обрывочные послания к

«Абсолютная беспокойность.
Активная мелизматическая абстракция.
Неприкаянность.
Нездоровый перфекционизм.
Излишняя доброта к людям.
Задумчивость/слишком много дум.
Затухающая, приползающая на диссонансах модуляция.
Кроме того, творческий голод требует гораздо большего чем может позволить мой изнасилованный обыденной каждодневщиной организм.

Запятая вместо точки, но туда, где холод и тишь. И яркий непонятный свет.
Замирание и покой.
Тонкость и большая протяженность переплетающихся линий, невесомых и белесых.
Они не спорят, они сочетаются, подходят друг к другу. Вьются, танцуют.

Лежу на леднике.
Нет никого больше в мире.
Теперь одна, всё было иллюзией.
И она закончилась.»

«Околосознательные завихрения. Труднопереносимые, мимо проползающие с ухмылочкой дерзкою, временные бесконечные кривые. Трепыхающаяся чернильная образина. Чьи-то стенания и взвывания в соседнем "покое". Пустота. Тяжлоба. Скомканность. Беспомощность. Горечь. Падение. Погибель.»

«Чувствую себя как в энергетической яме со смещённой точкой сборки-опоры. Неописуемо... Везде смерть-тлен-деградация, а окутывает их плотная пелена вездесущего греха. Сие обнажено до неприличия в моих глазах.
Вдобавок ко всему потеряно чувство времени и способность полноценно мыслить и творить. Всё кажется до отвращения убогим и бессмысленным.
Нет никаких желаний для будущего - я в беспросветном тупике, в свете тьма.
Всё экзистенциально.
Боюсь людей, не верю им.
В хороших людях моё сознание будто специально выискивает плохое, как и в лучших, приятных происшествиях-мероприятиях.
Всё, для чего пытаюсь выскрести хоть немного искренне-положительного, внутренне-светлого, наполняется негативом, начинает символизировать нечто гадкое и сам себе кажешься ничтожеством недалёкого ума, мерзким и неприятным человеком в футляре, бесполым и бесполезным...»

«На момент поступления в консу я была практически не готова, да я даже думала вообще по музыке больше не идти в виду некоторых трагичных событий, переосмысления своей жизни и приоритетов в ней.
Здесь начиналась далекая модуляция в неизвестную тональность...
Слабо верилось в себя, вокруг происходило что-то совершенно отстраненное, после жалких конвульсий того, что есть хорошего во мне, оглушительным ударом обрушилась тьма. С огромной скоростью на адских размеров катушку железной нитью накручивалось плохое. А через некоторое время это начало зеркалить в виде выплесков негативной энергии.
Душу тошнило сгустками мертвого положительного.
Прикрытием были сарказмы. А язык мой был еще большим врагом мне, собственно что и порождало всяческие сплетни, открывало самое дьявольски-изощренное.
Ещё тогда связалась с подобной компанией и довольно быстро испортилась окончательно.
Мне было действительно плохо, но скрывалась эта чертовщина умело.
Все закончилось больницей, а когда стало чуть лучше - санаторием и психотерапевтом.
Это было похоже на медленное и мучительное изгнание дьявола с попытками самоубийства и постоянными срывами. Длилось оно около года, не останавливаясь, а набирая обороты. Пришло полное истощение.
Лишь не так давно я практически полностью исцелилась с помощью толковых разговоров с друзьями, мантр, новых хобби, активных занятий спортом, но самое главное вновь полного заряда батареи солнечным светом и полной перезагрузки системы.»

«Как долго плачет небо... В его потоке слёз зашевелились листья. Их столпотворенье. Отживших своё.»

«Люблю теперь здесь гулять ночами... Особенно сегодня... Прохладный ветер, молнии вдалеке... Здесь растёт однако много деревьев - своеобразный лесной уголок - после того, как снесли несколько домов.
Моё внимание привлекли 3 дерева, ибо это было символично. Они растут друг подле друга.
1е - супружеская пара: у этого дерева единое начало, а далее оно раздваивается, причём 1й ствол более мощный, толстый и относительно прямой, стремящийся в небо - супруг, а 2й - более тонкий, изящный и с явными углами, изгибами - явно его супруга.
2е - не настолько полноценное в этом смысле... С общего ствола вырублено одно из деревьев. На срубе выросли небольшие кустики, словно утешая оставшегося без любимой/го/друга дерево с уничтоженной частью их возможного, но безвозвратно ушедшего счастливого будущего... Зимой не будет и этих кустиков.
3е: неисправимо одинокое хрупкое дерево, растущее под сильным наклоном, будто падающее в бессилье от своего несчастья быть таковым...
Я обнимала их, мне было так спокойнее. Я разделяла горечь тех, кто несчастлив... Я понимала их...

