Сказка о серой мышке и богатыре Василии

Сказка о серой мышке и богатыре Василии
 

Жил да был на земле Русской, русский богатырь Вася. Можно даже сказать Василий. Домишко у Васи был маленький, о трех оконцах и маленьким крылечком. Сеней и тех не было…Избушка одним словом, а не дом.  Ну а сам Вася, как уже было сказано,  мужчиной был  совсем не маленьким - богатырем был, Василий – то. Ну и по причине своих внушительных габаритов, предпочитал он не у себя в избушке, на печи отдыхать, а на улице, на пригорке. Том, что в  двух шагах от старой мельницы. Спит, бывало, Василий, кулак богатырский под голову за место подушки положит, да и похрапывает тихонечко, словно кот сытый мурлычет.  Сам спит, а по нему,  воронье вышагивает, каркает, крошки хлебные из бороды выклевывает…

Так вот, спит как-то Василий на своем любимом пригорке, сны разноцветные разглядывает, но сквозь дрему,  что-то неладное чувствует. Вроде бы, и погода хорошая, и мельница как обычно крыльями машет, поскрипывает, а уж про воронье  и говорить – то не стоит бродят  туда – сюда по телу Васиному, по богатырскому, коготками рубаху его домотканую дырявят, в уши каркают. Приоткрыл Василий сначала левый глаз – вроде все нормально. Приоткрыл правый глаз,  все как обычно. И лишь когда он оба глаза,  одновременно открыл, да головушкой своей буйной,  взад и вперед поводил, то и обнаружил причину своего беспокойства.

Сидит рядом, с ним красна девица. Волосы червонным золотом отливают, глаза, словно цветы василечки на лице сияют, огромные, да темно-голубые. А сарафан на ней из темно - багрового панбархата, жемчугами да бисером обшит. Красавица, одним словом.

Положила девица свою ручку богатырю на грудь, пальчиком точеным, перстеньком золоченым украшенным постукивает и, улыбаясь, спрашивает Василия.

- Правду ли, люди говорят, что ты, Вася, самый сильный из всех  богатырей и готов жизнь свою богатырскую, положить за ради земли Русской?

- А то!- Василий гордо приподнялся и, разглядывая красавицу, спросил.

- Кто я такой, я то,  положим, знаю. А вот ты-то кто? Что-то я тебя раньше в наших краях и не видал?

…Эх, Вася, Вася. Да если б, он проснулся чуть-чуть пораньше, то увидел бы, что девица эта, только что прилетела сюда на метле. Да и не девица-красавица она вовсе, а старая и страшная ведьма, колдовством умеющая превращаться в кого угодно: - хоть в девушку, хоть в белочку, хоть в цветочек полевой.

- Да как ты Васенька мог меня увидеть, когда ты здесь, на пригорке день–деньской спишь, а я там, за болотцем, за рощицей, за реченькой Говорушкой проживаю. Горюшко мыкаю. Но как прослышала я о твоей удали да храбрости, так сразу же к тебе. Помощь твоя ой, как необходима.

Поднялся Василий во весь свой богатырский рост, ладошку ко лбу приставил и огляделся неторопливо.

- Да что стряслось-то, девица? Тихо вроде…

- Тихо вроде в огороде! – Топнула ножкой красавица.

– Ну, так как, ты пойдешь со мной из беды землю Русскую выручать? Или мне другого богатыря поискать?

- Другого!?- Вскинулся обиженно Василий и, подпоясавшись широким кожаным  ремнем, на котором болтался большой, зазубренный от частого применения богатырский меч, направился прямо в чащу ближайшего леса  туда, куда указывала красавица.

Долго ли, коротко ли шли они через леса непроходимые, через болота бездонные, через горы высоченные, а к месту тому, где над землей Русской беда приключилась,  все никак выйти не могут. А девица лишь улыбается загадочно, да на память девичью, короткую,  да неверную ссылается.

Уж на что Василий терпеливым мужиком был, а и то, притомился. Все чаще да чаще, на пеньки да на деревья поваленные засматриваться стал. И то сказать, уж дело к вечеру близится, пора бы и об отдыхе задуматься.

Только хотел сказать Вася незнакомке, мол, хватит, хорошего помаленьку, и что  ноги его, Васины значит,  все ж таки не из железа. Устали, стало быть, ноженьки. Как вдруг оказались они, девица и Василий,  на сказочной красоты полянке. Среди травы высокой да шелковистой, цветы красоты необыкновенной, названия которых Василий и не знал. А среди крон деревьев, бабочки да стрекозы порхают. И что самое главное, букашек этих птицы (а судя по громкому щебетанью,  их множества на полянке гнездилось) не обижали.

