Сказка. 3-глава

                3.
Он очнулся от боли в сплошной темноте.
Застонал, прохрипел: « Что со мною? Я где?
Почему так темно? Или это лишь сон?
Если да, то скорее пусть кончится он».
Он себя ущипнул, и потряс головой.
Охнул снова от боли, оперся рукой,
И попробовал сесть, чертыхнулся, упал.
«О таком вот приеме, всю жизнь я мечтал.
Обещали за весть хорошо заплатить,
Напоить, накормить, да и спать уложить.
Вместо этого   сырость, тюрьма, темнота,
Да трещит голова, как арбуз в холода.
Чем я так провинился? Что сделал не так?
Не убил, не поджог. Да, тяжелый кулак,
У того, кто меня в темноту опустил.
Про суму-то свою я совсем позабыл!»
Рыцарь начал руками по полу искать,
Да чертей с сатаной каждый миг вспоминать.
Ничего не нашел, рассердился совсем.
Нет мешка, нет монет, только куча проблем.
Он решил понапрасну себя не терзать.
Смысла нет.  Остается лишь ждать.
Снова лег, попытался уснуть, и не смог.
Снял кольчугу, и латы с натруженных ног.
Встал, по стенке кругом обошел.
Всюду камень. Двери он нигде не нашел.
Значит, это не комната, погреб, скорее всего.
Жаль, что здесь он один. Рядом нет никого.
Шансов выбраться, нет. Умирать? Не с руки.
Да, дороги земные, порой, не легки.
Но на то он и рыцарь, рожден для сражений,
Для побед или смерти, порой унижений,
Для пленений и пыток. Чего ж он раскис?
Опустил свою буйную голову вниз.
Смерти нет, если жив, а пришла – нет тебя.
Жаль, прожил эту жизнь никого не любя.
Ни детей, ни жены, мать с отцом спят в земле.
Думал лишь о себе, да о верном коне.
Тут он вспомнил о вести, которую нес,
И впервые подумал об этом всерьез.
Он теперь не расскажет о ней никому.
Хорошо, что записку не спрятал в суму.
Под кольчугой, ее на груди схоронил,
Там чертеж, чтоб случайно чего не забыл.
 Но теперь ее надо достать и порвать,
Чтоб никто, никогда не сумел прочитать.
Весть, с которой  сегодня приехал сюда,
В нем умрет, может быть навсегда.
Если ж выжить удастся,  и вольным уйти,
Постарается сам это место найти.
Разобраться во всем, и решенье принять,
Лучше б было не ведать об этом, не знать!
Он записку достал, разорвал, пожевал,
Потом выплюнул на пол, растер, раскидал.
Снова лег. Тут в двери заворочался ключ,
И в проеме забегал мерцающий луч.
А за ним показалась уже голова.
Изрекла голова вот такие слова:
«Ну-ка гость дорогой, поднимайся скорей!
Выходи. Не дури. Ног своих не жалей.
Ждет хозяин тебя. Есть вопросы к тебе.
Память чай не отшибли в твоей голове?»
Рыцарь молча поднялся, и вышел за дверь.
На него зарычал, ощетинившись, зверь.
Ни медведь, не собака – лохматый, большой,
Но, охранник огрел его толстой вожжой.
« Цыц, кому говорю! Охраняй, но не тронь.
А ты – рядом иди, да не топай, как конь.
Да не вздумай бежать, загрызет в один миг».
Рыцарь глянул с тоской, и, вздохнув, снова сник.
Безоружным на зверя, охрану? Смешно.
Значит, что остается? Лишь только одно –
Выжидать, говорить, время как-то тянуть,
Обмануть, и коня непременно вернуть.
Ну, а конь, верный друг, он поможет, спасет,
На себе через ров, по реке унесет.
Так в раздумьях он шел по ступенькам и шел,
Не заметил, как в залу большую вошел.
 Там на кресле высоком сидел развалясь
По гербу выходило, что видимо князь.
Слева, справа охрана. За креслом стоят.
И на рыцаря злыми глазами глядят.
Князь его поманил: «Подойди-ка сюда.
Расскажи, кто такой. Путь свой держишь куда?
Что за весть у тебя? Кто ее передал?
Почему ты со мною так встречи искал?
Если правду мне скажешь – домой отпущу,
А обманешь – собакам отдам, не прощу.
В раз тебя разорвут на куски  волкодавы,
Я люблю вот такие потехи, забавы.
Они мозг будоражат, и кровь разгоняют.
Серость будней мирских оживляют.
Так, что выбор сейчас за тобой.
Я готов, начинай. Нет, немного постой.
Быстро мне приведите сюда ворожею!
Надо мне перемолвиться быстренько с нею».
Началась суета, стук дверьми, топот ног,
Затрубил во дворе оглушительно рог.
Вдруг, все стихло. Наш  рыцарь к двери обернулся,
И от ужаса бледным стал, содрогнулся.
На пороге стояла старуха с горбом,
Нос крючком, и с торчащим у носа клыком.
В черном вся, словно ворон, с седыми власами,
И с горящими, волчьими злыми глазами.
Они встретились взглядами лишь на мгновенье,
И он понял – конец! Он пропал без сомненья.
Она видит насквозь, и обман разгадает.
А захочет, все тайны и мысли узнает.
Неужели бесславный конец предстоит,
                Если замысел будет старухой раскрыт?
                Или тайну придется отдать задарма?
                Жизнь иль смерть здесь отныне цена.
                Тут старуха вплотную к нему подошла,
                И дыханьем горячим его обожгла.
                Притянула за ухо, и тихо сказала:
                «Как начнешь говорить, ты подумай сначала.
                Если тайну раскроешь – считай, ты пропал.
                Я хочу, чтоб об этом родимый ты знал».
                Оттолкнув его, громко, визгливо вскричала:
                «Пес смердящий, ты понял, о чем я сказала?
                Если князя обманешь, я вмиг разгадаю,
                Я теперь о тебе все до капельки знаю.
                Начинай, князь заждался» - и к креслу пошла.
                У подножия кресла местечко нашла.
                Рыцарь «крякнул» с досады, и нос почесал,
                После шепота бабки, совсем заскучал.
                Получается – чтобы сейчас не сказал,
                Все равно безвозвратно и точно пропал.
                Он вдохнул глубоко, и как в воду упал,
                « Тайну выдумал я. Я в дороге устал.
                Без еды и питья, был я несколько дней,
                Конь устал, стал хрипеть, испугавшись, зверей.
                Те, добычу почуяв, кружили вокруг.
                Я отчаялся было, но радость! Я вдруг
                Башни замка увидел  в туманной дали,
                Они звали к себе, как маяк – корабли.
                Устремился я к ним, в кровь коня исхлестав,
                И без сил пред вратами на землю упав.
                Попросил я у стражника выпить воды,
                А он в крик закричал от такой ерунды.
                Да оконце захлопнул. Вот тут я сказал,
                Что с известием прибыл. Ведь я же не знал,
                Что меня угостят не обедом – дубиной,
                И не в честном бою, а внезапно и в спину.
                Не в постель, а в темницу уложат поспать.
                На сырую, холодную землю – кровать.
                Вместо браги хмельной, да веселой вдовы,
                Лишь угрозы. Видать, не сносить головы.
                Либо псы разорвут, либо буду в темнице
                Гнить до старости я. Лучше б мне не родиться!
                Я же воин. И  смерть ожидал лишь в бою.
                Лишь тогда я смогу оказаться в Раю.
                А, теперь, что хотите, со мною творите.
                Убивайте, морите, и псами травите.
                Ничего больше вам рассказать не могу.
                Хоть у ведьмы спросите. Ей – ей я не лгу.

