Старец Паисий Святогорец. Духовное пробуждение-2

                Я ВИЖУ, ЧТО НАС ОЖИДАЕТ, И ПОЭТОМУ МНЕ БОЛЬНО.

        Годы проходят, и какие тяжелые годы! Трудности еще не закончились. Котел бурлит. И если кто-то не укреплен, то как он поведет себя, оказавшись в сложной ситуации? Бог не сотворил людей неспособными к преуспеянию. Нам нужно возделать в себе любочестие. И если вправду, Боже сохрани, начнется тряска, многие ли устоят на ногах?
        Перед войной сорокового года в Конице, рядом с моей столярной мастерской был рынок, на который из деревень привозили кукурузу, пшеницу и т.п. Когда бедные крестьяне привозили продавать кукурузу на рынок, то некоторые «богатые» — а какие они были богатые, так, получали в банках какие-то проценты — пинали ее ногой и спрашивали: «Почем»? Когда пришла война и им самим пришлось все распродать, то один улыбался: «День добрый!» — другой вежливо спрашивал: «Нет ли у тебя кукурузы?» Поэтому сейчас благодарите Бога за все. Постарайтесь быть мужественными. Подтянитесь немножко. Я вижу, что нас ожидает, и поэтому мне больно.
        А знаете, что переносят христиане в других странах? [произнесено в мае 1987 г]. В России — на каторгах! Такие трудности! Какие там духовные книги! Албанию даже не берем в расчет! Есть нечего. Не оставили ни церквей, ни монастырей. Имена и те поменяли, потому что не хотели, чтобы слышались христианские имена. Даже в Америке: православных немного, они рассеяны по разным местам и, знаете, как мучаются? Если нет [поблизости] православной общины, то на поезде часами едут в какую-нибудь даль для того, чтобы побыть на службе. Для того чтобы посоветоваться о какой-нибудь проблеме, приезжают на Святую Гору! [Поэтому] этот расхлябанный дух, который живет в Греции, есть великая неблагодарность.

        Скольких святых явит Бог в бывших коммунистических странах! Мученики! Они решились на смерть. Высокие должности занимали и не соглашались с законами, когда те были противны Божию закону. «Я не согласен; убейте меня, посадите меня в тюрьму,» — говорили они, чтобы не совратились и другие. А у нас многие без принуждения проявляют такое безразличие. Если бы они знали, что такое трудности, война или лихолетье, то смотрели бы на вещи по-другому. Потому что сейчас как будто ничего не происходит. Это, как если бы человек, скажем, на лето прилетал бы из Австралии в Грецию, а осенью, когда в Австралию приходит весна, улетал обратно. Из весны в весну, а зимы не видит. Даже и не знает, какая она, зима; ни ненастья, ничего такого не ведает.
        — Геронда, как помочь равнодушному человеку?
        — Надо заставить его по-доброму обеспокоиться, озадачить его, чтоб он сам захотел себе помочь. Для того, чтобы дать другому воды, надо, чтобы он жаждал. Попробуй, заставь есть того, у кого нет к тому охоты — да его вырвет. Если другой человек [чего-то] не хочет, то я не могу лишить его свободы, свободного произволения.
         Оправдания неведению нет.
        — А может быть, Геронда, некоторые равнодушны по неведению?
        — Какое там еще неведение! Я тебе расскажу о неведении: филолог с Халкидики не знал, что такое Святая Гора! Один немец, учитель, рассказал ему о Святой Горе, и они приехали вместе. Немец, хотя и был протестантом, знал, сколько на Святой Горе монастырей, и даже, где какие святые мощи. Есть оправдание такому неведению? Другой житель Халкидики получил совет приехать ко мне за помощью от своего знакомого из Америки. Из Америки!

         Сейчас еще расскажу: пришел ко мне в каливу один из Флорины. «Ты из самой Флорины?» — спрашиваю. «Да, — отвечает он, — из самой». — «У вас там, — говорю, — митрополит хороший». — «Он в какой команде играет?» — спрашивает. Думал, что это футболист! Так он был на футболе помешан, что даже своего Владыку не знал. Уж Кандиотиса, по крайней мере, все знают. Такому неведению оправдания нет.
          Нет, сегодня в мире нет оправдания неведению. Не хватает доброго расположения, любочестия. Тот, у кого есть доброе расположение познать Христа, познает Его, обратится к Нему. И пусть рядом с ним не окажется ни богослова, ни монаха, и он не услышит слова Божьего, но, если у него есть доброе расположение, то поводом для его обращения станет или какая-нибудь змея, или зверь, молния, наводнение или какое-нибудь другое событие.

