Изгнанник

Здравствуй, старик Овидий.
Крикнув любви слова,
к скошенной пирамиде
катится голова.

Зная первопричину,
робкий служитель муз
времени месит глину,
амфоры слыша хруст.

Правду Понтийских писем
в дикой стране сармат
выкрикнул в кипарисы:
«Публий не виноват!»

Песня, шипами розы
вцепится в плащ врага,
бросится на утёсы
с пыльного сапога.

К серой плите надгробной
тропка едва видна.
Вяжут старухи мётлам
бороды лыком сна.

Публий не вяжет лыка.
Цезарь его простит.
В Причерноморье диком
он обретает стыд.

Мы прикоснулись к тайне,
дальше дороги нет.
Берег, где домик чайный,
кактусами одет.

Рифмой к последней фразе,
пальцами сжав кадык,
право на эвтаназию
выторговал старик.

Диким Причерноморьем
бродит поэт Назон,
сломлен под самый корень,
просит прощений он.

Ставшему на колени,
Цезарь любовь простил.
Ветром гудит осенним
роща седых маслин.

Здравствуй, старик Овидий,
автор Метаморфоз!
Чёрная горка мидий
брошена на поднос.

Их принесли нам с соусом,
специй добавив горсть.
Долго сидел над глобусом,
пахнущий морем, гость.