Она хотела в горы. Новелла. Или Притча. Там есть п

   Она хотела в горы. Тонкая, хрупкая, удивительно выносливая и сильная по своей сути. Горы были прямо за окнами, сливаясь вершинами с кружевным массивом облаков. Не раз мы с ней, надев горное снаряжение, отправлялись в поход.

   У гор была странная особенность. Совсем близкие от нашего дома, они оставались такими же близкими, когда мы часами шли в их направлении, но... не приближались к нам ни на шаг. Каждый раз мы, убедившись в том, что гор не достичь, предпринимали обратный путь, удивляясь тому, как он далёк.

   Она не умела расставаться с мечтой. Утро начиналось с того, что садилась в стеклянном эркере дома, построенного для неё, и задумчиво глядела в даль, временами небрежно записывая какие-то обрывки фраз в своей тетради.

   Её дела - самые важные на свете. По утрам я приносил ей в эркер кофе и хлеб с сыром. Не глядя на поднос с завтраком, она могла вспомнить о нём лишь ближе к ночи.

   Ещё одна её черта - если ей что-то было нужно, она не могла ждать ни секунды, и я был всегда начеку рядом с ней.

   Однажды ночью она, что-то интересное увидев вдали, внимательно смотрела сквозь стекло эркера. Электрический свет был погашен, чтобы видна была панорама вида из окна. Внезапно луна, освещавшая всё вокруг, скрылась за небольшой тучкой. Стало темно. Нетерпеливо оглянувшись на меня, она произнесла:

   - Сделай же что-нибудь!

   Что я мог сделать? Вытащить луну из-за тучи? Серьёзные серые глаза смотрели на меня внимательно и так требовательно, что я, схватив со стола ножницы, которыми она подстригала свою чёлку, чтобы та не мешала ей смотреть на горы, почти не оборачиваясь на боковое стекло, вырезал ножницами часть тонкой гардины.

   И сразу луна выплыла из-за тучи, будто только и ждала моих решительных действий в угоду своей любимой. Свет сквозь прореху в шёлке пролился в эркер молочным облаком высоко стоявшей полной луны.

   Лишь только стало светло, она больше не вспоминала обо мне, пока я её, задремавшую уже глубокой ночью, не отнёс в спальню отдыхать.

   История со спрятавшейся в тучах луной повторялась время от времени, поэтому гардины в окнах эркера были изрезаны мной вдоль и поперёк.

   Всё было странно в ней, но я уже не понимал, как можно жить вдали от её странностей и увлечений.

   Однажды мы оба под утро улеглись спать на большую кровать в дальней части дома. Успокоенный безмятежностью её сна, я на время отключился. Проснулся от яркого света лучей солнца, и пошёл искать её в эркер, в котором она проводила все свои дни. На краю стола лежал листок из её толстой тетради в линейку:

   - Я поняла, - писала она, - моя мечта не хочет принимать тебя вместе со мной, наверное, она такая же ревнивая, как и я. Сегодня я отправляюсь в горы одна. Буду писать, чтобы ты не волновался за меня.

   Писать? Но как? В своей тетради? Иногда я думал о том, что её мысли находятся за пределами обычного для людей здравого смысла...
 
   Удручало то, что всё наше горное снаряжение лежало в большом стенном шкафу, она ушла налегке, взяв с собой лишь тетрадь со своими записями.

   Прошло несколько дней. Я был сам не свой: что могло случиться с ней? Неужели она смогла одна, без специального снаряжения альпинистов, уйти в горы?

   ...Однажды утром я нашёл на крыльце нашего дома конверт со странным адресом: "Любимому". В конверте было короткое письмо, написанное её торопливым бисерно - мелким почерком:

   "Любимый, я была в горах. Там нет ничего, кроме снега и льда."

24.12.2014.17:01.