Сценарий камерного фильма Последние двенадцать лун

        (Комната в утреннем сумрачном свете. На кровати в халате сидит Она.               
        Остывший кофе, окурки в пепельнице. Все мрачно, блекло и тоскливо.)               

Она: 
Бледнеет ночь. И воспаленными глазами
Я начинаю различать предметы в доме.
Я так и не смогла уснуть, и вновь часами
Гадала, как мне жить, когда все будет, кроме
Тебя. И слов твоих — безумных и беспечных.
Не будет больше нежных вечеров вдвоем.
И жарких слов, что все продлиться вечно.
И вместе никуда мы больше не пойдем
Неперехоженной тропой. И нас не встретят
Твои друзья - я к ним испытывала ревность.
Срывалась в миг, когда была вдруг рядом третья,
Но знал ты, что бы ни случилось, только верность -
Вот смысл прожитых вместе дней,
Вот смысл прожитых вместе дней,
Вот смысл прожитых вместе дней...

        (Она встает, подходит к окну. Камера берет пейзаж за окном.)               

Она:
Как быстро год прошел.
Я помню все, но не держу я зла.
Как быстро год прошел.
Смешалось всё, но в сердце вогнана игла.
Как быстро год прошел.
Тот день - не дата,
Лишь осколок календарного числа.

     (Воспоминания - ретроспектива (весна прошлого года). Солнечный день. Она               
      радостно идет по улице. Заходит в кафе, берет чашечку кофе. Сидит,   
      мечтает.)               

Она:
Зима прощалась плачем старика,
Растратившим на жизнь свои права.
А на рассвете бурная река
Безжалостно топила острова.
Весна будила мир рождением страстей -
И подступало время теплоты,
В которой птицы рвались ввысь: «Успей!»,
Старательно стремясь от тесноты.
Мне в ту весну далась способность птиц
Постигнуть таинство своих волос.
Игралась в жизнь, как остриями спиц.
Вопросом отвечала на вопрос.
И явно слышалось дыхание земли -
Взлетали голуби с оживших площадей.
И устремясь вслед от расставленной петли,
Боялась вникнуть, что я чей-нибудь трофей.

Она:
Как сильно ждут непреходящий поезд -
Так я ждала, и ты возник.
Как мило начиналась наша повесть,
Которая затем переродилась в крик.
          
         (Заходит Он, берет кофе, спрашивает и садится рядом с ней на 
          свободное место.)               

Он: 
Я придумал тебя, ты пришла через лес -
Так прописан сценарий, так сверстан процесс.
Я придумал тебя, я тебя прочитал,
Разглядев на стекле смутный инициал.
     (Переглядываются, знакомятся. Начинают беседовать, все более увлеченно.)   
Я придумал тебя, ты пришла через ночь.
Мне немного неловко, ведь ты чья-то дочь.
Это словно бы сон, а во сне — всё игра.
Лишь наутро пойму – это было вчера.
Этот вечный сумбур мимолетных огней
Я похитить рискнул из закрытых дверей.
Но вернулся вахтер. Он зажег верхний свет
И курить запретил. Я закрылся в ответ.

         (Затем они выходят на улицу. Долго гуляют по городу.)    
Он: 
Я закрою свой дом в год плохих новостей
И уйду через лето, разлившее зной.
Мимо мутной рекламы, внедрившей елей,
И никчемных людей, завернувших в запой.
Пролетят приусадебья и гаражи –
Как ненужных детей, их ждет наша судьба.
Я не верю в то благо, что дарит режим.
Я не верю, что радость приносит борьба.
И нарушив без спросу последний декрет,
В глубине государства займу часть земли.
Мне подарит волчонка оставшийся Дед,
Я придумаю имя - мой Маленький Ли.
Охранять буду всеми оставленный БАМ.
Все, что нужно, возьму в свой единственный мир.
Мне придется построить пекарню и храм -
И я стану опять сам себе командир.
Ты собьешься с пути, поднимаясь на холм -
Равнодушное небо поглотит в ночи.
Не вернется на пристань снесенный паром,
В стройотрядовской куртке забыты ключи.
Твои пальцы сотрутся в замерзшей пыли
И бессильные слезы сорвутся на бег.
В этот миг подбежит к тебе Маленький Ли,
Приведет тебя в дом. Ночью выпадет снег.
   (Он в итоге провожает ее до дома. Долго прощаются, осторожно целуются.               
        Затем он медленно, нерешительно уходит.)               
Ты уже не уйдешь. Ты поймешь этот мир -
Так понятна любовь, так понятно тепло.
Здесь не нужно бояться размена квартир
И что камнем в ночи разбивают стекло.
Я стихи прочитаю Тебе у окна.
Суета звонких маршей заглохнет вдали.
Здесь желанной останется лишь тишина,
Лишь тихонько завоет в ночь Выросший Ли.