         Бог поможет ему. Один юноша-анархист из Греции поехал в Германию. Там его посадили в исправительный дом, потому что он связался с наркотиками и т.п. Ничего ему не помогало. Кто-то в исправительном доме дал ему Евангелие. Он прочитал его и тут же изменился. Решил: «Поеду в Грецию, там Православие». Вернулся в свою деревню, родня насела, чтобы его женить. Женили, появился ребенок. Молодой отец читал Евангелие, ходил в церковь, в праздники не работал. Другие, видя, что он так живет, говорили: «Он из-за чтения Евангелия поехал рассудком, сошел с ума».
         Жена скоро его бросила, забрала с собой и ребенка. Когда ушла жена, то он оставил все, что у него было там, в деревне: угодья, трактор — все, что имел, и ушел в пещеры подвизаться. Один духовник сказал ему: «Ты должен сперва найти свою жену, все уладить с ней, а потом уже решить, что тебе делать». Что же, поехал он в Салоники искать жену. Он верил, что раз ему так сказал духовник, то Христос ему ее явит.

         В Салониках Христос не явил ему жены. Познакомился он, между прочим, с какими-то немцами, научил их вере, и один из них крестился. Эти немцы взяли ему билет до Афин, но и там жена не обнаружилась. Немцы опять купили ему билет, и он поехал на Крит. Устроился там на какую-то работу и пошел к одному духовнику. Тот, услышав о его проблеме, говорит: «А твоя жена и твой ребенок, случайно, не так-то выглядят? Приехала недавно одна женщина и где-то здесь работает». И описал пришедшему в точности его жену. «Должно быть, она,» — говорит тот. Духовник уведомил жену. Та, как только увидела мужа, оцепенела. «Ты меня, — говорит, — при помощи колдовства нашел. Ты колдун». Оставила его и убежала, прежде чем он успел что-либо сказать, и опять он ее потерял.
          Узнал он и обо мне и пришел ко мне в каливу. Постучал один раз и ждал, а пока я открывал, отошел в сторонку и делал поклоны. Одежда на нем была поношенная. Рассказал он мне все. У меня было немного сухих смокв, и я ему их дал. «У меня зубов нет,» — говорит он. «У меня, — говорю я, — тоже нет». — «А тебе, — спрашивает он, — больно? Мне больно. Из боли рождается радость Христова». — «Может, тебе какую-нибудь майку дать?» — спрашиваю. «У меня, — говорит он, — есть две. Как потеплеет, одну отдам». Я говорю: «Смотри, побереги свое здоровье, пока ты все не уладишь и не договоришься с женой, потому что ты и за ребенка несешь ответственность».
         
         Какая же самоотверженность! Какая вера! А ведь ему не было еще и двадцати семи лет. И где бы ему было узнать монашескую жизнь? Он имел совершенное неведение, но и доброе расположение у него было, Бог помог ему, и он глубоко по-евангельски преуспел.
         Потому я и говорю, что неведение сегодня не оправдывается ничем. Только умственно неполноценный человек или малое дитя извиняются в своем неведении. Но сегодня и малые дети хватают все на лету!
         Итак, если человек хочет, есть много возможностей для того, чтобы познать истину.
 
        2. САМО ПРИСУТСТВИЕ ХРИСТИАНИНА ЕСТЬ УЖЕ ИСПОВЕДАНИЕ ВЕРЫ.

         — Геронда, есть ли прок от различных движений протеста со стороны христиан?
         — Само присутствие христианина — это уже исповедание веры. Возможно, что кто-то больше помог бы молитвой, но его молчанием воспользуются и скажут: «Такой-то и такой-то не выразили протеста, следовательно, они на нашей стороне, они согласны с нами».
         Если кто-то не начнет воевать против зла, то есть не начнет обличать тех, кто соблазняет верующих, то зло станет еще больше. А так маленько ободрятся верные. И тем, кто воюет с Церковью, будет потруднее. Церковь — это не их прогулочный катер, она — Корабль Христов. Эти люди заслуживают осуждения. Их единственный интерес — иметь большую зарплату, роскошную машину, бегать по развлечениям... А потом они принимают законы о гражданском браке, узаконивают аборты [до середины 1980-х г. в Греции официально признавался только Церковный брак]. Конечно, Бог не попустит торжествовать злу, но речь сейчас идет не об этом.
         И эти богохульные фильмы они показывают, чтобы осмеять Христа. Они делают это для того, чтобы сказать: «Посмотрите, вот каким был Христос! Мессия придет сейчас!» — и потом явить своего «мессию». Они ведут дело к тому.