 А возле дуба, мхом зеленым поросшего, терем возвышался. Увидев его, Василий от удивления только крякнул. Красоты тот терем был необыкновенной. Из стволов столетних аккуратным образом срубленный. Над каждой башенкой петушок золоченый, а над главными воротами, часы большие да круглые, ровно куранты какие.

Вышел Вася на полянку, прошелся туда и обратно, под каждый лопушок заглянул, под каждый камушек: - нигде беды нет.

- Да где ж беда, девица? Все вроде бы осмотрел, а беды не нашел.

Поклонилась, красна – девица Василию в пояс и, зардевшись, говорит.

- Да какая ж теперь-то беда, Васенька, когда ты здесь? Это когда тебя не было,  беда вокруг была. А сейчас, когда ты рядом, нам с тобой, никакая беда не страшна.

- Да ты что это удумала, деваха!? Никак оженить меня на себе решила? Ни за что! - возмутился Василий и пошел прочь и от поляны этой, и от сказочного терема, и от девицы, красавицы. Шел, шел, сквозь леса шел, сквозь болота, даже одну пустыню пешком прошел. Казалось бы, окончательно заблудился Васенька, ан нет стоило ему раздвинуть высокие и густые заросли дикой вишни глянь, а перед ним все та же полянка, да и терем вот он, никуда не делся. И что самое главное, на крыльце резном, сидит все та же красавица и рыдает, горько да безутешно.

Сплюнул Василий, вытер пот со лба, перекрестился трижды и вновь в лес поспешил, к родному дому тропинку отыскивать. Вновь Василий бродил несколько дней в поисках родимого дома, вновь через силу брел сквозь болота поганые, да леса непроходимые, да похоже напрасно. Опять вышел он к опушке сказочной.

- Что же ты Васенька все ходишь и ходишь, словно места себе не находишь? Вот ведь оно счастье-то твое, бесконечное. Ждет тебя, слезами горючими умывается.

И правда,  и  сарафан красавицы из панбархата, и рубаха жемчугами расшитая и даже кокошник на ее голове – все от слез насквозь мокрое.

Ничего не ответил красавице Василий. На пригорочке прилег, под голову кулак замес-то подушки положил, как дома  и  уснул.

…Проспал Вася три дня и три ночи. Он бы, наверное, и дальше спал, но уж очень пить ему, захотелось. Встал Василий, напился из ручья, но не знал он, что вода в том ручье поганом, была не простая, а заколдованная. Не успел он еще воду с губ ладонью обтереть, а в душе его словно что-то перевернулось. Все ему тот же час стало милым здесь, и полянка, и терем, да и сама девица-красавица.

- Ну, вот и ладно. Улыбнулась девица. - Чего напрасно беды-то искать? Когда и без них можно жить счастливо, в любви да согласии.

…Да…кабы не мышка, вляпался бы Василий по самые уши,  и кто знает, чем бы закончилась вся эта история, но…

Лежит как-то Вася по обычаю на пригорке после сытного ужина, соломку грызет и вдруг видит, как под шляпкой большого, оранжевого мухомора плачет мышка - норушка, да так горько, что слезы из ее глаз, словно горох сыпались.

- Ну и что же ты мышка так горько плачешь?  Поинтересовался Василий сквозь сон. - Кто тебя обидел?

Промокнула мышка свои слезы шелковым платочком, да и поведала Василию все без утайки. Оказывается не мышь она вовсе, а красная девица заколдованная, по имени Варенька,  и что в мышку ее превратила злобная колдунья, та, что сейчас в чужом обличье в тереме живет. И что в спешке колдунья забыла лишить мышку возможности говорить языком человеческим.

- Так вот оно как. Протянул Вася, но заметив приближающуюся красну девицу, или как выяснилось, колдунью, прикрыв глаза, притворился спящим.

Ушла она, а мышка подбежала к самому Васиному уху и шепнула богатырю: - Возьми Василий кусочек от зеркала волшебного,

злобной колдуньей разбитого. Если посмотришь в него, то сможешь увидеть, как на самом деле выглядит эта, красная девица.

