Гроза

Пасмурный час на востоке, похоже,
ветер таскает дожди по холмам,
путники близко, и каждый, быть может,
требуем странноприимным дворам.
Я не спешу. В ожиданьи тревожном –
это видение бдящим очам.
И отворачиваться я не должен,
ставши свидетелем неосторожным,
зная, что силой, взволнованной там,
скоро и здесь… пощади меня, Боже!
вытопчет всё… Пощади меня Сам!

Где я мог видеть подобные дали?
Как неизвестное запоминал?
Струи воздушные в тучах отняли
серую тяжесть, и солнечный зал
там приоткрылся и светит печально,
тихий в глубинах своих безначальных;
рядом же неторопливо обвальный
гром за обочиной неба упал.
Господи, Ты ведь меня не оставил,
Ты никого ещё не оставлял.

Вижу – уже за водою сплошною
пятна садов и далёких дубрав,
трубы растут в высоте надо мною,
ветер клубится, пески раскачав;
первые капли, чуть ранее новых,
пали, осыпали, вновь перестав.
С тем ожидаю иную доёну –
тучу, упитанную подсолёной
силой, и прячусь на уровне трав –
пленником у сожигающих молний,
жертвою у леденящих лав.

Город внизу, а испрашивать крова
я опоздал, удивляясь в уме –
что обретаю в видении новом?..
Плача с дождями, лежу на холме.
И помянул сокрушительным словом,
и различил в перемётной суме:
труса, и глада, и злобы пудовой
жалкой души своей, нрава худого.
Знал: эти бури я должен иметь,
сеявший вздохами; яко виновный
правильно ждал обличения плеть.

В теле горячем слова накипают,
те, что угрозой будили покой,
ныне во мраке читают и знают:
свет неминуем и снимет рукой
смертные сны, никогда не устанет
добрая весть оставаться такой.

Именем истинного страданья
лично земля посвящается тайне,
в громах и эхе окрестных толчков:
благослови воскресения чаять
для пониманья высоких веков.

1997-2014