хлебосольный год

да насолил, кому то много ты,
но это прошлое уже давненько
позади... стенаются так многие,
что за тебя стою горою, ни отпускаю рук
твоих, порой тащу, ко свету со звездою...
вступила во предел, где смерть коварна,
где те разводы ни долюбленности тварны,
где те Кресты, и ни люблю и спасение к другой,
или в кусты...иду на свет родного сердца,
и болью чувствую свое, так значит миром дверца,
ни позволяя заступить на свой предел,
ни позволяя трогать свой надел,
учусь забором закрывать святое, и в кварце как
в дозоре, аквариной слезе, ни дать пройти вот той
лазе, которая как плющ пытается сковать живое,
в улыбке прорастает, там где двое, о третьем нет
и больше речи, Господнее дитя убито во картечи,
О чем я об Иоанновой версте, как Михаил своей любовью,
по моей цветущей борозде прошелся с плугом так мгновенно,
но ни имеет он духовного родства, и этот сок и тот нектар
нетленно, ни дал лозы во продолжении вот там святого,
спилив другую ни благославлен молвою снова.

а разве я ни думаю о тебе, спроси меня где я, чтоб чрез надеждин холмик вытащить тебя к звезде..