Рождественское путешествие

Ночь перед Рождеством – Сочельник.
На небе полная красивая луна.
Куда-то поезд мчит, и дивный ельник
В две полосы струится у окна.
В такую ночь впервые я в дороге,
Не думать я стараюсь ни о чём,
Но будто стало интереснее природе
Мне скрасить время путешествия. При чём
Не дивным сном, где мириады судеб
Наперебой моими стать спешат,
А все виденья сходят наяву мне,
И вот я, случайно, иль нежданно,
Вдруг стал свидетель. Или странный свет
Моей дорожной лампы так сыграл,
Когда я с боковой и верхней полки
Ожившие сказанья увидал.

Открылась дверь вагона номер девять,
И в странных облачениях вошли
Три человека, чьё предназначенье
Мне в древней книге довелось прочти.
Почтенный старец, шествуя неспешно
Вдруг сдержал свой шаг и не меня
Он бросил взор, как будто в удивленье,
Что кто-то видеть может. И то, всего лишь я.
В его глазах скрывался космос мысли -
То был великий вавилонский царь.
Свой взор я раболеплейше потупил
Под одеялом скрыться поспешил.
Но вместо звуков удалявшегося трио
Вдруг услыхал: «Со мною ты пойдёшь.
Ты не случайно нас сейчас увидел.
Так быть сему – четвёртым будешь».
Что ж. Я не посмел перечить. Надо ль?
Пусть, даже если разум мой больной,
Так поиграть решил – я встану
И буду наслаждаться той игрой.

Они ушли. Я быстро снарядился,
Гитару взял (куда я без неё),
Догнал волхвов, чуть было не ушибся
О чью-то сонную свисавшую ладонь.

Уж двое скрылись за стеной вагона,
Меня ждал третий – темнокожий звездочёт.
«Давай иди, попробуй, и, быть может
Тебе второй раз снова повезёт».
За дверью виделись крепления вагонов,
Не понял смысла мне отпущенного вслед,
Я сделал шаг и провалился в омут,
Не в омут, что вы, это слово к слову я привёл.
Под ноги мчалось потемневшее железо,
Но вместо стука поезда привычного кругом
Вдруг мне в лицо пахнуло жарким ветром,
И почва разом обратилась песком.

Теперь я точно сплю, подумалось мгновенно.
И в тот же миг мне посохом своим
Философ, что держался посредине,
Искрящимся фонтаном наградил.
«Не сомневайся, – молвил он с улыбкой.
Так значит было свыше решено.
В делах Его я так же мало смыслю,
Но ты меж нас. Не бойся ничего».

Песок вокруг труднил моё дыханье.
И шаг уверенность былую потерял,
Когда, бархан одолевая за барханом,
Вдруг яркую звезду я увидал.
«Что это за планета так сияет,
По яркости с луною в спор войдя?»
«Планета эта, – Бальтазар мне отвечает, –
Свела нас всех. Включая глупого тебя».
«Светило это, – говорил Каспар почтенный, –
Подобно обоюдному ножу:
Сейчас оно на праздник приглашает,
И в тот же миг оно сулит беду».
«Признаться честно, я не понимаю,
Ведь это знак рождения Христа,
Который людям принесёт простые тайны,
Как человеку человеком быть всегда».
И Мельхиор, мне грустно улыбаясь, молвил
«Да эти тайны нам знакомы все.
Не первый он, кто обратится к людям,
Стремясь безумью положить предел.
Но его выслушают, взвесят и осудят –
Его же собственный народ так повелит».
«Но мы же знаем, что это за люди.
Мы знаем, что они устроят на земле.
Так в нашей власти повлиять – пусть будет
В другие страны цел перенесён».
«Ты молод, – отвечал ему старейший, –
И да, мы знаем, как предрешено.
Но, видно, человечество не меньше
Зла принесёт, коль так будет оно.
Не в праве мы менять наказа свыше.
Сейчас идём мы, что б воспеть хвалу.
Ты вспомни, брат мой, новый царь родился ,
Давай же поскорей придём к нему».

Я онемел от виденной картины
И понимал, что хочет Бальтазар.
Но старца голос пронизал пустыню,
Хоть взор его рассказывал печаль.

Из ступора я вышел оттого лишь,
Что мой наставник руку положа
Мне на плечо и указав другою
На запад и произнеся «Вон та
Сияющая точка у заката,
Что ангелом зовётся у людей,
Он к пастухам сошёл, что б не к козлятам
А к агнцу обратили они взор.
Внимательнее наблюдай всё, брат мой,
Ты путь сюда свой выбрал сам.
И коли так, то будь подобен губке, 
Впитай как можно большее в себя.
Не ведом край мне твоего поступка,
Но этот след хранить тебе всегда».
Промолвив это, улыбнулся мне он,
И легче стало от улыбки той,
Пошли мы вслед седому и младому,
Беседуя с ним о судьбе такой.

Вот хлев, почти такой же, как с картинок,
Но разница здесь всё же велика,
И, начиная с запахов доминки,
Кончая кучками прогнившего зерна.
Не так здесь всё, как представлялось многим,
Не так, как в книге преподнесено.
Скотина прибавляла антуража,
Фырча в надежде свежего овса.
И среди этого звериного скопленья
Она сидела словно чуть жива.
Вбегает муж чуть-чуть, быть может, лучше
Не зная, кому кто нужен больше,
Усталой ей, или голодному она.

Мудрейший всё окинул цепким взором,
Бразды правления он в руки взял свои,
Оставили в покое всё семейство,
Мы здание в порядок привели.

Когда поставил я метлу на место
И на работу нашу поглядел,
О, чудное свершилось превращенье:
Картинки с книжек пред собой узрел.
К яслям волхвы снесли дары-знаменья,
Мария дивная в слезах восприняла
Счастливый миг – финал её гоненья,
Эх, знал б ты, Мария, всё как я…

Что б не казаться лишним и бестактным,
Я из-за плеч свой инструмент достал,
Настроил струны и с всеобщим одобреньем
Стал петь, петь так, как умею только я.
Как заколдованные, все они внимали
Моим «псалмам». Моим и тем, что знал.
Я песен десять спел, когда впервые
Пастух в калитку хлева постучал.

Волхвы и я откланялись почтенно
И с пожеланьем мира и любви
Покинули чудесное строенье,
Но дальше мне нельзя было идти.
Поочерёдно возложили руки
Мне на чело и, благословя,
Отправили обратно, наставляя,
Что б не забыл и не сбивал себя.
Одновременно хлопнули в ладоши
И, посмотрев с улыбкой на меня,
Они все вместе дунули.. И что же…
Открыл глаза…Вагон…Свет фонаря.

Я еду к северной загадочной столице
Всё так же был Сочельник на дворе.
Но бросив взгляд свой на часы ручные,
Пришлось признать – уж три часа в седьмом я январе.

Прокручивая все свои виденья
Я радоваться мог лишь одному
Как хорошо, что Гоголя творенья
Не вспоминал в полуночном бреду.

Стук в дверь. Сопенье с нижней полки.
И с шумом вдруг раскрылся весь вагон
Ну вот, опять  ещё одно виденье,
Надеюсь, то кузнец бьёт каблуком…