          (Приходит домой, бродит по комнате, не зная, чем занять себя.               
          Одевается и уходит. Гуляет по улицам, попадает на вокзал.)             

Он:   
Меня судьба бросала в передряги -
Вмерзал под лед и падал в зной.
Вкусил проклятый хлеб бродяги...
Что только Бог не вытворял со мной.               
И коротая вечер на вокзале -
Приют последний, если негде жить -
Пытался вникнуть, лишь бы ночь убить,
Какие беды с мест людей подняли.
Лимитчик, бросивший постылую работу.
Семья, что прорывается на юг.
В углу, раскинув тертую колоду,
Попутчики собрали тесный круг.
Малыш, рыдая, разбросал каштаны -
Ему бы спать, но двери на замках.
И мать, с трудом держа себя в руках,
Убито смотрит вниз, на чемоданы.
    (Выходит на улицу.Перемещение по ночному городу - клубы и т.д.)      
И где найти и право, и законы,
Что предоставят людям соль и хлеб.
Однако, лишь слышны калеки стоны -
Он до сих пор воюет, хоть и слеп.
Перрон забит людьми в нелепых позах -
Лежат цыгане на тряпье вдоль стен.
Грязь ярких красок, превращенных в тлен,
Как пыль дорог на мятых розах.
Ловлю открытый взгляд. Он словно ценник -
В упор. Но я считаю, это - блаж.
К тому же нет с собой для счастья денег.
Считай, что вышел, милая, в тираж.
Поднявши брошенную вскользь газету,
Читаю междометья между строк,
Но разрезает мысли лживый слог...
Когда ж наступит снова лето.
С тоскливым ожиданием рассвета
Курю, и горло жжет от сигарет.
Печалью потерявшего билеты
Наполнен я на много долгих лет.
И злость на затянувшееся время,
На поезда, которые не жду.
И вскоре ухожу я в темноту,
Чтоб отряхнуть навязчивое бремя.

       (Выходит и бродит по улице.)
       (Она сидит дома, думает. Не находит себе места. В руках - любимая с
        детства плюшевая игрушка.)   

Она: 
Что случилось? Ответь мне, ответь, талисман.
Ты же друг мой сердешный, а не истукан.
Это может огонь или дым от огня.
Если сможешь, ответь, мой верховный судья.
Я готова идти, талисман, за тобой.
Я готова испить, что дано мне судьбой.
Не бросай же меня, мой единственный друг.
До сих пор только ты знал тепло моих рук.
Почему ж я не сплю и втираю виски?
Мои мысли не здесь, а опять далеки.
И нанизана боль на стремленье груди.
Но тревожная память парит впереди.
Вот и все, талисман, из прошедшего дня
Подожгу я свечу от большого огня.
Будь, что будет, отправлюсь в неведомый путь.
Ты меня не забудь, талисман, не забудь.
   
   (Телефонный разговор. Он — на улице. Она — дома. Ночные признания.)               

Он: 
Хоть кричи или плачь -
Я был болен тобой.
Но отставший палач
Запросился в конвой.
Она: 
День уже отлетел,
Но сильнее мечты
И главнее всех дел -
Пред глазами лишь ты,
Пред глазами лишь ты...
Он: 
Память тянет назад -
Я за памятью вслед.
Помню нежный твой взгляд -
Будто влет рикошет.
Она: 
Помню встречи, слова
И, конечно, цветы!
Как болит голова.
Пред глазами лишь ты,
Пред глазами лишь ты...
Он:   
Распрекрасный Эдем
Пусть провалится в ночь.
Я пожертвую всем,
Я смогу превозмочь.
Она: 
Так замерзшая ртуть,
Разрушает мосты.
Ты со мной только будь -
Пред глазами лишь ты,
Пред глазами лишь ты...
Он: 
Слезы рвутся сквозь смех -
Невозможность принять
Успокоенность всех.
И желанье - опять...
Она: 
И желанье - опять
До последней черты.
Как не терпится ждать -
Пред глазами лишь ты,
Пред глазами лишь ты...

