Лихорадка

Он на спине лежал в постели, в потолок
глядел и чувствовал, как жаркий липкий пот
по скулам тёк и скапливался в ямке –
в том месте на груди, где рёбра вниз
идут и веером расходятся (что каждый,
грудь гладя пятернёй, мог не однажды
почувствовать) и где живот, границ
уже не ведая, раздвинуться способен
и вширь и вверх, конечно, коль ему,
как привилегированной особе,
желудок помогать начнёт: тому
дай только волю – целого барана
готов уже доехать, взяв в пример
желудок Собакевича. Премьер-
министр один или, верней, его желудок
всегда пример с желудка брал Гаргантюа,
любил поджаренных цыплят, гусей и уток
Премьер не выносил ехидных шуток.
Премьеров рот вещал: «Гарантий я
в том, что планета станет чище, предоставить
не в силах никому и никогда,
поэтому вы можете отправить
меня в отставку – хоть сегодня! – господа».

Он в потолок глядел, а серый куб
его убогой комнатки крутился
иль голова шла кругом: ум  трудился
над мыслью странной (даже дураку б
мысль эта показалась бы нелепой).
Он думал: «Я когда-то верил слепо,
что Бог в самой Природе растворён,
а нынче сомневаюсь: есть ли Он
иль нет Его… Коль есть, то отчего же
мы все, Природы часть, друг друга бьём
и убиваем, а затем кричим: ”О Боже!
что мы творим?!” Когда-то саблею, копьём
мечом, дубиной ближних мы разили!
Теперь мы частоколами ракет
отгородились друг от друга. Этот бред
с времён пещерных продолжается. Раз силе
всеобщей нашей нет предела, то
пора бы силу эту в нужное нам русло
уже направить; мы же тащим груз, зло
которого как будто бы никто
не в силах оценить!.. Иль, на потомков
надеясь, думаем: ”Они всё по местам
расставят! Рай построят тут и там,
а мы привыкшие: есть за спиной котомка,
в котомке – сухари, в руке – клюка! –
живём, хотя пришли издалека
и в даль туманную уйдём!” Они рассудят?..
А коли смертный приговор себе самим
успеем вынести, то, стало быть, и им
на свет родиться не придётся?.. Кто же будет
Планету приводить в порядок? Мать-
Природа? Силы Ей не занимать!
Коль пропадёт Она в огне пожара,
не станет самого Земного Шара?..
Перестаю что-либо понимать!»

Он на спине лежал в постели, в потолок
глядел и думу думал, только в толк
взять ничего не мог: толок, толок
мыслишки в ступке черепной коробки
рассудка пестиком, к тому же был он робкий
и, вечно сомневаясь, сознавал,
что в этом мире он ничтожен, жалок, мал;
он в поле алую зарю встречал; раз в сутки
питался. (Слух прошёл, что, мол, в рассудке
людей болезненных и мнительных сюрприз
всегда для обладателя рассудка
имеется. Быть может, это – шутка
Природы? Затянувшийся каприз
Её способен стать идеей фикс
в больном сознании. Ведь мания рядится
в одежки пёстрые! А раннею весной –
в страсть жгучую способна обратиться.
или в поток безликих дней сплошной).

Он всё лежал. Сквозь занавеску свет сквозил
от фонаря. В висках стучало. Как сквозь ил
в пруду порой сверкает бок рыбёшки,
так в черепе его сквозь муть порой
сверкала мысль. Во тьме звенели мошки.
Мысль рассыпалась, превращаясь в мыслей рой.

24 – 25 января 2015