Пел адажио гном...

Грусть набилась в подруги. Снег бредет  за окном. 
Впряг три белые вьюги в сани старенький гном,
               
чтобы сЕребра-злата для январских невест               
в дар из плена заката предоставить с небес, 
   
чтобы алою лентой запылала б заря,
бабьим солнечным летом стали дни января!

Мне бы скинуть кольчугу, спрятать жар и озноб               
в запоздалую вьюгу, выпить вволю, взахлеб   
               
млека звездной отрады, коды лунных ночей,               
спрятав бремя утраты в теплых бликах свечей.
               
Но… пахнёт дикий вереск, и шальная метель               
дум взволнованных шелест смоет в памяти хмель. 
            
Ласк твоих иероглиф вспомню я наизусть,         
скорбной нотой исполнив смелых мыслей искус.

Там, ликуя и плача,  пел адажио гном,               
в ларчик тайный не пряча кроткой нежности ком,
               
все пиликал на скрипке вред настырный сверчок,               
ткал в малиновой зыбке сеть для снов паучок.   
             
Ночь, с тоской обнимая лета смуглый рассвет,
робкой страсти внимая, крала тихий наш бред… 
               
*

Грусть набилась в подруги. Тьма бредет за окном.
Износились подпруги, в снег упал крошка-гном,

скинул ветхие шлеи в новогодние сны,               
по хрустальной  аллее спать побрел до весны…