Памяти отца к 70-летию Победы

               

             Рисую всей душой осознанно
             Суровый год сорок второй -
             У памяти не за горой,
             Что было всё в тот год им познано.

             И то, что память так остра
             Моя, от бога во вселенной -
             Преподнесла мне вновь вчера
             Фрагмент тех дней из жизни бренной.

             Мне осветила в ярком блеске
             Солянку, Гнаденфлюр, Миус,
             Не по годам тяжелый груз
             Семьи отца, под взглядом детским.

             Он от природы добрым был -
             Святым светился бескорыстьем.
             Сушил для чая мяты листья -
             Всех чаем потчевать любил.

             В те дни жестокая война,
             Всем существом своим порочна,
             В степях Поволжья в травах сочных
             Следы оставила она.

             В тот год жить люди хуже стали -
             Год был тревожный, роковой.
             Отец на фронт ушёл зимой,
             Простившись с нами на вокзале.

             Не выдержал. Ведь бронь была -
             Беречь машины к урожаю.
             В военкомате возражали:
             Нельзя последним из села.

             Но, разве мог солдат остаться
             В то лихолетье в стороне,
             Когда ночами дети снятся
             Отцов, погибших на войне.

             И сразу "с корабля на бал"
             В атаку танковую брошен
             Солдат с Поволжья Федор Доньшин
             Врага сразить на перевал.

             Орловско-Курская дуга -
             Его крещенье боевое,
             Что состоялось за горою
             Жестокой смертью для врага.

             Бой был и в грохоте и в стонах,
             В сплошном дыму, в крови, в огне...
             Такое страшно и во сне,
             Не то, что в явь, где нет закона.

             Для всех сценариев войны,
             Где нет прощенья, нет пощады,
             Где мужество брало преграды
             За жизнь людей моей страны.

             Отец страх одолел в те дни,
             Когда смотрела смерть в затылок,
             Когда кровь леденела, стыла -
             Такое знать не для родни.

             Чуть позже после схваток многих
             Зимой среди холодной стужи
             На небольшом к реке отроге
             Он сильным взрывом был контужен.

             Затем он в госпитале был
             На излечении нелёгком.
             Лежал в палате слишком долго,
             Чего не спишешь у судьбы.

             А в те года, что до войны,
             Пожалуй, было больше прозы.
             Был Председателем колхоза -
             От власти чувствовал угрозу
             И от жулья со стороны.

             Был хватким по природе в деда,
             Не ведал трусости в селе.
             Ради добра жил не во зле,
             Ни в чём колхозников не предал.

             После войны парторгом был,
             Жил на Кубани в Виноградном.
             В быту жизнь строил людям ладной,
             Их бескорыстно всех любил.

             Он в том краю жил ради них,
             Приехавших на поселенье.
             Работал сам, как за двоих,
             У них рассеивал сомненье

             На всё, что, как казалось им,
             Могло быть в сущности порочным.
             Он был у правды полномочным,
             За что был мерзостью судим.

             Так жизнь окончена его
             В борьбе за правду, за устои.
             Всё то, что было в нём всего -
             Светилось божьей красотою.

             Былое к жизни не вернём,
             Лишь текст прочтем на обелиске -
             Тот, что написан родным, близким
             Для светлой памяти о нём.