Витаутас Мачернис. Если помнишь

              Нежалко мне любимой, умершей в стихах.
                Бернардас Бразджёнис

Сидели, если помнишь, мы тогда у леса
И конусы жевали ели и сосны.
Была мне милой и прекрасной –
Глазами синими смотрела ты.

Когда мы долго так молчали,
Забыв про всё и про себя,
„Смотри, – сказал, – там, где деревья проредели,
Светлеет неба синева.

Там далеко, за тысячами миль иль больше,
Где горизонт сливается с землёй,
Бушует море во всей мощи...
И бьётся к берегу волной...“

Доверчиво ты протянула руку,
Мне улыбнулась и произнесла:
„Пойдём туда!“ – и мы отправились в дорогу
Небрежные как детвора.

Тогда в траве кузнечики запели мило,
И жаворонок пел на небе высоко,
Всё пело... Казалось, песнь росла и поднималась,
От песен, нам казалось, разорвётся небосвод.

Ты только голосом, восторженным, глубоким,
Сказала: „Никто не будет так тебя любить“,
Когда жучка платочка уголочком
Старалась мне из глаза удалить.
----------------------------------
Потом свои большие синие глаза,
В простор глубокий неба устремив,
Ушёл я ошибаться и искать,
Но... без тебя, совсем один.

Судьба великая, уверен я,
Однажды к морю приведёт меня,
И я взмочу свои горячие уста...
И воцарится тишина,
Вдруг успокоится моя душа.

Vytautas Macernis. Gal dar pameni

           Negaila mylimos, eilerasty numirusios.
               Bernardas Brazdzionis

Sedejom, gal dar pameni, tada prie misko
Ir kramtem egliu ir pusu skujas.
Buvai tu taip graziai pablyskus –
Ismeigus i mane akis melsvas.

Kai mudu taip ilgai tylejom,
Save uzmirse ir visus,
„Ziurek, – tariau, – tenai, kur medziai prareteje,
Ten matos melynas dangus.

Toli toli, uz tukstancio, daugiau gal, myliu,
Kur horizontas susiliejes su zeme,
Banguoja marios placios, gilios…
Ir sniokscia jura melyna…“

Tu padavei man ranka lengva, sviesia,
Nusisypsojai ir tarei:
„Eime i ten!“ – ir mes nuejom dviese
Nerupestingi lyg vaikai.

Dainavo zolese tada mazi ziogeliai,
Dainavo danguje linksmieji vyturiai,
Dainavo… ir daina, atrode, auga, kelias,
Ir nuo dainu, regejos, plys dangaus skliautai.

Gal tik todel balsu dziaugsmingu ir giliu
Tarei: „Taves taip niekas nemyles“,
Kai vabala skareles kampuku
Krapstei man is akies.
-------------------------------
Paskui, dvi dideles dangaus spalvos akis
Ismeiges i gilias erdves,
As nuejau ieskot ir klyst,
Bet… tuokart vienas, be taves.

Kazkoks likimas didis, as tikiu,
Prie mariu vienasyk atves mane,
Ir as suvilgysiu istroskusias ir
karstas lupas… ir jau bus ramu
Didziuju vandenu ir sielos gelmeje.