ТАНЯ

               

       Прошло не так много времени после  драматического эпизода с сейфом, в результате которого пострадал Наташин палец и наша с ней ясельно-детсадовская дружба. Эпизода, в который я была втянута как ослик за уши и  объявлена виновницей травмы, полученной подругой. За что и предана анафеме ее расстроенной мамой.  Вскоре после этого у меня случился приступ аппендицита и последовавшая за ним операция. Но все когда-нибудь кончается, неприятности с драмами тоже. Сняты операционные швы и последние повязки, а с ними строгие запреты на движения. В окно светит ласковое июньское солнышко, а мама  выпроваживает меня подышать свежим воздухом. Тем более что и повод есть.
 
       Повод более чем серьезный. У нас новые соседи, в их семье девочка приблизительно моих лет. Значит, будет новая подружка, пора знакомиться. Неохотно покидаю диван с книжкой и выхожу во двор.  Разделительной оградой между нашим и соседским дворами была сетка из металлиеской проволоки крупного плетения, в ее ячейку можно было запросто просунуть детскую руку. Все теплое время года на этом условном заборе висел ковер из вьюнков-грамофончиков. Живая цветущая изгородь. Что однако не мешало видеть все происходящее за ней. В сопровождении родителей подхожу знакомиться. По ту сторону тоже дипмиссия со своим чадом. Это девочка лет четырех. В отличие от меня, сероглазой шатенки, и моей бывшей подружки Наташи, кареглазой брюнетки, наша маленькая соседка голубоглазая блондинка с красивой косичкой и удивительно большими глазами, в которых плещется июньское небо. Нас представляют друг другу. Соседку зовут Таня. Точно так же, как мою первую куклу, улыбается мама. Значит, подружатся, смеется отец.

       И подталкивают в спину – скажи что-нибудь, ты же старшая!  У меня что-то взрывается внутри от возмущения. Бросив уничижительно-разочарованный взгляд на кандидатку в подруги, я интересуюсь, какую группу детского сада она посещает. Таня молча смотрит на меня глазами небесного цвета как смотрит из люльки младенец на новую игрушку без понятия о том, что это и для чего. За нее отвечает мама, тетя Вера, что Таня уже большая девочка, ее недавно перевели из младшей группы в среднюю. Я презрительно фыркаю – тоже мне, большая! Малышня! Вот я действительно большая, в старшей группе, и вообще  скоро стану школьницей. Да-да!  Через полгода исполняется шесть лет и меня принимают в музыкальную школу по уже сделанному отбору,  значит и в общеобразовательную примут – не могу же я посещать уроки музыки, не владея письменной грамотой!

       Этот день я помню достаточно четко. Поначалу не верилось, что подружимся  я и Татьяна. Но как  предполагала ее мама, тетя Вера, со временем эта маленькая разница возраста в полтора года будет стираться и станет совсем незаметной. Так и случилось. Мы дружили все время, которое жили рядом, а это был достаточно долгий срок, больше двадцати лет. Они делают соседей  родными людьми. Наша цветущая изгородь была местом первых коротких встреч и прощаний между играми в гостях друг у друга, перед отъездами в пионерлагеря и по возвращению. Через дворы неслось протяжное «Тааааааааааааааааань!..», «Люююююююююююд!..» Какое-то время мы бегали друг к другу играть в свои детские игры через улицу, но потом нашим родителям надоело бесконечное щелканье калиточных щеколд и незакрытые ворота, которые надо было кому-то проверять и закрывать после нас. Поэтому  задачу нашего проникновения упростили – укоротили сетку и оставили лаз, перекрытый небольшим пнем, через который мы прыгали как козы из одного двора в другой.
 
       Первым делом показали свои игрушки, книжки. Потом перечислили сестер-братьев и подруг. Таня научила меня играть в карты, домино и лото. Я же поведала ей тайны стенной живописи и комментарии к ней на фундаменте здания начальной школы. Слова были запретные, судя по  тому, что мама не разрешала не только повторять их, но даже читать, хотя начертаны они были полуметровыми буквами. Перевод был сделан тоже тайно и не слишком компетентным в этих вопросах лицом, но все равно заслуживал доверия за неимением других информационных источников. Однажды мы так возмутились фактом сокрытия тайных смыслов, так искренне и единодушно, что стали в знак протеста повторять их вслух, громче и громче. К несчастью, в этот момент Танина мама, тетя Вера, подошла к нашим окнам с улицы, чтобы постучать и позвать дочь домой, а мы вошли в такой раж, что даже не учли этой возможности и не остановились вовремя. Были уличены и наказаны домашним арестом. Как самые плохие девочки. Точно так же наказывала меня моя мама за  азартные игры, то есть карты.  Хотя например, тетя Вера ничего плохого в этом не находила.

       В детском саду нам достались разные возрастные группы. В первый класс пошли с интервалом в год. Находились полдня в разных коллективах, но зато потом нас опять объединяли музыкальная школа и балетная студия, где занятия проходят в других системах. Балетные пачки нам сшили по одной выкройке, сделанной моей мамой. У меня она была из лилового атласа, у Тани из голубого. О пуантах побеспокоилась для обеих Танина ростовская бабушка. На новогодние маскарады мне часто доставались Танины реквизиты умопомрачительного блеска и красоты – карнавальная маска и коронка с султанчиком, отливающие всеми цветами радуги. Вобщем, выручали друг друга,  чем могли. На хоровые часы нам строго предписывалось ходить вместе, туда и обратно, потому что время это было вечерним, а встречать нас было некому, родители находились еще на рабочих местах или занимались срочными домашними делами.

