Погребальный рушник

В хрустальной вазе дня
Солнца цветок поник,
ледяные ветра
то рыщут, то крадутся,
серый пёс долакал молоко
из лунного блюдца,
в боровой темени
эхом катается совий клик.

Девичье сердце вдруг
сжали тревога и страх,
люди хмурые появились в доме,
явь перед глазами облеклась
в кромешь,
когда услышала весть,
что его загрызли ветра.

Сидит обрушенная
и, как старуха-стужа, века
лепо украшающая зимние просторы,
вышивает кропотливо
белые узоры
на холодной долгой речке рушника.

Укачивает,
баюкает разбаловавшуюся мглу
тусклое мерцание тощих свечек,
руки дрожат и дрожат,
будто это чёрт запечный,
под локоть толкает,
украсть норовясь иглу.

Когда лунное блюдце
снова молоком залилось,
ветра изголодавшиеся люто взвыли,
на его кресте
затрепетали индевелые крылья
рушника просоленного им насквозь.

А небо 
в червлёных черевичках зорь
с лесной строчкой
отрешённо, само себя емя,
вращается, отплясывая время:
день! каблук,
ночь! другой,
день-ночь,
день-ночь.