Стансы

I
Заволокло прозрачным саваном город,
где любил, но не всегда
бывал любимым,
где страдал, но никогда
не был замучен,
где дорожил каждой секундою
падения.
Все это, в сущности, тоска.
И он мне дорог неизменно
остается,
но признательность моя, увы,
не отменяет
его нового пристрастия
к оружию.

II
Вся жизнь была в коротком промежутке
между тяжелым сном
и легким пробуждением.
Между плевком в лицо
и причиненной болью.
Между объявлением войны
и артобстрелом.
Все это, в сущности, тоска.
И неприятны мне
воспоминания,
ведь, кто бы ни старался убедить
в обратном,
промежуток тот с надеждою
был прожит.

III
Я оборвал связующую нить
с остывшим прошлым, что пьяно,
туманно,
что не заслуживает впредь
упоминания,
ибо оплакивать оказалось
нечего.
Все это, в сущности, тоска.
Я знаю точно, что вернусь
в свои руины,
неважно, ждут меня или давно
отвергли,
как неважно, со щитом или же
на щите.

IV
Я не знаю, существует ли страна,
что моя старшая сестра,
в чьих теплится глазницах,
кому принадлежат ее богатства,
что зерна зависти посеяли
в унылых душах.
Все это, в сущности, тоска.
Вслед за режимом рушатся и
судьбы,
и сами их вершители,
и здравый смысл:
суть беспощадный принцип
домино.

V
Пустой вокзал, проспект
и непривычно тихо
на площади, подле реки,
в центральном парке.
Сквозняк шумит в квартирах.
И ровный гул снарядов
отныне не потревожит
наших снов.
Все это, в сущности, тоска.
Война не кончится,
победа невозможна.
На карте мира лишь
останется рубец –
еще один безвинно
мертвый город.

XII.14–I.15