приговоренный

* * *

Однажды он проснулся посреди ночи,
один, на мёртвой планете.
Кость с ободранным голубым мясом.
И сердце его скреблось и билось,
точно хомяк в кофейной банке.
Комната заполнена
тёмными лапами ночи,
во сне он споткнулся
о гигантскую трещину времени в рассохшейся земле.
Упал и до крови расчесал локоть.
Чьё-то громадное невидимое присутствие.
Бог поднял его, как иглу,
и смотрит на просвет сквозь сознание.
Протягивает капроновую нить.
Боль.
Притяжение одиночества.
Подкованная блоха еле шевелит лапами.
Он встаёт, спускается в ванну, вспоминает,
что жена тоже где-то.
Опорожняет мочевой пузырь в раковину.
Идёт на кухню и пьёт холодную воду.
Кинг-Конг в трусах на площадке
пустой киностудии Голливуда.
Вокруг – декорации, лампы, пустые стулья
и блеск ёрзающих задов, голый манекен с фатой.
Но из живых –
никого. Никого. Только души вещей,
неповоротливые зомби,
восставшие из мёртвых,
с завистью толкают его, застывшего
посреди кухни с яблоком.
Быть человеком – это как выиграть
миллиард в лотерею,
когда сидишь в камере,
приговорённый к смертной казни
через инъекцию времени.
Неописуемое кошмарное везенье.