        — А люди, Геронда, этому верят и портятся!
        — Портится испорченный. А верит он в это потому, что хочет оправдать то, чему оправдания нет, и успокоить свой помысл. Всеми этими богохульствами стремятся оправдать нравственные бесчинства. Они перешли уже все границы. Верующие подали иск, потому что фильм «Последнее искушение Христа» оскорбляет веру, а прокуроры говорят «Ничего страшного!» [Снятый Мартином Скорцезе богохульный фильм «Последнее искушение Христа» в 1988 г. непродолжительное время демонстрировался в афинских кинотеатрах и вызвал бурю протестов со стороны верных чад Элладской Церкви, которые требовали запретить его показ. Старец, несмотря на боль, которую он терпел тогда от грыжи, приехал вместе с другими святогорцами с Афона в Салоники, где принял участие в митинге протеста, воодушевляя верующих своим присутствием.]О таких богохульствах и слуху-то никогда не было! Для нас протест против этой богохульной картины был исповеданием веры. Но, конечно, и что-то хорошее от всех этих богохульств происходит плевела отделяются от пшеницы, мир просеивается как сквозь решето.

        — Геронда, не следует ли в одних случаях защищаться, будь то лично или сообща, а в других нет? Например, вы, когда вам сказали, что вы еретик, ответили, а в ответ на другие обвинения промолчали.
         — Так святые отцы говорят, а не я. Любое другое обвинение помогает мне в духовной жизни, тогда как обвинение в еретичестве отлучает меня от Христа [Свт. Игнатий (Брянчанинов). Творения. Т. V. Отечник. М.:, Правило веры. С. 42-43.].
         — Геронда, а как людям исправиться при всем том, что происходит в мире?
         — Тот, кто хочет исправиться, исправляется от пустяков. Например, качается лампада: или же его самого тряхнет, как следует во время землетрясения, и таким образом этот человек приходит в себя.
         А неверующие, слыша, что будет война или какая-то катастрофа, делаются еще хуже и говорят: «А ну давай повеселимся, все равно умирать». И ударяются в полный разгул. А в прежние времена даже и равнодушные люди, узнав, что будет война, приходили в себя и изменяли свою жизнь. Сейчас таких очень мало.
          
         В прошлом наш народ жил духовно, поэтому Бог благословлял его, и святые чудесным образом нам помогали. И мы побеждали наших врагов, которые всегда превосходили нас числом. Мы говорим сейчас, что мы православные, однако, к сожалению, часто мы носим лишь имя «православных,» но не живем православной жизнью.
         Я спросил одного духовника, занимающегося общественной деятельностью с целой кучей духовных чад: «Знаешь что-нибудь о богохульном фильме?» Он мне ответил: «Не знаю ничего». Не знал ничего, а ведь сам в большом городе служит. Они усыпляют народ, оставляют его, как есть, чтобы он не волновался и развлекался. Смотри, ни в коем случае не скажи, что будет война или что будет Второе Пришествие и потому нам надо готовиться, смотри, чтобы люди ни в коем случае не разволновались! Все равно что те старухи, которые, словно их и не ждет смерть, причитают: «Не говори о смерти, только о праздниках да о крестинах» и испытывают таким образом ложную радость.

         А если бы они задумались о том, что старичок, живший неподалеку, умер вчера, что другой находится при смерти и тоже умрет, что послезавтра будет панихида по кому-то, кто был намного моложе их, то они бы думали о смерти и говорили бы: «Надо мне поисповедоваться, надо мне готовиться духовно, потому что, быть может, и меня скоро призовет Христос в иную жизнь».
         В противном случае приходит смерть и забирает их неготовыми. А другие от ложно понимаемой «доброты» говорят: «Не говорите еретикам, что они в прелести, чтобы показать нашу любовь к ним» и так уравнивают все. Да живи они в первые годы христианства, мы не имели бы ни одного святого! Христианам говорили тогда: «Только брось ладану на огонь, а от Христа не отказывайся». Христиане этого не принимали. «Сделай лишь вид, что бросаешь». Не принимали. «Не говори о Христе и уходи, куда хочешь, свободный». Христиане и этого не принимали. А сегодня видишь, что народ замешан на воде. Закваска не та.

