Еврейка Соня

С. Левинсон посвящается

Сегодня мой маршрут простой.
Все на работе.
И я отправлен на постой –
на кухню к тёте.

Уже давно по горло сыт
кошерной кашей,
но тётя надо мной стоит,
скрывая кашель.

Он достаёт её до слёз,
и знает тётка,
что у неё туберкулёз,
то есть чахотка.

Что через год она умрёт
как бы от гриппа…
Наелся я и вытер рот.
Сказал «спасибо».

Вдвоём сидим мы за столом
и отдыхаем…
Мне тётя говорит: «Шалом!»,
потом – «Лехаим!».

Я ей в ответ кричу: «Привет!»,
как в русской речи…
Усвоил я иврит в пять лет.
Хоть не еврейчик.

Я с чёлкой – вылитый чалдон
на дамском фоне…
Застонет только патефон,
я – к тёте Соне!

Дивлюсь на шелковый халат,
где рдеют розы…
Вдыхаю горький аромат
от папиросы.

Берет соседей на измор
экс - фронтовичка:
курить один лишь «Беломор»-
её привычка.

Но среди роз и папирос
она, как фея!
Мой дядя в дом её привёз
в виде трофея!

Попав однажды в медсанбат
с простудным чихом,
отбил сержант у всех ребят
свою врачиху.

В Сибирь мамаше сообщил:
встречай с принцессой…
Как будто море он стащил
со всей Одессой!

Ах, эти чёрные глаза
со скорбным взглядом…
Вот также плачут голоса
с пластинки рядом.

Зато никто гимн веселей
не пел в районе,
чем пара – дядя Алексей
 и тётя Соня.

Ну, как пойдут плясать, держись,
«Хава нагила»…
Как жаль, что завершает жизнь
всегда могила.

Устала Софья Левинсон.
Лежит в оградке.
А что же дядька? Спился он.
Не стало дядьки.

Женился после девять раз.
Ничуть не меньше
Но не было еврейских глаз
у прочих женщин.

2013 г.