахара-рафинада, а тот расплакался:
- Дядя дал ему вместо конфеты белый камень!
                Ребёнок никогда ещё не видел сахара.
                Однажды Таня и её мама поехали в Воронеж, и та купила ей пирожное. Тане оно показалось таким приторным, что она не смогла его есть:
- Мама, купи мне лучше чёрного хлеба! Он не такой приторный, а от пирожного меня тошнит, - сказала Таня.
                Воронеж был сильно разбит, особенно проспект Революции. На Дальнем переулке, в доме, где они жили с бабушкой, из вещей ничего не осталось – всё было разбито и растащено. А на месте, где была похоронена бабушка, зияла воронка от бомбы. Мама с Таней видели, как пленные немцы разбирают развалины.
                Война продолжалась … Радио восстановили, стали приносить газеты.. .  Постепенно наладилась переписка с роднёй.  Конвертов не было – Танина мама писала письма своим родным и складывала их в треугольники.  У Ал. Пл. было 3 брата и сестра. Был ещё четвёртый брат, но он погиб ещё во время Гражданской войны: Он служил связистом у Будённого и его зарубили шашками белые. У Ал. Пл. осталось 3 брата:  Иван, Николай и Федор, и сестра Татьяна, которая жила в Липецке. Брат Иван Пл. жил в Ленинграде, во время войны был призван в армию, сражался на 2-ом Прибалтийском фронте, награждён орденами и медалями. После войны работал деканом в институте железнодорожного транспорта.
                Брат Николай Пл. закончил ещё до войны институт лесной промышленности в Воронеже. Работал начальником лесного хозяйства Влад. Обл., потом работал в Москве. Во время войны воевал, имеет множество орденов и медалей. После окончания войны работал в министерстве лесного хозяйства, имел звание заслуженный лесовод РСФСР. Являлся зам. Председателя Совета ветеранов 2-го Укр и Забайк. Фронтов. Член редакции журнала «Лес и человек». В Добровском районе Липецкой обл. под его руководством сажали лес.
                Младший брат Фёдор Пл. работал зоотехником, во время войны эвакуировал скот из Воронежской обл. с Саратовскую. Работал главным зоотехником в Рязанской Воронежской, Липецкой областях.
                Но самый известный из маминых родственников советского времени, человек-легенда – это её дядя, брат отца, Иван Пл. Граве. Его имя занесено в Большую Советскую энциклопедию и в книгу Гинесса, т. к. он был крупнейшим учёным  в области баллистики, доктор технических наук, профессор, лауреат Сталинской премии, генерал-майор инженерно-технической службы. Главная его заслуга состояла в том, что он изобрёл реактивные снаряды для легендарной «Катюши». Он издал 5-ти томный труд «Баллистика полузамкнутого пространства» полностью посвящённый реактивному оружию. В 1942 году эта монография была удостоена Сталинской премии 1-ой степени в размере 200 тысяч рублей, которую он полностью передал в фонд обороны.
                9 мая 1945 года пришла долгожданная весть о том, что война закончилась. Люди радовались, целовались, плакали и всё ещё не верили, что эта страшная долгая война кончилась. Люди подолгу не отходили от репродукторов, чтобы вновь и вновь слушать слова Левитана о нашей победе.
                Сейчас Татьяна Николаевна Граве проживает в посёлке Петровский Липецкой области, 24 октября 2014 года ей исполнилось 80 лет.