Князь старуху ногою толкнул по плечу,
И промолвил: «Давай, только я не шучу.
Говори, все как есть, да не вздумай мне врать,
Должен я от тебя только правду узнать.
А обманешь, тебя участь рыцаря ждет.
Ну, давай, начинай, время мимо идет».
Ворожея поморщилась, но промолчала.
О клюку оперлась, быстро на ноги встала.
Подошла снова к рыцарю, взглядом ожгла
Развернулась, к князю неспешно пошла.
Поклонилась ему, и гнусаво сказала:
« Он трусливый шакал. И об этом я знала.
Он всю правду сказал, не соврал ничего.
Вижу насквозь нутро, господин у него.
Он лелеял найти здесь жену и приют,
Пить, гулять, праздно жить. Думал, здесь его ждут!
Как же! Молод, здоров, и собой не дурен.
Он устал воевать, хоть пока и силен.
И бродяжить по свету, да кровь проливать.
Вот и выдумал тайну. Уж мне ли не знать».
Князь  прищурил глаза и сердито сказал:
«Вон пошла! Чтоб тебя больше здесь не видал!
Коль дознаюсь, что ты обманула меня,
Не прожить тебе ведьма тогда и не дня.
Обыщите его! – слугам он приказал –
Донага раздевайте.  Быстрее, сказал!»
Те, как коршуны кинулись, стали срывать,
С Мирослава одежду и на пол кидать.
Он себя похвалил, что бумагу порвал,
А иначе сейчас уже б мертвым лежал.
Всю одежду его, на куски разнесли,
И подкладку порвали, ремень, сапоги.
Не нашли ничего, даже в рот заглянули,
И на князя с испугом безмолвно взглянули.
Тот рукою махнул: « За ворота его!
Без коня и доспехов. Вообще, без  всего.
Кого вздумал наглец обмануть, обвести?
Волки быстро помогут покой обрести».
Мирослава схватили, погнали к двери,
По ступенькам спустили, во двор вывели.
И погнали пинками нагим и босым,
Да еще потешались, смеялись  над ним.
 А охранник, который его не пускал,
Со всей силы толкнул. Рыцарь  наземь упал.
И со скрипом ворота закрылись за ним.
Рыцарь на ноги встал, и подумал, Бог с ним.
Нет коня, нет доспехов. Не важно. Живой!
Не впервой выбираться из бучи такой.
               


Продолжение следует