Дети концлагерей

Памяти детей,
погибших в фашистских концлагерях
в Великую Отечественную войну.



Свирепствует сила природы, бушует и злится,
И кроется тьмою зловещей бездонное небо.
А в небе являются детские скорбные лица,
И слышатся крики: «Нам хлеба, нам хлеба, нам хлеба…» 

Не души убитых малюток взывают из бездны -
А жертвы, сожженные в пепел, дрожат и томятся
За давностью лет, как за прочной решеткой железной;
В сердца наши тихие больно и горько стучатся:

«Услышьте нас, люди планеты, мы эхо историй!
И ввысь устремите свои равнодушные взгляды,
Сквозь призму утраты взгляните на наш крематорий -
Мы вечные узники войн и фашистского ада…»

На лютом морозе в шеренгу построены дети.
Сейчас разыграется самая страшная драма:
В концлагере смерти в минуты нещадные эти
Дитя навсегда разлучат с его милою мамой.

Младенцы орут, и в отчаяньи матери бьются,
В округе разносятся гулкие вопли и стоны,
Что, кажется, недра земные от горя взорвутся
И в храмах небесных забьют колокольные звоны.

Грудных малышей, как зверей, заключают в бараки,
Бросая на пол леденящий, пропитанный смрадом.
Их участь стократно похуже дворовой собаки.
Но фюрер не сжалится, он ведь уверен - «так надо!»

А утром холодные трупы, как мусор ненужный,
Отправят в помойные ямы, землей не присыпав…
Всё громче и громче ликует каратель бездушный.
Всё реже из камер доносятся детские всхлипы.

Там, полуживых ребятишек ждет новая кара -
Жестокие пытки и опыты ярых садистов…
Но даже царь Тьмы ужасался нацистским кошмарам,
Что стали сильней ритуального зла сатанистов.

И гибли без счета невинные дети Вселенной
(Слезинок которых не стоит ни власть, ни богатства),
Мечтавшие только о хлебной горбушке священной
Да маминой ласке как лучшем душевном лекарстве.

…В поблекшем сияньи сполохов от края до края
Звучат голоса, будто ропот глухой укоризны:
 «Скорбите, живые, спаленных войной поминая,
И мир берегите во имя спасения жизни!»