Моя душа похожа на обрубок того 2го дерева, только едва ли там теплится жизнь даже самого маленького кустика.
Так, в 3х степенях личного счастья и его отсутствия, я вспомнила о 4й: об уже убитой при жизни - умерщвлённой насильно, без шанса на выживание. Однако, в моём случае всё же ещё есть надежда, вкупе с единственным удобрением жизни, а заодно и единственным тем, что связывает: виолончелью.»

«Как же выводит из себя царящие вокруг бескультурье, фальшь и грязь! Бесконечные скандалы и людская злость! Хрупкая душа трепещет и болит от всего этого, ищет спокойствия и покоя...»

«Когда никого не интересует почва твоих переживаний и стрессов, то нечего и жаловаться на судьбу. Не сидите без дела, вершите великие дела. Создавайте телесный облик своим пытливым думам. Лишь полная занятость помогает отвлечься от насущных проблем.»

«В районе набережной, в кусочке парка, вбежала в снег... Сегодня он необычайно обаятелен - бежать по нему удобно и приятно, покрыт он тонкой хрустящей корочкой, настом... На улице тепло и замечательно)
Легла под деревом... Сквозь его ветви глядела в небо, в этом было что-то необычайное, магическое... Его ответвления словно жилки, так напоминали наши ладони. У человека - линии жизни, а дерево - это сама жизнь!»

«Живыми видеть мы хотим друг друга. Вот первостепенное!»

«блёстка на полу... лежит себе, блестит. приближаешься - и она прячется, отдаляешься - появляется вновь.»

«...Голландец был добр ко мне и очень хотел, чтобы я стала его женой. В нём была какая-то искра; не встречала ранее подобных ему...
Дома у него висело много картин в золочёных рамах, в большой комнате стоял Bluthner, множество стульев, диванчиков и пуфиков, на которых располагалось большое количество гитар, было несколько старинных сервизов в изящных сервантах...
Я была очарована мягким тембром его рояля. Довольно долго импровизировала не отрываясь, а Голландец тем временем принес мне вишню и вино в изящном бокале... Вина я не пила, а вот вишню с удовольствием. Мы поговорили (хотя по-русски почти все фразы он не договаривал), и я ушла, оставив его в недоумении, т.к. он подумал, что мы теперь будем жить вместе. Да, вот так вот спонтанно мыслят некоторые творческие люди, будучи несчастными, одинокими и немного сумасшедшими...
Чудное было утро.»

«Таджики не могут быть Федями, хотя этот - какой-то особо выделяющийся, тоскующий, весь в себе, работающий по ночам каждый день без выходных и желающий скромно приобщиться к русской культуре, в мечтах о прослушивании концерта живой музыки... А ещё - он умел выслушать, а не гнул своё.
Этот человек, можно сказать, спас меня сегодня спустя 5 минут после насильного вырывания наружу внутреннего зверя, когда я чуть ли не покалечила, вероятно, безнадежно мечтающего о самоубийстве одинокого наркомана, который крепко схватил меня в объятия и просто не отпускал.
Как много совпадений...»

«Сначала было сложно осмыслить, осознать, принять, однако... легко почувствовать.

Они существуют здесь и сейчас, суетятся, спорят о своих собственных благих намерениях, кажется, даже замыслили заговор, но они ни от чего не зависят.
Их дом во тьме, в пыли веков, за паутиной забытья, в покое нерушимом, хотя порой они и любят путешествовать в мимолетном вихре, когда приходит туман, а затем наблюдать из травы, с деревьев, у воды...

Они не любят большой высоты, но и над деревьями их замечали не раз.

Они вольны быть там, где находят что-то родственное.

Они не добро и не зло.
Они - неугасаемые гамма-частицы энергии ушедших.