Она:
Храни тебя Господь,
Храни тебя Господь,
Храни тебя Господь
До новой нашей встречи.

      (На следующий день - встреча. Смущение от ночной откровенности.)   

Он: 
Нам с тобой нагадали дорогу.
И достались лишь только свеча,
Горький хлеб, что дарован был Богом,
И рецепты больного врача.
В путь нам дали забытое счастье -
Счастье все потерявших отцов.
И, в последний момент, своей властью
Прозвонили, чтоб дали нам кров.
Не вина их, что так не случилось -
Еженощно нас били дожди.
Но ты рядом со мною ложилась
И пыталась согреть на груди.
Я привык, находил в этом прелесть -
Еженощно нас били дожди.
Так бывало, случалось, мы пели,
Вслух гадали, что ждет впереди.
И случилось войти в этот город,
Хоть дороги проложены вспять.
Но сырые одежды и голод...
Мы вошли, чтоб снять на ночь кровать.
       (Квартира, свечи, поцелуи.И постель...)
Первый встречный, любезный прохожий,
Показал нам дорогу в отель.
А второй, на икону похожий,
Предложил нам послушать свирель.
Вдоль дороги стояли корзины,
Свежей снедью полны до краев.
Опустеть не успев вполовину,
Их опять наполняли без слов.
Здесь все жители в красочных шляпах.
А на девушках россыпи бус.
Из таверны разносится запах,
Что так тянет проверить на вкус.
Это был удивительный город -
Город добрых, открытых сердец.
На тебя здесь не смотрят с укором.
Здесь неведомо слово - «конец».
И ничто не берется борьбою.
И никто не настроен на ложь.
Если бьет, то лишь бьет шум прибоя,
А дрожит - лишь закатная дрожь.
Мы направились к дальнему дому,
Чтоб снять комнату на ночь в наем.
Приложившись к бутылочке рома,
Нам хозяин ответил — "сдаем".
Заходя, нам привиделся праздник -
Словно только и ждали все нас.
Вот какой-то веселый проказник
Стал за струны терзать контрабас.
Увлеченно красивые дети
Завлекли нас к себе в хоровод.
И завязнув зубами в котлете,
Рассмеялся прелестный урод.
И все пили без счета и меры,
А когда заплетался язык -
Все ушли. Лишь, как флюгер фанерный,
Танцевал одинокий старик.
А тем временем ночь нас застала.
Поднялись мы к себе, и впотьмах
Ты шептала мне что-то устало.
Я уснул на твоих волосах.
Сон мой был беспокойным, тревожным -
Как бывает с излишку вина.
И поэтому стало возможным
Ощутить все реальности сна.
     (Она, утомленная, спит. Он лежит с открытыми глазами, думает.)
Снилось мне - я нарушил заветы,
Что доверены в путь нам с тобой.
И затем, по прошествии лета
Мы уже не вернулись домой.
Снилось мне - ты ушла, я остался
В окружении новых подруг,
И затем, никогда не старался
Отыскать теплоту твоих рук.
Снилось мне еще много такого,
Что затем вспоминал со стыдом...
И проснувшись от света большого,
Возвращался в реальность с трудом.
Приподнявшись к раздвинутым рамам,
В зазеркалье стекла - купола
Бесконечных, мерцающих храмов...
Вдруг познал я возможности зла.
Взяв в охапку лежащие вещи,
По привычки надев капюшон.
Я представил, что может быть вещим
Этот, ставший событием, сон.

Она: 
Храни тебя Господь,
Храни тебя Господь
До новой нашей встречи.

    (Через некоторое время он собирается уезжать. Она печально провожает.)

