Александровский кремль. 2. Шамаханская царица

Господь не уберёг Анастасию,
Царица вдруг сгорела, как заря,
Смиренностью хранившая Россию,
Любовью укрощавшая царя.

Иван четвёртый взял себе другую,
Царевну Кученей из Кабарды,
Восточную красавицу, такую,
Что все, кто видел, разевали рты.

И как русоволосым не дивиться:
Чернява, черноока и стройна,
Ну прямо Шамаханская царица
Была вторая царская жена.

В крещении её назвали Марьей,
Но хоть крестила лоб она с утра,
Все видели: она породы навьей -
Злопамятна, надменна и хитра.

В её душе жила Иродиада,
И ненасытной похотью горя,
Бесстыдством сладострастного разврата
Умела ублажить она царя.

В объятиях, в супружеской постели,
Она царю вливала в уши яд,
Коварно достигая своей цели,
Далдоня ему день за днём подряд:

-Царю негоже потакать боярам,
Царя дарует государству Бог!
И колдовским её любовным чарам,
Её супруг противиться не мог.

-Твои князья мечтают о богатстве,
Да под себя страну разворотить,
Изменники, погрязшие в коварстве,
Да, что им государя отравить!

А царь поставлен соблюдать державу,
Его на то Господь назначил сам,
Он может по божественному праву
С митрополита снять священный сан!

Змеиный яд стекал подобно мёду
На раны искалеченной души,
Царь сам желал за прошлые невзгоды
Заносчивых сподвижников душить.

Бояр, что унижали мальчугана,
С пелёнок возвышаясь над царём.
Всю жизнь незаживающая рана
Его сжигала изнутри огнём.

Он воздымался встреч недоброй силе,
Сломать хребты и вырвать кадыки,
Чтоб богоносцем подданные чтили,
Чтобы узнала знать его клыки!

Подученный супругой молодою,
Начнёт с создания опричного полка,
И Александровскою слободою
Прославит своё имя на века.

Расставшись с ненавистною Москвою,
Он тут поставит стол на двадцать лет,
И здесь, за белокаменной стеною,
Железом изведёт российский цвет.

Тут самая чудовищная зона
На красном чертеже родной земли,
В которой нет ни правды, ни закона,
Где лучшие из лучших полегли.

А Кученей любила веселиться
И наслаждалась муками людей,
Не женщина, а просто дьяволица,
Зачатая от семени чертей.

Смеялась и восторженно визжала,
Когда кричали люди на колах,
Когда распарывали брюхо им кинжалом,
Когда варили заживо в котлах.

Кто видел это, начинал креститься:
-Не выдай, Бог, спаси и упаси!
Иная, Шамаханская царица,
Восточное проклятие Руси.