        — Геронда, апостол Павел, говоря: «Плод духовный есть любы, радость» [ Гал.5:22], имеет в виду то, что радость есть доказательство правильной жизни?
        — Да, потому что есть мирская радость и есть божественная радость. Когда что-то недуховно, нечисто, то в сердце не может быть истинной радости и мира. Радость, которую испытывает духовный человек, — это не та радость, за которой многие сегодня гонятся. Не надо путать разные веши.
         Имели ли святые радость в том ее виде, что ищем мы? Матерь Божия имела такую радость? Христос — смеялся ли Он? Кто из святых прожил эту жизнь без боли? У какого святого была такая радость, к которой стремятся многие христиане нашего времени, не хотящие и слышать ничего неприятного, чтобы не расстроиться, не потерять своей безмятежности?
       
         Если я избегаю волнений, ради того чтобы быть радостным, ради того, чтобы не нарушать своего покоя, ради того, чтобы быть мягким, то я равнодушен! Духовная кротость — это одно, а мягкость от равнодушия — это другое. Некоторые говорят: «Я христианин и поэтому должен быть радостным и спокойным». Но это не христиане. Вам понятно? Это равнодушие, это радость мирская. Тот, в ком присутствуют эти мирские начала, — не духовный человек.
        Духовный человек — весь сплошная боль, то есть ему больно за то, что происходит, ему больно за людей. Но за эту боль ему воздается божественным утешением. Он чувствует боль, но чувствует в себе и божественное утешение, потому что Бог из рая бросает в его душу благословения, и человек радуется от божественной любви. Вот что такое радость, духовная радость — невыразимая и заливающая сердце.

                ПРИМЕР ГОВОРИТ САМ ЗА СЕБЯ   

         — Геронда, должны ли люди, живущие духовной жизнью в миру, показывать перед неверующими, что они постятся?
         — Если речь идет о постах, установленных нашей Церковью — среде, пятнице, многодневных постах, то должны, потому что это исповедание веры. Однако другие посты, совершаемые от подвижничества ради любви ко Христу или для того, чтобы была услышана наша молитва о каком-то прошении, должны совершаться втайне.
         Цель в том, чтобы православно жить, а не просто православно говорить или писать. Потому и видишь, что если у проповедника нет личного опыта, то его проповедь не доходит до сердца, не изменяет людей.
         — А если, Геронда, слушающий или читающий имеет доброе расположение?
         — Э, тогда он уже имеет божественную Благодать и пользу получает именно поэтому. Однако тот, у кого нет доброго расположения, станет разбирать сказанное проповедником и никакой пользы не получит. Православно думать легко, но для того, чтобы православно жить, необходим труд.

         Как-то раз один богословов в своей проповеди призвал людей идти сдавать кровь, потому что в этом была необходимость. И действительно: многие были побуждены его проповедью и сдали много крови. Сам он, однако, не сдал ни капли, хотя крови у него, прямо скажем, хватало с избытком. Люди соблазнились. «Я, — сказал им тогда богослов, — своей проповедью побудил народ к сдаче крови, и это все равно как, если бы я сдал крови больше всех!» Так он успокаивалсвой помысл. Да лучше бы ему было не проповедь произносить, а пойти и без шума сдать немного крови самому!
        Достоинство имеет образ жизни. Один человек, совсем не имевший связи с Церковью, сказал мне: «Я из правых». — «Да раз ты себя крестом не осеняешь, что толку в этом?» — ответил я ему. «Что толку в том, что рука считается правой, если она не совершает крестного знамения? Чем она отличается от левой, которая не совершает крестного знамения, ведь, как ни крути, она его тоже не совершает. Если ты из правых, а крестного знамения не делаешь, то чем ты отличаешься от левых? Цель в том, чтобы ты был человеком духовным, чтобы ты жил близ! Христа. Тогда ты поможешь и другим».

         Если человек ведет правильную жизнь, то его дело говорит само за себя. В одном городе жил протестант, который осуждал всех: и клириков и владык. А в монастыре неподалеку подвизался один монах. Однажды какой-то атеист спрашивает протестанта: «Ну, ладно, вот всех владык, всех попов ты осуждаешь. А вот об этом монахе что скажешь?» — «С этим монахом, — говорит, — я считаюсь, потому что он не такой, как они».
         Как же помогает другим человек верующий, где бы он ни был, если сам он живет правильно! Помню, один мой знакомый полицейский служил на границе [с Югославией]. С другой стороны были сербы-коммунисты, и не простые, а из самых безбожных, из самых доверенных членов партии. Когда границу переходили священники, этот полицейский целовал им руку. Коммунисты это заметили. «Грек-полицейский, а целует руку у сербов-попов!» Это оказало на коммунистов большое впечатление, и они задумались о вере.