Он: 
Прощаясь с любимой, держу бескорыстные руки.
А руки, как лед, потому что боятся разлуки.
Они столько дней жили тем, что дарили тепло,
И вот наступает момент, когда время пришло.
Пришло это время. И все уложив в чемоданы.
И щетку зубную - в футляр. И разбивши стаканы.
«На счастье!» – воскликнем, но страшно от мысли одной
Что долгое время не буду я рядом с тобой.
          (Он где-то увлеченно проводит время, она с тоской ждет.)
Родная моя, я все вру, будто время залечит
Те нудные боли, что нам успокоят лишь встречи.
Я жду, я молю, я считаю последние дни,
Когда вновь увижу знакомые с детства огни.
Стук в дверь. Звон ключей. И вот настежь открытые двери.               
Пронзительный взгляд, о котором мечтал и не верил.               
Дежурные фразы забыты в объятьях родных.
И, кажется, стали реальными долгие сны.
               (Встреча. Вроде счастливы, но...)
Но что-то мешает забыться от счастья и верить,
Что именно этого ждал. И натянуты нервы.
Не так все, о боже. И призраком - долгий мой план,
В котором пропавшим звеном стал наивный обман.
Я праздника ждал, но все вышло иначе и проще -
Разлитая радость, оставив лишь пенные клочья,
По кромке мечты, словно вязкая глина стекла
И время ее превратило в осколки стекла.
   
       (Они вместе. Она увлечена, заглядывает ему в глаза.         
        Он думает о своем, лишь иногда вслушивается в ее разговор.)

Он: 
Я прожил эту осень в оставленных дачах,
Для тепла их сжигая одну за одной.
И опаливал пальцы, от жалости плача.
Видел, как под ногтями оттаивал гной.
Я провел эту осень в оставленных дачах.
Наблюдал, как оркестры бредут на войну.
Их губам онемевшим вменялась задача -
Делать всё, лишь бы не оказаться в плену.
И они разбредались размытой дорогой.
И готов был сорваться усталый гобой.
А за ними, в надежде, шарманщик безногий
Нес себя, задыхаясь, забытый судьбой.
Я провел эту осень в оставленных дачах.
Затерялся вдали изнывающий звук.
Вот и все - пробил час. И теперь наудачу
Я бреду, чтоб вернуться в намеченный круг.

     (Он дома. Не отвечает на ее телефонные звонки.)

Он:
В листве деревьев потеряются дожди.
Но капли - те, что тяжелей - пробьются.
И не рискуя заболеть в пути,
Я дома. Собираю воду в блюдца.
А время встало вспять в песочных тех часах,
И вместе с временем - начало фразы.
И я забыл, что есть на свете страх,
Увидев капли, превращенные в алмазы,
Что бились с лёту, вдоль, по плоскости стекла -
Вновь город лил бессмысленные слезы.
А на фрагменте верхне - правого угла
Стрелялись изнывающие грозы.
Тянулся раненой змеей вдоль стен асфальт.
И следом - бесконечным стоном - нота,
Которая смычком взяла в объятья альт
В тягучем наслаждении полета.
         (Вновь телефонный звонок. Видеоряд – фантасмагория.)
И вдруг...
Пронесся дальний крик. И хрустнуло стекло.
Песок, что замер в конусах, пролился на пол.
В прихожей выскользнул, сорвав кольцо, брелок
И на лету разбит был чьей-то лапой.                А в комнате уже плескалось волшебство.
Пройдя сквозь стены, продолжался дождь повсюду.
Мгновенно изменялось естество,
Уподобясь приготовляемому блюду.
Осталось тело между дверью и окном,
Но сам я устремился вслед за взглядом.
Вы знаете как ловит женщин наглый гном,
Который стал от похоти горбатым?
Я был готов отдаться всем чужим богам,
Кто даст мне прикоснуться к страсти мира,
Кто снизойдет к моим больным мольбам,
Кто даст мне шанс в себе познать кумира.
Мое возникшее извне второе «Я»
Металось между фонарями в сквере,
Стремилось за угол, где слышалась возня,
И успевало там, где запирались двери.
Теперь я собирал с природы дань -
Брал грубой силой трепетное тело.
И рвал руками ждущую боль ткань,
Крошил запястья, как кусочки мела.
И в каждом взятом теле видел знак,
Похожий формой на светило в небе,
Которое сгорев, все погружает в мрак.
Я снова там, где никогда я не был.
Непредсказуемость неведомой беды
Ложилась пятаками на глазницы.
Смерть - как нехватка утекающей воды
И как последний крик подбитой птицы.
Ну все, я так устал. И вроде нет уже
Во мне того желания быть тенью.
И запросилось тело вновь к душе,
Чтоб прекратить бесплодные томленья.
И вновь я в комнате. И резкий свет,
Отчаявшись проникнуть сквозь ресницы,
Вонзился вдруг, как хирургический стилет,
Который был в руке безумного убийцы.
   (Звонок в дверь. Он стоит у окна, смотрит на ее уходящую фигуру.) 
В листве деревьев потеряются дожди.
Но капли - те, что тяжелей - пробьются.
И не рискуя заболеть в пути,
Я дома. Собираю воду в блюдца.
 
