Лужа

  Сегодня Юрка и Владик не вышли гулять после обеда, как выяснилось впоследствии, они были наказаны. На вопрос, почему Владика не видно во дворе, его мать зло отвечала из-за двери «Потому!», а у Юрки вообще никто не отвечал.
   Тайна наказания была раскрыта соседкой бабой Любой и обрела всенародную славу. 
   Юрка и Владик искупались в луже. В луже, из которой пьют собаки. Искупались по-настоящему.
   Начиналось всё хорошо и вполне безобидно. Оба вышли из дома, чистые, Юрка даже с яблоком в руке, оба дали обещание дальше двора не уходить и вести себя прилично. Кому первому пришла в голову мысль нарушить обещание, история умалчивает, но только оба вскоре оказались за пределами отведённой им территории, развлеклись для начала киданием палок под чужую машину, заодно попав в соседского кота, а потом незаметно оказались у берега злополучного водоёма.
   Лужа не высыхала на протяжении всего лета. Граница между водой и сушей представляла собой жирную, вязкую грязь, в поверхности отражалось безмятежное небо, посередине лежало огромное тракторное колесо.
   Естественно, никто купаться в луже не собирался. Юрка издалека поковырял берег прутиком, а Владик бросил в колесо пару камешков. В конечном итоге жажда познания и детское любопытство вдохновили юных героев, и элементарным образом, босиком по воде, они оказались на круглом острове, образовавшемся в результате технического прогресса. Как правило, в это время года на дворе стоят весьма жаркие деньки, и коли уж ноги выше колен успели насладиться нежной прохладой водоёма, то чем остальные части тела могут быть хуже? Юрка первым упал на спину, в радости раскинув руки и подняв целый фонтан брызг. Владик помедлил полминуты, сдерживаемый образом грозной матери, и сотворил ещё более чудесный и изысканный кульбит.
   На их беду тётке из крайнего подъезда приспичило пройти мимо… Жителям африканских республик никогда не приходилось бывать в данной местности, поэтому с большим трудом тётка опознала в двух плюхающихся негритятах Юрку с Владиком.  Баба Люба, сидевшая во дворе на  скамейке под деревом, мирно лузгала семечки. Из полусонного состояния её вывел крик:
     - Тонька! Ты только глянь,  чё делается! Выгляни в окно на своего!
Тонька сначала не поняла, и выскочила во двор глядеть на своего мужа Серёгу, который в свою очередь мог начудить похуже Юрки, употребив знамо чего лишнего… Но Серёга мирно разгружал багажник своего старого мерседеса и чудить  в его планы на сегодня не входило. Серёга быстрее сообразил, куда надо глядеть, и, отряхнув руки, спокойно пошёл в указанном направлении. Не говоря ни слова, он зашёл в лужу, взял Юрку за шиворот, встряхнул пару раз для очистки от грязи и, сунув под мышку, словно кулёк, понёс к подъезду, где баба Люба уже вовсю науськивала Тоньку:
   - Ты не теряйся, ты пока он сам за него взялся, вспоминай все его грехи за всё время. Ты-то с ним  так,  как он, не совладаешь, а Серёга сразу за всё и всыплет!
    На беду, или на счастье, или так просто совпало, из подъезда вышла мать Владика Ирка  вместе с младшей его сестрёнкой Надькой.
–Откуда эт ты его выловил?  - поинтересовалась она.
–Своего пойди оттуда же вылови,- буркнул Серёга не глядя на неё. Его слова дополнялись тихим Юркиным воем, ибо, не зная планов отца, кричать громко он опасался.
   При виде Владика, стоящего на берегу лужи, Ирка лишилась дара речи. Потом стала искать глазами орудие воспитания, из угла  изгороди выдернула самый внушительный прут и погнала Владика, словно гуся, но толком ещё не зная куда. В отличие от Юрки Владик орал так,  что затряслись облака в небе, но ещё сильнее кричала Ирка, её было слышно везде. За пять минут в их дворе, да и в ближайших тоже, все узнали, что у неё на заднице не написано обязательство стирать каждые два часа, что она не видит белого света, а словами, которые нельзя написать, досталось и Надьке, и жилконторе, и даже правительству.
      Загнав Владика в палисадник, Ирка принялась поливать его из шланга холодной водой.
      – Гляди простудится, - вмешалась баба Люба.
      – На нём жиру как на тюлене, - рявкнула Ирка, - ничего, зря, что ли, я за воду плачу! Владик выл теперь уже больше от обиды.
        Юрке повезло больше: пока отец его отмыл, сил на воспитание уже не осталось и потому его просто закрыли в своей комнате  с опасением,  что если лужа собачья, не дай Бог подхватит чего.
       Ирка тоже, прежде чем пустить Владика в дом, тщательно убедилась, что на нём нет блох.   
   Затем между всеми родителями случилось мелкое разбирательство, кто первый из детей отважился на сей героический поступок, кто кого научил, и кто вообще без мозгов. Единственное, на чём сошлись во мнении, это никому не рассказывать про лужу и что в ней было.
    И лишь благодаря усилиям бабы Любы история стала известна общественности.
    Тонька долго не могла успокоиться, и до позднего вечера, когда Юрка уже крепко спал, всё пилила и пилила Серёгу:
     - Уж отлупил бы ты его, тебе наплевать, чем он там занимается, и дела нет тебе никакого до него, ты то на работе, то с машиной, то с дружками своими… 
       Серега был не пробиваем, слушал в пол-уха и половину её речей уже знал наизусть. Он спокойно, с серьёзным видом пообещал Тоньке, что в ближайшем будущем построит дом, обязательно с бассейном, а Юрке выпишет гувернантку, только не знает, какую лучше, из Франции или из Германии… И уже засыпая добавил:
 - Да фиг с ней, с этой лужей, главное чтобы Юрка человеком вырос  да мужиком настоящим,  а то вон сколько вокруг ботаников сопливых, им не то что в луже искупаться, всякой букашки пугаются… А Юрка, может, и моряком будет…
   На том и заснули.
   Ирка тоже долго не могла уснуть, ей стало жалко Владика. На глаза набежали слёзы, как будто из того самого шланга. Ну искупался, всхлипывала она, главное ведь, чтобы мужиком вырос настоящим да человеком, а то вон отец - то его бывало напьётся да давай меня колошматить, хорошо, что замерз позапрошлой зимой в сугробе пьяный, прости меня грешную… Уж чем с таким жить, лучше я сама дальше, справлюсь со своими, подниму на ноги. А Владика отправлю пока к бабке в деревню на пару недель…