Б О Л Ь

          В О Е Н Н О Г О   
Л И Х О Л Е Т Ь Я               
            
       Июнь 1941года. В парке под кронами деревьев было  све-жо  и спокойно.  Юноша  сидел, задумавшись:  скоро свадьба.  Какая она – невеста? И  вдруг  к  нему  подбегает  младший  братишка: «Война! Брат, война!»
      Вот так тоненьким детским голосочком была принесена               
эта страшная  весть.               
      Один за  другим темнели лица  взрослых,  захлебнулся  на  эстраде самодеятельный  оркестр,  утих  детский смех. И  уже чья-то  мать запричитала  в голос, вдруг понимая, что впере-ди ждёт её разлука с сыновьями и мужем, родными  и  близ-кими…
      Военный эшелон приближался к фронту.  На  рассвете  со-став  остановился, и была дана команда выгружаться.  Рядо-вой Джанаев Реджепгельды  с  товарищами  выгрузили свой станковый  пулемёт,  боеприпасы  и  направились  к  лесной полосе.  Но тут вдоль эшелона пронеслось: «Воздух!» Состав медленно пополз назад,  набирая  скорость, уводя вражеские самолёты  от  цели. Но  всё  же несколько  бомб  разорвались  рядом.  Реджепгельды  прижался к земле:  трудно  крестьян-скому  сыну  из  Янгы-Кала  сразу  войти  в  эту  смертельную  обстановку.  Но,  уже  через  несколько  секунд,  он  уверенно  бежал  с  товарищами  к  оврагу  на  краю  села,  от  которого  тянулся  длинный  шлейф  дыма  от  пожара. 
      Опоясанные пулемётными лентами, с винтовками за  пле-чами  и вещмешками,  они  торопливо  окопались  и  стали ждать дальнейших  распоряжений.               
      День прошёл  в  ожидании  наступления, и  молодой  боец  всё это время думал о доме, о родных и близких. Вдруг до его               
слуха донёсся чей-то  слабый  стон.   Реджепгельды окликнул               
старшину, объяснил в чём дело и тот пошёл на звук стонуще-го  человека.
      Медленно тянулось время.  Наконец-то  послышались  ос-торожные шаги, и появился старшина  с  раненным  на руках светловолосым  мальчиком  лет  восьми.  Джанаев  бережно  перевязал  голову  мальчика  бинтами,  почувствовал  ответ-ственность за этого ребёнка,  за  всех,  кому  угрожала  смер-тельная  опасность. 
      Тогда,  глядя  на  раненного  мальчика,  боец  обрёл  уве-ренность  и твёрдость  духа.  После  ему  ни  раз  приходилось  стоять  насмерть,  терять боевых друзей, идти в рукопашную, когда  уже кончались патрону и снаряды, бросать связки гранат под  танки,  выходить  из  окружения,  но  всегда  он  помнил  того  раненого светловолосого  мальчика.               
      Стрелковый полк стоял  на  берегу Днепра, готовясь  фор-
сировать реку в самой её узкой части. Едва  плоты были  спу-щены на  воду, как  враг  открыл  такой плотный  огонь,  что пришлось тут же  отступить. Целый  день  враг  обстреливал наши позиции дальнобойными  орудиями,  и  самолёты  сбра-сывали  бомбы.
      Командование решило форсировать реку  в  самой  широ-кой её  части. Под  прикрытием  ночи  поле  переместился  на  новый  рубеж  и  уже  в  4 часа  ночи  приступил к  переправе.   
      Взвод  Шамухамеда  Назарова,  почти не  останавливаясь,               
шёл на врага. Взвод вырвался далеко  вперёд  и  нарвался  на  засаду вражеской мотопехоты.  Станковым  пулемётам  пора-жать движущуюся мишень не так-то просто.  Поэтому капи-тан, оставив у пулемёта по два человека, повёл взвод в  руко-

пашную.  В  какую-то  минуту  казалось,  что  все  они  оста-нутся  здесь  навсегда.  Но  тут подошла помощь. Командир, раненый в голову, теряя сознание, прошептал: «Спасибо,  браток!  Выручил!»
               