Взял Василий осколочек зеркала из мышиных лапок и глянул сквозь него вслед уходящей девушке. Глянул и чуть не закричал от отвращения. Вместо красавицы с золотыми волосами,  по тропинке шла, опираясь на клюку, древняя старуха в рваной юбке. Длинные, почти до земли ее руки, заканчивались волосатыми пальцами с длинными загнутыми когтями. А сзади, волочился по земле длинный, отвратительный хвост.

Охнул от неожиданности Василий, зеркальный осколочек в траву уронил. А как бросил взгляд в спину уходящей колдуньи, так и оторопел, вновь по траве шелковистой, словно лебедь выступает красавица в дорогом сарафане. Через плечо золотая волна волос переливается.

Хоть и смелым богатырем был Вася, и никакого врага не боялся, а здесь заробел, и то сказать, с нечистой силой ему встречаться еще не приходилось. Снова богатырь, взял в руки зеркальный осколочек, снова посмотрел сквозь него, но уже на терем и обомлел еще больше. Вместо терема расписного – развалюха под соломенной крышей, с полуразрушенной печной трубой. А вместо полянки сказочной, пустырь на краю гнилого болота,  костями, обглоданными забросанный, высокой полынь-травой заросший.

Спрятал Васенька зеркальце в сапог, а сам шепчет чуть слышно.

- Что же делать? Что же мне делать?

А мышка ему в ухо шепчет, ужаса  нагоняет.

- Не сбежишь отсюда, Васенька. Не сбежишь. Я пробовала. Думаешь, что пробежала уже несколько верст, а оказывается всего два шажочка. Кажется, идешь, весь день и вечер в придачу, а, оказывается, пять минут. Нет, отсюда не сбежишь…

Опечалился Василий, не знает, как ему поступать - то ли опять сбежать, то ли меч свой богатырский обнажить да с колдуньей расправиться.

Ну  а колдунья, словно почувствовала, что Вася  о ней думает, резко развернулась,  и поспешила к нему. Мышка шмыгнула богатырю за пазуху, покопошилась на его богатырской груди, и свернувшись в комочек притаилась.

- Послушай, красавица, проговорил Василий и, достав осколок зеркала, протянул его подошедшей колдунье.

- Глянь-ка,  я чего нашел. Но в нем ты выглядишь, мягко говоря, вовсе не красавицей. А твой хвост…

- Аааааа,  протянула ведьма и, выхватив зеркальце у богатыря, прошипела злобно, словно змея.

- Это тебе мышь серая поведала. Ох, как бы, не память моя, поговорила бы она. Признавайся, где эта чертовка? Отдай мне ее! Отдай!

И так разозлилась она, так разнервничалась, что чары колдовские растаяли, и предстала она перед Васей во всем своем жутком и страшном виде. Лапы костлявые к Васиному горлу тянутся, а хвост огромный и лысый, словно крысиный бьется по полу.

 - Мышку тебе!? - Вскричал богатырь и расхохотался. - Да забирай! Мне она и ни к чему вовсе, серая да, никчемная?

Сунул руку в карман и, выхватив большую сосновую шишку, бросил ее в глубокий колодец.

Кинулась ведьма за мышкой, вернее за шишкой и тоже упала в колодец, а Василий, тот час же закидал колодец огромными  камнями, вывороченными пнями, а поверх кучи, которая образовалась на месте бывшего пересохшего колодца, посадил молоденькую, кудрявую рябинку.

- Ну, вот вроде бы и все.

 Проговорил устало богатырь, присаживаясь на поваленное дерево.

- Колдуньи больше нет, и ничего мне не мешает вновь отправиться сторонку родимую искать. Вот только мышку-говорушку отпущу, и в путь! А кстати, да где же она?

Сунул Вася за пазуху правую руку - нет мышки. Сунул левую – снова нет. Так разволновался Василий, что тут же скинул рубашку холщевую и хорошенько вытряс ее. Мышки-то нет нигде.

- Ты Васенька, не меня  ли ищешь?

Повернулся  Василий на голос и видит, сидит о правую от него руку красивая девушка, в платье розовом, а в руках  её,  маленький букетик из васильков, перевязанных голубой ленточкой.

- Так вот ты, какая мышка, серая! Так вот ты какая, Варенька…

А вскоре, вернулся Василий в сторонушку родимую, да не один, а с невестою красавицей. И стали они жить поживать , да добра наживать

 

23.12.2014г. Борисова Е.и Борисов В.