Потеря звена

Почему установленный факт шарлатанства
Подчас вызывает большую смуту в душе,
Нежели прикосновение к необъяснимому?

В разоблачении иллюзиониста
Просвечивает какая-то тайна.

Эта тайна таинственнее самого волшебства.
Мистификация - мистичнее мистики.

Страх перед бессмысленностью - невежство.
Страх перед всеобъемлющим смыслом -
Принадлежит тому, кто приоткрыл завесу.
Бессмысленность - неразличимая и перламутровая
Муть внутри кристальной ясности и чистоты.
Всеобъемлющий смысл - ужас стерильной чистоты
Магического кристалла.

Прозрачность - экран. Это можно стерпеть.
Прозрачность - прозрачность. Это уже невозможно.

За тобою покорно следит отсутствие всякого взгляда.

"Океан выглядит не так, как обычно...
Мы погружаемся в белые воды..."

Дальше - мы исчезаем. Отслоившись сначала
От полости тела. Потом - от полости мысли, души, языка.
И устремившись в центрифуговом скаче
Внутрь и внутрь, от всего отпадая попутно,
Мы очутились в сердце самой сердцевины.
Картины - искрами стали. Невозможно их созерцать
Сколь-нибудь долго, чтобы увидеть. Можно лишь знать:
Появилась новая искра. А смерть - затухание искр,
Которых не существует, поскольку никто их не знает.
Картины, растворенные в сфере мерцающих искр,
Превратили извечный порядок вещей - в сизый хлам.
Очевидность - в иллюзию.
Обшивка бомбардировщика стала нашим
Убежищем. Точнее, серая зона посредине
Литого листа, в центре металла,
Который еще не разрезан
И не обнаружен:
Внутренность может надолго остаться собою,
Даже будучи вынутой из обитания в чреве и тьме,
Если зависнет мгновение промежуточной стадии
И градиент.
Полость изнутри пустоты прозрачного воздуха -
Туда мы нырнули,
Вынырнув в отражении бабочкиного крыла.

Следы самолетов - исчезли.
Исчезновение - тоже.
Исчезновение исчезновения - тоже.

Говоря откровенно,
Мы просто-напросто перепутали эшелоны
И заблудились, приняв одну гряду островов -
За другую. Летели, летели, пока не скончалось
Горючее. Тогда - приводнились. А дальше...

Тайна - внутри ощущения тайны, а не в тайне самой.
У актера вынимают слова изо рта,
И он никогда уже не сможет выбраться
Из фабулы пьесы. Зная при этом, что он -
Широкий актер, а не узкий герой.
Застряв в промежутке. Не могучи себя воплотить.
Мгновение зависло, застряло - между
Воплощением и небытием.
Его широты - нет нигде в этом мире.

Читаю, сидя у окна. Напротив - хрущевка.
Вдали - гаражи. На металле машин отражаются
Блики. За домом - булочная.
Но ведь всего этого попросту нет:
Где-то есть прошлое этих домов и машин,
Прошлое, которого не было.
Они, машины, дома и деревья -
Были или будут: по отдельности.
Но, потом - замешаны и соединены
В невыразимом и нерасчленимом сплаве.
Из неразличимости компонентов этого сплава
Рождены светящиеся монохромной тьмой
Мгновения, зашитые в двустворчатую раковину.
Эти мгновения рождены в роли причин
Нерасчленимого сплава: они по ту сторону от него
Пребывают. Вторичное разделение домов, машин,
Деревьев - произошло поверх поверхности.
Теперь это пространство существует в роли
Обозначения того, сокрытого под пеленой веков
Пространства. Дома - не совсем дома.
Деревья - не совсем деревья. Машины -
Не совсем машины. Проходящие мимо люди -
Не совсем люди. Однако в чем заключается
Это "не совсем" - определить невозможно,
Как и распахнуть его суть в исчерпывающей
Формулировке. Разделения и отдельные лица
Предметов, наполняющих собою пространство
И наполнение пространства ими под завязку,
Устойчивые границы между этими предметами -
Глазурь, нанесенная поверх поверхности.
В подлинности деревьев, домов, машин, пешеходов -
Отсутствие этих предметов. Присутствие лишь
Однородной и нечленимой на составные компоненты
Массы. И мгновения, мерцающие где-то там, вдалеке.
Весь фокус - в омонимии. В наличии единого имени.
И секретах тождественного. Единое имя обращает
Старшего брата - младшим, а младшего - старшим.
И заметает любые следы.

Темнеет незаметно. Бликов на крышах машин
Больше нет. Пойду заварю себе чаю.