Одиссея

(11.582–627)

Я видел Тантала, его жестокую пытку:
он стоял в воде, доходившей до подбородка,
испытывал жажду, не мог зачерпнуть и пригубить.
Когда нагибался старик, желая напиться,
вода пропадала, втянутая, и земля появлялась
 черная под ногами, божеством иссушенная.
Рослые растекались плодами сверху – яблони
 с наливными яблоками, груши, гранатовые
 деревья, оливковые в цвету, любезные смоквы.
Когда старик вытягивался, чтобы дотронуться,
ветер забрасывал ветви к сумрачным тучам.
Я видел Сизифа, его жестокую пытку:
двумя руками подталкивал огромный камень,
упираясь ногами, руками, вкатывал камень
 н; гору, и, когда почти переваливал камень
 через вершину, тот возвращался с грохотом,
бесстыдный, скатывался снова на равнину,
и снова, напрягшись, он подталкивал камень,
пот струился, пыль над головой поднималась.
Потом я увидел призрак мощного Геракла,
а сам Геракл утешается на пирах с богами,
с Гебой, женою, прекраснолодыжной дочерью
 Зевса и Геры, носящей золотые сандалии.
Вокруг кричали мертвые, будто смятенные,
напуганные птицы. Подобно черной ночи,
он держал оголенный лук (стрела лежала
 на тетиве) озирался, прицеливался зловеще.
Грудь Геракла украшена перевязью – золотая
 перевязь, на которой явлены дела чудесные:
медведи, вепри, львы с пылающим взором,
схватки, убийства, раздоры, кровопролитие.
Пусть искусник, смастеривший перевязь,
не станет изощряться, мастерить подобную!
Он тотчас узнал меня, как только увидел,
и, восскорбев, оперенное слово промолвил:
«Лаэртид, сметливый Одиссей, потомок Зевса,
несчастный, ты тоже терпишь злую участь,
вроде той, что досталась мне под солнцем?
Зевса Крониона сын, я испытывал горести
 бессчетные, служил тому, кто гораздо хуже,
он подвергал меня тяжелым испытаниям.
Однажды отправил сюда – похитить Цербера,
полагая, что нет испытания непосильней.
Я похитил его и выволок из дома Аида –
Гермес направлял и светлоокая Афина».
Так он сказал и возвратился в дом Аида.

Перевод с древнегреческого Григория Стариковского