Икра

Темнело.
Поднялся левиафан со дна, спящий до срока
Разбужен песней, летящей в ночи:
Смех и крики беспечных – душа его
Оживилась нотой фальшивой.

Темнело.
Слетелись духи и джинны. Изо всех миров,-
Быстрее ночи. Стали кровью его серной кипящей.
Сбылось знамение и предначертание. Начало и конец –
Меж них нет места и лезвию бритвы.

Темнело.
Черной молнии дерзость достигла высот среднего мира –
Вонзившись в небо остановилась и осталась дрожать,
Извиваться, искрить смрадом. Искра одна,
Упав черным камнем, стерла пробелы из книг,
Оставив лишь боли следы в тех, кто открыл их:
И закопали глаза сухие своими руками,
Ногтями царапая камни на кладбище из гранита.
И обратили лица к несчастному, и поклонились мерзкому
Во время сна его.
И взглядами их оживилось сердце перевернутое левиафана.

Темнело.
Всю боль собрав от сотворения и до конца – умножил,
В степени возвел, в слезах разбавил
И море то вскипело, обратившись в пламя,
Завихрилось красно-черным
Безумием бессветным безнадежным.
И в ад бежала часть, ища местА прохладней.

Темнело.
Наполнив сердце кровью душ кипящей,
Расширилось оно, Уран расплавив и разрушив связи.
Затем, смешавшись с пылью едкой, ударом сжалось в камень красный –
И был удар тот первым из числа всех чисел,
И каждое число как вечность. А при четном:
Седые души сжались, от огня и боли раскаляясь.
При нечетном: скручивались в танце, разрываясь
Каждое мгновение на тысячу мгновений боли.

Густым и пламенным дождем взлетели скалы,
Упав на небо, мир перевернули,
Открылась дверь, ведущая к началу,
Но некому шагнуть за край.
И только звезды милостью последних сил,
Старались светом не своим исправить
Надежду – глупую девчонку, стоящую по брови уж в тени -
Пахнула тяжким бременем и скрылась,
Жалея лишь о том, что не в ком жить во времена расплаты.

Темнело.
Стало черным и тяжелым пламя.
Тишина стонала. Так первый день прошел
Длиною в десять тысяч лет.
Лишь изредко слышны не стоны - кровавый хруст -
левиафана слуги праздник отмечают,
На стол поставив чаши без краев –
Икра в них белая и черная живых голов.