Полтергейст

Я, помню, первый раз приехал в Краков.
Дорога через мост. Вгрызались рельсы в склон.
Отчаянно, зло лаяла собака,
и ноздревато-серый лип бетон.

Чуть впереди на пол строки
многоэтажных скважин
я был разорван на куски
случайным персонажем.

В берете, в драповом пальто,
сезонно монолитен,
он отвечал, что он никто.
Всего-то он, Спаситель!

Он называл меня на «Вы»,
«Ах, будьте Вы, как дома!»
Я покурил чудной травы
и стал чуднее гнома.

Мы торговали в паре с ним,
пройдя по пыльным складам.
Ему б ермолку, мне бы нимб,
нам большего не надо!

Он хохотал, как бешеный.
По линии моста
разослан я депешами
сорочьего хвоста.

Кольнуло в жёлчном пузыре.
Предчувствуя беду,
я ощутил в ушной дыре
враждебную среду.

Вне силы притяжения
под радуги дугу
с бегущими мишенями
я всё ещё бегу.

Чернильной меткой меченый,
цепляясь за бетон,
с пропахшей спиртом печенью
бежит за мною он.

От судорог ли, от канав
изломанный
к концу,
коленный вывернув сустав,
я стал лицом к Творцу.

Придурок в драповом пальто,
стал рядом,
сплюнув грязь,
сказал мне: «Двигайтесь, а то
Вы можете упасть».

Он говорил,
хрипя
в туман,
что наш к спасенью
шанс,
став у перил,
себя
сломал.
За тенью
пряча бас,
он, шею вытянув трубой,
звал в бой!

Перешивши рассветы в сумерки,
отравив канифолью моль,
я застёгнут на верхнюю пуговку.
Мне упала слеза в ладонь.

Мне печалей чужих не надо,
у меня, их, своих полно,
и зачем я стою с ним рядом,
прищемив фонаря пятно.

Птицелов он, а я, как птица,
ковыряю бетонные швы,
коготь жёлтый растёт с мизинца.
Обращаюсь к нему на Вы.

Говорю, мол, имейте совесть,
возвратите мне мой процент.
Сам не знаю, к чему готовясь,
я вливаю в себя абсент.

От излишеств, живу с одышкой,
нет азарта во мне давно.
Завернувши себя в пальтишко,
я топчу фонаря пятно.

Отдышался, чихнул, покашлял.
Я не мастер высоких нот:
«Вы, который ещё вчерашний,
отпустите меня в полёт».

Прыгнул в небо я, отделившись
от невнятных и жалких просьб.
Если есть тот, который ближний,
пусть простит мне мои «авось».

Пусть простит мне простые песни
тот, который всегда следит,
пусть простит мне мои болезни,
сплетен ворох, рубцы обид.

С плесневеющего бетона
сука слижет мои мозги.
Отломился кусок озона
с семицветной дуги.

Первый раз я приехал в Краков
и, абсента напившись в дым,
вместе с Ангелом сладко плакал
над собою седым.