За людей упросить могла

Её пение дышало радостью,
она пела, как птица, ликующе и беспечно,
так намеком на счастье и святости
засела в груди ее сладкая, томная вечность.

Она шла, не касаясь травы и мха,
оставляя следы пальцами тонкими в воздухе,
она шла тихо, ноги ее слегка
кутал нежно туман в вышитых тканей ворохи.

Богине подобен тонкий ее стан,
а глаза лучились магией, чудной, нездешней.
И она исцеляла страждущих от ран,
дарила покой заблудшим несчастным грешникам.

Голос за голосом плел ей похвалы,
что шли из душ и питали ее веру и силу.
Ее пальцы пахли как мед, береста и полынь,
и она в своем роде была самой красивою.

Общалась на равных  она с богами
за людей упросить любого могла (так нужно),
и тогда те отвечали ей снами,
в которых хватало всего, но больше еще -  стужи.

И она разбиралась во всем тогда,
как в узелковых письмах или изломах древних рун,
каждую чтобы беду предугадать.
Чтобы вплести в свои чары магию слов или струн.

Она шла и пела спокойно, легко.
И от каждого звука в песнях веяло защитой.
Прикрывала людской мир своей рукой
От всего страшного, что может быть тенью сокрыто.