Чужие воспоминания

Старый бабушкин загородный дом... Отставив все дела, снова приезжаю в него.
Как всегда, долго блуждаю по пустым комнатам, слушая скрип рассохшихся половиц и посвистыванье ветра в щелях оконных рам.
Останавливаюсь в бывшей гостиной, в которой теперь хранятся некоторые оставшиеся от бабушки вещи. Зажигаю свечи, развожу огонь во всё ещё исправном камине, украшенном уже потемневшей решёткой, и комнату заполняет пение труб. Привычно оглядываюсь по сторонам, проверяя, всё ли на месте.
Мне всегда казалось, что мебель не столь далёких от нас сталинских времён так же отличается от той, которая заполняет современные дома, как отличаются фотографии юной бабушки от моих школьных снимков.
Массивный сервант с округлым фасадом, кажется, безмерно гордится тем, что хранит в себе остатки Ломоносовского сервиза и несколько простых стеклянных рюмок, с потемневшим дном. Бабушка рассказывала, что эти рюмки – тогда целая дюжина – были подарены им с дедом на свадьбу.
На громоздком кресле, с потрескавшейся кожаной обивкой и скрипучими пружинами, теперь долго не усидишь. Помню, как бабушка просиживала в нём все вечера. Устраиваюсь на полу, поближе к горящему камину, на обрывках когда-то великолепной медвежьей шкуры. Бабушке её привёз в подарок незнакомый охотник из Сибири. Вместе с известием о гибели деда…
Не мигая, долго смотрю на огонь и слушаю треск горящих поленьев. Жёлтовато-красные отблески блуждают по узкому длинному дивану с искусно выпиленными ажурными полочками на высокой спинке. Раньше на этих полочках лежали белые, вышитые бабушкой, салфетки, и стояли маленькие вазочки с голубыми перламутровыми боками. Бабушка говорила, что их они с дедом привезли из Сухуми, где отдыхали в 1935 году. За два года до ареста… Теперь одна из вазочек хранится у меня, вторая – у матери.
Стол с фигурными ножками почти растворился в сумраке неосвещённого угла. Когда-то он стоял в центре комнаты и был покрыт связанной крючком скатертью. Тогда его окружали жесткие стулья с прямыми спинками, от большинства которых теперь остались только обломки. Один уцелевший стул притаился в противоположном от стола углу. Его почти закрывает корзинка, набитая пыльными выцветшими гардинами, снятыми с окон. Полосатые половички, свёрнутые в рулоны, сгорбились рядом у стены. Уже не помню почему, но бабушка их очень берегла.
В который раз задаю себе вопрос: когда я избавлюсь от этого старого хлама и продам этот никому уже не нужный дом? Когда?!  И понимаю – никогда…  В нём я словно чувствую дыхание времени. Того далёкого времени, в котором у меня ничего нет. Ничего… Кроме бабушкиных воспоминаний, которые она, уходя, оставила мне.  Вместе с этим домом…



Иллюстрация: http://mirgif.com/KARTINKI/ogon/ogon15.gif