         А как помогают другим те, кто занимает какой-то ответственный пост и при этом хранит верность христианским принципам! Потому и я, когда приезжают некоторые «большие» люди, стараюсь увидеться с ними, чтобы помочь им, потому что они своим примером могут подействовать на других очень благотворно. Вот один маршал, которого я знаю, — это образец. Что он ни делает, все идет изнутри, от сердца, не внешне. Другие, видя его, задумываются и исправляются.
         А в былые времена и поместная знать имела добрые начала, имела веру. Знаете, что в одном городе сказала некая знатная дама какому-то члену Парламента? Она со своим супругом была на обеде. Шел Успенский пост, а подавали мясо, рыбу... Знатная дама постилась и поэтому не ела. Депутат заметил это и говорит: «Немощные и путешествующие поста не держат». — «Ну конечно, — ответила она, — и особенно те, кто на колесах путешествуют». Так и не притронулась к скоромному.

         На обеде среди других был и один клирик, который обратился к ним с приветственной речью: «Для меня великая честь присутствовать вместе с вами» и т.д., говорил-говорил, наговорил целую кучу похвал. Тогда муж этой дамы его прерывает и говорит: «Не надейтесь на князи, на сыны человеческая, в нихже нестъ спасения» [ Пс.145:3]. Потому что этот клирик хотел перед ними сподхалимничать.
         А в другой раз та же самая дама сказала одному Университетскому профессору богословия: «Не придирайтесь к мелочам и не заваливайте батюшек на экзаменах. Старайтесь, чтобы они их сдавали, потому что в епархиях не хватает священников!» Я хочу сказать, что раньше поместная знать болела за Церковь, была для народа образцом.

         Сегодня положительное влияние на людей окажет наш собственный христианский пример и наша христианская жизнь. Христиане должны отличаться духовным удальством и благородством, жертвенностью. Поэтому я говорю мирянам: «Любите Христа, имейте смирение, выполняйте свой долг — и Христос явит вашу добродетель перед людьми».
У добродетели есть правило: «выдавать» человека, где бы он ни находился. Даже если он спрячется или прикроется Христа ради юродством, добродетель выдаст его, хотя бы и позже. И накопленное им сокровище, которое откроется тогда во всей полноте, еще раз поможет многим душам, и, может быть, тогда оно поможет им больше.

                БОГ ТЕРПИТ НАС

          Сейчас Бог терпит то, что происходит. Терпит для того, чтобы злой человек не смог оправдаться. В некоторых случаях Бог вмешивается Сам и немедленно, в других же случаях Он ждет и не указывает выхода сразу. Он ждет от людей терпения, молитвы, борьбы. Какое же у Бога благородство! Иного человека взять: сколько народу перерезал на [гражданской) войне [гражданская война 1946-1949 года между правительственной армией Греции и коммунистами-мятежниками], а до сих пор жив! В иной жизни Бог скажет ему «Я дал тебе жить больше, чем добрым». Смягчающих вину обстоятельств у такого человека не будет.
         — Геронда, а почему иногда такие люди, будучи тяжело больны, не умирают?
         — Видимо, у них есть тяжкие грехи, потому и не умирают. Бог ждет, может быть, они покаются.
         — А как же люди, которых они мучают?
         — Те, кто не виновны и мучаются, откладывают на сберкнижку. Те, кто виноват, погашают долги.

         — Геронда, что значит: «Лукавии человецы и чародее преуспеют на горшее, прельщающе и прельщаеми» [  Тим.3:13] ?
         — Гляди: есть люди с неким эгоизмом, и Бог дает им по затылку, чтобы они спустились пониже. У других людей эгоизма чуть побольше, и Бог дает им по затылку, чтобы они спустились еще пониже. Однако тех, у кого есть сатанинская гордость, Бог не трогает. Может казаться, что эти люди процветают, но какое это процветание? Это черное процветание. И потом они падают не просто вниз, но прямо в бездну. Боже сохрани!

