Повесть

Всё утро мы шли под обстрелом,
Не крысы, а все же бежали.
Заметно коса поредела,
Как "градом" дома разрывали.
В авоське две корочки хлеба,
На радость и нас с тобой двое.
Мы вышли из гибельных дебрей
В тот город, что звался "Героем".
Пустынными были глазницы,
Душонка истлела давненько,
Ни одной живой единицы,
Осмотрелись мы тут хорошенько.
Разбитые только руины,
Торчащие стены и балки,
Прискорбна была та картина,
Воронье лишь кружило да галки.
Замотаны полиэтиленом
Пыльные ноги худые,
Землей чуть присыпано тело
С висками, столь снежно, седыми.
Мы плыли по улице молча,
И лишь по углам озирались..
Садилось уже в небе солнце,
А тени всё так же кривлялись.
Решать нужно было с ночлегом,
Разуть, где разбитые ноги,
Кровили что всё после бега.
Нашли мы подвал у дороги.
Прошмыгнула, как солнечный зайчик,
В тот приют, что укрыл бы нас точно.
Только там поджидал уж нас мальчик,
Что как зверь сжимал в ручках заточку.
Ему было лет шесть. В сапогах,
Весь худой и одетый в лохмотья.
С блеском стали, без блеска в глазах,
Он без страха ждал нового гостя.
-"Успокойся малыш, ты один?
Где родные? Измучил нас бег...
Мы не злые, поверь, мы свои,
Нас тут двое, мы ищем ночлег..."
Он молчал и сжимал, что есть сил
Остриё и рычал в полутьме,
Его взгляд хладнокровно застыл,
Что прикован был точно ко мне.
Мы схватили его, крепко сжав.
Он пылил, ударяясь ногами
И в конце концов просто устав,
Перестал бить в бетон сапогами.

Только тишь... наступившая тьма
Распласталась по серым руинам
И лишь светом кровавым луна
Запустила сквозь окна лучину.
Ни словечка ни вздоха за ночь
Не выронил серый волчонок.
На рассвете ушли бы мы прочь,
Да, в углу нашла сверток пеленок.
Там кряхтя и ворочаясь спал
Еще один крошка малыш.
"Это брат мой!"- Он мне прокричал,
"Уйди прочь, я сказал тебе, кыш!"
-"Я уйду... почему вы одни?
Ты скажи, всё же, где ваша мать?"
-"С братом мы здесь остались одни.
Маму Бог постарался прибрать".
-"Понимаю... так много потерь...
Извини, что мы так ворвались...
Что ты думаешь делать теперь,
Вам, малым, долго так не прожить...
Идём с нами и после войны,
Может вас и найдет ваш отец..."
-"Хорошо. Спите там, у стены"-
Обняв брата, промолвил малец.

Дни тянулись, за ними недели,
Голод рыскал по дальним мостам.
Вчетвером, мы никак не хотели
Придти прямо на ужин к врагам.
Я нашла, только им не сказала...
И решила о том промолчать.
Лишь одна, пусть, об этом я знала,
Дети ведь не умели читать:
В ночь, когда набрели мы на них
Средь пеленок и желтых бумаг,
Я нашла письмецо для родных,
Что надежды развеяло в прах.
То письмо было в чьих-то слезах,
А на нём всего одна строчка:
"Муж погиб, Ваш, в горячих боях",
И чуть стерта печатная точка...

День за днём, добывая еду,
Шли мы полем, рекою и лесом.
Жили, словно в проклятом аду,
Засыпая под хвойным навесом.
Как-то вышли к коммуне людей,
Что средь леса скрывались вдали,
От боев, кормя чьих-то детей,
Там, где даже не слышно молитв.
Говорили, что есть для сирот
Лагеря, их родные найдут.
Да, на деле-то, в горе болот,
Только смерть они там обретут.
Нас нашел лейтенант молодой,
Что детей чужих всё увозил.
С забинтованной он головой
Наконец подошёл и спросил:
"Что же, кончится вскоре война,
С вами, вижу, детишек вот двое.
Твои, девка, что скажешь сама,
Или хапнули сИроты горя?
Заберу их! Сажай в мой УАЗ,
Документов-то нет, как их звать-то?
Хотя, знаешь, вот так каждый раз,
И своё им найдется, ступай ты..."
Развернулась грудью своей
И опешила, снова, безмолвно,
От нелепой тревожности сей,
Как моими они стали словно...
"ма... МАМА!!! Ты нас не отдашь?!"-
Заблестели с надеждой глаза.
"Ну, конечно, родной, не отдам"-
Пряча слезы, успела сказать.
Лейтенант прыгнул в старый УАЗ,
Где сидели детишки сироты
И поехал в свой лагерь, а нас
Впереди ждали мирные годы.

Только помни, что вся наша жизнь
Состоит из коротеньких дней,
Вместе можно все беды изгрызть,
Ведь чужих не бывает детей...