О ревности и об источнике незамутнённом

      Отрывок

      ...На днях зашёл ко мне друг и стал делиться со мной мыслями на тему ревности.

      — Ревность, — говорил он, —  это болезнь душевная. Страдающий этой болезнью многое воспринимает неадекватно, и он очень часто не в состоянии отличить правду от лжи. Ревнивец подобен некому трусливому и не уверенному в себе хозяину, который и днём, и ночью всё думает о том, как бы вор не похитил его добро. Со временем всевозрастающий страх и терзающее сомнение, будто ночная мгла, начинают рисовать образ вора, и тогда во всём и во всех ревнивец усматривает опасность.
     — Не стоит ревнивца лишний раз вводить в искушение, — отвечал я другу. —  Ревнивцу надо говорить лишь то, что его успокаивает и не обостряет его болезнь. И если правда усугубляет его болезнь, а ложь действует как лекарство, то дай ему ложь как снадобье. Это и есть тот случай, когда ложь во спасенье больной души.
      — Тут как-то одна знакомая, —  вспомнил мой друг, — долго не дававшая о себе знать, вдруг позвонила и в разговоре призналась, что её ревнивый муж составил для неё список лиц, с кем он не позволяет общаться ей даже по телефону, и что в этот список он включил и меня. (Видимо, на то и мужнин запрет, чтобы жена тут же его нарушила). Я давно заметил, что все ревнивцы панически боятся, как бы у их избранницы или избранника не оказался кто после них. Они так прямо и говорят: «Неважно, кто был у моей до меня, главное, чтобы не было после». Больная логика. Так вот, зная эту особенность, я посоветовал этой особе: — Скажи моему обвинителю, что я брезглив и не пользуется бывшей в употреблении, грязной посудой.
     — Ну ты даёшь!
     — Ещё бы. От таких слов моя знакомая даже опешила, ведь удар пришёлся косвенно и по ней. Я же продолжал говорить ей: — В моём понимании девственная целомудренность подобна источнику незамутнённому. И я утоляю жажду, припадая к чистой освежающей влаге первым, а не после других. Ведь это ревнивцам всё равно, кто до них замутил источник, осквернил или же просто в него нагадил. Ревнивец, наслаждаясь пойлом, будет кричать с уверенностью: «До меня кто угодно, после — не потерплю никого!»
      — Безынтересно и скучно покорять покорённые кем-то вершины, — согласился я.
     — Вот-вот. А ты представь себе разочарование альпиниста, вложившего столько труда, грёз и надежд оказаться на заоблачных скалах первым, когда он, преодолев наконец подъём, вдруг видит на вершине своей мечты остатки былого пира: кем-то оставленные пустые консервные банки и прочий мусор. Быть первым — это не только в отношениях между мужчиной и женщиной, это везде и во всём: невелика радость, изобрести давно изобретённый до тебя велосипед; и нет нужды писать уже написанный кем-то роман.
     И друг стал напевать куплет из Высоцкого:

      Так оставьте ненужные споры —
      Я себе уже всё доказал:
      Лучше гор могут быть только горы,
      На которых никто не бывал...
               
      — Чья-то бывшая жена — всего лишь рабыня чужой любви, служанка чьей-то страсти, — прервал я пение моего друга.
      — Это ты хорошо сказал, —  похвалил меня за единомыслие друг. —  А моя любовь — свобода для свободной! Как бог не приемлет в жертву бывшего под ярмом вола, так сердце истинно любящее не ищет чужого. Тот, кто желает чужой жены и кто мирится с тем, что у его избранницы до него были другие мужчины и что он не первый в её любви, тот прелюбодей; ибо «…всякий женящийся на разведённой с мужем прелюбодействует».[1]
     — Заметь, — остановил я пылкий монолог друга, — в этой евангельской фразе нет разделяющей запятой: то ли «на разведённой с мужем», то ли «с мужем прелюбодействует»...
     — Странно, —  удивился друг. —  Хотя, это не меняет сути.
     — Но нет греха в том, чтобы поддерживать товарищеские отношения с замужними женщинами, — продолжал мой друг. — Интимных же отношений с чужими жёнами я не приемлю. Я принимаю иную душу как друга, и говорю душе друга в сердце своём: вот сестра мне, а это — брат. Существуют табу, которые сам я воздвиг некогда пред собою. Когда-то твёрдо решив не нарушать 10-ю заповедь, я в последствии избежал многих ненужных проблем и бед. Зачем посягать на чужое, зачем быть после кого-то, зачем суета и томление духа, когда можно пить нектар, слушать пение птиц и вдыхать ароматы цветов — зачем быть second, когда можно быть первым.
      — Да ты просто чересчур брезглив.
      — Нет, я не брезглив по отношению к человеку. Брезговать человеком — ошибка очень большая, куда большая, чем грех прелюбодеяния. Грех прелюбодеяния прощается богом, тогда как брезгливость к человеку, нелюбовь — есть хула на Духа Святого — на Жизнь; и не прощается ни в этом веке, ни в будущем
      — Ты прав, Истина и Любовь не судят! А что же ревность?
      — Ревность — это животный страх. Где страх — там нет любви. Но лишь любовь не знает страха.

      2005 г.

     Иллюстрация художника Артура Уильяма Брауна.
______________
[1] Евангелие от Луки. Гл.16, ст.18.