                ЗАЩИЩЕНИЕ ПРАВЕДНОГО

         — Геронда, в одной стихире поется: «Яростию подвигшеся праведнейшею» [Стихиры на Хвалитех службы святым отцам Первого Вселенского Собора]. Какая ярость или гнев являются праведнейшими?
         — Вопиять и гневаться от действительной боли, когда обижают других, — это «праведнейший гнев». Гневаться, когда обижают тебя самого, — это гнев нечистый. Если видишь, что кто-то страдает за святыню, то это значит, что у него есть ревность по Богу. И Христа ради юродивого можно так распознать. Если взять, например, икону и поставить ее перед ним вверх ногами, то Христа ради юродивый сразу подскочит! Такой «тест» на юродивых. Итак, есть и праведное, по Богу, негодование, и только такое негодование оправдано в человеке.
         Когда Моисей увидел, как народ приносит Жертву златому тельцу, он, вознегодовав, поверг на землю скрижали с заповедями, которые дал ему Бог, и они разбились [Исх.32:1-20]. Финеес, внук первосвященника Аарона, совершил два убийства, а Бог заповедал, чтобы из рода его происходили священники Израилевы! Когда Финеес увидел, как израильтянин Замврий грешит с мадианитянкой Хазви перед Моисеем и всеми израильтянами, то он не удержал себя. Поднявшись от сонмища, он убил их, и гнев Божий остановился. А если бы он не убил их обоих, то гнев Божий пал бы на весь народ израильский (Числ. 25:1-15). Как это страшно!
         Когда я читаю в Псалтири стих «И ста Финеес и умилостиви и преста сечь» [Пс.105,30], много раз лобызаю его имя. И Христос, когда увидел, как в ограде Храма продают волов, овец, голубей, увидел менял, меняющих деньги, взял бич и изгнал их [Ин.2:14-15].

         Когда духовный человек, негодуя, стремится защитить себя самого в чем-то личном, то это совершенно эгоистично, это действие диавола. Такой человек извне поддается бесовским воздействиям. Если же кого-то обижают или над кем-то издеваются, то за него должны заступиться другие, и ради справедливости заступиться, а не ради своей личной выгоды. Негоже ругаться за себя самого. Другое дело — противостать обидчикам, чтобы защитить серьезные духовные вопросы, то, что касается нашей веры, Православия. Это твой долг. Думать о других и противодействовать для того, чтобы их защитить, — это чисто, потому что это совершается от любви.
         Когда я уехал на Синай, то раз в одну-две недели спускался в монастырь, чтобы причаститься. Дикеос там был очень простой [В монастыре св. Екатерины на Синае дикеосом называется председательствующий в Священном Соборе старцев, замещающий архиепископа во время его отсутствия.]. Однажды он мне говорит: «Ну нет, не каждую неделю. Монахи должны причащаться четыре раза в год». Тогда у них был обычай причащаться редко. Я надевал на камилавку куколь. «И куколя тоже не носи,» — говорит он мне. Они надевали куколи только в торжественных случаях.

         «Как благословите», — ответил я ему и носил куколь переброшенным через плечо как шарфик. Больше этот вопрос меня не занимал. Ругаться из-за этого, что ли? Но ко Святому Причащению я каждый раз готовился и шел в церковь. Когда священник возглашал: «Со страхом Божиим и верою приступите».. ,— я приклонял голову и говорил: «Ты, Христе мой, знаешь, какая у меня великая нужда в Твоих Пречистых Тайнах». И я испытывал в себе настолько [ощутимое] изменение, что не могу с уверенностью сказать, довелось бы мне испытывать его в случае, если бы я не причащался. Прошло несколько месяцев, и в монастырь пришло четверо или пятеро ребят, которые подвиглись приехать на Синай из-за меня. Им тоже сказали не причащаться. Вот тогда я заговорил об этом, и вопрос был улажен.

                ПРОТИВОСТОЯНИЕ СКВЕРНОСЛОВАМ

         — Геронда, Священное Писание говорит, что хула на Святаго Духа не прощается [Мф. 12:31]. Что это за хула?
         — Хула на Святаго Духа — это вообще презрение к божественному (разумеется, когда человек находится в здравом уме). Тогда он виновен. Например, когда один сказал мне: «Да пошел ты вместе со своими богами.».. — я его толкнул и тряхнул как следует, потому что это было богохульством.
Или, например, проходят двое мимо церкви. Один крестится и говорит другому: «Дружочек, перекрестись и ты...», а тот восстает: «Да отстань ты, нашелся тоже указчик, где мне креститься!» Такое презрение — хула. Следовательно, хулы у благоговейного человека быть не может. И бесстыдство — это тоже богохульство.
Бесстыдник для того, чтобы оправдать свое падение, извращает или попирает какую-нибудь, например, евангельскую истину. Он не чтит истины, не чтит действительности, он сознательно комкает ее, он втаптывает святыню в грязь. И постепенно это становится уже его состоянием. Затем от него удаляется Благодать Божия, и человек принимает бесовские воздействия.
         И до чего же это дойдет, если он не покается! Боже упаси! Если кто-то в гневе похулит даже и Святаго Духа, то это богохульство не является непростительным, потому что человек не верил в то ругательство, которое произнес. Он сказал его потому, что в то мгновение, в гневе, он потерял контроль над собой. И кается он тоже сразу. Но бесстыдник оправдывает ложь для того, чтобы оправдать свое падение. Тот, кто оправдывает свое падение, оправдывает диавола.