Кажется я их съела, но видимо не случайно.
Через некоторое время внутри меня - одного, казалось бы, целостного организма - произошел болезненный разрыв на несколько различных по размерам и своим собственным целям частей... Они функционируют уже независимо от меня, порой они приводят меня в ужас и отчаяние от своего своеволия.
Но вообще-то мы неплохо ужились. Они подают мне знаки. Мне не нужны слова и помощники чтобы понять их.

Они помогают мне, когда силы на исходе, зажигают во мне огонь жизни, когда он затухает...
Внеземные частицы понимают многим больше, чем может понять человек.
Им не нужны чувства, их феномен в другом. И это не требуется в описании, потому что излишни и слова.»

«Наши семьи - абсолютные противоположности.
В твоей - теплая атмосфера, спокойствие, любовь и понимание, в моей - напротив.
К тому же, ты неплохо держишься, в принципе, после того, что произошло.
Да, я по-хорошему тебе завидую, потому что люблю искреннее взаимное добро и хочу чтобы оно было и в моей жизни. А ведь было. Мы научились черпать его друг для друга, мы справлялись с моей болезнью. Разве не так? Но нужно было работать над собой, как следует, а не срываться.

Теперь вокруг мертвая земля во тьме, ни единого порыва ветра, а ведь был прекрасный сад с близкими планами на будущее.

Сыта по горло одними сочувствиями.

Всё тщетно.

Душа каменеет, я много думаю, тоскую, замыкаюсь в себе, меня не существует ни для кого по-настоящему.

Исчерпала себя окончательно, до такой степени, что не могу больше "Солнышком" быть, поэтому приходила к тебе, чтобы после 7-часовых бесполезных ожиданий чуда (что отведенный мне "на отбывание срок" будет помилован ну не амнистией, так условно досрочным), сдирая слой за слоем кожу - избавляясь от лишних картин прошлого, чтобы заново огрубевшая кисть - сердце - медленно, но верно окунулась во всю палитру чувств и прошлась по испещрённому мелкими морщинками пожелтевшему и скомканному огромному холсту - душе - безмолвно, но оставляя то жирные пятна, то мелкие ссадины.

И я многому научилась. Окрепла. Поэтому даже рада такому испытанию судьбы.»

«...в сущности, если есть тяга к воссозданию некоторых моментов высшего счастья, вовсе не обязательно искать это в реальной жизни (да к тому же если даже с большой натяжкой никакой комфортности бытия не ощущается абсолютно), достаточно лишь желания и старания для тщательного подхода к построению счастливого и обаятельнейшего обстоятельства у вас в голове, что включает эскиз местонахождения, окружающей обстановки, персонажа/-ей, приятного вам и всего остального, вплоть до мельчайшей подробности.
Можно также поработать сюжет и само действие, а если получится, то и точно вообразить себе благообразнейшую ситуацию, не получившую должного развития в прошлом. Пропустите это через себя, почувствуйте что это происходит в реальной жизни. Тогда словно с кальки оно весело шагнёт в вашу жизнь и изменит её. Главное, изменить отношение к самой жизни и правильно развить воображение.»

«...и вот ты уже улыбаешься. У тебя хорошо это получается, как и тогда, потому что вместе с обычным растяжением лицевых мышц, улыбаются твои глаза... Если я отойду на несколько шагов назад, ты вопросительно и слегка-обидчиво приподнимешь брови, не грубя и не перебивая свою чудесную "новую" устоявшуюся манеру так раскрывать свою любовь ко мне, подбежишь и мягко, но настойчиво, приподнимешь меня от земли и закружишь в небесном вальсе. Я буду смеяться. Я буду вновь счастлива с тобой. И тогда вновь научусь также раскрывать свой внутренний свет для тебя.»

«И хотелось бы поговорить, а не с кем... неспешно побеседовать...
Ощутить то, чего мне так не хватает - тихого сплетания слов во фразы, спокойными волнами наплывающих друг на друга и тут же следом отступающих, без малейшего волнения и дрожи в голосе...

Теперь предпочитаю изнутри наблюдать за зажжёнными свечами и наслаждаться ими...
Я перестала бояться их мистической сущности по большей части из-за своего странного необъяснимого в подробностях сумрачного состояния. Оно-то мне и помогает вовлечься в то, что я откладывала бесчисленное количество раз, боясь что ещё не настал тот час, ибо это настоящее избранное наслаждение и оно приходит лишь в особое время, когда достигаешь состояния, которое благоволит нарастанию соответствующего ореола вокруг.