        А вот дневные занятия в той же «музыкалке» совсем другое дело. Тут нас просто отсекали друг от друга, чтобы мы не транжирили учебное время. Занимаясь у одного педагога, можно было устроить так, чтобы в расписании часы наших занятий были рядом. В итоге уходили из дома вместе, одна на час раньше своего времени, а другая  освободившись сидела в коридоре и ждала еще час  подружку. На это «зависание» быстро обратили внимание педагоги и сообщили родителям, а те поняли истинную причину нашего долгого отсутствия в домах. Два часа в школе, еще путь туда и обратно. Если туда мы неслись бегом, боясь опоздать и размахивая папками с портретом Петра Ильича Чайковского (они у нас тоже были из одного торгового центра, две близняшки разного цвета), то обратно уже двигались не спеша, вальяжно, тормозя возле каждого дерева и кочки. У ворот продолжался обмен впечатлениями и информацией о текущем моменте времени, так что оно вроде бы и было у нас в руках, это время, и все же  куда-то незаметно ускользало  в достаточно больших количествах. Этот факт тоже не остался без реакции, нас обязали к дисциплине, предельно удлиннив интервал между часами наших занятий.


       Зимой мы вместе осваивали коньки. Таня освоила, я нет, удовлетворилась санками. Летом переходили на велосипеды. У меня получилось раньше овладеть двухколесным, у Тани позже, но получилось. Это было уже в школе. А в  детсадовском возрасте мы собирались вечерами  с девочками ближайших кварталов нашего райцентра и вместе что-нибудь затевали. Каждая приходила с коробкой или корзинкой своих игрушек, мы забирались по очереди к кому-то из нас в сад и там начинали стряпать,  продавать и покупать. Открывались столовые и больницы. Сырьем служили недозрелые плоды наших садиков и сырая вода из садовых кранов. Прибавить к этому кукольную посуду, из которой мы дегустировали приготовленное для своих игрушечных дочек, и последствия смешения несмешаемого выходили что называется боком, а точнее расстройством желудков. Родители долго не могли понять причин этих недомоганий, но в конце концов вычислили и запретили наши собрания.


      Мы не отчаивались долго. Однажды тетя Вера обмолвилась о том, что при нашей детской любви к кукольному театру неплохо было бы организовать что-нибудь самодеятельное как альтернативу «прослабительным обедам». Мы загорелись подброшенной идеей, но вскоре озадачились проблемой ее претворения. Ведь куклы для этого тетра не простые, их надо сшить, а кому? Родителям не до того, сами еще не умеем, кроме бумажных рисованных. Мне пришла в голову мысль – а что, если мастерить кукол из садовых плодов? Кукурузные рыльца вместо волос – отлично выглядят на яблочной голове! Туловище из крестообразно связанных палочек. А одежда из лоскутков, которых у каждой из нас всегда был достаток – в любом доме, где растут дети, что-то кроится, шьется, перешивается. А лоскутки это как открытки или камешки из бижутерии – материал для неистощимой на выдумки фантазии. Так родился наш самодеятельный уличный кукольный театр. Из скамеек и табуреток, старых занавесок и скатерок соорудили сцену, смастерили кукол, одели. Сюжеты придумывали быстро, смешивая известные сказки с собственными придумками, импровизировали по ходу действия.

       Наш театр понравился сверстникам и малышне. Они сидели прямо на траве, восхищенно смотрели, слушали открыв рты и глаза от интереса. Подходили  ребята старше нас, чтобы ущипнуть язвительными шуточками и оставались до конца этих спектаклей, захваченные сюжетом. Даже взрослые,  возвращаясь домой с работы, останавливались и заинтересованно наблюдали за происходящим действом, переговаривались, посмеивались, но хвалили за выдумку. Однако и это со временем надоело моим подругам – фруктовые куклы были хороши только день-два, а потом начинали терять вместе со свежестью и красоту. Нужно было мастерить заново, по нескольку раз. Устали. Опять же,  мама начинала  ворчать из-за того, что куклы мои, сложенные штабелями, начинают преть и издавать неприятный запах. Приходилось выбрасывать в мусор дело собственных рук. Но за нами пришли другие, и по нашему почину в других кварталах дети повторили этот опыт с большим энтузиазмом. Настолько большим, что об этом  стали рассказывать знакомые бабушки и советовать перенять. А мы снисходительно хмыкали и объясняли, что эти артисты у нас учились театрально-самодеятельному искусству. Бабушки удивлялись, как же они пропустили, кивали головами и хвалили всех, их и нас.

       Когда мы все дружно подросли и пошли в школу, временем общих развлечений становились каникулы. Воскресные походы в кино, ежедневные на речку. Уже с конца мая в аптеке устанавливался дежурный пост –  не умеющим  плавать нужно было успеть приобрести спасательные круги.  Приобретали, плавали, барахтались как лягушки в болоте  и так же оглушительно кричали. Мы с Таней рядом. Соседки с нами. Одноклассницы тоже недалеко.

       Так и продолжалась наша дружба до момента моего отъезда на учебу по окончанию школы. Встречались редко. Когда заканчивались мои каникулы, начинались Танины. Когда она закончила свой вуз, я собралась замуж и уехала из родных мест, а потом и они продали свой дом другим людям, переехав на другую улицу. Долгое время мы не виделись вообще. Только однажды, когда я гостила во время своего отпуска у отца, в окне промелькнуло знакомое лицо – Таня тоже приехала домой ненадолго. Она тоже была замужем, у нее родился первый ребенок, мальчик. Потом второй,  девочка. А теперь у Тани уже двое внуков, любимый муж и прекрасный дом. Я очень рада за нее и всегда вспоминаю о наших детских проделках со смехом и грустью. Как о родном. Как о своей первой кукле Тане.