         — А как, Геронда, он оправдывает свое падение?
         — Он может вспомнить что-то, сказанное десять лет назад по другому поводу и привести это в пример для оправдания себя. В то мгновение даже и диавол — величайший адвокат — не смог бы придумать подобное.
         — А что чувствует такой человек?
         — Что чувствует? Нет ему никогда покоя. Тут даже если человек прав и старается оправдать себя самого, он не имеет покоя. Тем паче, если он не прав и оправдывает себя бесстыднейшим образом. Поэтому будем, насколько можно, опасаться бесстыдства и презрения и не только к божественному, но и к нашему ближнему, потому что наш ближний — образ Божий. Бесстыдные люди находятся в первой стадии хулы на Святаго Духа. Во второй стадии находятся те, кто презирает божественное. В третьей стадии находится диавол.

          — Геронда, что нужно делать, когда говорят что-то против Церкви или против монашества и т.д.?
          — Начнем с того, что, если кто-то плохо говорит, например, о тебе как о личности, это не страшно. Подумай: «Христа, Который был Христом, поносили, и Он не отвечал, а чего достоин я, грешник?» Если бы хотели оскорбить лично меня, то это меня бы совсем не беспокоило.
          Но когда меня оскорбляют как монаха, то оскорбляют и весь институт монашества, потому что я, как монах, от него неотрывен. В этом случае я не должен молчать. В таких случаях надо дать оскорбителям немного выговориться, а потом сказать им пару слов.
          Однажды в автобусе одна женщина ругала священников. Я дал ей выговориться, а когда она остановилась, сказал: «У нас много претензий к священникам, но ведь их не на парашютах же Бог с неба сбросил. Они люди с человеческими немощами. Но скажи мне вот что: такая мать, как ты, накрашенная и с ногтями, как у ястреба, какого ребенка родит и как его воспитает? И каким он станет потом священником или монахом, если станет?»

          Помню, в другой раз, когда я ехал на автобусе из Афин в Янину, один человек всю дорогу осуждал митрополита, который тогда чего-то там натворил. Я сказал ему одно-два слова, а потом молился. Он продолжал свое. Когда мы приехали в Янину и вышли, я отозвал его в сторонку и говорю: «Ты знаешь, кто я такой?» — «Нет,» — отвечает он.  «А что же ты тогда, — говорю, — сидишь и говоришь такие вещи? Может быть, я во много раз хуже того, кого ты поносишь, а может, я — святой?! Как же ты сидишь передо мной и несешь такое, что я даже о мирянах представить себе не могу того, чтобы они подобное творили? Постарайся-ка исправиться, потому что иначе ты можешь крепко получить по мозгам от Бога! Для твоей же пользы, конечно». Смотрю, начал он дрожать. Но и до других тоже дошло, как я понял по тому переполоху, который возник.

         [Иной раз] видишь, как оскорбляют святое, а окружающие молчат. Однажды, выезжая со Святой Горы, я встретил на корабле одного несчастного, убежавшего из психиатрической больницы на Святую Гору. Он без остановки кричал и ругал всех: сильных мира сего, правительство, врачей... «Столько лет, — кричал он, — меня мучили электрошоком и таблетками. А вам хорошо! Все, что хочешь, у вас есть, машины у вас есть! А меня в двенадцать лет мама отправила на один остров, и с тех пор уже двадцать пять лет — из дурдома в дурдом!»
Он ругал все партии, а потом начал хулить Христа и Божию Матерь. Я встаю и говорю: «Заканчивай! Неужели здесь нет ни одного представителя власти?» Вижу: заволновался его спутник, скорее всего, полицейский, и маленько его укоротил. Этот несчастный, крича и хуля, выговорил всю свою беду. И мне стало за него больно. Потом он подошел, поцеловал мне руку, и я его тоже поцеловал. Он был прав. Все мы — кто больше, кто меньше — ответственны за это. И я тоже был причиной хулы этого несчастного. Будь я духовен, я соделал бы его здравым.

