Скрижали

…Но глубже самых бездонных морей,
величественней пиков древних гор,
сильнее притяжения земного 
моя любовь.



Не иссякают воды истечения времен.
Но время – словно мысль:
пока она жива,
ничто прошедшее не обращается в ничто.

Ось повернулась.
Горькие счета тысячелетий
предъявлены к оплате -
дамбы, стены, своды и законы 
уже обрушены,
и обезумевшие волны
захлестнули
последние сухие островки -
спасаться негде,
а вокруг  - обломки
амбиций, упований, миражей -

но только здесь,
в разломе хаоса,он видим
для нас
и только здесь,
в начале всех новых путей,
нас примет этот мост. 

Он безначален и бесконечен - 
мост любви.
его опоры –
столпы земные,
трепет крыльев и робкие весенние побеги, и голоса воскресших звезд
сложились в его бескрайний арочный полет.
Он прочнее тверди земной
и хрупок, как ракушки на дальнем побережье –
те, которые хранят
распев иного, изначального прибоя
под молодым безумно ярким солнцем,
и жизнь, что тысячи и тысячи веков назад
катилась, как огромная волна,
в их хрупкой пустоте
вновь обретает голос…

Причудливые странные созданья,
чья поступь на заре времен
чугунным эхом сотрясала землю,
давно шагнули прочь
из лабиринтов фантазии Всевышнего.
И новое творение
наследовало этот странный дивный сад,
где древний змей хранил
всего лишь яблоко 
и целый мир в придачу
тому, чей выбор -
броситься с обрыва
в стремнину, где непредсказуем каждый миг
и где, порой,безумные секунды
стирают в пыль
незыблемость эпох.

Под отзвуки античных полухорий
века, как прежде, замыкаются в сюжеты
античных драм.
И, по следам котурнов,
мы вновь бредем извилистой тропой -

и снова, как столетия назад,
сгорают маски, рушатся колонны:
нестройный хор ломает строгий лад –
извечной антитезой Парфенону приходят варвары.
Их мудрость –  разрушенье.

Их бешеный разлив сметет плотины,
их кровь хлестнет за край
и капли, багровые как искры,
рассыпятся в степях -
и снова займутся кровавые рассветы,
где пламя и лавины конниц,
взбивая пыль времен,
творят историю –
и вековое сердце вновь раздует
кровавый молодой пожар…

Ни мудрость книг,
ни изучение законов
истории не приближают нас к разумности ответов,
тем более – деяний:
круг за кругом...
И ветра столетий заметают
следы обрушенных попыток возвести
еще один
всего лишь иллюзорный идеал
разумности -
он так заманчиво казался законченным по совершенству.

Но судьи праведные и неправедные,
как и сотни лет назад,
всего лишь смертны.
И еще одна случайная причина
всегда отыщется, чтобы перетянуть одну из чаш...
Но хлипкая постройка
из лести, обещаний и иллюзий
опять не устоит:
ведь ножки кривды все так же коротки...

И ветер,с гор вернувшись на равнины,
опять расскажет ту же притчу:
что мир под солнцем и луной
все так же неизменен,
что время, как слепая лошадь,
блуждает по кругам отмеренных дорог,
сквозь сотни долгих лет...

Но вдруг, в единый миг,
оно рванет с цепи,
оно сорвется вниз,как водопад,
сверкающим потоком  -

рвутся цепи,
и реки забывают берега, 
и новый день,
безумный, словно пламя,
испепелит гнилое, бессильное и бесполезное  -
чтоб здесь,
на пепелище
зазеленели всходы,
и, как в начале всех времен,
с любовью потянулись к солнцу.

Глубже слома земной коры
смещение времен:
чем глубже долгий сон,
тем ближе буря -
та, что сметет обрывки декораций
вчерашнего мирка
и дверь сорвет с петель, 
и время обезумевшим разливом хлестнет через порог,
где каждая секунда обратима в вечность -
тот пик, к которому ведут
шаги безумной веры:
чтоб с обрыва -
в бездну,
в неизбежность чуда.

Здесь с высоты в потоках солнечного ветра
глядится небо,
нестерпимо сверкают
снега в навершьях гор,
храня орлиные гнездовья,
и скалы, словно древние щиты,
где полустертые, но вечные девизы,
как отделенные, но гулкие рога
через века поют о гордости и славе.

Восходит новый день.
Его стальные крылья режут ветер,
в глазах металл,
но по развилкам вен
к живому сердцу
струится неизбывное земное тепло.

Любовь  - древнее всех времен.
Она была в Начале.
Ее хранят, все так же возвращаясь к своим кругам,
библейские ветра,
дороги, опрокинутые в небо,
и неизменные со Дней Творенья
предвечные моря - 
как изумрудные скрижали,
где в каждой врезанной строке
звучит бессмертие.

Перед концом времен стихают волны…

Когда песок засыплет стены древних храмов,
иссякнут предания веков,
и поседевшие от пыли дороги опустеют,
солнце уронит последний старческий прощальный взгляд,
и зыбкая земля истает под ногой,
и мир, как вечереющее море,
устало устремится на закат –
останется моя любовь.

Любовь,
что без границ и края,
ее разлив не знает берегов.

Любовь,
что окрыляет землю под ногами,
что на распахнутых просторах вселенских направляет
поток светил и реки метеоров,
что у истоков мироздания звучала предвечной
гармонией.

Любовь,
которая сближает пути планет,
и дарит негасимый звездный свет глазам,
и размыкает
мирам
дороги в бесконечность.