-Порой, того не замечая, возвращаюсь в своих воспоминани-ях к видимому  и  пережитому  на фронте. То время  в нашей  жизни было  самым  суровым,  память  же воскрешает уже не всё, а  только то, что было самым важным на  тот момент, са-мым  значимым,  самым  трагичным,  чем  остальное.  Таким эпизодом  войны стал для меня  момент форсирования реки Прут в  Румынии.   
      Когда шёл бой  и  наши передовые  части переправлялись с одного берега  на другой берег  бурной реки, я оглянулся на-зад, на пройденный нами путь, на покоренную  нами реку. То не вода в ней была, а кровь людская  вперемешку  с  трупами  людей  и  животных,  разбитой техникой, снаряжением и при-брежных построек. Наш батальон остался  на берегу, перейдя во второй эшелон для передышки и пополнения  новыми  си-лами техники и личного  состава.
      Фронт ушёл  вперёд… Наступила относительная  тишина.  Я присел на краю  бруствера  и  взглянул  вдаль. Внизу текла  река всё ещё красная от крови, на сколько хватал глаз - этого  я  никогда не забуду!... Не забуду никогда!
      Глаза рассказчика устремились вдаль, потемнели и нали-лись влагой.
      Но вот  Даниил Тевосович  вздохнул  так  глубоко, словно 
поднялся на высокую гору,  и ему  не хватало воздуха, и тихо               
продолжил свой  рассказ  воспоминаний, всё  так  же  глядя  вдаль, словно перед  его глазами  продолжает течь тот крова-вый  бурный  поток…    
- Вот и ещё один памятный для меня  эпизод войны. Конечно, каждый  из  военных  эпизодов длился по-разному, который – всего мгновение  и запомнится на  всю  оставшуюся  жизнь, а другой - мог длиться часами, сутками,  неделями.
      Несколько дней  река  являла собой  такую  картину и до-полненная видом горящих деревень по берегам, вообще каза-лась концом света. Хотелось бы забыть всё это, но не получа-ется.  Думаю,  что  нужно знать  нашим потомкам  о том,  что  пришлось  нам  пережить.
      Некоторое время мой собеседник сидел молча. Я  не торо-пила. Терпеливо ждала.
- Один эпизод вызывает в тебе горечь утраты и бессилия что-               
нибудь изменить, а другой – вызывает большую гордость  за однополчан, за cвой народ, за страну.
      Вот и тогда под Днепропетровском. В небольшом, нопохо-жем на  крепость, монастыре, засели  фашисты. Из двух пуле-мётов поливали всю округу огнём, не давая  поднять головы.
      Передовые  части  Красной  Армии  далеко  ушли  вперёд.  Оставлять в тылу горстку немцев, было нельзя! Взять бы да  минами забросать  монастырь, но это было старинное  строе-ние и, конечно же, имело историческую ценность для  нашего зодчества.               
      Издалека в бинокль просматривалась древняя роспись на   стенах, да и местные жители говорили, что это  особое  место,  жертвовать  им никак  нельзя. Нужно что-то придумать. Соб-рал  я своих однополчан, объяснил  обстановку. Нашлось два  смельчака, жаль, что фамилий их  не помню! Много  лет  уте-кло! Обошли они монастырь с другой стороны и подали  нам 
сигнал.  Тогда  мы открыли  шквальный  автоматный  огонь,  отвлекая  противника.  И вскоре оба вражеских пулемёта на-всегда замолчали…
      Закончил свою войну Д. Т. Саркисов боевым командиром отделения 266-й Краснознамённой стрелковой дивизии орде- нов Кутузова и Суворова,  пройдя  всю Белоруссию, Украину, Молдавию, Румынию.
      Про  награды  Ветеран Войны  не  стал  рассказывать: он  считает, что самая большая награда в той войне – это остать-ся в живых!