Ворон

Б. Кенжееву

Этот город – мученье для слуха.
Обещает он кров и вино.
Но куда ни стучусь, всюду глухо.
А вино, видно, скисло давно.

Я не знаю, что будет со мною…
Только вижу, что много вранья.
Нет, не зря этой белой зимою
среди улиц полно воронья!

И бреду я, в витрины таращась
на чужой нам рекламы разгул,
и на главной, на Ленинской «strasse»,
так забавно читать «Bar-n-aul».

Что за шутки, открыть бар в ауле?
Кто придумал, Аллах или Бог,
чтоб в названии лбами столкнули
глупый Запад и мудрый Восток?

С тем вопросом на Старом базаре,
одурев от взбесившихся цен,
обращаюсь к приезжему «аре»,
но понять мне мешает акцент!

Мы, друзья, своё, видно, отпили:
кто инсульт перенес, кто инфаркт…
Нет, не зря в магазине «под шпилем»
столько красочных «пепси» и «фант».

Мне бы – пиццы и водки напиться,
и по памятным вдарить местам!
Но какая-то черная птица
все шагает за мной по пятам.

Ходит вещая птица кругами,
временами неслышно летит,
осеняет большими крылами,
оставаться мне здесь не велит!

Значит, город, нам надо проститься.
Ведь недаром за нашей спиной
осторожная важная птица
раскрывает свой клюв вороной!

Странный город, возьми мою руку,
я еще недостаточно стар,
нас в трамвае кидает друг к другу,
но, обнявшись, как дар нам, удар.

И по рельсовой мчась по стремнине,
вновь отчетливо чувствуем мы,
что за Обью на снежной равнине
скоро кончится время зимы!

1998 г.