         Как же разочарованы были фарасиоты, когда при обмене они плыли на корабле в Грецию! [речь идет об обмене населением 1924 года, в ходе которого греки из Малой Азии переселились в Грецию, а жившие в Греции турки возвратились в Турцию]. Два моряка ругались между собой и хулили Христа и Божию Матерь. Фарасиотам это показалось очень тяжелым. «Греки, христиане — и хулят Христа и Матерь Божию!» Они схватили богохульников и бросили их в море. К счастью, те умели плавать и спаслись.
         Даже если оскорбляют какого-то человека, мы обязаны его защитить, а тем паче Христа! Ко мне в каливу пришел однажды один мальчик — он хромал, но личико его сияло. «Здесь, — думаю, — дело непросто, раз так сияет божественная Благодать!» Спрашиваю: «Как поживаешь?» И он рассказал, что с ним случилось. Один зверюга, ростом под потолок, хулил Христа и Матерь Божию, и этот мальчик бросился на него, чтобы его остановить. Зверюга повалил его наземь, истоптал, покалечил ему ноги, и после этого бедняжка захромал. Исповедник! А что перенесли исповедники, мученики!

         — Геронда, в армии некоторым благоговейным юношам трудно с теми, кто ругается. Что им делать?
         — Необходимо рассуждение и терпение. Бог поможет. Один радист, с которым мы вместе служили, бывший врач, был невер, богохульник. Каждый день он приходил в Отдел Управления промывать мне мозги. Рассказывал мне теорию Дарвина и тому подобную дрянь — все насквозь пропитанное богохульством. Но после одного случая он кое-что понял.
         Мы были вместе с ним на задании. Один большой мул был у нас нагружен рацией и носилками. На одном очень скользком спуске я держался мулу за хвост, а врач тянул его за уздечку. И вот в какое-то мгновение носилки задевают мула по ушам, и он — раз! — сильно бьет меня задними копытами, и я лечу. Вскоре я пришел в себя и осознал, что иду! Помнил я только то, что успел крикнуть: «Владычице моя!» И больше ничего. Следы от подков были на мне, вот здесь — вся грудь была черная, так сильно мул меня ударил.

         Врач, когда увидел, что я иду, вытаращил глаза. Продолжаем путь. Чуть подальше врач подвернул ногу о камень, упал и не мог подняться. Тогда начал он кричать: «Владычице моя, Христос мой!» Он боялся, чтобы его не схватили враги: «Сейчас меня все оставят, всё, конец, и что же со мной будет, и кто же мне поможет!» — «Не волнуйся, — говорю, — я с тобой останусь. Если меня схватят, то и тебя схватят».
         Потом задумался бедолага: «Арсения [мирское имя Старца] мул лягнул, и тому ничего не сделалось, а я чуть споткнулся и уже идти не могу!» Скоро он поднялся, но хромал, и я помогал ему идти. Остальные ушли вперед. Он получил урок и после этого вразумился. Раньше каждый день богохульствовал, а в минуту опасности стал кричать: «Владычице моя, Владычице моя!» Сразу о Владычице вспомнил. А вот другой мотоциклистом был в армии, два раза ногу ломал и продолжал богохульствовать.

         — Вы ему ничего не говорили, Геронда?
         — Что ему было говорить? Я и не говорил ничего, а он, не переставая, хулил Христа и Божию Матерь — нарочно, чтобы сделать мне больно. Я потом это понял и только молился. И вот ведь, если раньше и он, и другие сквернословили ни с того ни с сего, то потом, когда у них что-то не получалось и они хотели выругаться, кусали себе языки!
         Если человек бесстыдный сквернословит, богохульствует, то лучше сделать вид, что ты чем-то занят и не слышишь его, а самому молиться. Потому что, если он поймет, что ты за ним следишь, он может сквернословить не переставая. И ты, таким образом, станешь причиной его одержимости нечистым духом. Однако, если сквернословит не бесстыдник, а человек, у которого есть совесть, и сквернословит он от дурной привычки, то ты можешь ему что-то сказать. Но, если у него есть не только совесть, но хватает и эгоизма, то будь осторожен. Не говори с ним строго, но, сколько можешь смиренно и с болью.
Святой Исаак что говорит: «Обличи силою твоих добродетелей любопрящихся с тобою... и загради их уста кротостию и миром своих уст. Необузданных обличи своим добродетельным  поведением, а чувственно бесстыдных сдержанностью своих очей» [Авва Исаак Сириянин. Творения. Сергиев Посад, 1911. Слово 56. С. 281].

         Продолжение следует.