***

Я сижу и читаю смешное из сферы ИТ,
У меня в душе открывается старый шов.
Моё сердце за рыжую П иногда болит.
Было ли больно? Всё ли там хорошо?
Сколько в рыжих владеньях поселено облаков?
Сколько старых друзей вместе с П за радужным тем мостом?
Я жалею. Никто из нас этой ночью не был готов...
Ты лежишь под окном, стучишь по полу хвостом.

Вспоминаю, как в дветысячи пятом держала на Пэппи лёд,
И как плакала девка от несправедливых ран.
Я тогда всем сказала: "Она сейчас не умрёт!"
Да она и сама тогда верила всем словам.
Я рыдала однажды - она отказалась есть.
Я читала ей вслух - она засыпать могла.
И щенками мы обе знали, что счастье есть.
И она жила.
Она стала, и правда, рыжей с длинным чулком,
Научилась ходить и смотреть на всё без больших затей.
Как она? Смотрит ли с облаков?
Ведь ко мне пришло воплощенье её идей.
Я скучаю и плачу. Редко. Совсем чуть-чуть.
Я не видела её уже целую чёртову пропасть лет.
"Ну так сделай же, боги, сделай же что-нибудь!",-
Я кричу внутри. И иду к тебе.

Соберу тебя вместе с игрушками. И гулять.
И играть в догонялки, и просто ловить снежок.
Если рыжая П вдруг вздумает нас искать,
Пусть посмотрит - у нас с тобой всё хорошо.
Я всё думала, сможет ли П так меня простить?
И по вкусу ли ей придутся мои мечты?
А теперь, полагаю, глупо будет спросить,
Если рядом ты.

Посмотри на меня! Посмотри на меня сейчас!
Ты почти не собака, я знаю, просто подобный вид.
Пусть всё будет отлично у нас двоих. У нас.
Ну а шрам? Так оно всегда в декабре болит.
Я не буду просить больше П на меня глядеть,
Пусть сама решает, что там когда и как.
Мы же просто будем вдвоём для себя гореть.
И нести по жизни друг друга: на лапах и на руках.
Обещаю улыбки тебе по утрам и днём,
Потому что ты улыбаешься мне в ответ.
Мой хороший, мой чёрный демон, переживём.
Всё. Привет.