Почему одна из свечей дрожит?
Не знаю от фитиля ли это...
Когда подходила к ней, она переставала дрожать, хотя я думала что он просто утонул в воске. Странно.

Мне так не хватает твоего обнажённого тела рядом... обнять тебя за плечи... запустить пальцы во вьющиеся волосы... поцеловать в носик... всмотреться в светлые добрые глаза... прижать твою голову к своей груди...
Возможно ли это когда-нибудь будет теперь? Позволишь ли ты мне и себе нашу особую нежность? Откроешь ли сердце, глухо запертое на замок так, что ни стонов одиночества, ни криков о помощи от его угасания не слышно?
Кажется я достигла того апогея грусти и безнадёжности что могла бы часами не отходить от тебя и всматриваться в глубину твоих глаз, в глубину души, сокрытой от посторонних... Но я чувствую. Это всегда меня преображало - когда я действительно ПОЗВОЛЯЛА себе прочувствовать человека всей своей предрасположенностью к этому.

А та свеча всё дрожит, хотя когда я подошла к ней и вгляделась в огонёк и, будто бы, стала втягивать его к верху, в себя, пламя выровнялось. Отошла - и трепыхание продолжилось.

Я люблю тебя...»

«Посему, как и говорил вчера на лекции монах, практикующий дзао-дзэн, всегда должно быть Великое Сомнение - топливо, двигающее нас к цели, ни в коем случае его не отбрасывать. Нельзя убегать от чего-либо. Более всего важно то, что есть сейчас и нужно постигать это.
А есть то, без чего можно обойтись, спокойно прожить.
С другой стороны, есть стремление к познаниям, путешествиям, созерцательности, собственно, как раз-таки для комфортности существования (включая такой немаловажный тонкий момент как запечатление в своём воображении и сердце приятных моментов, о которых всегда можно вспомнить и затмить нападающие на всех людей в разной степени грусть/тоску/апатию и т. п. резко отрицательные чувства и эмоции) и в этом нет ничего плохого. С пользой полученное можно применить.
В медитации напротив, если и существует, назовём условно, созерцательно-воображенческая практика, то она скудна и связана часто с одним предметом, то бишь и получается намеренное закрытие кругозора.
Поэтому для меня этот факт спорный, как и многие другие. Во всём можно найти золотую середину и без вреда себе от соблазнов и излишеств.»

«когда не идёт и не получается, кажется банальным до нельзя; когда в зачатке много мыслей, но который год ничто не продвигается, терпения вероятно набраться стоит. все что угодно случается - это не удивительно; и когда-нибудь наверняка настигнет полоса пробившегося сквозь кучу собственного никому ненужного и не имеющего значения и для себя дерьма проблеска. хотя бы потому что ты усердно пытаешься добраться до его истока (или устья?), вычленить ту самую особой степени важности суть острым сверкающим хирургическим предметом. так «а был ли мальчик?» - в смысле а вообще: есть чо?»

«...давно ли мне тишь казаться стала беспокойствие предзнаменующей, полной тревожного ожидания неизвестности?
Перекличка с отцом у речушки, тихо плескающей.
Стою. Ветвь молодую глажу.
Хотела лечь, с небом в невербальную связь включиться, но ветви возмутились, они ведь ещё пока живые росли из-под берега.
Не стала их тревожить.
Шурш и аромат весенних колосков ввечеру.
Труп молодого тощего деревца приспособлен мною под кандалу-«коромысло».
Подкидывание меня на тарзанку.
Лес, ушедший в темноту, подобие фирна под ногами похрустывает.»

«...он стоял у расписания электричек на вокзале как потерявшийся ребёнок, потерянный сам в себе, не говорил со мной и отдалялся от меня... я просто подошла к нему в распахнутом пальто, но смело сражаясь и с холодом, и с болью за нас двоих. В руках он держал небольшую круглую коробочку, которую передал мне... Я взяла его за руку и повела в электричку, где мы опустились на свободные места. Он по-прежнему был потерянным, но я согревала его руки, боролась с тёмной паутиной, которая его засасывала в свои недры. Робкие поцелуи всё же постепенно помогли нам выбраться из тьмы и тумана. Я чувствовала его. И всегда буду чувствовать. Я не сдамся и не оставлю любимого на произвол судьбы, он умирает сам в себе...»