  (Она заходит в кафе, её «снимают».и вот она уходит с незнакомой компанией.)

Она: 
Ведет ли эта дорога к храму?
Застыл в душе моей огонь,
Когда дотронулась ладонь
Замершей рамы.
Ведет ли эта дорога к храму?
Мой храм разбит и я умру -
Творите без меня игру,
Меняя гаммы.
Ведет ли эта дорога к храму?
Душа пуста, избита плоть -
Осталось только заколоть
И сбросить в яму.               
    (Утром в чужой квартире, в постели с парнем. Одевается, убегает.)
Ведет ли эта дорога к храму?
Меня хватали сотни рук
И пропускали через круг,
Не зная срама.
Ведет ли эта дорога к храму?
Осталось улыбаться, врать,
Идти домой, чтоб вновь принять
Ночную драму.
     (Попытка суицида.)
Ведет ли эта дорога к храму?
Сквозь долгий, вымученный сон
Я повторяю этот стон:
«Уеду к маме».

      (Случайная встреча. Молчание. Парк, скамейка, сигареты.)             

Он: 
От любви до ненависти -
Только шаг.
Ты, прошу, меня прости -
Раз уж так.
Раз уж так произошло -
Не взыщи.
Наше время подошло.
И дожди,
Что размыли акварель
С наших лиц...
Стало тихо во дворе.
И зарниц
      (Он встает, уходит.)
Не увидеть более
До утра.
А с рассветом в поле я -
Мне пора.
Я вчера просыпал соль...
А теперь
Нам осталась только боль.
И за дверь
Выходя, не разбужу -
Не люблю
Слез прощальных, ворожбу
И мольбу.
А записка у окна
Пусть лежит -
С протекающего дна
Лед разлит.
От любви до ненависти -
Только шаг.
Ты, прошу, меня прости -
Раз уж так.
       (Видеоряд предыдущих (начальных) кадров.)
Бесполезны те слова -
Ну и пусть.
Закрывается глава.
Не вернусь.

Она:
Я жду весну, я жду тепла -
Так ждут уехавших любимых.
Смотрю на реки из стекла,
Что спят в горах необозримых.
Весна, прошу, чтоб ты пришла.
     Я жду весну, я жду тепла.
     Свое ослабнувшее тело   
     Я прятала по всем углам -
     Оно, продрогшее, болело.
     Весна, прошу, чтоб в плен взяла.
Рубин, рассыпанный в лесу,
Дарует смелые надежды.
В момент, сорвав с ноги кирзу
И сбросив тленные одежды,
К тебе, весна, себя несу.
     И потерявши всякий стыд,
     Отдамся ультрафиолету.
     И пусть нелеп мой внешний вид,
     Я протрезвею только летом.
     А нынче я лишь инвалид.
Но ветер, рвущий небеса,
Берет в холодные объятья.
За ветром вслед идет гроза,
Похотливо срывая платье,
Швыряя грязный снег в глаза.
     И солнце мертвое, как лед,
     Холодным пламенем сжигает
     Тех, кто решиться сделать взлет.
     А по-другому не бывает -
     И это больше всех гнетет.
Судьба – обиженный горбун,
Резвящийся в чужих постелях.
Но мне казалось – я смогу
Услышать собственное тело
Последние двенадцать лун.
     Я жду весну, я жду тепла -
     Так ждут покинувших любимых.
     Смотрю на реки из стекла,
     Что спят в горах необозримых.
     Весна, прошу, чтоб ты пришла.