Перемещения налегке

Встреча


Я третью ночь не спал,
вокзальные буфеты,
трясущиеся задние площадки
вагонов
перебирая как обрывки сна,
всё силясь вспомнить что-то,
восстановить утраченную связь
рассуждения, сюжета,
наконец-то
распутать сон и явь,
и кто по времени пускался вплавь,
меня поймет.

Наткнувшись на него, узнать о пустяке
я собирался,
как он вдруг сказал,
что вещи века хищны как и прежде,
диско-спектакль по роману братьев
пойдет и без согласия Стругацких,
без объявления, билетов,
это же война,
и хватит мест на всех.

И я хотел...
но он мне возразил,
что упивались Пушкиным юнцы,
мы толковали что-то об эпохе,
да современники пьянели от свободы,
ничуть не меньше, чем сейчас поэты,
и он читал: “Свобода наш кумир...

И что-то я хотел спросить, но он кричал:
“Больной бинты срывает с век,
почувствовав, что слепнет —
нелепо видеть в этом фанатизм!”,
но этого никак не понимала та,
которая...

И был октябрь тогда,
в моих ушах от голода гремели трубы,
и я пытаюсь повторить рассказ,
но прошлого молчат сухие губы,
картина меркнет и скрывается из глаз...

Возможно, я его искал.
И всё же:
что было дальше? Что же разлучило нас?
Пытаюсь вспомнить взгляд
его.
Но это не поможет.
Я так и не узнал тогда, который час.


Октябри 1982,1984.



Путешествие в страну юности моего отца


Надо было ехать на поезде,
и было лето,
а потом сойти на маленькой станции,
где поезд стоит всего минуту, посмотреть вслед составу
и идти дальше под жарким солнцем по пыльной дороге,
в полях, где затерялись маленькие пыльные города.

И там мы встретимся с ним —
в лёгкой рубашке и полотняных брюках,
с соломенными волосами, которые треплет ветер.

Техникум, угольный карьер,
локомотивы и рельсы,
тетради стихов,
звучавших на радио и стадионах,
сеялки и веялки в фойе института,
где танцы...

В руках у него "ФЭД" —
советская "Лейка" —
новый, готовый к работе,
всегда с ним в лесу, в поле, на реке.

Мы на месте.

Отсюда, в любую сторону — открыты все дороги.

И куда бы мы ни шли, всюду будет жаркое июльское солнце, пыль, открытые горизонты, сухая выгоревшая трава, рельсы, запах шпал и ветер, который треплет рукава летней рубашки, гонит маленькие облака, ворошит страницы блокнотов, продувает огромное пространство, залитое светом и начинающееся от маленькой станции, где поезд стоит всего минуту.


27.04.1986