Гвардии

                С Е Р Ж А Н Т               

            
   Июль 1941 года. У порога райвоенкомата–толпа, ещё  даже не  вчерашних, а сегодняшних школьников.
На лице каждого застыл вопрос: возьмут ли? Их взяли! Они ушли на фронт добровольцами. Но  из всего  набора вернулся лишь он один – Прохор Лутцев, человек  удивительной  судьбы.
   Подвода  нещадно  подскакивала на ухабах, мелко тряслась по сельскому большаку. Глоток воды – и  дикая боль опять опрокидывала в небытие. От хутора к хутору, с каждым километром всё дальше от Сталинграда медленно тянулся конный обоз. Далёкое  зарево с юга ещё долго будет освещать их путь,       
и не один раненный останется  у  дороги  под   земляным холмиком  и фанерной звездой у изголовья…

«Сестра, пить…» - На этот раз уже громче зовёт девятнадцати летний гвардии сержант Лутцев – разведчик  38-й  дивизии  62-й армии. Красный  Кут, Саратов, Рязань, Орехово -Зуево, Иваново, а перед  глазами почему-то  всё та же, «Брянская» операция, когда он в первый раз  пошёл  в  разведку.

   Ночь выдалась – лучше не бывает! Один за другим  покидали  десантники  самолёт  и,  словно  исче-зали в вязкой, как вата, темноте. Вдруг тишину вспорола оглушительная трескотня автоматных оче-редей –группу  обнаружили  враг. Ситуация  осложнялась – выполнить боевую задачу и  вернуться к своим становится почти Невозможным. 

   Через двое суток, оставив безуспешные  попытки прорваться  с ходу, командир  группы  принял  реше-ние выслать вперёд разведчиков. Переодевшись в крестьянскую одежду, шестеро бойцов парами ушли  в   
разных  направлениях.               
   Одним из   них   был Прохор Лутцев. Это он впоследствии вывел товарищей  из окружения. Сколько  после было рейдов по вражеским тылам, сколько ценных  «языков» было доставлено  командованию! Но главное, за всё время службы ни единой царапины,
       
   Зима  1942 года.  Вернувшись с очередного задания, сержант присел  отдохнуть  тут  же рядом,  возле полкового  КП.  В  тот  момент  и  начался  тот  ураганный  миномётный  обстрел – изо  всех сил сопро-тивлялась  армия  Паулиса, пытаясь  вырваться  из  знаменитого«Сталинградского  котла».  Одна из мин разорвалась совсем рядом…

   В  рубашке  родился, - говорили санитары, когда сразу  нашли   донора  с  нужной  группой   крови.  Но  с  этого самого дня началась совсем другая  жизнь – жизнь  на  госпитальной  койке…

   Заключение  врачей  было  категоричным: «не исключена гангрена…ампутация левой  ноги необхо-               
дима »Таким  же  категоричным  был  ответ: «Нет!»  Консилиум   следовал  за   консилиумом. Доктора   удивляялись:  «Серьёзное ранение лёгкого,  пробита  черепная  кость,  тело,  в конце  концов,  как  решето.  Радоваться  надо, что  жив,  а  ты…» 

   Десятки  раз  снимали  и   вновь накладывали  гипс  в  последнем пензенском госпитале. Давно успели затянуться остальные  раны, но кость,  раздробленная  в кашу  чуть  ниже  коленной  чашечки,  никак не
хотела правильно срастаться.
 
   Прохор Петрович  не  помнит,  кто  первым посоветовал  отправиться  в  далёкую  Тюмень. Надо ли говорить чего ему это стоило - фактически пересечь  всю  страну… Но  помогли  целебные  грязи.  Пусть  с трудом,  на костылях,  но  главное – сам,  без посторонней  помощи  вернулся  гвардии  сержант домой.

   Из нынешних школьников,  к сожалению, мало кто знает,  что  представляли собою города в те страш-               
ные для нашего народа годы: «Всё - для фронта, всё  для Победы!» этот призыв обязывал ко  многому.    
Прохор не  мог сидеть  на  иждивении у матери: в доме ещё было пятеро. Пошёл  работать табельщиком  на текстильную  фабрику. Не по душе пришлась ему такая спокойная работа.
   К тому времени изнурительными, упорными, изматывающими до предела, тренировками  он  смог  избавиться  от костылей  и  у  него  появилась  новая  мечта –выучиться  на  шофёра.

…У заветных  дверей с табличкой  «ВТЭК» нервно, и  от  этого  прихрамывая  сильнее, чем обычно,
быстро  ходит взад и  вперёд молодой человек в военной шинели.  Вот и  его  очередь…
- Что?! Водить машину?! - Голос председателя комиссии  больше  напоминал  громовые  раскаты.
– Голубчик!  Да  вы  на себя посмотрите! У  вас, Лутцев, извините, нога болтается, а вы – за руль.  Нет  и  ещё  раз  нет.  День  за  днём  обивал  Прохор  Дмитриевич  пороги клиники. Убедил –  разрешили!               

   Через  несколько  дней  после  этого радостного события, разведчик получил старенькую «полуторку». 
И вскоре к фронтовым  наградам прибавились благодарности    фабричного  руководства.
   Время  от  времени  старые  раны  надолго укладывали  его  в  постель,  но,  едва почувствовав,  что  может  ходить,  вновь садился за баранку. Так  продолжалось до 1969 года.   «Скользкая  после  осеннего               
дождя  дорога требовала  максимум  осторожности.  Рейс  шёл, как  обычно,  но вдруг…  Словно  раска-лёнными  тисками сжало всё тело. «Вот где  она та  контузия…» только успело  промелькнуть в  голове». 
С трудом остановив машину у обочины, он изо всех  сил  старался  привлечь  внимание прохожих…

   Очнувшись в больничной  палате, подумал:  «работать больше нельзя». Но и тогда он думал  не  о  себе,  а  о прохожих,  которые  могли  бы  пострадать…

   Давно  отгремела  Великая  Отечественная война.  С  каждым  годом  всё  меньше  выходит ветеранов  в  День  Победы  на  улицы  наших городов  и  селений,  чтобы  почтить память погибших товарищей. 
Ну а те, кто ещё  среди  нас – всегда будут  служить  примером  твёрдости  духа.

Д О Р О Г А  Д О М О Й               

Шла  война  четвёртый  год.
Дней  военных  будни.
Отдыхал  гвардейский  взвод
У  походной  кухни.
Хоть  усталость,  как  свинец,
Давит  им  на  плечи, -
Уплетает  щи  боец,
Шуткой  раны лечит.
Орудийная  гроза
Злобно  чертыхалась, -
Утомлённые глаза
Сами  закрывались.
За  рекою  шла  война.
Всюду  боль  и  горе, -
Словно  Ангел,  спит  солдат
Под  копною  в  поле.
В  мирной  жизни  капли  звук
Сон  наш  нарушает, -
Огрубевший  в  битвах  слух
Гроз  не  замечает…
Уходил  в  санбат  обоз
Раненых.  В  деревне
Ни  огня  под  сенью  звёзд,
Ни  церквей  в  селеньях.
Но  молилась  вслух сестра:               
«Помоги  нам,  Боже!
Уберечь  всех  до  утра
Раненых  в  обозе
По  грунтовой  колее,
По  землице  грешной
Шёл  обоз  с  отцом  ко  мне
В  темноте кромешной               

Он  пришёл  с  войны  домой               
Без  руки,  весь  в шрамах               
Мама гладила рукой               
Боевые  раны.
Целовал меня  отец
Первый  раз  с  рожденья:
«Ну  и  вымахал,  боец!…»
Я краснел  в  смущенье…