О смысле и музыке

В сгнивше-желтый цвет окрасились рук кисти.
Поменяли пигментацию и прочие члененья.
Онанизмом противоположность саморазрушения
Назвал Великий, повествуя о душе его нечистой.

Умеренно и не спеша слова произносил вибрацией из горла.
Четыре герца его догм нещадно рвали перепонки.
Он придавал моим костям, и без того излишне ломким,
Дефрагментацию сосудов свойства и потери формы.

Я с каждым его словом смысл приобретал все новый.
Почти познал искусство дерзкого сарказма изнутри.
Узнал себя в твореньях Мунка и Дали,
Открыв простор высот Тибета и его низовий.

Я близок к истине, пожалуй, лишь,
Как матерь с сыном могут быть близки.
Я четко вижу шесть структур небытия.
Насквозь пропитан мудростью и светом я.
Неужто я достиг конца, безмолвья и тоски?

Мне больше не о чем спросить себя и не к чему стремиться.
Мне досягаемо Сейчас, Вчера и Завтра сразу.
В одном уме чужие действия и фразы,
Святые аксиомы, все тела и лица.

Апатии равняться стали прежние значения,
Цветы не пахнут, клоуны не веселят.
Сидел я на краю, синонимичный продолжая ряд,
Все боле удаляясь от привычных измерений.

Но орган слуха дал сигнал вновь мозгу заработать,
И я услышал то, что называли музыкой в раю.
Я до сих пор сижу на этом же краю,
И мне ужасно интересно, какова же будет следующая нота.